4. Наследие экономической кибернетики и научной школы стратегического планирования

Экономическая кибернетика фактически началась с работ создателя ее инструментария, лауреата премии памяти Нобеля Л. Канторовича. Речь идет о постановке и решении транспортной задачи^[124] и создании линейного программирования. По нашему мнению, данная дисциплина не дошла всего одного шага до способности дать действительно надежный аппарат для организации системы управления экономическим развитием. Двигаясь при этом в совершенно правильном направлении. Хотя ее приверженцы считают, что дошла. Сейчас попытаемся объяснить, почему мы с этим не согласны.

Эта дисциплина активно развивалась вплоть до 1990-х годов, и здесь следует отметить разработки Н. И. Ведуты. Как автор, он прошел путь от собственно экономической кибернетки — дисциплины, изучающей общественное производство, функционирующее как живой организм, с целью создания автоматизированных систем управления производством^[125] до идеи динамической модели межотраслевого баланса. Что уже относится к новой области знаний, которая им была названа «научная школа стратегического планирования». Поскольку мы уже много раз объясняли необходимость объективного и всеобщего критерия эффективности для построения системы управления, которая защищена от возможности злоупотреблений (то есть подчинения частным интересам), посмотрим, выполняется ли это условие как в экономической кибернетике, так и в научном стратегическом планировании.

В работах по экономической кибернетике единого критерия нет. Ищется оптимальное соотношение между трудом и отдыхом, между потреблением и накоплением, между централизацией в управлении и хозяйственной самостоятельностью. Когда рассматриваются вопросы оптимального регулирования хода производства — сохраняется общематематическая данность того, что здесь можно искать либо заданный выпуск продукции при минимальных затратах, либо максимальный выпуск продукции при ограниченных затратах^[126]. То есть, имеется пространство для управленческого произвола. И из печального исторического опыта нам известно, что, возникнув не встречая сопротивления, произвол будет только нарастать. Значит, экономическая кибернетика сама по себе изначально не гарантировала устойчивости подчинения производства общественным интересам.

Динамическая модель межотраслевого баланса стала обобщающим плодом трудов Н. И. Ведуты. Цитируя ее автора, «модель имитирует мультипликативную связь отраслей экономики по образцу механизма свободной конкуренции с включением воздействия государственных приоритетов и рынка для расчета траектории устойчивого бескризисного развития»^[127]. Механизм свободной конкуренции как образец — это уже настораживает, так как он сам по себе (а не как образец) создает локальные максимумы и общую стагнацию, что нам уже известно от Аганбегяна и Багриновского. Но не будем опираться только на эти рассуждения и посмотрим, что автор берет за критерий эффективности. Ответ на этот вопрос нам дают его следующие слова:

«Затраты живого труда, выраженные в денежной форме … — главный параметр, ограничивающий объемы производства и определяющий денежную форму и количественную меру всех прочих параметров балансовой модели.

Фонд (объем) заработной платы определяется количеством трудоспособного населения, режимом его использования (время труда, отдыха, учебы и т. д. ), сложившимся уровнем оплаты труда.

Этот параметр не только главный, но и единственный ограничивающий и все прочие ресурсы. Поставки со стороны, как бы их не оценивали, стоят того, что поставлено на сторону»^[128].

Фото: Николай Иванович Ведута

Здесь важно не то, что затраты труда берутся в денежной форме. Важно то, что берутся трудовые ресурсы общества в целом. То есть производителей и потребителей вместе. И признаются ограничивающим фактором, причем единственным. То есть, трудовой критерий оптимизации уже задан. Не хватает пары моментов (а пара моментов — это один шаг. Шагают ведь двумя ногами, но по очереди). Во-первых, нет требования создавать общественную экономию труда (ведь можно максимизировать продукт при использовании труда на сто процентов, а можно производить требуемый продукт при минимальных затратах труда). Во-вторых, нет требования превращать сэкономленное рабочее время в свободное. То есть модель остановилась в одном шаге от трудового потребительно-стоимостного критерия. При этом вместо максимизации превращения рабочего времени в свободное предлагается следование государственными приоритетами, но метод их определения не задан моделью. Значит, ими можно жонглировать, обладая достаточным «аппаратным весом». То есть проблема политического волюнтаризма не снята, как не мог ее снять и вычислительный центр Госплана СССР с его прекрасной автоматизированной системой плановых расчетов. Без единого объективного критерия для оптимизации это неизбежно.

Поэтому для нашего предмета основной и очень важной заслугой и наследием научной линии от Леонида Витальевича Канторовича до Николая Ивановича Ведуты мы считаем, что они пришли к модели, в которой необходимо внести лишь одно дополнение. Которое нам также дали в готовом виде Василий Яковлевич Ельмеев и Виктор Георгиевич Долгов, а объяснил их значимость Михаил Васильевич Попов в своих исследованиях противоречий планомерно развивающегося обшества — он показал, что бюрократизм, ведомственность и местничество являются закономерно возникающими противоречиями, игнорирование которых приводит к проблемам с планомерным социально-экономическим развитием^[129]. Десятилетия научной работы трех разных научных школ (экономической кибернетики, научной школы стратегического планирования и трудовой теории потребительной стоимости) дали нам результат, который позволит выстроить систему управления развитием в общественных интересах.

Фото: Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ульянов (Ленин), Иосиф Джугашвили (Сталин), Николай Иванович Ведута, Михаил Васильевич Попов, Василий Яковлевич Ельмеев, Виктор Георгиевич Долгов, Леонид Витальевич Канторович