 |
О разработке народовольцами идеи Учредительного Собрания
|
|
|
|
Это было весной 1880 года, на Пасхе… Члены Исполнительного комитета «Народной Воли» обсуждали и разрабатывали вопрос об учредительном собрании. Тогда еще были на свободе все столпы партии: Желябов*, А. Д. Михайлов*, М. Ф. Фроленко*, Кибальчич*, Исаев*, Колодкевич*, Т. Ив. Лебедева, Баранников*, А. В. Якимова*, М. Н. Оловенникова*. […]
Зима с ее чрезвычайно напряженной работой была пережита, а летний период борьбы еще не начинался. Зимние месяцы были посвящены организации только что возникшей осенью 1879 года партии, увеличению числа ее членов, расширению ее связей и непосредственной борьбе с самодержавием. […]
Лето 1880 года должно было пройти и прошло в дальнейшем развитии партии, в основании новой и усовершенствованной типографии, в подготовке новых ударов. […]
В пасхальные дни […] члены комитета физически несколько отдыхали и поэтому имели возможность сосредоточить мысли на теоретической части программы партии. 37 лет назад вопрос об учредительном собрании являлся столь отдаленной еще целью, что самый факт обсуждения его казался странным и непонятным людям, стоявшим вдали от исполнительного комитета. Но великие друзья народа стремились к прозрению будущего. […]
Как известно, по плану, выработанному тогда Исполнительным комитетом партии «Народной Воли», власть, присущая учредительному собранию, основывалась на всенародном избрании его участников. Население, посылавшее в него своих представителей, должно было знать заранее, что все постановления учредительного собрания будут обязательны для всей страны.
Между прочим, обсуждался случай, как поступить партии, если народ окажется не достаточно подготовленным, чтобы оценить блага республиканского образа правления, и учредительное собрание вновь восстановит свергнутое партией самодержавие. Теперь трудно вспомнить все прения, возникшие по этому поводу, но они завершились единогласным решением членов комитета: «в видах избежания анархии в стране, ни в каком случае не нарушать и не умалять верховной власти учредительного собрания, а, следовательно, признать даже царское правительство, в случае, если оно будет восстановлено учредительным собранием, но сохранит за партией право пропаганды республиканской идеи, и это право отстаивать всеми доступными партии средствами». Само собой разумеется, высказывая такое решение, члены комитета имели в виду, что выборы в учредительное собрание по всей стране произойдут свободно, без всякого давления с чьей бы то ни было стороны, и что выборы не будут ни фальсифицированы, ни искажены каким бы то ни было способом. При этом многими из присутствовавших высказывалась уверенность в том, что народ, ознакомившись с сущностью республиканского образа правления, никогда при помощи учредительного собрания не захочет снова наложить на себя ярмо самодержавия, если оно окажется свергнутым партией «Народной Воли».
|
|
|
Все перечисленные мною члены комитета были тогда молоды. Мало кому из них минуло 30 лет. […]
12. К. Д. Кавелин*
По поводу рассуждений М. Н. Каткова*
Ужас, негодование, раздражение при виде того, что у нас совершается, вполне понятны в каждом, кто только способен приходить в ужас, негодовать, раздражаться; но совсем непонятно, как может серьезный человек и в наши лета отдаваться страсти до потери почвы под ногами. Ведь это значит отнять у себя самого силу слова, у своих советов – силу убеждения! Взводить подозрение и обвинение на всех и каждого не трудно, но как можно достигнуть этим общеполезной цели? […]
М. Н. Катков взводит подозрение на правительственных деятелей и рекомендует хорошенько им пригрозить за уклонение от долга и обман высшей власти. Как понять эти слова? Когда власть приказывает, чиновник не должен уклоняться от исполнения, не должен сообразоваться с своими личными мнениями и взглядами, это азбучная истина, против которой, конечно, никто и не подумает спорить; в этом отношении безусловная дисциплина в правительственных рядах необходима, и без нее государство стоять не может. Но если власть спросит у своих чиновников мнения или совета по какому‑ нибудь делу или вопросу – будет ли их мнение, несогласное со взглядами власти, нарушением дисциплины в правительственных рядах? Будет ли существование в рядах правительства чиновников, которых взгляды не сходятся с его воззрениями, доказательством, что нет в этих рядах дисциплины? Конечно, нет! Напротив, чиновник исполняет свой долг, свою обязанность, когда по требованию власти высказывает то, что думает, не справляясь, понравится ли его мнение или нет. При исключительно бюрократическом составе государственных учреждений, как у нас, не только желательно, но крайне необходимо, чтобы чиновники, призываемые к совещаниям, представляли все те мнения, какие существуют в государстве, чтобы правительственный состав был по своим воззрениям микрокосмом государства; и чтобы эти воззрения заявлялись власти прямо, откровенно, по совести. […]
|
|
|
М. Н. Катков с пренебрежением отзывается о петербургской интеллигенции, вообще об интеллигентных сферах нашего общества и даже о нашей науке, о петербургских салонах и печати; он не видит в них элементов, на которые правительство могло бы опереться. Опять огульный, общий приговор! И он произносится где же? В России, где совсем нет ничего вообще, а каждое явление стоит особняком, без связи с другими. В наших интеллигентных сферах, научных взглядах, салонах, газетах, везде – поражающий разброд мнений: здравые мысли, верные, тонкие и глубокие наблюдения до того перемешаны с явными нелепостями и бессмыслицами, что в этом хаосе и разобраться нельзя. А власти предлагается не слушать именно петербургской интеллигенции, салонов, газет, – точно будто у нас петербургские пошлости разграничены с умными мыслями вне Петербурга и всякие мысли, глупые и умные, не рассеяны вперемежку по всему лицу российской империи. […]
|
|
|
М. Н. Катков рекомендует власти опираться на русский народ, на патриотический дух, на русское мнение. Но как их узнать помимо мнений общества, печати, салонов? […] М. Н. Катков дает весьма опасный совет: ведь каждый считает свой взгляд выражением русской мысли, себя – русским патриотом. Что же выйдет, если всякое мнение, всякий взгляд будет обзывать все другие не патриотическими, не народными, не русскими? Не будет ли это война всех против всех? […]
М. Н. Катков считает невозможным и думать теперь у нас о представительстве как о полезной силе. Но представительство представительству рознь. О каком же именно он говорит? От опытного публициста и человека с большим образованием, каков редактор «Московских Ведомостей», всякий вправе ожидать более точного и определенного выражения мыслей, особливо по такому важному вопросу. Пользуясь большим авторитетом, он имел полную возможность высказать свое мнение, не стесняясь цензурными условиями, которые удерживают других от обсуждения подобных вопросов. А очень жаль, что существуют препятствия для серьезного и откровенного обсуждения этого предмета! […] Пока вопрос о представительстве будет у нас изъят из печатного обсуждения, общественная мысль не выяснится и не получит определенных форм.
Не застращивайте ее, не насилуйте, дайте ей спокойно сложиться и вызреть, – и она, – мы в том глубоко убеждены, – выработает и укажет на что‑ либо более подходящее к нашим обстоятельствам и потребностям, более согласное с нашим прошедшим и с особенностями нашего развития, чем политическое представительство на английский лад, с помещиками в роли лордов, которое рекомендовал нам М. Н. Катков в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов[273], или чем Наполеоновский цезаризм[274], худший из видов демагогии, который он нам рекомендует теперь. […]
Мы, представители другой эпохи, люди прошедшего и опыта, осужденные летами на роль зрителей, больше чем кто‑ либо должны быть выше гнева и страстных увлечений любимыми мыслями: мы должны видеть и понимать и те стороны явлений и событий, которых борющиеся партии не замечают в пылу борьбы. В опытности, беспристрастии и правде – вся наша сила. Горе нам, если из зрячих мы станем слепыми! […]
|
|
|
13. М. Н. Катков*
Ответ на открытое письмо К. Д. Кавелина*
[…] Но, достоуважаемый Константин Дмитриевич, разве в настоящее время речь идет о преобразовании государственного устройства России? Разве Распорядительная Комиссия, с графом Лорис‑ Меликовым* во главе, имеет своим назначением не просто борьбу с крамолой, а переустройство нашего образа правления? К чему тут вопрос об английской конституции и Наполеоновском цезаризме? Мы все читали высочайший указ, возложивший на графа Лорис‑ Меликова диктаторские полномочия для искоренения злоумышленного заговора, и вопрос заключается только в том, на что в этой борьбе следует опереться – на петербургские ли мнения или на русский патриотизм?
Цезаризм! Но где же Цезарь? Откуда взялся он? Откуда могла бы явиться в России мысль о системе правления, связанной с именем Наполеона? Разве есть что‑ либо общее между русскою историческою монархией, единою с народом, незыблемою и священною в его веровании, с властью, выброшенною на улицу и захваченною счастливым солдатом? […]
Но оставляя в стороне неуместный вопрос о преобразовании государственного быта в России, возвратимся к более серьезному – о нашей интеллигенции и о русском народе. Напрасно К. Д. Кавелин понял наши слова об интеллигенции в таком смысле, будто всякий образованный и мыслящий человек в России представляет собою неблагонадежный элемент. Такой странности никто не говорил и сказать бы не мог. […] Речь шла о патриотическом духе народа, на который власть должна опираться в действии против врагов какого бы то ни было свойства, внутренних и внешних. Чем просвещеннее, чем интеллигентнее этот народный дух, необходимый для правительства, если оно хочет иметь успех, тем лучше, тем желательнее. Русский народ не есть масса пьяных мужиков, как разумеет его иной петербургский сановник‑ консерватор или таковой же либерал. Он представляет собою великую, сверху до низу, исторически организованную силу. Опираться на русский народ не значит опираться только на его темные массы, а на всю совокупность его организации, на все его сословия, поскольку каждое из них остается верным историческому духу своего народа и подчиняет свой интерес государственной пользе. Но нельзя сказать, чтоб интеллигенция, носящаяся над Россией и имеющая свое средоточие в Петербурге, откуда она и распространяет повсюду свое действие, нельзя сказать, чтоб эта интеллигенция была русским народным разумом, чтоб она была органом русского патриотического духа, чтоб она в своих мнениях и действиях управлялась русскими историческими началами… […]
|
|
|
Нигилизм со всеми своими доктринами и последствиями был несомненно исчадием этой интеллигенции, за оскорбление которой г. Кавелин готов подвергнуть нас уголовной каре. Разве начиная с блаженных сороковых годов по сие время, большая часть петербургской печати не была органом тех самых доктрин, которые составляют сущность революционной пропаганды в нашем отечестве? Разве наша подпольная литература не есть в сущности воспроизведение, только с раскрытыми скобками и договоренными словами, того, что развивалось в законной печати? Разве наша молодежь, начиная именно с сороковых годов, благодаря правительственным ошибкам, происшедшим вследствие не русского духа, который постоянно господствовал в наших делах, не развращалась умственно в реальной школе, в какую превратились наши духовные семинарии и гимназии именно сороковых годов, в которых замкнул наш почтенный возражатель свое духовное существование? Все познается по плодам своим. Каких же других плодов можно было ожидать от этой интеллигенции без жизненной силы, без почвы и корня, которая управляла нашими делами и мнением нашего общества? Она делала слепыми наших руководителей, она отнимала у нас здравый смысл, она творила нас вольными или невольными изменниками своей народности, а с тем вместе и своему государству, которое стоит и падает с русскою народностью. Время, которое мы переживаем теперь, не есть нечто совершенно для нас новое. Пока почтенный К. Д. Кавелин почивал блаженным сном сороковых годов, мы в начале шестидесятых переживали время такое же, как и теперь, с тою только разницей, что враг наш стал теперь искуснее, а мы еще не успели стать умнее. Тогда правительство сумело опереться на народ. Став народною силой, оно вызвало патриотический дух в населениях. Растленная интеллигенция смолкла, измена побледнела и притаилась, умы отрезвились, здоровая и сильная жизнь закипела в обществе. С того времени впервые свободное слово в России перестало дичиться русского народного чувства, преданного своему государству и свято чтущего свою верховную власть. С того времени, без войны и усилий, Россия снова заняла подобающее ей место в системе держав… Но наше умственное малосилие не могло долго выдержать высокий строй. Умами снова овладели чужие идеи, снова появились на сцене антирусские элементы, снова подпали мы под власть обмана… […]
14. «Подготовительная работа партии» (весна 1880 г. ) [275]
Подготовительная работа партии имеет своею задачею развить количество силы, необходимое для осуществления ее целей.
Цели же эти сводятся прежде всего к созданию в ближайшем будущем такого государственного и общественного строя, при котором воля народа оказалась бы единственным источником закона. Это ближайшая цель, и лишь по ее достижении станет возможною широкая партионная деятельность, имеющая пропаганду и агитацию своими главными средствами.
Но в стремлении своем к осуществлению этой ближайшей цели партия становится в необходимость сломить ныне существующую правительственную систему. Этим и должна озаботиться партия прежде всего.
Уничтожение ныне существующей правительственной системы может произойти, конечно, весьма различными путями. Может быть, напр[имер], одряхлевшее правительство, не дожидаясь восстания, решится пойти на самые широкие уступки народу. Это была бы, так сказать, естественная смерть старого порядка, и тогда, очевидно, силы партии пришлось бы направить уже прямо на деятельность в народных массах, оставив в стороне нынешние планы. Может быть также, правительство, не сдаваясь вполне, даст, однако, настолько свободную конституцию, что для партии будет выгоднее отсрочить восстание с тем, чтобы, пользуясь свободой действий, возможно лучше организоваться и укрепиться.
Но все подобные соображения нисколько не отрицают необходимости теперь, в настоящее время, готовиться к восстанию, ибо, во‑ первых, всякие уступки, мелкие или крупные, мыслимы со стороны правительства только тогда, если оно будет к этому вынуждено; во‑ вторых, никаких существенных уступок со стороны правительства может очень легко и не быть (и гораздо вероятнее – не будет); партия же обязана исполнить свои задачи и в этом случае. Поэтому партия должна подготовляться именно к восстанию; если же оно, паче чаяния, окажется излишним, то тем лучше: собранные силы пойдут тогда на мирную работу.
Что касается самого восстания, то для него, по всей вероятности, можно будет выбрать благоприятный момент, когда сами обстоятельства значительно облегчат задачу заговорщиков. Такие благоприятные условия создаются народным бунтом, неудачной войной, государственным банкротством, разными усложнениями европейской политики и пр. Каждым из таких благоприятных стечений обстоятельств партия должна своевременно воспользоваться, но при своей подготовительной работе она не должна на них возлагать всех своих надежд. Партия обязана исполнить свои задачи во что бы то ни стало, а потому свою подготовку должна вести так, чтобы не оказаться ниже роли даже при самых худших, самых трудных условиях.
Такие наиболее неблагоприятные условия представляются именно в том случае, если партии придется самой начинать восстание, а не присоединиться к народному движению, и если притом нет вдобавок никаких экстраординарных благоприятных случайностей, облегчающих первое нападение. К такому‑ то положению вещей мы и должны быть подготовлены. Партия должна иметь силы создать сама себе благоприятный момент действия, начать дело и довести его до конца. Искусно выполненная система террористических предприятий, одновременно уничтожающих 10–15 человек столпов современного правительства, приведет правительство в панику, лишит его единства действий и в то же время возбудит народные массы, т. е. создаст удобный момент для нападения. Пользуясь этим моментом, заранее собранные боевые силы начинают восстание и пытаются овладеть главнейшими правительственными учреждениями. Такое нападение легко может увенчаться успехом, если партия обеспечит себе возможность двинуть на помощь первым застрельщикам сколько‑ нибудь значительные массы рабочих и пр. Для успеха точно так же необходимо подготовить себе положение в провинциях, достаточно прочное для того, чтобы или поднять их при первом известии о перевороте, или хоть удержать в нейтралитете. Точно так же следует заранее обезопасить восстание от помощи правительству со стороны европейских держав и т. д., и т. д. Вообще подготовительная работа партии должна выполнить все, что необходимо для успеха восстания, начатого партией даже без всяких экстраординарных благоприятных условий, т. е. при таком приблизительно положении, в каком находится Россия в настоящее время.
С этой точки зрения главнейшими задачами нашей подготовительной работы является следующее:
1) создание Центральной боевой организации, способной начать восстание;
2) создание провинциальной революционной организации, способной поддержать восстание;
3) обеспечить восстанию поддержку городских рабочих;
4) подготовить возможность привлечения на свою сторону войска или парализования его деятельности;
5) заручиться сочувствием и содействием интеллигенции – главного источника сил при подготовительной работе;
6) склонить на свою сторону общественное мнение Европы.
А. Центральная организация
При наших русских условиях, не допускающих открытого партионного действия, Центральная организация не может быть создана в виде выборного представительства от партии, а должна являться в виде тайного общества. Это тайное общество, сообразно с предстоящими ему задачами, должно обладать боевым характером. Оно должно распространяться на все пункты, с которых необходимо начать восстание, но нет для него никакой нужды охватывать всю Россию. Наоборот, выгоднее остальной части организоваться в самостоятельные группы, ибо одно громадное общество слишком трудно законспирировать и охранить от бдительности правительственных агентов. В то же время необходима тесная связь между Центральной и остальными организациями для того, чтобы Центральная организация могла фактически являться выразительницей стремлений всей партии.
Далее, ввиду важной роли, выпадающей на долю Центральной организации, партия должна обеспечить ей достаточное количество средств, высылая годных людей, снабжая материальными средствами и пр. В этом отношении весьма практично было бы установить правильные постоянные взносы для всех членов партии, для того чтобы Центральная организация имела определенный и не подлежащий случайным колебаниям бюджет. Ввиду солидарности целей и необходимости единства Центральная и частные группы должны иметь правильно организованные сношения и получать взаимно сведения об имеющихся налицо средствах и стоящих на очереди намерениях.
Б. Организации специальные и местные
Организации специального характера, с целями исключительно пропаганды или для каких‑ либо производств, для добывания средств, с целями филантропическими и т. п., могут возникать даже в районе непосредственных действий Центра. Связь всех подобных групп с Центром поддерживается особо назначенными к тому лицами. Что касается форм и целей подобных групп, очевидно, все это определяется ими самими.
Гораздо сложнее вопрос об организациях местных, задающихся общереволюционными целями, но ограничивающихся географическими или этнографическими районами действий. Несомненная огромная важность подобных организаций: успех революционного движения вполне зависит от их развития, и в отсутствие их всякие попытки Центральной организации сопряжены с риском. Местные группы только в очень исключительных случаях могут получить значение в смысле почина революции; в большинстве случаев их роль, конечно, сведется к тому, чтобы поддержать начавшееся в центрах движение и не допускать свою местность пойти на помощь правительству. Но в этом смысле их вмешательство определяет весь исход борьбы. При торжестве революции значение местных организаций подымается еще больше. Им придется возбуждать дух масс, им придется главным образом влиять на выборы в Учредительное собрание, формулировать требования крестьянства и пр. Вообще насколько роль разрушительная падает преимущественно на Центральную организацию, настолько же роль созидательная падает на местные организации. Ввиду всего этого местные группы должны заранее заручиться:
а) положением в администрации и войске,
б) влиянием на крестьянство,
в) должны по возможности сходиться с местными либералами и конституционалистами,
г) должны запасаться материальными средствами,
д) основательно ознакомиться со своей областью.
В достижении этих целей члены партии должны действовать дружно, поддерживая и вытягивая друг друга, замещая своими людьми все выгодные для партии места, заботясь о поддержании репутации и влияния друг на друга.
Приобретение положения в администрации и войске особенно важно для первых моментов движения. Даже самое неполное достижение успеха в этом отношении может в значительной степени помочь делу. Когда при известии о восстании местные власти вздумают помочь правительству, не много нужно, чтобы смутить их. Когда губернатор видит колебания среди хотя нескольких своих подчиненных, когда слышит от них указание на опасность связывать свою судьбу с падающим правительством, когда другие члены партии производят демонстрации среди общества, народа, когда среди офицерства и особенно начальников отдельных частей оказываются два‑ три случая неповиновения – это уже достаточно для того, чтобы губерния осталась в нейтралитете сегодня, а, стало быть, завтра перешла в руки революционеров. Особенно важны в этом случае войска, среди которых необходимо усиленно действовать, приобретая наиболее развитых и честных людей в члены партии и возбуждая в остальных гражданское чувство. Прежде всего следует обратить внимание на офицерство и через них действовать на солдат.
В отношении крестьянства следует занимать места, где возможно близкое соприкосновение с массами, заслуживать их уважение своим поведением, помогать им, защищать их интересы, опираясь на содействие чиновных и влиятельных лиц партии. Не ведя массовой пропаганды, должно, однако, сходиться с лучшими из крестьян, обращая их по возможности в сознательных сторонников партии, знакомя их с ее целями.
В отношении к либералам следует, не скрывая своего радикализма, указывать на то, что при современной постановке партионных задач интересы наши и их заставляют совместно действовать против правительства. Изучение губернии должно быть самое основательное: личности начальствующих, влиятельных в обществе, войске, земстве или городских управлениях людей, их взаимные отношения, пререкания и пр. должны быть точно известны; необходимо знать, кто сознательный сторонник правительства, кто про стой карьерист, кто сочувствует партии и способен ее поддерживать; необходимо знать количество войск, местонахождение их, а также разных складов и учреждений; необходимо наблюдать за настроением народных масс, знать их ожидания, надежды, неудовольствия и старательно намечать народных вожаков, сходясь с ними возможно теснее. Короче, вся внутренняя жизнь данной области, все ее наличные силы, имеющие политическое значение, должны быть тщательно изучены.
Организация местных групп по необходимости должна приспособляться к общим условиям деятельности в России. В центре каждой местной организации должна стоять крепко сплоченная группа, тайное общество, связанное, с одной стороны, с Центром, с другой – со своими подгруппами. Проповедуя программу действий сообразно с общими планами партии, местная группа должна, однако, держать в секрете частности своих действий, сношений, средств, не допуская втираться в свою среду малоизвестным лицам на том лишь основании, что им вздумалось выдавать себя за людей единомыслящих.
В. Городские рабочие
Городское рабочее население, имеющее особенно важное значение для революции, как по своему положению, так и по относительно большей развитости, должно обратить на себя серьезное внимание партии. Успех первого нападения всецело зависит от поведения рабочих и войска. Если партия заранее заручится такими связями в рабочей среде, чтобы в момент восстания имела возможность закрыть фабрики и заводы, взволновать массы и двинуть их на улицы (с сочувственным, конечно, отношением к восстанию), это уже наполовину обеспечит успех дела. С другой стороны, городские рабочие в силу своего положения явятся представителями чисто народных интересов, и от их более или менее активного отношения к восстанию, к мерам Временного правительства, к самому составлению Временного правительства значительно зависят весь характер движения и степень полезности революции для народа […]
Г. Войско
Значение армии при перевороте огромное. Можно сказать, что, имея за себя армию, можно низвергнуть правительство даже без помощи народа, а имея армию против себя, ничего, пожалуй, не достигнешь и с поддержкой народа. При настоящих условиях, однако, пропаганда между солдатами затруднена в такой степени, что на нее едва ли можно возлагать много надежд.
Гораздо удобней воздействие на офицерство: более развитое, более свободное, оно более доступно влиянию. Между тем в момент переворота, конечно, никто не может склонить солдат на сторону восстания лучше, чем популярный офицер, обращающийся к своим солдатам с соответственными указаниями и предложениями. Наконец, если бы дух роты или батальона не допускал такого обращения, то командир все‑ таки может повести солдат не туда, куда приказано, может их удержать от пальбы, заставить отступить, деморализовать бесцельными переходами и т. д. Ввиду всего этого офицерство должно быть предметом самого внимательного воздействия. Лучших, наиболее развитых и энергичных следует привлекать как сознательных членов партии. По отношению к массе остальных должно подымать их уровень развития, выяснять им их обязанности к народу, подрывать в их глазах значение правительства и выяснять цели революционеров.
Офицеры – члены партии должны преследовать две главные цели: 1) или выслуживаться, занимать важные места, 2) или обращать все внимание на приобретение популярности между солдатами. Затем, конечно, они должны подымать уровень развития товарищей, а также солдат, причем по отношению к последним могут быть между прочим утилизированы силы первых. Наконец, следует употреблять все старания, чтобы стягивать лучшие силы армии в пункты, важные для восстания, и по возможности так, чтобы в отдельных частях все важные места были заняты своими людьми.
Д. Интеллигенция и молодежь
Интеллигенция и молодежь, в частности, составляют такие сферы, где каждое честное направление должно только давать о себе знать, чтобы иметь сторонников. Больших комментариев к способам действия в этой среде не требуется. Относительно молодежи важно поддерживать в ее рядах революционные тенденции, воспитывая молодое поколение в революционном духе и давая деятельность, доступную для его сил и в то же время полезную для дела революции. Так, учащаяся молодежь может поддерживать в своей среде дух солидарности, стойкость в борьбе и гражданское мужество, добиваясь расширения студенческих прав; может вести пропаганду среди рабочих, помогать распространению революционных изданий и т. д.
Е. Европа
По отношению к Европе политика партии должна стремиться к тому, чтобы обеспечить русской революции сочувствие народов. Правительства, с их изменчивой политикой, с их дипломатическими интересами, не могут быть сколько‑ нибудь прочными союзниками для нас. Не могут они быть и особенно опасными, если мы заручимся симпатиями общественного мнения Европы. […]
Для достижения этой цели партия должна знакомить Европу со всем пагубным значением русского абсолютизма для самой европейской цивилизации, с истинными целями партии, со значением нашего революционного движения, как выражения всенародного протеста. Факты революционной борьбы, деятельность и цели партии, мероприятия русского правительства, его отношение к народу – если Европа будет все это знать без искажений, то ее сочувствие нам обеспечено. В этих видах необходимо организовать снабжение европейской прессы всякого такого рода сведениями. Лица, проживающие за границей, должны и лично действовать в том же духе на митингах, общественных собраниях, читая лекции о России, и т. п. В случаях, подобных гартмановскому[276], необходимо вести оживленную агитацию, пользуясь моментом, когда внимание общества обращено на русские дела.
|
|
|
