Жертва. Виктарион

Жертва

 

Люди королевы сложили свой костер на деревенском выгоне, ныне укрытом снегом. На расчищенном клочке мерзлой земли кирками, лопатами и топорами выдолбили две ямы. Дувший с запада ветер нес по замерзшим озерам новый снежный заряд.

– Ты не обязана на это смотреть, – сказала Алис Мормонт.

– Ничего, посмотрю. – Аша Грейджой – дочь кракена, не трепетная девица: страшные зрелища ей нипочем.

День был темный, холодный, голодный – такой же, как вчера и позавчера. Закутанные рыболовы тряслись над лунками, проделанными во льду. Еще недавно можно было надеяться выудить по одной‑ две рыбы на брата, а привычные к такому промыслу северяне выуживали и все пять, но сегодня Аша, продрогшая до костей, вернулась с пустыми руками. Алис тоже не посчастливилось: вот уже три дня им не удавалось поймать ни одной рыбки.

– Я тоже не обязана, – сказала Медведица.

– Ну так ступай. Даю тебе слово, что в бега не ударюсь. Куда мне бежать – в Винтерфелл? До него, говорят, осталось только три дня езды.

Шесть людей королевы вставляли в продолбленные ямы два высоченных сосновых шеста. Скоро к ним привяжут людей. Близится ночь, и для красного бога готовится угощение. Приношение крови и огня, как говорят люди королевы: авось, Владыка Света обратит на них свое огненное око и растопит трижды проклятые снега.

– Даже в этом месте мрака и ужаса Он не оставит нас, – сказал сир Годри Фарринг собравшимся зрителям.

– Что ваш южный бог понимает в снегах и метелях? – вопросил Артос Флинт – его черная борода густо обросла инеем. – Это старые боги гневаются на нас, их и надо умилостивить.

– Точно, – поддержал его Вулл Большое Ведро. – Красный Раглу здесь не имеет силы. Вы только разозлите старых богов – им все видно с острова.

Деревня стояла меж двух озер. Из того, что побольше, кулаками великанов‑ утопленников торчали лесистые островки. На одном из них росло громадное древнее чардрево, белое, как лежащий вокруг него снег. Восемь дней назад Аша и Алис ходили посмотреть на него вблизи. «Это просто древесный сок», – говорила себе Аша, глядя на прищуренные красные глаза и окровавленный рот, но ее собственные глаза говорили обратное: то, что она видела, было застывшей кровью.

– Это вы, северяне, навлекли на нас снег, – спорил Корлисс Пенни. – Вы и ваши демоновы деревья. А Рглор нас спасет.

– Рглор обречет нас на гибель, – упорствовал Артос Флинт.

«Чума на ваших богов», – думала Аша Грейджой.

Годри Победитель Великанов пошатал колья на пробу.

– Хорошо сидят, крепко. Ведите приговоренных, сир Клэйтон.

Клэйтон Сагс – правая рука Годри, но не сухая ли это рука? Аша испытывала к нему глубокую неприязнь. Годри Фарринг предан своему богу, а Сагс просто жесток: вон каким жадным взором он смотрит в пламя ночных костров. Не бога он любит, а священный огонь. Аша спросила сира Джастина, всегда ли Сагс был таким, и он ответил, скорчив гримасу: «На Драконьем Камне он играл в кости с палачами и помогал им допрашивать узников – особенно молодых женщин».

Аша так и предполагала. В первую голову Сагсу хотелось бы сжечь ее.

В трех днях пути от Винтерфелла они сидят уже девятнадцать дней. От Темнолесья до Винтерфелла сто лиг лесом и триста миль по прямой, как ворон летит, но они‑ то не вороны, а метель и не думает утихать. Тщетно Аша смотрит в небо каждое утро: солнца не видно. Все хижины преобразились в снежные холмики, скоро и общинный дом заметет.

Кормятся они кониной, озерной рыбой (иссякающей с каждым днем) и тем, что умудряются добыть фуражиры в мертвом зимнем лесу. Львиную долю мяса забирают лорды и рыцари – не диво, что простые солдаты начали есть мертвецов.

Аша ужаснулась не меньше других, узнав от Медведицы, что четверо людей Пезбери вырезали у мертвого солдата Фелла филейные части и поджарили его руку на вертеле, но не стала делать вид, что это ее удивляет. Она могла бы поспорить, что они не первые отведали человечины в этом походе, – им просто не повезло.

За свое пиршество четверка будет сожжена заживо, и это, как уверяют люди королевы, остановит метель. Аша в красного бога не верила, но молилась, чтобы они оказались правы. Иначе им понадобятся новые жертвы, и заветное желание сира Клэйтона наконец‑ то осуществится.

Сагс уже гнал к столбам четырех людоедов – голых, со связанными руками. Самый младший рыдал, ковыляя по снегу, двое шагали как неживые, с потупленными глазами. Никакие не чудовища, самые обыкновенные люди.

Самый старший, сержант, один сохранял присутствие духа и ругательски ругал людей королевы.

– Так вас всех и растак, а красного бога особо. Надо было и твоего родича слопать, Годри, уж больно смачный шел дух, когда его жарили. Нежный, поди, парнишка был, сочный. – Удар древком копья швырнул его на колени, но рот ему не заткнул. Сержант встал, выплюнул кровь вместе с выбитыми зубами и добавил: – Вкусней всего хрен – хрустит что твоя колбаска. – Его обматывали цепями, но он гнул свое: – Эй, Пенни, что у тебя за имя такое? Твоя мать столько стоила, что ли? А ты, Сагс, поганый ублюдок…

Сир Клэйтон молча вскрыл ему горло.

Молодой солдат – тощий, ребра можно пересчитать – расплакался еще пуще.

– Не надо, – повторял он, – не надо, он же все равно умер, а мы были голодные…

– Сержант хорошо придумал, – заметила Аша. – Раздразнил Сагса, тот его и прикончил. – Сработает ли та же уловка, когда очередь дойдет до нее?

Жертв по двое, спина к спине, привязали к столбам – трех живых, одного мертвеца. Поленья и хворост у них под ногами полили лампадным маслом. Люди королевы спешили: густо валящий снег грозил намочить дрова.

– Где же король? – спросил Корлисс Пенни.

На днях, не выдержав лишений, умер кузен сира Годри Брайен Фарринг, один из королевских оруженосцев. Мрачный Станнис, постояв у погребального костра, удалился в сторожевую башню и больше оттуда не выходил. Порой его видели на крыше у маячного огня, горевшего днем и ночью. «С красным богом говорит», – утверждали одни. «Зовет леди Мелисандру», – полагали другие. Короче говоря, взывает о помощи, подытожила Аша Грейджой.

– Кенти, поди скажи королю, что у нас все готово, – велел сир Годри своему латнику.

– Король здесь, – объявил Ричард Хорп. Поверх доспехов он надел стеганый дублет с тремя бабочками «мертвая голова» на поле костей и пепла. Король Станнис шел рядом с ним, а следом, опираясь на терновую трость, поспешал Арнольф Карстарк. Неделю назад он привел к ним сына, трех внуков, четыреста копейщиков, полсотни лучников, десяток конных, мейстера с воронами… Но провизии у них едва хватало на прокорм своего отряда.

Карстарк, как сказали Аше, на самом деле не лорд: он всего лишь назначен кастеляном Кархолда на то время, пока настоящий лорд остается пленником Ланнистеров. Тощий, скрюченный, левое плечо на фут выше правого, серые косые глаза, желтые зубы. Череп прикрывают несколько белых прядок, седая бородка всклокочена, улыбка не сказать чтобы приятная. Однако, если Винтерфелл будет взят, в нем, по слухам, посадят Карстарка, а не кого‑ то еще. Дом Карстарков в далеком прошлом отпочковался от дома Старков, а лорд Арнольф первым из знаменосцев Эддарда Старка перешел к Станнису.

Карстарки, насколько Аша знала, поклонялись старым богам Севера – так же, как Вуллы, Норри, Флинты и другие горные кланы. На сожжении лорд Арнольф, вероятно, присутствует по велению короля, чтобы своими глазами убедиться в силе красного бога.

Двое осужденных начали молить Станниса о милосердии. Король выслушал их молча, со стиснутыми зубами, и сказал Годри Фаррингу:

– Начинайте.

Победитель Великанов воздел руки к небу.

– Услышь нас, Владыка Света.

– Защити нас, Владыка Света, – подхватили люди королевы, – ибо ночь темна и полна ужасов.

– Хвала тебе за солнце, которые мы молим вернуть. Да озарит оно нам путь к полю битвы. – Снежинки таяли на запрокинутом лице сира Годри. – Хвала тебе за звезды, хранящие нас ночью. Сорви с них покров, о Боже, и яви их нам вновь.

– Защити нас, Владыка Света. Разгони злую тьму.

Сир Корлисс Пенни поднял факел над головой и очертил круг, раздувая пламя. Кто‑ то из обреченных жертв завыл.

– Мы предаем этих четырех злодеев твоему очищающему огню, о Рглор, – пел сир Годри, – дабы выжечь мрак из их черных душ. Пусть обуглится их мерзкая плоть, чтобы души, очищенные от зла, могли воспарить к свету. Прими их кровь, о Владыка, и растопи ледяные цепи, сковавшие твоих верных рабов. Прими их боль и даруй силу нашим мечам. Прими эту жертву и укажи нам путь к Винтерфеллу. И покарай нашими руками неверных.

– Прими эту жертву, Владыка Света, – подхватила сотня голосов.

Сир Корлисс поджег дрова у одного столба и бросил факел к подножью другого. Повалил дым, осужденные закашлялись, на поленьях затрепетало первое робкое пламя. Еще немного, и огонь охватил оба столба.

– Он уже мертвый был, – кричал молодой. – Нас мучил голод… – Волосы у него на лобке занялись, и крик перешел в бессловесный вопль.

Рот Аши наполнился желчью. На Железных островах жрецы режут невольникам горло и отдают тела Утонувшему Богу, но это намного хуже.

«Закрой глаза, – говорила она себе. – Не смотри». Люди королевы вновь затянули гимн, почти не слышный за воплями мучеников. Ашу трясло вопреки бьющему в лицо жару. Смрад дыма и паленого мяса окутал толпу. Кто‑ то из четверых еще дергался в раскаленных цепях, но крики вскоре умолкли.

Король Станнис повернулся и зашагал к своей башне – искать ответа в маячном огне. Арнольф Карстарк заковылял следом, но сир Ричард Хорп перехватил его и направил к общинному дому. Все расходились к своим кострам, к своему скудному ужину.

– Ну что, железная сука, понравилось? – Клэйтон Сагс сунул свой угреватый нос в лицо Аше, дыша на нее пивом и луком. Глазки у него поросячьи, в точности как у крылатой свиньи на его гербе. – Когда к столбу привяжут тебя, соберется еще больше народу.

Это правда. Волки охотно призовут ее к ответу за Ров Кейлин, за Темнолесье, за извечные набеги на Каменный Берег, за все, что сотворил Теон в Винтерфелле.

– Отпустите, сир. – При виде Сагса ее рука каждый раз тянулась к отсутствующей перевязи с топориками. «Персты» она плясала не хуже любого мужчины на островах – десять целехоньких пальцев это доказывали. Некоторым бритым мужчинам была бы к лицу борода, а сиру Клэйтону очень пошел бы топорик во лбу. Безоружная она только и может что вырываться, а он все держит – запустил пальцы в руку, как железные когти.

– Миледи просила вас отпустить ее, – вмешалась Алис. – И знайте, сир, что на ваш костер она не взойдет.

– Там увидим. Слишком долго мы терпим у себя эту демонопоклонницу, – проворчал Сагс, но Ашу все‑ таки отпустил: с Медведицей мало кто дерзал связываться.

– У короля другие планы на его пленницу, – сказал явившийся как раз вовремя Джастин Масси.

– У короля или у тебя? – фыркнул Сагс. – Зря стараешься, Масси: гореть твоей принцессе ярким огнем. Красная женщина говорит, что королевская кровь угодна нашему богу.

– Рглор вполне может удовлетвориться жертвами, которые мы принесли сегодня.

– Четыре мужлана метели не остановят, а вот она может.

– Если и эта жертва не остановит метели, кого вы сожжете следующим? – спросила Медведица. – Меня?

– Почему бы не сира Клэйтона? – дала себе волю Аша. – Рглор с удовольствием возьмет к себе одного из своих. Праведника, который будет петь гимны, пока его член поджаривается.

– Смейся, Масси, смейся, – рявкнул взбешенный Сагс. – Посмотрим, кто из нас посмеется, если снег не перестанет идти. – Он взглянул на обугленные тела у столбов, улыбнулся и отошел прочь.

– Мой заступник, – сказала Аша Джастину Масси – похвалу он, во всяком случае, заслужил. – Спасибо, что спасли меня, сир.

– Друзей среди людей королевы вам это не прибавит, – сказала Медведица. – Сами‑ то вы что ж, разуверились в красном боге?

– И не только в нем, но в ужин пока еще верю. Окажите мне честь, дамы.

– Не хочется что‑ то, – поморщилась Алис.

– Мне тоже, но подкрепиться надо, а то ведь и конины скоро не будет. При выходе из Темнолесья у нас было восемьсот лошадей, прошлой ночью насчитали всего шестьдесят четыре.

Для Аши это не явилось ударом. Почти все боевые кони, в том числе и скакун Масси, пали, большинство ездовых тоже, даже мелкие кони северян страдали от недостатка кормов. Да и на что им лошади? Поход прерван; солнце, луна и звезды забылись, как давний сон.

– Я, пожалуй, поем.

– Меня увольте, – сказала Алис.

– Я присмотрю за леди Ашей, – пообещал Масси. – От меня она не сбежит.

Медведица, проворчав что‑ то в знак согласия, удалилась в свою палатку, а Масси с Ашей побрели по сугробам к общинному дому. Ноги у Аши заледенели, лодыжка пронзала болью на каждом шагу.

Лорды и капитаны облюбовали общинный дом для себя как самый большой в деревне. Один из часовых у двери поднял промасленную завесу, и Аша очутилась в тепле.

Лавки вдоль стен могли вместить человек пятьдесят, но в убогий чертог втиснулось вдвое больше. В выкопанной посередине канаве горели дрова, дым выходил через отверстия в крыше. Северяне сидели по одну сторону от огня, лорды и рыцари по другую.

По сравнению с бледными и изнуренными южанами северные бородачи в мохнатых мехах прямо‑ таки лучились здоровьем. Испытывая тот же голод и холод, снеговой поход они переносили не в пример лучше.

Аша сняла меховые рукавицы, размяла пальцы, стряхнула снег с плаща, повесила его у двери на колышек. Ноги оттаивали, причиняя ей сильную боль. От горящего торфа приятно пахло – крестьяне оставили в деревне большой запас топлива.

Сир Джастин, усадив ее на скамью, принес ужин: эль и конину с кровью, дочерна поджаренную снаружи. Порции заметно уменьшились, но запах все так же дразнил обоняние.

– Благодарствую, сир, – сказала Аша, уплетая за обе щеки.

– Зовите меня Джастином. Я настаиваю. – Он нарезал свою долю и стал есть, накалывая куски кинжалом.

Вилл Фоксглов уверял, что через три дня король возобновит свой поход, – он‑ де сам слышал это от королевского конюха.

– Его величество видел в пламени нашу победу, о которой тысячу лет будут петь и в замках, и в хижинах.

– Прошлой ночью снеговой перечень составил восемьдесят душ, – сказал на это Масси, бросая хрящик собаке. – В походе мы будем умирать сотнями.

– А если останемся здесь, то тысячами, – ответил сир Хамфри Клифтон. – Идти или помирать, третьего не дано.

– Идти и помирать, так будет вернее. И какими средствами мы, по‑ твоему, возьмем Винтерфелл? Наши люди еле ноги переставляют. Хочешь, чтобы они лезли на стены и строили осадные башни?

– Надо ждать, пока погода не переменится, – сказал сир Ормунд Уайлд, старый рыцарь, похожий на ходячего мертвеца. Когда солдаты бились об заклад, кто из лордов и рыцарей умрет следующим, сир Ормунд неизменно держал первое место. Аше хотелось бы знать, какие ставки делают на нее – может, и сама что‑ нибудь успеет поставить. – Тут хотя бы укрытие есть и рыба в озерах водится.

– Рыбы мало, рыбаков многовато, – мрачно отрезал лорд Пезбери. Понятно, отчего он угрюм: в жертву были принесены его люди, и поговаривают, будто Пезбери все о них знал и вместе с ними ел человечину.

– Его правда, – подтвердил Безносый Нед Вуд, следопыт из Темнолесья: прозвище он получил, отморозив себе кончик носа позапрошлой зимой. Волчий лес он знал как никто – даже самые горделивые лорды прислушивались к нему. – Вы на эти озера накинулись, как черви на труп. Дивлюсь, как это лед не провалился еще, столько дырок вы в нем понаделали. У острова он и вовсе как сыр. Нет там больше рыбы, всю выловили.

– Тем больше причин продолжать поход, – ввернул Хамфри Клифтон. – Если нам суждена смерть, встретим ее с мечами в руках.

Точно те же доводы приводились и прошлым вечером. Идти дальше – смерть, остаться – смерть, повернуть назад – смерть.

– Ты умирай как хочешь, Хамфри, – сказал Масси, – а я твердо намерен дожить до весны.

– Кое‑ кто назовет это трусостью, – буркнул лорд Пезбери.

– Лучше быть трусом, чем людоедом.

– Ты… – взъярился Пезбери.

– Войны без смертей не бывает, Джастин, – сказал, войдя в дверь, Ричард Хорп. – Тот, кто пойдет с нами, получит свою долю добычи, взятой у Болтонов, и покроет себя неувядающей славой. Слабые могут остаться здесь – мы пришлем вам еду после взятия Винтерфелла.

– Вы его не возьмете.

– Возьмем, – прошамкал Арнольф Карстарк, сидевший за высоким столом с сыном Эртором и тремя внуками. Держась рукой в старческих пятнах за плечо сына, он привстал, точно стервятник над падалью. – Возьмем ради Неда и его дочери, ради жестоко убитого Молодого Волка. Если надо, мы покажем дорогу, я его величеству так и сказал. «Выступайте, – сказал я, – и еще до исхода луны мы все омоемся кровью Фреев и Болтонов».

Ноги затопали, кулаки застучали по столам. Шумели, как заметила Аша, в основном северяне – южные лорды и рыцари сидели тихо.

– Ваша отвага достойна восхищения, лорд Карстарк, – сказал, дождавшись тишины, Масси, – но одной отвагой не проломишь стен Винтерфелла. Как вы намерены его взять – закидать снежками?

– Свалим деревья, сделаем тараны, – ответил кто‑ то из внуков.

– И погибнете у ворот.

– Сделаем лестницы, будем штурмовать стены, – сказал другой внук.

– И рухнете вниз.

– Построим осадные башни, – сказал Эртор, младший сын Арнольфа.

– И умрете. Боги, неужто Карстарки безумны все до единого?

– Боги? – повторил Ричард Хорп. – Ты забываешься, Джастин. У нас с тобой один бог. Не поминай демонов, ибо один лишь Владыка Света может спасти нас. Согласен? – Хорп взялся за меч, не спуская глаз с Масси.

– Конечно, – пробормотал тот. – Ты же знаешь, Ричард: я верую в Рглора столь же истово, как и ты.

– Я сомневаюсь не в твоей вере, Джастин, а в твоем мужестве. Ты толкуешь о поражении с тех самых пор, как мы вышли из Темнолесья. На чьей ты стороне, хотелось бы знать.

У Масси побагровела шея.

– Не желаю выслушивать твои оскорбления. – Он сорвал непросохший плащ со стены так, что ткань порвалась, и вышел. Струя холодного воздуха взметнула в очаге пепел и раздула огонь.

При всем недостатке стойкости Джастин оставался одним из немногих заступников Аши. Накинув собственный плащ, она последовала за ним и заблудилась, не пройдя и десяти ярдов. Деревни не было видно – единственной приметой служил огонь на сторожевой башне.

– Джастин? – Ей никто не ответил. Где‑ то слева заржала лошадь. Боится, бедная тварь – чует, видно, что завтра пойдет на ужин.

Аша плотней запахнулась в плащ.

Сама того не ведая, она снова оказалась на выгоне. Остывшие цепи надежно держали почерневшие тела у столбов. Ворон клевал череп одного из казненных. Снег замел костер и поднялся выше лодыжек покойников. «Старые боги хоронят их», – подумала Аша.

– Смотри хорошенько, сука, – пробасил позади Клэйтон Сагс. – Ты будешь такой же, когда поджаришься. А уж визгу‑ то будет… если спруты могут визжать.

«Бог моих отцов! Если ты слышишь меня в своих подводных чертогах, пошли мне один топорик». Утонувший Бог, конечно, не отозвался – с богами всегда так.

– Вы не видели сира Джастина?

– На что тебе этот напыщенный дуралей? Если хочешь мужика, попроси меня, сука.

«Сука, сука». Мужчины вроде Сагса всегда стараются принизить женщин, от которых им нужно только одно. Он еще хуже Среднего Лиддля – тот ругался только в пылу сражения.

– Насильников ваш король кастрирует, – напомнила Аша.

– Да он уже ослеп наполовину, глядя в огонь, – хмыкнул Сагс. – Не бойся, не трону. Потом тебя пришлось бы убить – лучше погляжу, как ты гореть будешь.

Снова эта лошадь.

– Слышите?

– Что я должен слышать?

– Лошадь… лошади. – Снег делает со звуком странные вещи – непонятно, с какой стороны доносится ржание.

– Что за осьминожьи штуки такие? Ничего я не… Вот дьявол! Всадники. – Рукой в меховой перчатке Сагс неуклюже извлек меч из ножен, но всадники уже появились из снежных вихрей: на маленьких конях, а сами большие, просто огромные в своих шубах. На бедрах позвякивают мечи, у одного к седлу приторочен топор, у другого за спиной молот. Есть и щиты, но гербов из‑ за налипшего снега не разобрать. Аша казалась себе голой рядом с этими фигурами в слоях шерсти, вареной кожи и меха. Рог… Нужно поднять тревогу.

– Беги, глупая сука, предупреди короля, – крикнул сир Клэйтон. – Это Болтон! – Он, конечно, скотина, но в мужестве ему не откажешь. Сагс занял позицию между всадниками и королевской башней, где мерцал, как божье око, рыжий огонь. – Кто идет? Стой!

Конных, по прикидке Аши, было около двадцати. За ними, вполне возможно, следуют сотни – все войско Русе Болтона, скрытое ночью и вьюгой, но эти…

Для разведчиков их многовато, для авангарда мало, двое сплошь в черном. Ночной Дозор!

– Кто вы? – спросила Аша.

– Друзья, – ответил полузнакомый голос. – Мы вас искали под Винтерфеллом, но нашли только Амбера Воронье Мясо, который дует там в рога и бьет в барабаны. – Всадник соскочил с коня, откинул капюшон, поклонился. Из‑ за густой обледенелой бороды Аша узнала его не сразу.

– Трис?

– Миледи. – Тристифер Ботли опустился на одно колено. – Девица тоже здесь. Еще Роггон, Угрюмый, Ловкий и Грач – всего шестеро. Мы в седлах пока еще держимся, а Кромм умер от ран.

– Так вы ее люди? – вскричал Клэйтон Сагс. – Как вам удалось выйти из темниц Темнолесья?

Трис встал, отряхнул колени.

– Сибелле Гловер предложили хороший выкуп, и она приняла его от имени короля.

– Какой еще выкуп? Кто станет платить за такое отребье, как вы?

– Я. – Вперед выехал еще один всадник – очень высокий, очень худой, ноги такие длинные, что чуть по земле не волочатся. – Мне нужна была надежная охрана, чтобы проводить меня к королю, да и леди Сибелле лишние рты ни к чему. – Над шарфом, скрывающим его лицо, торчала диковинная шапка – Аша такие видела только в Тироше: три цилиндра, один над другим, а сверху мягкая ткань. – Король Станнис, насколько я понял, находится здесь? Я должен поговорить с ним без промедления.

– Да кто ты такой, ради семи преисподних?

Длинный, грациозно спешившись, снял шапку и поклонился:

– Тихо Несторис, скромный служитель Железного банка в Браавосе.

Браавосского банкира Аша в этой метельной ночи ожидала встретить меньше всего.

– Король Станнис пребывает в сторожевой башне, – невольно рассмеявшись, сказала она. – Сир Клэйтон, я уверена, охотно вас проводит к нему.

– Я был бы рад – время дорого. – Темные глаза банкира остановились на ней. – Леди Аша из дома Грейджоев, если не ошибаюсь?

– Я Аша Грейджой, это верно. На тот счет, леди я или нет, мнения разошлись.

– Мы привезли вам подарок, – улыбнулся Несторис. – В Винтерфелле тоже бушует вьюга, и Морс Амбер с зелеными новобранцами ожидает под его стенами прибытия короля. Он дал нам вот это.

Подарок, насколько могла видеть Аша, состоял из девочки и старика – их скинули в снег прямо перед ней. Девочку даже в мехах била дрожь; если бы не испуг и не черный отмороженный кончик носа, она была бы очень недурна, но старик… На пугалах и то больше мяса, лицо – обтянутый кожей череп, волосы, хоть и грязные, совсем седые. И воняет от него нестерпимо.

– Сестра, – прохрипел он. – На этот раз я тебя узнал.

Сердце Аши на миг остановилось.

– Теон?

Он растянул губы – улыбнуться хотел, как видно. Половины зубов недостает, остальные сломаны.

– Теон, – подтвердил он, – Теон. Человек должен знать свое имя.

 

Виктарион

 

Под черным небом и серебряной луной Железный Флот ринулся на добычу. Ее, как и предсказал черный жрец Мокорро, заметили в проливе между Кедровым островом и Астапорскими пустошами.

– Гискарцы! – крикнул из вороньего гнезда Лонгвотер Пайк. Виктарион, следя с фордека за приближающимся парусом, различил работающие весла и длинный белый след, белеющий при луне, будто шрам.

Не боевой корабль – большая торговая галея. Хороший трофей. Он послал своим капитанам сигнал захватить ее.

Капитан галеи, заметив угрозу, свернул на запад к Кедровому острову: хотел, видно, укрыться в потайной бухте или заманить преследователей на скалы у северо‑ восточного берега. Но его галея была тяжело нагружена, а ветер благоприятствовал Железному Флоту. «Горе» и «Железная победа» вышли наперерез добыче, быстрые «Перепелятник» и «Плясун с топориком» подошли сзади. Гискарец не спустил флаг, но тут «Плач» врезался в его левый борт и поломал весла. Произошло это у самых руин Гозая; слышно было, как на разрушенных пирамидах верещат обезьяны.

Капитан, приведенный к Виктариону в цепях, сказал, что галея под названием «Заря Гискара» шла из Миэрина через Юнкай, возвращаясь в свой родной порт Новый Гис. Говорил он только на своем гискарском – безобразнее языка Виктарион в жизни не слышал, – но Мокорро ловко переводил на общий его шипение и рычание. Война за Миэрин выиграна, сказал капитан, королева драконов мертва, гискарец по имени Гиздар правит городом.

Виктарион велел вырвать его лживый язык. Мокорро утверждал, что королева Дейенерис жива: красный бог показал ее жрецу в священном огне. Злосчастного капитана связали по рукам и ногам и кинули за борт в жертву Утонувшему Богу.

– Твой красный бог тоже получит свое, – пообещал лорд‑ капитан жрецу, – но морем владеет наш, Утонувший.

– Нет богов кроме Рглора и Иного, чье имя запретно. – Новое облачение жреца было черным с едва заметной золотой нитью на вороте, подоле и рукавах. Красной ткани на «Победе» не нашлось, но нельзя же было оставлять на Мокорро те просоленные лохмотья, в которых Крот выудил его из воды. Виктарион велел Тому Тайдвуду сшить чародею новый наряд и отдал ему для этой цели собственные камзолы – черные, с золотым кракеном дома Грейджоев. Такими же были флаги и паруса на всех кораблях Железного Флота. Красного Железные Люди не любят; Виктарион надеялся, что в цветах Грейджоев Мокорро будет им ближе.

Надежда оказалась напрасной: в черном и с красно‑ оранжевой татуировкой на лбу и щеках Мокорро казался еще страшнее. Моряки шарахались от него и плевались, когда на них падала его тень. Даже Крот, спасший его, уговаривал Виктариона отдать колдуна Утонувшему Богу.

Но Мокорро знал эти чуждые берега куда лучше Железных Людей и о драконах тоже имел понятие. У Вороньего Глаза есть колдуны, почему бы и Виктариону их не держать? Этот черный волшебник сильнее трех Эуроновых вместе взятых, а Мокроголовый, который мог бы его не одобрить, сейчас далеко.

– «Заря Гискара» – неподходящее имя для Железного Флота, – молвил лорд‑ капитан, сжав обожженную руку в кулак. – В твою честь, жрец, я назову ее «Гневом Красного бога».

– Да будет так, капитан. – Жрец склонил голову, и кораблей снова стало пятьдесят четыре.

Днем на них налетел шквал, тоже предсказанный. Три корабля исчезли за пеленой дождя – сбились с курса, затонули, сели на скалы?

– Они знают, куда идти, – сказал Виктарион своим людям. – Если остались на плаву, то догонят нас. – Ждать заплутавших время не позволяло. Его невеста, окруженная врагами, совсем пропадет, если он не подоспеет на помощь со своим топором.

Мокорро, кроме того, сказал, что корабли не погибли. Каждый вечер жрец зажигал на фордеке «Железной победы» костер и ходил вокруг него, распевая молитвы. При свете огня его черная кожа блестела, как полированный оникс, и Виктарион порой мог поклясться, что наколотое на лице колдуна пламя тоже танцует, меняя цвет при каждом повороте его головы.

«Черный жрец призывает демонов», – говорил один из гребцов. Виктарион, когда ему доложили об этом, велел отхлестать его до крови. Услышав от Мокорро, что потерянные овечки вернутся к нему у острова под названием Ярос, капитан сказал:

– Молись, чтобы это оказалось правдой, иначе следующим кнута отведаешь ты.

Под ярким солнцем на безоблачном небе, в синем море к северо‑ западу от Астапора, Железный Флот захватил новый трофей.

Мирийский когг «Голубка» шел в Юнкай через Новый Гис с грузом ковров, сладких зеленых вин и кружева. У капитана имелся мирийский глаз – две стекляшки, вставленные в медные трубки, которые в сложенном виде были не длиннее кинжала. Забрав это сокровище себе, Виктарион переименовал когг в «Сорокопута», а за команду решил потребовать выкуп. Они не рабы и рабовладельцы, а свободные граждане Мира, опытные мореходы – за таких много дадут. Свежих новостей о Миэрине и Дейенерис они сообщить не могли, а о дотракийцах на Ройне и отплытии Золотых Мечей Виктарион знал и без них.

– Что ты видишь? – спросил он жреца, когда тот зажег свой костер. – Что ждет нас завтра – опять будет дождь? – Виктариону казалось, что будет.

– Серое небо, сильный ветер, – ответил Мокорро. – Дождя нет. Позади тигры, впереди ждет твой дракон.

«Твой дракон»… приятно звучит.

– Скажи мне что‑ нибудь, чего я не знаю.

– Слушаю и повинуюсь, мой капитан. – На корабле жреца стали называть Черным Пламенем – это прозвище придумал Стеффар Стаммерер, неспособный выговорить «Мокорро». Как ни называй, а сила у него есть. – Здесь береговая линия тянется с запада на восток; когда она повернет на север, ты увидишь еще двух быстрых зайцев с множеством ног.

Так и вышло: им встретилась пара галей. Хромой Ральф заметил их первым, но «Скорбь» и «Тщетная надежда» не могли их догнать, поэтому Виктарион послал вдогонку «Железное крыло», «Перепелятника» и «Поцелуй кракена». Погоня длилась почти весь день, и после коротких ожесточенных боев оба корабля были взяты. Они шли в Новый Гис пустые, чтобы привезти гискарским легионерам съестные припасы, оружие и новых солдат взамен выбывших.

– Они понесли потери в бою? – спросил Виктарион.

– Нет, – отвечали моряки. – В лагере свирепствует кровавый понос, именуемый сивой кобылой.

Оба капитана лгали, как и прежний, с «Зари Гискара»: говорили, что Дейенерис мертва.

– Поцелуйте ее за меня в преисподней. – Виктарион велел принести свой топор и сам отрубил им головы. Обе команды тоже перебили, пощадив лишь прикованных к веслам рабов. Виктарион разбил их цепи, сказав, что отныне они свободные гребцы Железного Флота и что это большая честь: все мальчишки Железных островов мечтают об этом сызмальства. – Я освобождаю рабов по примеру королевы драконов, – объявил он.

Галеи он переименовал в «Призрак» и «Тень».

– Они явятся юнкайцам, и те ужаснутся, – объяснил он смуглянке, получив от нее удовольствие. С каждым днем они становились все ближе. – Мы обрушимся на них, как гром среди ясного неба.

Не это ли чувствует брат Эйерон, когда Утонувший Бог говорит с ним? «Ты хорошо послужишь мне, лорд‑ капитан, – слышалось Виктариону из глубин моря. – Для того я тебя и создал».

Красного бога он тоже накормит досыта. Рука от локтя до кончиков пальцев хрустела, лопалась и дымилась, но стала сильней, чем прежде.

– Со мной теперь два бога, – сказал он смуглянке. – Против двоих ни один враг не выстоит. – Он уложил женщину на спину и взял ее еще раз.

У скал Яроса, выросших с левого борта, его в самом деле ждали три потерянных корабля. Виктарион наградил жреца золотым шейным обручем.

Теперь ему предстояло выбрать между проливом и обходным путем. Память о Светлом острове еще жила в его памяти. Станнис Баратеон нагрянул и с юга, и с севера, зажав их между материком и островом, – таких сокрушительных поражений Виктарион не терпел ни раньше, ни позже. Но идти в обход значило потерять драгоценное время, а юнкайский флот он надеялся встретить лишь на подступах к Миэрину.

Как поступил бы на месте Вороний Глаз? Виктарион поразмыслил и послал капитанам сигнал следовать дальше проливом.

Ярос не успел еще скрыться за кормой, когда они взяли еще три трофея. «Горю» подвернулся большой галеон, Манфриду Мерлину на «Воздушном змее» – галея. Их трюмы ломились от пряностей, вин, шелков и редкого дерева, но сами корабли были ценнее всего. В тот же день «Семь черепов» и «Гроза морей» захватили рыбачий баркас, грязное маленькое суденышко. Виктарион был недоволен, узнав, что для усмирения рыбаков понадобились целых два его корабля, но именно они рассказали ему о черном драконе.

– Серебряная королева села на него и улетела в дотракийское море, – поведал шкипер.

– Где оно, это море? – осведомился Виктарион. – Я поведу туда флот и найду королеву, где бы она ни была.

– Хотел бы я поглядеть на это, – засмеялся рыбак. – Это травяное море, болван.

Зря он это сказал. Виктарион взял его за горло обожженной рукой и держал, пока сучащий ногами юнкаец не стал черным, как пальцы его душителя.

– Тот, кто назвал Виктариона Грейджоя болваном, похвалиться этим не сможет. – Лонгвотер Пайк с Томом Тайдвудом швырнули безжизненное тело за борт, и Утонувший Бог получил еще одну жертву.

– Твой бог – не бог, а демон, – сказал Мокорро. – Раб Иного, чье имя запретно.

– Остерегись, жрец. Набожные люди на корабле могут вырвать тебе язык за такие слова. Я дал слово, что твой бог тоже получит свое, а мое слово крепче железа, спроси кого хочешь.

– Нет нужды спрашивать. Владыка Света знает, каков ты, лорд‑ капитан. Каждую ночь я вижу в огне славу, которая тебя ожидает.

Слышать это было очень приятно – Виктарион так и сказал смуглянке в ту ночь.

– Мой брат Бейлон был великим человеком, но я добьюсь того, чего не добился он. Железные острова вновь станут свободными, и старый закон вернется. Этого даже Дагон не смог. – Почти сто лет прошло с того времени, как на Морском Троне сидел Дагон Грейджой, но на островах до сих пор рассказывали о его набегах и битвах. Железный Трон тогда занимал слабый король – его слезящиеся глаза только и глядели, что за Узкое море, где изгнанники и бастарды замышляли мятеж. Зная об этом, лорд Дагон отплыл с Пайка, чтобы завоевать Закатное море.

– Он оттаскал льва за бороду и завязал узлом хвост лютоволка, но драконов даже Дагон не сумел победить. А я завладею королевой драконов, и она родит мне сильных сынов.

Теперь Железный Флот насчитывал шестьдесят кораблей.

К северу от Яроса чужие паруса встречались все чаще. Предполагая, что у берега между Юнкаем и Миэрином должно быть полно торговцев и судов, везущих припасы для армии, Виктарион шел мористее, не видя земли, но и там натыкался на всякий сброд.

– Никто из встречных не должен уйти – они могут предупредить врага, – сказал лорд‑ капитан, и уйти никому не дали.

Серым утром на зеленом море, чуть севернее Юнкая, «Горе», «Воительница» и «Железная победа» окружили невольничью галею, везшую в веселые дома Лисса двадцать мальчиков и восемьдесят девушек. Галея, звавшаяся «Охочей», никак не ожидала нападения так близко от дома, и взять ее труда не составило.

Виктарион, перебив работорговцев, послал людей расковать гребцов.

– Теперь вы вольные. Гребите как следует, и ни в чем не будете знать нужды.

Девушек он раздал капитанам, сказав им:

– В Лиссе вы стали бы шлюхами, а мы вас спасли. Вместо многих мужчин будете ублажать одного. Те, кем мои капитаны будут довольны, получат почетное звание морских жен.

Мальчиков он бросил в море, не сняв с них цепей: столь извращенным созданиям не место на его корабле – и так всё провоняли тут своими духами.

Себе Виктарион выбрал семь девушек. Одна с золотисто‑ рыжими волосами и веснушчатой грудью; другая начисто выбритая; третья кареглазая, застенчивая как мышка; четвертая с такими грудями, каких он еще не видал; пятая маленькая, с прямыми черными волосами, золотистой кожей и глазами словно янтарь; шестая молочно‑ белая, с золотыми кольцами в сосках и нижних губах; седьмая черная, как осьминожьи чернила. Их обучили пути семи вздохов, но Виктариону они не затем были нужны. Для удовольствия ему вполне хватало смуглянки, а в Миэрине он возьмет себе королеву. К чему свечки, когда тебе светит солнце?

Галею, ставшую шестьдесят первым кораблем Железного Флота, он переименовал в «Восставшего раба».

– Каждый взятый корабль прибавляет нам

⇐ Предыдущая327328329330331332333334335336Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: