7. Прозрение
Мы с Урмом и впрямь подружились. Странно… Что он нашел во мне? В глубине души я сознаю свою заурядность. А Урм – личность, умница, каких мало. Дружить с ним лестно и в то же время както неуютно. Невольно ждешь, что он скажет: «Поигрались, и довольно! » – Вот заладил: Урм да Урм! Смотри, начну ревновать! – говорит в шутку Асда. Но думается, ей по душе эта дружба. Чувствую, что вырос в ее глазах… Когда мы подходим ко входу в Базу и Урм привычно протягивает «верняку» опознавательный жетон, я всякий раз мысленно вздрагиваю, представив себя на месте Тиса. А под взглядом «верняка» непроизвольно съеживаюсь. Даже его приветственное топанье вызывает у меня дрожь. Так и кажется, что сейчас он скажет: «Слава Космополису, ты арестован! » Впрочем, судьба Тиса – еще не самое страшное. Над ним ведь был открытый суд, а значит, существовал, пусть теоретически («Как ты наивен! » – сказала бы Асда), шанс на оправдательный приговор. Иногда же люди просто исчезают без следа: был человек, и нет человека. Мы вдыхаем атомы, совсем недавно составлявшие их тела, не догадываясь об этом… И я могу исчезнуть бесследно. Особенно, если буду слушать и повторять слова Асды. А я хочу жить. Мечтаю побывать в космосе, но не так, как Тис, а по собственному свободному выбору! В конце концов, если я ей дорог, она не должна подвергать мою жизнь опасности! «Расстанься с ней, пока не поздно! » – нашептывает мне малодушие. Но я знаю, что уже поздно. Я прикипел к Асде и не смогу без нее жить. Хоть бы Урм вооружил мое мятущееся сознание новыми аргументами, которые восстановят веру в Лоора и помогут пере‑ убедить любимую… Вот, оказывается, почему я сблизился с Урмом! Ищу в нем спасения от Асды! А ведь думал, что дружу бескорыстно…
Урм… Теперь я настолько поверил в него, что все чаще начал задавать вопросы из тех, что могут дорого обойтись. Но далеко не всегда получал прямой ответ: видимо, ко мне он все еще относится с настороженностью. Раньше, когда я сам темнил, это не бросалось в глаза, хотя не однажды слышал: «как‑ нибудь в другой раз», «еще не время», «после поговорим». Сегодня впервые удалось вызвать Урма на откровенность. Я посетовал, что не стал исследователем космоса. – Вероятно, в моем досье были низкие баллы, нам же не сообщают результаты тестов! – Ерунду говоришь, – отозвался Урм с непонятным раздражением. – Родители у тебя не те, вот в чем дело! – Как не те… – опешил я. – Мне же позволили родиться, значит… – Ровным счетом ничего не значит! Вероятностная выборка, и только! – Вероятностная? А генные спектры? Урм рассмеялся, но смех был грустным. – Славный ты парень, Фан! – Да ну тебя… Как же все‑ таки насчет родителей… Мы же вообще не знаем, кто они… – Зато родители знают, кто их дети. Вернее, некоторые родители. – Ну и что? – А то, что от положения родителей зависит карьера детей. – Значит, и Реут… – Не продолжай! Ты и так узнал слишком много. – А как же всеобщее равенство? – с горечью спросил я. – Ты или слишком наивен, дорогой Фан, – усмехнулся Урм совсем как Асда, – или… – Глуп? – Прикидываешься простачком. – Не прикидываюсь! – Тогда пора повзрослеть. – Ты играешь со мной в прятки, – обиделся я. – Думаешь, не вижу? Если я безнадежный дурак, то какого… На что я тебе со своей дремучей наивностью, которую с трибуны ты сам же столько раз объявлял верностью идеалам, твердостью идейной позиции? – У тебя чистая душа, Фан, – прочувственно сказал Урм. Это сейчас редкость. Прости, если обидел. Знай, я считаю за честь быть твоим другом. Слова Урма меня растрогали. И все же я не удержался от щекотливого вопроса:
– А своей карьерой ты тоже обязан родителям? Я думал, что Урм будет отрицать это, но ошибся. – Именно так, – подтвердил он. – Я долго не подозревал, в чем причина моего взлета. Тешил самолюбие, мол, оценили мои способности… И знаешь, кто просветил меня? – Ну? – Наш вождь и учитель. – Лоор? – не веря ушам, переспросил я. – Не может быть… – Еще как может! – положил конец моим сомнениям Урм. – А я‑ то был уверен, что он не подозревает о злоупотреблениях! – Лоор их вдохновитель. – Послушай, Урм, – встревожился я. – Что будет, если «верняки» узнают о нашем разговоре? – Они уже знают. Здесь повсюду подслушивающие устройства. – Тогда мы оба погибли… – Не бойся, – успокоил Урм. – «Верняки» слышат безобидную болтовню, которую я записал заранее. И тотчас зазвучал мой собственный голос: «Синтезировать пищу не так просто. Ведь она должна иметь стандартный вкус. Существует около трехсот вкусовых эталонов, и нужно обладать исключительно высокой восприимчивостью, чтобы в процессе дегустации безошибочно установить соответствие продукта…» – Достаточно? – спросил Урм. – Но я этого не говорил! – А мог бы сказать? Я задумался. – Да, пожалуй. Но как ты… – Синтезируют не только пищу. Можно синтезировать речь, неотличимо имитировать живой голос. – Никогда бы не подумал! – Да уж, изрядно фантазии от меня потребовалось, чтобы угодить взыскательным вкусам «верняков», – потер руки Урм. Между прочим, это их излюбленный прием, они часто к нему прибегают, чтобы опорочить неугодных людей. Но им и в головы не придет, что я его позаимствовал. – Кто ты, Урм? Функционер, историк, а может, еще кто‑ нибудь? Я ведь до сих пор тебя по‑ настоящему не знаю. Расскажи о себе. Или все еще не доверяешь? – Если бы не доверял… – Тогда в чем же дело? Я вижу: тебе трудно. Хочу помочь, а как это сделать, не представляю. – У нас еще будет принципиальный разговор. Обо мне. О тебе. О нас, – улыбнулся Урм. – долго ждал, пока ты прозреешь. Наберись терпения и ты. – И что затем? – буркнул я недовольно. – Увидишь. Главное, ты прозрел. А я‑ то искал в Урме защиты от Асды…
8. Ссора и еще раз ссора…
Членство в космоле связано с так называемой общественной работой. Совсем недавно я считал ее своей первейшей обязанностью, но в первые же месяцы убедился, что пользы от нее нет. Собственно, это не работа, а игра в работу. Мы заседаем по малейшему, чаще всего надуманному, поводу, регулярно отдаем «политдолг», иначе говоря, пережевываем труды Лоора… А я и так выучил их наизусть. Лоор и лооризм… Может ли учение отторгнуть своего создателя? Я и теперь убежден, что замкнутое общество теоретически самое справедливое и гуманное. Я и теперь верен идеалам лооризма, но верен ли им Лоор? Нет! Он предал свое учение, по его вине у нас царит произвол! Но об этом на «политдолге» не заикнешься. Считается, что мы активно участвуем в политике, на самом же деле в нас воспитывают аполитичность. Говорят, первые космольцы отдавали «политдолг» с великим энтузиазмом. Давно ли и я был пылким энтузиастом? Со стыдом вспоминаю былую восторженность. Что это, юношеская бравада, проходящая с возрастом, или природная ограниченность? Ведь если бы не Асда и, в особенности, Урм, я бы поныне преклонялся перед «вождем и учителем». Остро ощущаю их правоту: моя наивность не знает предела. Есть ли еще среди нас хоть один «энтузиаст», или я был последним? Увы, не узнаешь: все очень здорово научились притворяться, лицемерить. Нужен энтузиазм? Пожалуйста! И вот я дважды нарушил правила игры – пренебрег «политдолгом» ради встреч с Урмом. Реут взбеленился и, конечно же, решил меня проработать. Заба‑ вная была, вероятно, картина: в кресле, под огромным портретом Лоора, рассерженный старичок молодого возраста, а напротив, словно преступник перед судьей, – я. Не сижу, разумеется, – стою. Ковыряю ногой дырку в полу, слушаю нудные нравоучения, а сам раскаляюсь, как металлическая болванка в электромагнитном поле. И вдруг меня прорвало. – Вспомни, Реут, – крикнул я, – как ты прислуживал Тису, нашему заклятому врагу, агенту «призраков»! Как поддерживал его под локоток, а он похлопывал тебя по плечу! И что за пятно на стене, здесь, кажется, висел портрет Тиса?
Даже и подумать не мог, как испугается Реут! Он не побледнел, – бледнее, чем был, стать невозможно! – а посинел и начал хватать губами воздух. – Тэ‑ эк… тэ‑ эк… – и вдруг взмолился: – Тише, прошу тебя! Поверь, у меня нет с Тисом ничего общего! Меня осенило: – Разве не Тис посадил тебя в это кресло?! – Откуда ты узнал? – подскочил Реут. – Тебе сказал Урм? Тэ‑ эк… Это ему дорого обойдется! Не зря я подозревал вас обоих! – Можешь поделиться своей догадкой с «верняками». Но и у меня найдется, что сказать им! Я блефовал. И тем не менее достиг цели: охватившая Реута ярость мгновенно погасла, уступив место паническому страху. – Прости, Фан… – слезы потекли по мучнистому лицу, оставляя серые борозды. – Я сам не знаю, что говорю. Я вовсе не хотел угрожать тебе. Я неудачно пошутил, Фан! Не выдавай меня, ты славный парень! Я всегда симпатизировал тебе, не веришь? Мне стало противно. – Ладно, живи! – сказал я с презрением. – Но если со мной или с Урмом что‑ нибудь случится, «вернякам» все будет известно. Уразумел? Он мелко и часто закивал, словно голова затряслась, что еще больше подчеркнуло его сходство со стариком. Выполз из кресла и под локоток, как тогда Тиса, проводил меня к выходу. – Тэ‑ эк… Я могу быть спокоен? – заискивающе спросил на прощание. – Это зависит от тебя, – буркнул я, сдерживая злость, и захлопнул за собой дверь отсека. Было так мерзко, будто вывалялся в грязи. В тот вечер я, не без похвальбы, рассказал Асде о ссоре с Реутом: – Проучил его! Будет знать, с кем имеет дело! – Глупо! – к моему изумлению воскликнула Асда. – Зачем ты связался с этим мерзавцем? Считаешь его побежденным? Уверяю тебя, ты ошибаешься. Он лишь временно отступил и теперь ждет случая, чтобы расправиться с тобой. – Не посмеет, – рассмеялся я. Однако Асда оставалась непривычно мрачной, – такой я ее прежде не видел. Даже глаза изменили цвет: были сиреневыми, а стали темносерыми, со свинцовым отливом. – Не думал, что ты такая трусиха, – нарочито беззаботным тоном произнес я. – Мы вроде бы поменялись местами: вспомни, как я упрекал тебя в неосторожности. Пойми, Реута нужно было хорошенько проучить, чтобы не зазнавался, и я это сделал. – Наивный мальчишка! Я рассвирепел. – Вы оба, Урм и ты, точно сговорились. Обвиняете меня в наивности! И само слово «наивность» произносите как «недомыслие» или даже «идиотизм». Если я такой идиот, то бегите от меня, куда глаза глядят! – Не устраивай истерики, Фан, – сказала Асда дрожащим голосом. – Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Люблю таким, каков ты есть. Может быть, именно за эту твою наивность или за что‑ то другое, скрывающееся под ее видом. Но я не могу оставаться в стороне, когда чувствую, что тебе грозит беда. А Урм… Он умный и опытный, ты же сам говорил. Расскажи ему обо всем. Тем более, что ты и его невольно подставил под удар!
– То‑ то Урм посмеется, узнав об этой ссоре! – Не думаю. Иди к нему, не теряя времени! Урм даже не улыбнулся, несмотря на то, что я очень смешно разыграл в лицах сцену стычки с Реутом. – Похоже, – сказал он озабоченно. – Из тебя получился бы неплохой комедиант. Жаль, что у нас нет театра. – Ты сердишься? Я поступил глупо? – А сам как думаешь? – Не знаю… – Связываться с Реутом не стоило, но что уж теперь… Хорошо хоть, что не скрыл от меня! – Это Асда посоветовала, – признался я смущенно. – На редкость умная девушка, – похвалил Урм так, словно был знаком с ней не только по моим рассказам. – Ей стало страшно за меня. – А тебе самому не страшно? – Я ничего не боюсь. – И зря, – заметил Урм. – Ничего не бояться – то же самое, что ничего не любить. Бойся, но умей обуздать страх. – Ну, а ты испытывал страх? – Я человек, а не робот. – А любовь? К моему удивлению, Урм смутился. – Не до того было. – «Ничего не бояться…» – передразнил я. – «То же самое, что ничего не любить»? Ошибаешься. Любить можно не только женщину. Моя любовь отдана Геме. «Логову вра‑ га», – как ты сказал однажды. Я густо покраснел. – Ничего удивительного, – успокоил меня Урм. – В тебе с детства поддерживали ненависть к прародине. А что думаешь о ней сейчас? – Прошлое Гемы вызывает во мне отвращение. Но как там теперь? Засилье тьмы, в котором царят «призраки», а люди всего лишь безвольные рабы? Или это очередной обман? – А ты как думаешь? – Нас могли изолировать от Гемы, чтобы мы не узнали прав‑ ды. Видимо, сравнение не в нашу пользу. Скажи, это так? – Сомневаешься? – Меня учили: не задавай лишних вопросов, а я их все‑ таки задаю. Но редко добиваюсь ответа. Помнишь, ты обещал принципиальный разговор. Не пора ли исполнить обещание? – Пора, – согласился Урм. – Ты и сам догадался, что я ненавижу Лоора. – Но у тебя репутация человека, к голосу которого он прислушивается. Почему же ты не пристыдишь его, не пробудишь в нем чувство справедливости? – недоумевал я. – Бесполезно. Этого человека не пристыдить. Да и разве в нем одном корень зла? Цель моей жизни – сокрушить лооризм, лживое, безнравственное учение, спекулирующее на чувствах людей. – Как ты можешь! – возмутился я. – О Лооре говори, что угодно, но лооризм… Это же для меня самое святое… – Потому я и оттягивал разговор с тобой, – сказал Урм устало. – Ты все еще не хочешь понять, что из грязных рук не может выйти ничего чистого! – По крайней мере, я не лгу и не притворяюсь! – Ты лжешь пассивно, сам того не замечая… А я… Да, мне приходится скрывать ненависть и на каждом шагу притворяться, пожимать руки врагам, смотреть им в глаза. Если бы ты знал, как тошно копаться в грязи… Я молчал, впервые испытывая превосходство над Урмом и жалость к нему. Но и что‑ то, напоминавшее брезгливость… Я уже не был тем наивным юнцом, для которого вступление в космол означало праздник. Благодаря Асде и тому же Урму у меня открылись глаза на лицемерие, пропитавшее наше общество. Я признал причастность вождя к преступлениям и сейчас на вопрос Асды: «ты любишь его? » ответил бы решительным «нет! » Лоор оказался низким человеком, а вовсе не живым Богом. Но лооризм… Если для меня еще существуют идеалы, то они питаются только им. А Урм хочет уничтожить эту святыню! – Ты меня осуждаешь… – сказал Урм, пристально посмотрев мне в глаза. – Но пойми, другого шанса победить нет. Я должен играть роль функционера, иначе буду раздавлен. – Куда уж мне тягаться с тобой в искусстве комедии, – перебил я его язвительно. – Ради дела, которому служу, готов быть и комедиантом, – с достоинством ответил Урм. – Так вот для чего я был тебе нужен… Ты ошибся в выборе, советник вождя! – Да, пожалуй, я ошибся в тебе. Ну что ж, донеси на меня «вернякам»! «Почему бы и нет?! » – промелькнула подлая мыслишка, и я плюнул ей вслед. – Мне нечего делать у «верняков»! Я не доносчик, но и двурушником не стану! – А я двурушник, – сдавленным голосом проговорил Урм. Ты ведь это имел в виду? Уходи, Фан, нам больше не о чем говорить…
Воспользуйтесь поиском по сайту: ![]() ©2015 - 2025 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|