 |
5. Взгляд на Гему
|
|
|
|
И все же странный человек этот Урм! Такой же функционер, как Реут, даже рангом повыше – младший советник самого Лоора, – а ведет себя просто, не важничает…
Но что я знаю о нем? Открытый, обаятельный. Так почему же, если он такой хороший, не откроет глаза Лоору на злоупотребления администраторов? Ведь вождь может просто не знать об этом. Наверняка не знает!
Да… все не так просто. Урм умнее Реута, это очевидно. В остальном же между ними вряд ли есть разница!
Так я думал об Урме до вчерашнего дня. И как раз вспоминал о нем, когда почувствовал на плече его сильную руку. Разумеется, наша встреча была случайной, только не слишком ли часто стала повторяться случайность?
– Торопишься к Асде? – улыбнулся Урм.
Надо же, запомнил!
– Да нет… Просто прогуливаюсь, – уклончиво сказал я.
– Хочешь, пойдем ко мне?
Вот это неожиданность! У нас ведь не принято приглашать друг друга в гости. Да и как бы я мог позвать к себе Урма, если сам с трудом втискиваюсь в свою узкую, словно пенал, жилую секцию, а уж вдвоем с Асдой…
Я представил себе Урма на месте Асды и невольно рассмеялся: уж больно нелепая картина возникла в воображении!
– Что тебя рассмешило? – спросил Урм удивленно.
– Да так… Вспомнил кое‑ что.
– Ну, решайся!
– Пошли, – кивнул я.
Мы поднялись на верхний ярус, пересекли аппарель и по нескольким переходам дошли до Базы.
У входа в центральный тамбур стоял сотрудник охраны верности в яркокрасном парадном комбинезоне с боевым излучателем на поясе – «верняк», как говорили мы для краткости, вкладывая в это слово и скрытую насмешку, и боязливое уважение.
Служба верности, сокращенно «СВ»… Эти две буквы вызывали у нас дрожь. Могущественная СВ властвовала над нашими жизнями, и это было так же привычно, казалось таким же естественным, как вращение Космополиса вокруг Гемы, а Гемы вокруг Яра.
|
|
|
Иногда я задавал себе вопрос, из тех, что остаются без ответа: кто правит нами, лига или СВ? Однажды даже спросил об этом Асду. У нее ведь не бывает безответных вопросов…
– Да это одно и то же! – брезгливо сказала она.
«Абсурд! » – подумал я, но, вопреки обыкновению, спорить не стал: тема была из самых скользких…
Младший советник вождя протянул «верняку» шестигранный жетон. Урм отличался спортивной фигурой и завидным ростом, но рядом с массивным сотрудником СВ выглядел мальчишкой.
Казалось, алый комбинезон вот‑ вот треснет на могучем торсе «вер‑ няка», вперившего в меня пронизывающий и вместе с тем бесстрастный взгляд. Взгляд робота.
– Этот со мной, – небрежно проговорил Урм.
«Верняк» топнул два раза, отдавая честь, и вложил жетон в прорезь автомата‑ опознавателя. Дверь в тамбур открылась. Мы вошли в лабиринт старой Базы.
Поблуждав по нему, оказались в ярко освещенном туннеле, по сторонам которого виднелась редкая цепочка пронумерованных дверей.
Подойдя к одной из них, Урм прикоснулся жетоном к глазку запорного устройства и пропустил меня вперед.
– Вот это да! – не удержался я от восклицания.
Просторное помещение, куда мы вошли, даже отдаленно не напоминало мою жилую секцию. Вдоль стен до потолка стояли стеллажи. На одних виднелись ряды книг, на других – выдвижные ящики с мнемокристаллами, на третьих – предметы, назначение которых явилось для меня загадкой: я столкнулся с ними впервые.
Урм явно испытывал неловкость, наблюдая мое замешательство.
– Все это необходимо мне для работы, – как бы оправдываясь, сказал он.
– В космоле?
– При чем здесь космол?
– Как при чем? Ты же функционер космола!
– Функционер… Терпеть не могу это слово! – поморщилсяУрм, напомнив мне Асду.
|
|
|
– Но ведь так оно и есть.
– По профессии я историк.
– А разве существует такая профессия? – изумился я. – Да кто же сейчас занимается историей? Вот функционер… Реут говорит, это главная из профессий.
Урм покачал головой.
– Он так считает. Что же касается меня, то я занимаюсь исторической наукой как профессионал. Не веришь? Вот мои труды, смотри…
– О чем они?
– Разумеется, о Геме. Иной истории нет.
Я был потрясен.
– А разве можно… об этом…
– Смотря кому.
Урм говорил буднично, ничуть не рисуясь, но меня вдруг охватила злость.
– Ну конечно, забыл, кто ты!
– Я такой же, как все.
– О чем речь! Мы все равны, только почему‑ то одним можно заниматься Гемой, а другим даже думать о ней запрещается. Одни живут вот в таких комфортабельных отсеках, а другие ютятся в крошечных секциях. Наверное, у тебя и душ есть, и туалет?
– И даже кондиционер.
– Странное равенство, ты не находишь?
– Когда‑ нибудь я отвечу на твой вопрос, – помедлив, сказал Урм.
– Когда‑ нибудь? А почему не сейчас?
– Еще не время.
«И чего к нему привязался? – подумал я, остывая. – Завидно стало? Нет, не завидно… Просто… Просто…»
На этом слове я застрял, не в силах примирить два противоречивых чувства, владевших мною: поколебленную, но еще не иссякшую веру в справедливость нашего общественного устройства и возмущение при виде столь разительного контраста двух миров, в одном из которых влачили существование обыкновенные космополитяне, а в другом наслаждались жизнью такие, как Урм и Реут.
– Ты видел когда‑ нибудь Гему? – неожиданно спросил Урм.
– Как я мог это сделать? Нас же не выпускают в космос. А иллюминаторы отсеков наглухо задраены.
– Тогда смотри.
Урм подошел к одному из стеллажей. Стеллаж раздвинулся. В образовавшемся проеме обозначился матовый прямоугольник. Спустя несколько мгновений он наполнился прозрачной чернотой, испещренной бегущими наискось золотыми искорками. Вот его пересекло по диагонали большое светящееся пятно, ушло из поля зрения в правом нижнем углу прямоугольника, появилось вновь в левом верхнем и запульсировало широкими мазками.
– Это Гема, – пояснил Урм.
У меня закружилась голова. По глазам ударила яркая радужная вспышка.
|
|
|
– А вот Яр. Подожди, сейчас включу синхронизатор.
Когда я раскрыл непроизвольно зажмуренные глаза, передо мной покачивался серебристый диск с нечетко очерченными краями. На его поверхности виднелись бесформенные пятна блеклых, едва угадываемых цветов.
«Материки и океаны», – догадался я.
Хотел что‑ то сказать и не мог.
Гема… Прародина… Никогда бы не подумал, что при виде ее испытаю столь сильное ностальгическое чувство. Казалось бы, меня ничто с ней не связывает, она проклята и вырвана из сердца навсегда. И родился‑ то я не там, а на Космополисе. Отчего же тогда эти слезы и тяжесть в груди и ощущение невосполнимой потери?
«Будь же мужчиной! » – прикрикнул я на себя мысленно и тут боковым зрением перехватил взгляд Урма. Печальный и нежный, каким, вероятно, смотрят на любимую женщину, которая больше тебе не принадлежит. И взгляд этот был прикован к Геме…
– На первый раз довольно, – оторвавшись от созерцания Гемы, проговорил Урм. – Ну, что скажешь?
– Здорово! – вырвалось у меня.
Но тотчас возобладало чувство осторожности.
«С какой же все‑ таки целью он заманил меня к себе? Что если это проверка на благонадежность? А я ему столько наговорил…»
– Здорово, – снова сказал я, но уже безразличным тоном. Вот как, оказывается, выглядит со стороны логово врага!
– Логово врага? – повторил мои слова Урм. – Логово… Ах, да, конечно…
|
|
|
