 |
Натан Яковлевич Эйдельман Т. Немчук Александр Александрович Кременской Дмитрий Сухарев Юлий Медведев Лев Михайлович Кокин Марк Александрович Поповский Мария Иосифовна Белкина Нонна Аркадьевна Друян Владимир Львович Леви Наталья Игоревна Романова Александр
|
|
|
|
Натан Яковлевич Эйдельман Т. Немчук Александр Александрович Кременской Дмитрий Сухарев Юлий Медведев Лев Михайлович Кокин Марк Александрович Поповский Мария Иосифовна Белкина Нонна Аркадьевна Друян Владимир Львович Леви Наталья Игоревна Романова Александр Наумович Фрумкин Юрий Лукич Соколов
Пути в незнаемое
Пути в незнаемое
Писатели рассказывают о науке
Сборник седьмой
Редакционная коллегия:
Б. Н. Агапов, А. З. Анфиногенов, В. Д. Берестов, Ю. Г. Вебер, Д. С. Данин, Н. Н. Михайлов, Л. Э. Разгон, А. И. Смирнов‑ Черкезов, В. А. Сытин, А. И. Шаров.
I
Н. Эйдельман
Рассказы о «Колоколе»
(Из записок историка)
Трудно представить, как это в 1853 году Герцен решился создать Вольную типографию в Лондоне. Со средствами, помещением, русским шрифтом было, конечно, нелегко, но дело даже не в этом.
Как на такое дело решиться?
Начнут выходить свободные русские издания – многие скажут: «Предатель, враг царю и отечеству! » А Герцен не смутится и ответит, что отечеству его меньше всего нужны рабы, а больше всего – свободные люди.
Увидят в России обратный адрес Вольной типографии – «Лондон», подумают: «Россия с Англией в войне, идут сражения под Севастополем, а он на вражеской территории скрывается». Герцен же возразит, что с английскими министрами союза не заключал, так же как с русскими, и пусть сами читатели судят о чистоте его намерений.
Прочтут друзья первые главы «Былого и дум» и другие сочинения Герцена – станут запугивать изгнанника, что из‑ за него близкие люди могут пострадать, а Михаил Семенович Щепкин, тайно приехав в Лондон, будет сердиться на старого приятеля и требовать, чтоб не печатал, а каялся. Но Герцен не станет каяться, а будет печатать.
|
|
|
Найдутся, конечно, и сочувствующие, но они скажут: Россия не услышит, не поймет; «гигантскую империю» не сотрясет «глас вопиющего». Печатал ведь против Николая эмигрант Головин и еще кое‑ кто – в Петербурге почти не заметили, о провинции и говорить нечего… Но тут Герцен спросит – что лучшего, нежели вольная печать, могут предложить его сочувствователи: «Основание русской типографии в Лондоне является делом наиболее практически революционным, какое русский может сегодня предпринять в ожидании исполнения иных, лучших дел».
И тогда будет использован последний довод: в Лондоне, за два моря, нельзя держать руку на российском пульсе, а без знания народных потребностей печатать что‑ либо бесполезно и даже вредно. На этот серьезный довод Герцен возразит: нужны или не нужны вольные издания, будет решено «тайным голосованием». Отзывы и корреспонденции с родины можно принять за «вотум доверия», но в этих‑ то отзывах и корреспонденциях будет легко ощущаться и движение крови и биение пульса…
В дальнейшем все получилось «по Герцену».
Обвинения в предательстве, в том, что Россия не поймет его, а он – Россию, через несколько лет уже почти не употреблялись даже самыми непримиримыми врагами. На втором году вольного книгопечатания стала выходить «Полярная звезда», с 1857 года – газета «Колокол».
Нам трудно сейчас вообразить, что такое был «Колокол» в русской жизни 1850–1860‑ х годов. Высшая совесть, последняя инстанция, более сильная, чем царь, потому что царь ее боится, а она царя не боится. Известный по «Былому и думам» князь и композитор Юрий Голицын писал Герцену в 1858 году: «В моих глазах Ваши строгие, неподкупные, иногда смертельные приговоры могут быть сравнены только с властию средневековых Vehmgerichte[1]. Только ваши казни – страшнее. С физической смертью стыд для человека оканчивается, а подпавший под Ваш приговор имеет завидное удовольствие переживать свою собственную смерть, оставаться моральным трупом».
|
|
|
В шиллеровской «Поэме о колоколе» было:
Свободны колокола звуки…
В самом деле, абсолютно свободны, летят куда хотят…
За первый год – 18 номеров «Колокола», за 10 лет – 245. Редакция газеты получала письма, которые никогда бы не были написаны, если б их авторы не смели нарушать законы Российской империи и не сочувствовали поставленным вне этих законов Александру Герцену, а затем и Николаю Огареву (в 1856 году он соединился с Герценом в Лондоне). За полтора года в 25 первых номеров газеты попало 133 нелегальных корреспонденции – в среднем 6–7 на номер. Впоследствии их стало еще больше.
Вспоминается оборванная строка из зашифрованной десятой главы «Евгения Онегина»:
И постепенно сетью тайной…
Узлы к узлам…
Если представить себе «сеть тайную», соединяющую редакцию «Колокола» со всей Россией, станет ясно, что газета и ее корреспонденты составляли мощное антиправительственное объединение. Власть была фактически парализована, потому что никогда не сталкивалась с таким явлением и не умела с ним бороться. Почти никого не удалось схватить и ничего перехватить, не было даже средств на перехват, и еще в 1862 году почтовый департамент не в состоянии был поставлять «регулярные сведения о лицах, ведущих заграничные корреспонденции, с обозначением времени получения писем и места, откуда посланы, а также о времени отправления писем за границу и куда именно».
Тема о тайных корреспондентах Герцена бесконечна, разнообразна, не изучена, интересна…
Список эпитетов можно и расширить: тема сложна, неожиданна, важна, трудна…
Обо всем, даже о многом, исследователю не рассказать.
Но можно попытаться представить несколько коротких типичных новелл о том, как изучается тайная сеть и «узлы» «Колокола».
Автор, вслед за другими специалистами, занимался историей «Колокола» и даже лелеял желание найти если не всех, то хотя бы большинство неизвестных сотрудников Герцена и Огарева. Однако история (далеко, конечно, не полная) корреспондентов только для 25 (из 245) номеров газеты заняла больше 500 машинописных страниц. Предварительная работа обо всем «Колоколе» должна, исходя из этой пропорции, превышать 5 тысяч страниц. Статистика сулит, как видно, удивительные находки тем, кто расшифрует механизм «колокольного голоса».
|
|
|
Может быть, в этом убедят читателя и несколько рассказов, уже написанных.
|
|
|
