 |
А. ГОНЧАРЕНКО,. капитан‑лейтенант, флагманский минер ОВРа Кронштадтской ВМБ. На Бычьем поле, за Кронштадтом
|
|
|
|
А. ГОНЧАРЕНКО,
капитан‑ лейтенант, флагманский минер ОВРа Кронштадтской ВМБ
На Бычьем поле, за Кронштадтом
31 мая 1942 года меня вызвал командир ОВРа Кронштадтской военно‑ морской базы Юрий Викторович Ладинский.
– Вчера немцы опять сбрасывали с самолетов магнитные мины, – сказал он. – Бросали по фарватерам, но две упали на сушу, на Бычье поле, за Кронштадтом. И не взорвались. Враг дает нам шанс раскрыть секрет его оружия. Собирай группу – и за дело. Кстати, вот документы, можешь ознакомиться.
Я присел к столу. Информация из Москвы. В ней говорилось, что мины эти магнитно‑ акустические, враг применяет в них «ловушки» от разоружения, механические и неконтактные. «Какие это «ловушки? » – думалось мне. – В принципе, конечно, понятно. Но устройство? » Мне было известно, что «ловушки» эти могут быть самыми разными. В бюллетенях, которые я читал ранее, говорилось, что в июле 1941 года инженер‑ капитан 3‑ го ранга М. И. Иванов разоружил в районе Очакова первую мину типа «Д», имевшую заряд 300 килограммов. 13 сентября прошлого года инженер‑ электрик Б. Лишневский и старший лейтенант Б. Богачик разоружили еще одну мину типа «Д» под Новороссийском. 20 сентября им удалось разобрать мину типа «С» с зарядом 700 килограммов. А неделю спустя, когда минеры разоружали вторую мину типа «С», сработала «ловушка», Лишневский и Богачик погибли. Уже в мае 1942 года младший флагманский минер Черноморского флота Григорий Охрименко вместе с водолазом главным старшиной Леонидом Викуловым разобрали магнитно‑ акустическую мину врага прямо на дне Севастопольской бухты.
Казалось бы, секреты магнитно‑ акустических мин раскрыты. Но… до нас они не дошли, мы не знали ничего конкретного ни об их устройстве, ни о том, что может нас подстерегать во время работы.
|
|
|
В общем, приходилось начинать с абсолютного нуля. Но с минами надо было бороться. В Кронштадтской военно‑ морской базе организовали службу противоминного наблюдения – береговые посты, катера и шлюпки, которые выходили в строго определенные точки. С постов и плавсредств брали пеленги и замеряли расстояние до точек приводнения мин, сброшенных вражескими самолетами. Первые из них были выставлены 28 мая. И вот сегодня, 31 мая, мне приказано разоружить две мины, упавшие на Бычьем поле, за Кронштадтом.
В состав нашей группы я привлек интенданта 2‑ го ранга Федора Ивановича Тепина и капитана 2‑ го ранга Михаила Яковлевича Миронова. Третьим был я сам.
Утро первого летнего дня 1942 года выдалось прохладным и хмурым. Поэтому, наверное, нам показались такими же хмурыми две мины, лежавшие невдалеке. Одна – на поле, другая – в болоте. Они имели форму торпед, только короче и будто больше диаметром. Хвост представлял собой острый конус и имел кольцо, за него цеплялся парашют. На корпусе мы увидели три горловины, неизвестно для чего предназначенные. И вообще, твердо нам было ясно лишь одно: мины требуют «корректного» к себе подхода, с ними нужно работать только немагнитным инструментом, которого у нас пока не было. Единственно, что можно было предпринять сейчас, это снять слепки с пробок, с горловин и гаек. На этот случай мы предусмотрительно захватили мягкий воск.
Второго июня, уложив в парусиновые мешки изготовленные в мастерских минно‑ торпедного отдела бронзовые ключи и отвертки, мы снова направились на Бычье поле.
– С чего начнем? – спросил Тепин, едва мы подошли к мине.
– Давайте вскроем ближнюю от головы горловину, – предложил Миронов.
Она была похожа на круглую заплатку диаметром сантиметров десять – двенадцать, придавленную нажимным кольцом. Из середины ее торчал металлический штырек. Тогда мы еще не знали, что это был шток гидростатического прибора, который взрывает мину, если ее вытаскивают из воды.
|
|
|
– Можно и ближнюю, она мне нравится, – заключил я.
– Ну раз есть еще порох на шутки, – улыбнулся Федор Иванович, – то с ближней и начнем. Но вот что за ней?
– Тайна, покрытая мраком! – в тон сказал Миронов.
– Тренога нужна? – поинтересовался я.
Тепин ответил, что нужна, и мы тут же поставили ее и пропустили конец троса через блок. Затем потихонечку начали отдавать нажимное кольцо горловины. Привязали конец троса к устройству на самой мине и стали отходить к укрытию, расположенному метров за 250. Потянули. Затем мы с Мироновым тянули, а Тепин через бинокль наблюдал за миной.
– Прибор какой‑ то выползает. Еще… Еще…
Тут я поднялся, посмотрел в сторону мины. Над ней поднимался небольшой дымок. Потом слабый взрыв. Решили еще немного потянуть за трос, а затем пошли разбираться, что же взорвалось. Оказалось, вытащенный прибор упал на землю и сработал первичный детонатор. Прибор мы тут же разобрали. Это был инерционный взрыватель. Он должен был подорвать мину, если бы она упала на землю, через 22 секунды после удара. Потом мы поняли, отчего инерционник не сработал. Удара, как такового, о землю не было. Мина шла по касательной, скользя по мягкому грунту Бычьего поля.
Мы снова ушли в укрытие, где разобрали взрыватель, набросали его схему. После короткого отдыха снова направились к мине. Я взялся выворачивать нажимное кольцо второй горловины (как выяснится позже, горловины вторичного детонатора). Виток за витком выходило кольцо, и вот оно уже у меня в руках. Я посмотрел на Миронова, собираясь что‑ то спросить. Но в это мгновение раздались мелодичные звуки, словно кто‑ то взял аккорд на рояле. Лицо Миронова стало белее бумаги, а мои ноги приросли к земле. Простояли без движений секунд сорок, пока не сообразили, что звук издал воздух, который вышел из мины.
Мы открыли и третью горловину. И там – только детонаторы, ни одного прибора. Значит, все они в хвостовой части, работа с которой нам еще предстояла. Мы решили отделить хвост мины от боевой части. Конечно, понимали, что и здесь может быть «ловушка», а потому действовали осторожно. Веревкой стянули корпус мины и хвостовую часть, веревку закрутили палкой и только потом стали отворачивать гайки. Отвернули. Затем облили бензином веревку, подожгли ее – и бегом в укрытие! Веревка перегорела. Наблюдая в бинокль, потянули за фал. Увидели черную полоску. Снова подошли к мине. Оказалось, половинки ее разошлись на 10–15 миллиметров. Зазор был совсем мал, однако вполне достаточен для того, чтобы мы могли увидеть небольшую медную тягу внутри.
|
|
|
– Вот она, «ловушка», – показал я Миронову. – Как только раздернем мину на две части, так и замкнутся ее контакты.
– Не допустим, – ответил Миронов и лезвием ножа отвел тягу глубже.
Ну, а потом пришлось рискнуть и еще немного раздвинуть половинки мины. Когда их окончательно разъединили, то смогли убедиться, что слово «везение» отнюдь не абстрактное понятие: тягу‑ то заметили вовремя – «ловушка» была абсолютно исправна! Мы вытащили все оставшиеся детонаторы, забрали находившиеся внутри приборы и устройства. Остаток дня и вся ночь ушли на их изучение.
…На следующий день мы занялись другой миной, той, которая упала в болото. Работал с ней я один. Первая горловина оказалась сбоку, и мне пришлось присесть, чтобы иметь возможность отвернуть нажимное кольцо, державшее крышку инерционного взрывателя. Только повернул нажимное кольцо, как тут же услышал мерное тиканье часового механизма. Это могло означать, что через. 22 секунды произойдет взрыв.
– Ложись! – крикнул я не своим голосом.
Не помню каким образом, но очутился я метрах в пятнадцати от мины, в глубокой канаве. Здесь запустил секундомер и стал ждать взрыва. Но так и не дождался.
После мы стали обсуждать, что же произошло с миной. Пришли к выводу, что от прикосновения к нажимному кольцу сработал часовой механизм, а вот почему боек инерционного взрывателя не сработал – непонятно. А что, если теперь шевельнем мину и она взорвется? Положение было серьезным: невдалеке располагались оборонительные сооружения, от взрыва мины там мог сдетонировать боеприпас.
|
|
|
Как и в первом случае, привязали к парашютному кольцу мины фал, ушли в укрытие и… дернули. Все было тихо. Когда я снова подошел к мине, то оказалось, что дернули мы ее прилично, даже развернули горловиной вверх.
Напряжение было настолько сильным, что вначале я лишь смотрел на мину. Пот стекал со лба, застилал глаза. Словно кто‑ то поливал меня водой из кружки. Но надо было приступать к работе. Быстро отвернул нажимное кольцо, вытащил взрыватель, поднял его. В такой позе я стоял до тех пор, пока Тепин не забрал у меня устройство и не отвернул от него первичный детонатор. Основная опасность была позади. Теперь нужно достать второй детонатор и разъединить мину на части. Работа пошла достаточно быстро и, главное, без всяких осложнений.
В 3 часа ночи 5 июня меня разбудил рассыльный оперативного дежурного штаба ОВРа.
– Собирай свою группу – и в Ленинград!
Дело оказывалось в том, что фашисты выставили магнитно‑ акустические мины не только в Финском заливе, но и в Неве. И вот одна такая оказалась не в воде, а на крыше дома по 17‑ й линии Васильевского острова. Ее парашют зацепился за трубу.
– А дом‑ то высокий? – поинтересовался я.
– Да нет. Два этажа.
Поднял я с постели Миронова и Тепина, разбудил четырех краснофлотцев, из числа тех, кто помогал нам на Бычьем поле. Собрали необходимое снаряжение и пошли на Ленинградскую пристань. Отсюда катер «каэмка» доставила в Лисий Нос, где нас уже поджидала полуторка. В кузове ее разместились мы с Мироновым и краснофлотцы, Федор Иванович сел в кабину.
Автомобиль доставил нас прямо к дому. Малочисленные его жители были эвакуированы. Меня и Миронова пропустили через оцепление. Мы поднялись по лестнице и через чердачное окно попали на крышу. Мина лежала горловиной инерционного взрывателя вверх, что в какой‑ то мере облегчало пашу задачу. Мы сняли нажимное кольцо, открыли горловину и вынули из нее сам взрыватель. Полдела было сделано. Затем Тепин со своими краснофлотцами спустили мину на землю. Здесь ее окончательно и разоружили.
|
|
|
