 |
М. Ефимов,. Старший лейтенант, командир БТЩ т‑203. Таллин в огне. Ф. Ромадин,. Старшина 1‑й статьи, старшина команды мотористов 1‑го ДСК МО
|
|
|
|
М. ЕФИМОВ,
старший лейтенант, командир БТЩ Т‑ 203
Таллин в огне
Ветер гнал гарь и копоть. Таллин горел. Я сидел в каюте мрачный. Двое из экипажа убиты, многие ранены. Корабль поврежден, осколками иссечены борта, надстройки, повреждены механизмы. И еще я думал о том, что предстоит возвращение в Кронштадт. Каким‑ то оно будет?
Колокол громкого боя звякнул четыре раза, я вышел из каюты и поспешил, как мог (давала знать рана), на ют. По сходне поднимался контр‑ адмирал Юрий Федорович Ралль, за ним комдив, капитан 3‑ го ранга Петр Трофимович Резванцев.
– Сейчас прибудут рабочие с судоремонтного завода, – сказал Ралль, когда мы обменялись приветствиями. – Подлатают немного твой тральщик. Но только учти, Ефимов, к завтрашнему дню, точнее к вечеру, все должно быть готово – корабль, механизмы, орудия. Завтра вечером ты обязан пополниться боезапасом, топливом, водой и продовольствием. Ясно?
Как положено, ответил «так точно», хотя вопросов было много. Задал лишь один:
– Двое убиты. Есть раненые. Как быть?
Ралль посмотрел на меня пристально.
– Похороните завтра. С почестями. Они погибли, защищая свой корабль и Родину. И не забудьте сообщить родным. Как их фамилии?
– Пулеметчик краснофлотец Иван Мелихов и сигнальщик краснофлотец Виктор Харламов.
– Вот так и сообщите родным, с должностью и званием.
– Есть.
Утро 27 августа наш корабль встретил на рейде у Найссара. Над морем, над городом вставал рассвет, и в первых лучах солнца открывалась Таллинская бухта, буквально забитая кораблями и судами. Сновали буксиры. Огромные транспорты дымили в синее небо, медленно продвигаясь в отведенные для них диспозицией этого дня места. Сторожевики и эсминцы на полных ходах проскакивали через эту круговерть пароходов и пароходиков, стреляя из своих главных калибров. Гулко ухали башни флагмана – крейсера «Киров». И все это двигалось. Откуда‑ то из‑ за горящих городских кварталов стреляли немецкие орудия, всплески разрывов поднимались на воде тут и там.
|
|
|
Город горел. Дым пожаров тянулся вверх, полз над домами, над башнями, над стенами Вышгорода. И из этого дыма, прикрываясь им, выскакивали к рейду «юнкерсы».
Я был на мостике. Надо было командовать, маневрировать, отбиваться от самолетов и уклоняться от обстрела вражеских орудий. Рядом на своих местах стояли мои подчиненные и соратники – раненные и перебинтованные рулевой Николай Бойцов, сигнальщик Николай Большаков.
Вечер того дня сорвался на город, на корабли крепким ветром от норд‑ оста, низкой облачностью и дождем. По Таллинской бухте пошла крупная волна, и стало ясно: то, что было решено на совещании у командующего флотом и о чем нам, командирам кораблей, рассказал комдив Резванцев, выполнено не будет – вряд ли море и ветер успокоятся к рассвету. Планировалось же, что все корабли и суда, числом 195, входящие в колонны, снимутся с солнцем, чтобы засветло пройти наиболее опасный от мин участок пути – от Таллина до Гогланда.
После вечернего чая я и инженер‑ лейтенант Митрофан Ванюхин вышли на правый шкафут. Остановились мы у самого среза полубака, ибо и на якоре качало изрядно – в носу захлестывало впередсмотрящего, водой накрывало и пушку. Сквозь дождь и мглу зловеще отсвечивали пожары в городе. Ванюхин, тяжело опираясь на леерное ограждение, трудно и часто дышал.
– Ну что, командир, – вдруг сказал он. – Завтра отправишь меня на санитарный транспорт и… прощай механик? А мы ведь вместе финскую прошли. И два месяца Отечественной. Отправишь?
Мне стало не по себе.
|
|
|
– Не два месяца, а два месяца и пить дней, Митрофан Иванович. И ведь ты у нас за комиссара.
– Ты сам ранен, Михаил Павлович. А дело предстоит не из легких.
– Я же тебе обещал: никого не отправим с корабля. Пойдем вместе. И дойдем!
Ф. РОМАДИН,
старшина 1‑ й статьи, старшина команды мотористов 1‑ го ДСК МО
Перед походом
Ненастным вечером 27 августа мы сидели втроем на пирсе, только что закончив ремонтные работы на очередном МО. Тут нас и нашел дивизионный механик военинженер 3‑ го ранга Василий Андреевич Серговский.
– Вот что, – обратился он к Генриху Попенкеру. – Задание твоей группе – прямо сейчас пройти по гавани и мастерским, собрать все резервные моторы и запчасти. Погрузить все, что найдете, на автомобиль и отвезти в Купеческую гавань. Там стоит транспорт. Найдете его и все на него погрузите.
К счастью, автомашина в Минной гавани была. С великим трудом, но погрузили на нее сколько влезло, поехали. В наступившей темноте транспорт мы нашли сразу, но вахтенный объяснил нам, что погрузка закончена и мы можем гулять. И преградил дорогу к трапу. Но он не знал, с кем имеет дело. Я и здоровенный Леша Тряпкин взяли моряка под руки и переставили в сторону. Генрих спокойно поднялся на судно, мы – следом. И тут нам повезло. Прямо у трапа мы наткнулись на старшего лейтенанта, который, как мы поняли, хотел призвать нас к порядку, но…
– Генрих? Ты чего тут пиратничаешь и кто эти ребята? – спросил старший лейтенант с сильным грузинским акцентом.
Мы сразу узнали Вахтанга Торадзе, в прошлом командира МО, как раз того, на котором служил Генрих.
Пришлось рассказать, по какому поводу мы оказались на транспорте.
– Ну вот и прекрасно. Я военный комендант этого транспорта, и мои распоряжения на нем закон. По этому поводу получайте приказ: быстро на береговой кран и грузите хоть вместе с автомобилем.
Обрадованные, мы сбежали по трапу на стенку, затем Генрих быстро поднялся по крутому трапу на кран. В кабине было пусто. Мы понимали, что поднять на транспорт вручную четыре огромных ящика дело невозможное, даже если подключить к работе шофера и грузчиков. Вдруг нашелся Леша Тряпкин:
– Генрих, ты сколько раз говорил, что в молодые годы плавал на торговых судах. Так неужто ни разу не приходилось работать там на корабельных стрелах?
|
|
|
Втроем мы быстро приготовили стрелу и лебедки, конечно, не без помощи вахтенного. Вскоре ящики были на борту, а старший лейтенант Торадзе, как гостеприимный хозяин, пригласил нас троих на чай, а потом предложил идти в Кронштадт на «моем пароходе», прельщая судовым комфортом, какой на катерах МО и не снится.
Но могли ли мы, имели ли право воспользоваться этим предложением? Конечно нет.
Проснулись рано и направились прямо на пирс. А здесь ни одного нашего катера. Ни одного! Стоит ли говорить о нашем настроении! Однако не сидеть же сложа руки! Вот красноармейцы сливают масло из двигателей автомашин, понаехавших в Минную гавань этой ночью. Потом они пытаются привести эти двигатели в негодность, запуская их «сухими» на полные обороты. Мы недолго наблюдали их работу.
– Не так, пехота! Давай вставляй в сцепление распорку, а обороты на полный. Потом скорость включил и распорку – вон!
Через полминуты первая машина своим ходом грохнула в воду.
– Ну давай, ребята, как учили!
Помогали ребятам из ОХРа взрывать постройки в гавани.
– На пирс пошли, что ли? – предложил Леша Тряпкин.
– Пошли!
И оказалось – вовремя. С моря приближался МО.
– Не наш! – сказал я. – Окраска не наша.
– Все равно, – ответил Генрих. – Принимай швартовые. Дивизионы разные, а флот один!
И тут как раз командир МО снял шлем. Это был Касьян Ильич Бондарь, старший лейтенант, знакомый нам еще с Кронштадта.
– Попенкер, Ромадин, Тряпкин! – узнал он и обрадовался. – Вы что тут делаете?
Рассказали.
– Ну молодцы!.. Это же мне счастье привалило – на вас наткнуться в такой момент! Давайте на катер, и быстро… Упущу вас – не прощу! – Он оглянулся, увидал вылезшего из моторного отсека краснофлотца и выругался. – Вот он, один из компании механиков. Компания есть, а толку никакого – все из запаса, все трактористы. И ни один толком катерный двигатель не знает. Не скажу, стараются. Но то один двигатель встал, то другой. Ребята, помогите!
|
|
|
– Поможем, – за всех ответил я.
– Ну спасибо! Только вы меня тут дождитесь, я скоренько в штаб и обратно.
Неисправности оказались пустяковыми, мы рассказали мотористам, что к чему, вместе их устранили. Только успели закончить работу и выбраться на палубу – пришел старший лейтенант.
– Ну что, ребята, сделали?
– Сделали, – ответил Генрих.
– Так я вас забираю. Где вещички?
– На бербазе.
– Давайте быстро на свою береговую базу. Одна нога там – другая здесь.
Обрадованные, мы побежали. Не прошло и пяти минут – вернулись. Но к этому времени у пирса уже стоял второй катер, МО‑ 142, и на стенку сходили Капралов и военком Кирсанов.
Старший лейтенант Бондарь рассказал о ленинградских новостях. Оказалось, он пришел прямо оттуда, от заводской стенки. Слушали внимательно.
– И еще – пополнение в БЧ‑ 5 у меня! Вот, сразу три орла!
Кроме нас, «орлов», на пирсе никого не было.
Капралов махнул рукой и тоном, не допускающим возражений, скомандовал:
– Всем троим на МО‑ 142, бегом – марш!
Не передать, как мы обрадовались и как огорчился Бондарь. Так он мне и запомнился – огорченный и какой‑ то сиротливый, на стенке Минной гавани, от которой мы уходили на МО‑ 142.
Из Минной перешли в Копли, где, как оказалось, собирались катера нашего дивизиона. Капралов отдавал распоряжения на поход. Мы трое стояли на палубе МО‑ 142, слушали и ждали, как определится на ближайшее время наша судьба. Вдруг Капралов посмотрел на Генриха, глаза его при этом озорно сверкнули:
– Ну, а ты со своим «колхозом» перебирайся на МО‑ 112!
Здесь нас встретили наши товарищи. Первым – старшина, команды мотористов, старшина 1‑ й статьи Слава Кабанов, по прозвищу Калуга. Он крикнул в моторный отсек, и тут же выскочили два краснофлотца, забрали у нас вещи.
|
|
|
