{481} Протокол заседания двенадцатого понедельника [31 марта 1919 г.][dccxxxix].

Большинством голосов проходит предложение: заседание этого понедельника посвятить беседе на тему, близко касающуюся важного события в жизни Художественного театра, т. е. «какие принять меры, чтобы происшедшее разделение всей семьи Художественного театра на три группы не было бы разъединением внутренним, а лишь разделением чисто внешним»[dccxl].

Из общей беседы можно вывести следующие положения:

Происшедшее разделение подсказала сама жизнь. Оно было необходимо для создания нормальных условий всеобщей работы. Факт этого разделения как будто все считали необходимым и полезным, и, несмотря на это, этот факт вызвал не только много волнений, слухов и разговоров, но даже и слез. Отчего же? Оттого, что жизнь сцены не совсем проста. Люди, долгое время жившие одной семьей, имевшие постоянное общение, одни материальные и художественные интересы, общую ответственность, — эти люди должны, правда, хоть и внешне, но все же разойтись. Разойтись потому, что семья стала слишком большая, в общей сутолоке перепутались интересы всех членов семьи, постоянная толкотня стала не только неудобной, но и мешающей общей работе. И в интересах этой работы люди решили разойтись по определенным местам. И естественно, в душах многих проснулся страх — у одних за уходящих, у других за оставляемых. Страх естественный, потому что жизнь сцены есть арена страстей, страстей не только высших, но и самых низших. И в этой атмосфере сцены, атмосфере, как всегда говорил Вл. Ив., насыщенной самыми разнообразными элементами человеческой души, встали опасения: «А вдруг это внешнее разделение породит духовную разобщенность, {482} месть, недоверие, плохую конкуренцию». Возможно ли это. Возможно, если каждая группа, забывая об общем деле, будет стремиться к личным успехам, успехам не в смысле высшего достижения в искусстве, а в смысле денежного успеха и успеха у мелкой публики.

При каких же условиях это будет невозможно.

Когда над всеми группами будет светиться объединяющая всех одна цель — цель высших достижений в искусстве, ибо искусство есть то высшее, что поднимается над всеми, оно неделимо и по праву принадлежит всем.

Тогда не страшно будет ни благородное соревнование, ни художественное разделение — так как художественное разделение есть лишь попытки найти новое русло для одной веры, — ни внешняя разобщенность, ибо будет духовное родство. Вл. Ив. привел очень хороший пример. Допустим, что все три группы есть три сестры. Все три сестры невесты. Невесты ждут жениха. Жених — всегда успех. Но есть, как мы говорили, успех высший и успех низший. Если сестры, стремясь привлечь к себе жениха (в смысле мелкого успеха), будут одна перед другой конкурировать, не пренебрегая никакими средствами, то это будет недостойно, так как если конкурируют чужие люди, это еще можно простить, если же конкурируют свои, родные, — это совсем гадко.

Если же эти невесты будут похожи на тех семь дев со светильниками, которые ждали чудесного, таинственного прихода Великого Жениха, то плохая конкуренция невозможна[dccxli]. Здесь есть место только большому сорадованию. Если Жених (с большой буквы) посетил хоть одну сестру, то своим появлением он как бы возвестил возможность вообще своего прихода и дал надежду на то, что наступит время, когда он таинственно предстанет и перед другими сестрами, ибо их светильники горят одним огнем, который они бережно поддерживают. И Вл. Ив. верит именно в такое отношение к Жениху, так как родство между сестрами — группами — самое близкое, а именно духовное.

Но как поддерживать огонь в светильниках — об этом надо подумать, так как нельзя закрывать глаза на жизнь, которая может потушить пламя.

Надо создать такие дни взаимного общения, в которые все вспоминали бы об общем деле и бережно следили за светильниками в руках.

У нас есть понедельники. Их польза и хорошее значение уже сказывается. Но необходимо воспользоваться ими для широкого дела постоянного объединения. Для этого нужно будет наконец по-настоящему организовать его. И сначала надо выбрать президиум, куда должны будут войти представители всех групп. И этот президиум уже решит дальнейший ход понедельников — оставить ли характер понедельников таким, какой он есть, или же придать ему более практическое направление.

{483} Затем, помимо общих объединяющих собраний, необходимо устроить «как бы высшую масонскую ложу», т. е. из всех групп выбрать с полным доверием людей, которым можно было бы вполне искренно поверить, что для них искусство выше их личных интересов, и почтить их высшим орденом Московского Художественного театра. Может быть, эти люди, стоя на страже интересов искусства, и будут объединять все группы и справедливо блюсти все дела их.

Получить орден Московского Художественного театра может только тот, кто прошел известное испытание и заслужил единогласное доверие.

Это не только нужно, но и необходимо. Пусть путь к ордену труден, пусть к нему поднимутся немногие, но уже одно то, что есть реальное место, куда надо подниматься, сознание, что некоторые поднялись, будет для других иметь колоссальное значение, и каждый будет стараться духовно дорасти до ордена Московского Художественного театра и подняться к нему.

Беседа на этом кончается, но Вл. Ив. задает вопрос, как быть практически с теми двумя предложениями, которые затронула беседа, т. е. расширение понедельников и выработка условий для высшего ордена Московского Художественного театра. Сказать ли об этом на общем собрании, или же поручить раньше разработать эти проекты отдельной группе.

После беседы, которая заняла немного времени, началась музыкальная часть. И несмотря на то, что каждый раз приходится хвалить артистов-музыкантов, хвалить вполне искренно, на этот раз нельзя не выразить им особенной благодарности за трио Чайковского и Добровейну за его игру на рояле[dccxlii].