Страхование ответственности и суброгация (или регресс)

Ситуация № 3. ДТП. В соответствии с договором стра­хования риска автогражданской ответственности виновника страховщик уплатил потерпевшему (выгодоприобретателю) денежную сумму, на которую была застрахована ответствен­ность, после чего, опираясь на п. 1 ст. 965 ГК, предъявил к ви­новнику ДТП, ответственному за причинение вреда (застра­ховавшему ответственность водителю), требование о возмеще­нии вреда, которое принадлежало выгодоприобретателю, т. е. воспользовался нормой о суброгации. Законно ли? Применя­ется ли суброгация в договоре страхования ответственности? Казалось бы, что за вопрос?! конечно применяется! Ведь по п. 1 ст. 965 ГК суброгация имеет место по общему правилу, в договорах имущественного страхования всех типов, а дого­вор страхования риска гражданской ответственности — это, как известно, один из типов договоров имущественного стра­хования. Но если это так, то в чем тогда смысл страхования ответственности?

В самом деле, нелогичность этого института обнаружи­вается немедленно, как только начнешь рассуждать на со­ответствующую тему. Если лицу, застраховавшему свою от­ветственность, все равно придется возмещать причиненный вред, только не потерпевшему, а страховщику, то зачем ему страховать риск такого возмещения? Страхуй, не страхуй — все едино: вред придется возместить. Это обстоятельство делает страхование ответственности совершенно непохожим на другие два вида имущественного страхования. Застрахо­вав имущество от уничтожения или повреждения, допу­стим, пожаром, страхователь перекладывает риск убытков на страховщика; то же самое происходит и при страховании предпринимательского риска. А вот при страховании от­ветственности все иначе: риск возмещения причиненно­го вреда страхователь не перекладывает на плечи страхов­щика, а лишь откладывает его реализацию на некоторый, обычно весьма незначительный, срок. Да еще и уплачива­ет за это собственные деньги (страховые взносы). Зачем? Ведь если автовладельцам-гражданам все равно предстоит возмещать причиненный ими, в процессе эксплуатации при­надлежащих им машин, вред, то им явно предпочтительнее было бы разбираться с себе подобными гражданами-потер певшими, чем со страховыми компаниями — организация­ми, которые и в отношении финансовой устойчивости, и в плане юридического сопровождения обладают несоизмери­мо большими возможностями, чем рядовые физические ли­ца. Кроме того, если без страхования их ответственность ограничивалась бы только суммой причиненного вреда, то граждане, застраховавшие свою ответственность, помимо уплаты этой суммы также теряют и уплаченные ими страховые взносы.

В случае с обязательным страхованием ответственности на все эти вопросы можно ответить, уповая именно на прин­цип его обязательности, который устанавливается в интере­сах, конечно же, не причинителей вреда, а потерпевших. В существующем своем виде обязательное страхование внедо-говорной гражданской ответственности больше похоже, сле­довательно, на страхование имущества и личности от рис­ка повреждения и уничтожения. Разница лишь в том, что (1) последнее осуществляется за счет потерпевших, а пер­вое — за счет причинителей вреда; (2) ограничивается стра­ховой стоимостью имущества, либо никак не ограничивается вовсе[170], в то время, как размер возмещения по договору стра­хования ответственности ограничивается законом и (3) дей­ствие договоров страхования имущества и личного страхова­ния прекращается не только истечением срока, но и выплатой всей суммы страхового возмещения, хотя бы и по одному толь­ко страховому случаю, в то время как договор обязательного страхования внедоговорной гражданской ответственности (в частности — договора ОСАГО) действует в течение опреде­ленного срока независимо от числа наступивших в его про­должение страховых случаев.

Но как объяснить институт добровольного страхования от­ветственности, о котором, как мы уже видели выше, Закон об ОСАГО тоже упоминает и, следовательно, считает его суще ствование допустимым и вполне логичным? Признаемся, что мы такого объяснения придумать не можем: в существующем своем виде договор добровольного страхования риска внедого­ворной ответственности не приносит страхователям ни­какой выгоды. Об этом самым красноречивым образом свиде­тельствует тот факт, что вплоть до введения ОСАГО практи­ка добровольного страхования автогражданской ответствен­ности была чрезвычайно незначительной. Смысл для страхо­вателей может появиться только тогда, когда они будут знать, что застраховав риск своей гражданской ответственности, они перекладывают риск возмещения причиненных ими убытков на страховщика окончательно и бесповоротно, т. е. без воз­можности суброгации. Дабы такое исключение из общего правила не рождало откровенно пренебрежительного отно­шения страхователей к правилам эксплуатации транспортных средств и, тем более, не становилось поводом к умышленно­му причинению ими вреда чужому имуществу или личности, действие этого исключения следовало бы ограничить случая­ми умышленного и, быть может, грубо неосторожного причи­нения вреда: в них было вполне уместно и целесообразно при­менять общее правило о суброгации, причем, хотя бы иное и было бы прямо постановлено договором[171]. Впрочем, возможен и иной подход: всякое страхование риска гражданской ответ­ственности (как договорной, так и внедоговорной) может быть только обязательным [172]; договоров оке добровольного страхо­вания риска гражданской ответственности не существует u существовать не может. Законодательное упоминание о них следует рассматривать как недоразумение.

Рассмотрение поставленного вопроса не было бы пол­ным без анализа ст. 14 Закона об ОСАГО — «Право регресс-ного требования страховщика». Статья эта так важна, что мы позволим себе воспроизвести ее практически полностью, лишь с самыми минимальными сокращениями:

«Страховщик имеет право предъявить регрессное тре­бование к причинившему вред лицу..., риск ответственно­сти которого застрахован по договору обязательного страхо­вания... в размере произведенной... страховой выплаты, если:

вследствие умысла указанного лица был причинен вред жизни или здоровью потерпевшего;

вред был причинен указанным лицом при управлении транспортным средством в состоянии опьянения...;

указанное лицо не имело права на управление транс­портным средством, при использовании которого им был причинен вред;

указанное лицо скрылось с места дорожно-транспортно-го происшествия;

указанное лицо не включено в договор обязательного страхования в качестве лица, допущенного к управлению транспортным средством...;

страховой случай наступил при использовании указан­ным лицом транспортного средства в период, не предусмот­ренный договором обязательного страхования...

При этом страховщик также вправе требовать от ука­занного лица возмещения расходов, понесенных при рас­смотрении страхового случая».

Не правда ли, перечень случаев, в которых, по указанию цитируемой статьи, у страховщика, выплатившего страхо­вое возмещение по договору ОСАГО, возникает регрессное требование к причинителю вреда, чрезвычайно похож на перечень тех случаев, в которых, согласно вышеприведен­ному рассуждению, следовало бы сохранить действие суб­рогации? Это сходство заставляет предположить, что и мы, и законодатель ведем речь об одном и том же, а именно — о том, что признание за страховщиками по договорам стра­хования ответственности права требования возмещения выплаченной суммы с причинителя вреда (страхователя) делает эти договоры практически бессмысленными для по­следних (страхователей). Руководствуясь этим соображе­нием законодатель перечисляет случаи, когда он призна­ет за страховщиком такое право, исчерпывающим образом, признавая тем самым, что во всех других случаях у стра­ховщиков такого права нет. И все бы, как говорится, ничего, но...

Даже при самом поверхностном сравнении ст. 965 ГК со ст. 14 Закона об ОСАГО легко заметить, что они касаются различных институтов. Нормы ст. 965 ГК посвящены суб­рогации, но ни словом не упоминают о праве регресса стра­ховщика; напротив, нормы ст. 14 Закона об ОСАГО поста­новляют о случаях наличия у страховщика права регресса к страхователю, но ничего не говорят об институте суброга­ции. Как же согласовать данные нормы? Исходя из выше­изложенного, мы полагаем сделать это следующим образом: нормой ст. 14 Закона об ОСАГО законодатель стремился полностью исключить действие ст. 965 ГК. Иными сло­вами, логическое толкование указанных норм позволяет за­ключить, что к договору ОСАГО ст. 965 ГК применяться вовсе не должна, будучи замененной нормой ст. 14 Зако­на об ОСАГО. Еще иначе: суброгации в договоре ОСАГО не происходит вовсе, но в определенных Законом случаях страховщик, уплативший страховое возмещение по дого­вору ОСАГО, получает новое самостоятельное требова­ние к причинителю вреда — регрессное требование, в раз­мере уплаченной суммы и расходов, понесенных при рас­смотрении страхового случая.

К сожаленью, существует, по меньшей мере, два обстоя­тельства, одно из которых мешает признать законность та­кого результата толкования, а второе в значительной мере сводит на нет всю его ценность.

Первое: ст. 965 ГК сформулирована как норма, не допус­кающая своей отмены, каким-либо иным, хотя бы и специ­альным, законом. Каких-либо других норм, которые поз воляли бы специальным законом о каком-либо виде обяза­тельного страхования исключить применение тех или иных общих правил главы 48 ГК, в Кодексе тоже не имеется. А именно положения Гражданского кодекса имеют верховен­ство над нормами иных федеральных законов, содержащих нормы гражданского права (абз. 2 п. 2 ст. 3): последние должны соответствовать первым, разве только Кодекс в том или ином конкретном случае прямо отказался бы от свое­го приоритета. Суброгацию можно исключить только кон­кретным договором страхования, но не законом, хотя бы такое исключение и было бы заменено введением «взамен» института регресса.

И второе: даже если признать, что наше толкование пра­вильно не только логически, но и выведенная в его резуль­тате норма подлежит практическому применению, увы, это обстоятельство большой практической пользы не принесет. Ведь ст. 14 Закона об ОСАГО относится только к догово­рам ОСАГО, т. е. к договорам обязательного страхования ответственности. А между тем, как мы видели, наибольшие трудности возникают при попытке объяснения смысла и на­значения договоров добровольного страхования ответствен­ности, причем, именно потому, что к ним применяются по­ложения ст. 965 ГК о суброгации как общем правиле по­следствий выплаты страхового возмещения.

Получается, что если не вникать в смысл институтов суброгации и страхования, то ст. 965 ГК и ст. 14 Зако­на об ОСАГО должны восприниматься не как исключаю­щие, а как дополняющие друг друга. Общим правилом яв­ляется ст. 965 ГК: во всех видах договора имущественного страхования, включая договор страхования ответственно­сти, применяется институт суброгации. Страховщик, воз­местивший вред, причиненный потерпевшему, становит­ся на место потерпевшего в требовании о возмещении вре­да в размере уплаченной суммы [173]. Кроме того, у стра ховщика, выплатившего страховое возмещение по договору ОСАГО, возникает, в предусмотренных законом случаях, право регресса к лицу, причинившему вред (страхователю) в размере уплаченной суммы и понесенных издержек. Стра­ховщик по договору ОСАГО находится, таким образом в более выгодном положении, чем страховщики по всем иным видам договоров имущественного страхования: последние, возместив причиненный вред, имеют только одно требова­ние к лицу, ответственному за его причинение, а страховщик по ОСАГО — целых два, находящихся в своеобразной юри­дической взаимосвязи[174], причем, одно из них — требование совершенно новое и в юридическом отношении не зависящее от требования потерпевшего (без возражений, соединенных с личностью потерпевшего и без сколько-нибудь истекшей исковой давности). Вряд ли такое положение может счи­таться нормальным; оно нуждается в изменении в одном из тех направлений, что намечены в настоящем Очерке.

4. Страхование ответственности и общая собственность

Ситуация № 4. ДТП, но совершенно особенное. Авто­мобиль, управляемый одним супругом, повредил автомобиль, управлявшийся другим супругом. Обязан ли страховщик, за­страховавший риск автогражданской ответственности винов­ника ДТП, производить выплату страхового возмещения? по­чему? если обязан — то в каком размере и почему именно в таком?

Следует установить, а какие вообще факторы должны быть приняты во внимание при решении данного вопроса.

Очевидно, ими являются:

1) Во-первых, гражданско-правовой режим супруже­ского имущества вообще' и автомобилей в особенности. Так, никакой специфики в ситуации не наблюдается при ре­жиме раздельной собственности супружеского имущества, а также при режиме общей долевой собственности. Очевидно также, что ее решение будет различным, если в режиме об­щей совместной собственности находится один автомобиль, в то время, как другой принадлежит одному из супругов единолично[175] и если на праве общей совместной собствен­ности супругам принадлежат оба автомобиля;

2) Во-вторых, время заключения договора страхования, ибо им определяется принадлежность возникшего из него права требования выплаты страхового возмещения. Так, до­говор, заключенный в период действия режима общей сов­местной собственности на имущество супругов, порожда­ет требование, принадлежащее обоим супругам совместно; договор, заключенный в иное время, порождает права и обя­занности только для заключившего его супруга. Наконец, в-третьих, возможно, следует принять во внимание

3) Время наступления страхового случая, ибо им опре­деляется правовой режим возникшего бремени возмещения убытков — падает ли оно в равной мере на обоих супругов (при наступлении страхового случая в период действия ре­жима общей совместной собственности супругов), или в пол­ной мере на одного из них (если страховой случай наступил уже после расторжения брака или прекращения режима об­щей совместной собственности по иным основаниям).

Ясное дело, что установив правила для разрешения самой нестандартной из ситуаций — когда оба автомобиля нахо­дятся в совместной собственности супругов, договор страхо­вания заключен, а страховой случай наступил в период дей ствия режима общей совместной собственности супругов — и зная, в то же время, правила разрешения типичных ситуа­ций, в которых причинитель и потерпевший не связаны друг с другом супружескими отношениями, мы относительно лег­ко сможем установить и принципы разрешения ситуаций по­граничных.

Итак, рассуждаем. В общей совместной собственности супругов два автомобиля; один из них поврежден, пока (для простоты картины) допустим, что в результате действия об­стоятельств непреодолимой силы. На кого из супругов лягут убытки от такого повреждения? Понятное дело, это будут общие убытки, которые лягут на каждого из супругов в той мере, в какой каждый из них владеет, пользуется и распоря­жается общим имуществом (п. 1 ст. 253 ГК). Возвращаемся к нашей ситуации: один супруг, управляя одним из автомо­билей, повредил другой автомобиль, управлявшийся иным супругом. Поврежден, как минимум, один, а скорее всего — и оба автомобиля. Есть ли какое-то основание к какому-ни­будь распределению убытков между супругами иному, чем то, о котором говорилось выше? Очевидно, нет: и здесь должно работать правило о совместной общности убыт­ков — иначе трудно объяснить смысл и границы режима об­щей совместной собственности супругов. Если граждане со­чли возможным заключить брак, да еще и с установлением режима общей совместной супружеской собственности, то, очевидно, это свидетельствует об их безусловном и неогра­ниченном доверии друг к другу, готовности каждого нести все тяготы и лишения, выпадающие на их общую долю,'в том числе и такие, которые вызваны вредоносными действи­ями другого супруга, возможно — неосторожными или далее умышленными[176]. Если одного из супругов не устраивает то, что из-за зловредности или беспечности другого ему посто­янно приходится покрывать значительные имущественные потери, то ясно, что нет никаких оснований к дальнейше­му сохранению такого брака, по крайней мере — с режимом имущественной общности.

Сказанное позволяет заключить, что у супруга, «потер-? певшего» в имущественном плане от действий другого су­пруга, права требования возмещения причиненного вреда не возникает. Именно этим и обусловлено употребление кавы­чек при термине «потерпевший»: потерпевшим в данном слу­чае будут являться оба супруга вместе. Обозначим данный вывод номером (1), запомним его и перейдем к следующему этапу рассуждений.

Договор О С АГО, заключенный каждым из супругов, направлен на страхование риска автогражданской ответ­ственности только того супруга, который заключил дого­вор (страхователя). Это вполне понятно и естественно, ибо сидеть за рулем вдвоем, ясное дело, невозможно; если ка­кие-то действия и приведут к ДТП, то это будут действия только одного из супругов (того, кто в момент ДТП сидел за рулем). Но на кого из супругов лягут гражданско-право­вые последствия таких действий — только ли на того, кто совершил эти действия, или на каждого из них?

Упростим ситуацию: автомобилем, управляемым одним из супругов, причинен вред третьему лицу — на кого из су­пругов ляжет обязанность его возмещения? Как и в преды­дущем случае такая обязанность составит содержание об­щего обязательства, разве бы только было бы установлено, что причинение вреда супругом произошло в процессе его поездки по делам, не обусловленным нуждами семьи (п. 2 ст. 45 Семейного кодекса РФ). Возвращаемся к нашей ситу­ации: должна ли она отличаться от общего случая? Зако­нодательных оснований к этому нет, а значит, обязанность возмещения вреда, причиненного действиями одного из су­пругов общему супружескому имуществу ложится на обоих супругов вместе как участников общей совместной собствен­ности. Стало быть, и последствия договора ОСАГО, заклю­ченного в период действия режима общности имущества, распространяются на обоих супругов вместе, хотя бы сам договор и был бы заключен на имя только одного из супру­гов.

Итак, обязанность возместить причиненный вред, со­ставляющая содержание обязательства «причинителя» вреда, падает на обоих супругов. В той или иной степени каж­дый из них — «причинитель», а точнее, «причинителем» явля­ются оба супруга вместе. Это —вывод (2). Теперь вспомним содержание вывода (1): потерпевшим в рассматриваемом на­ми случае также будут являться оба супруга вместе. Сторона, причинившая вред (должник), представлена теми же лица­ми, что и сторона, потерпевшая от причинения вреда (креди­тор). При таких условиях обязательства по возмещению вре­да просто не может возникнуть, ибо непременным услови­ем существования всякого обязательства является представ­ление его сторон (участников) различными лицами. Этот вы­вод вытекает из определения обязательства (п. 1 ст. 307 ГК), а также из постановления ст. 413, согласно которому обяза­тельство прекращается совпадением должника и кредитора в одном лице.

Но коль скоро обязательства по возмещению вреда (пре­терпеванию мер гражданско-правовой ответственности) вовсе не возникает, то нельзя считать реализовавшимся и страховой риск, ибо объектом страхования по договору ОСАГО являет­ся риск привлечения страхователя к гражданско-правовой от­ветственности за причинение вреда имуществу или личности потерпевшего. Коль скоро не реализовался страховой риск, значит, не наступил и страховой случай, а стало быть, стра­ховщик и не обязан ничего уплачивать по договору ОС АГО.

Последний этап наших рассуждений связан с оценкой юридического значения времени наступления страхового случая. Если страховой случай наступил уже после растор­жения брака, но до раздела совместно нажитого имущества (с учетом долги), т.е. в период существования права об­щей долевой собственности на совместно нажитое иму­щество, то подлежит применению ст. 249 ГК, согласно кото­рой каждый участник общей долевой собственности обязан участвовать в расходах по содержанию общего имущества соразмерно своей доле. Значит, если общая собственность у нас будет равно долевой, то бывший супруг, повредивший вещь, которой пользовался другой бывший супруг, будет обязан к возмещению половины стоимости причиненных убытков. В этой части же будет обязан страховщик по до­говору ОСАГО; в выплаченной части состоится суброгация (или регресс) страховщика к страхователю.

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: