 |
Уровень религиозности. Обобщенное доверие
|
|
|
|
Уровень религиозности
Одним из важных ценностных ориентиров выступает уровень религиозности. Мы сравнили по всем поколениям доли тех, кто считает себя определенно верующими (без выражения сомнений). Чтобы избежать флуктуаций по годам, мы использовали средние величины за период 2011–2016 гг., когда задавался данный вопрос. Выяснилось, что доля верующих монотонно снижается с 56 % в мобилизационном поколении до 32 % у миллениалов (рис. 5. 17). Эти результаты кажутся несколько неожиданными на фоне распространенных суждений о растущем увлечении религией (пусть даже и поверхностном) и на фоне более активного присутствия религиозных организаций и религиозной тематики в публичной сфере.
Одного показателя для столь важного вопроса, разумеется, недостаточно. И серьезность отношения к религии проверяется соблюдением надлежащих ритуалов, в том числе частотой посещения церковных служб. Из предшествующих исследований известно: хотя большинство населения в России идентифицирует себя с православием, причем доля таких людей в постсоветский период (1991–2015 гг. ) почти удвоилась [Religious Belief…, 2017], регулярно посещают религиозные службы в России лишь от 3 до 15 % населения [Пруцкова, 2015][19]. Если же взять «практикующих православных», т. е. тех, кто не просто посещает религиозные службы, но, например, причащается раз в месяц и чаще, то разрыв окажется еще более значительным: доля тех, кто считает себя православным, в 1991–2014 гг. выросла с 31 до 68 %, а доля «практикующих православных» оставалась стабильной на протяжении всего этого периода на минимальном уровне 2–3 % [Емельянов, 2018].
Рис. 5. 17. Доля верующих (средняя за 2011–2016 гг. ) и доля раз в месяц или чаще посещающих религиозные службы (2016 г. ), по поколениям, 15 лет и старше (в %)
|
|
|
Источник: РМЭЗ НИУ ВШЭ.
По нашим данным мы видим, что доля тех, кто относительно регулярно посещает религиозные службы (раз в месяц или чаще), уменьшается начиная с поколения оттепели с 15 до 6 % у миллениалов. Однако полученные результаты неустойчивы – при добавлении в регрессионную модель контрольных переменных различия миллениалов с двумя предшествующими поколениями перестают быть значимыми. Так, более важную роль по сравнению с возрастом и поколенческой когортой здесь играет гендер (более активная вовлеченность женщин). Женщины среди миллениалов чаще идентифицируют себя как верующих (в 2016 г. 29 % против 19 % у мужчин) и чаще регулярно посещают религиозные службы (в 2016 г. 7 % против 4 % у мужчин).
Интересно, что американские сверстники российских миллениалов тоже в меньшей степени, чем старшие поколения, ассоциируют себя с определенной религией и реже являются убежденными верующими. По данным Pew Research Center, в 2014 г. 35 % американских миллениалов относились к категории не аффилированных ни с какой религией («nones»). Причем с годами эта доля только возрастает (среди более молодых миллениалов она несколько выше). Заметим, что в поколении X таковых 23 %, среди бумеров – 17 %, а среди представителей молчаливого поколения – лишь 11 %. Добавим, что число неверующих с годами понемногу возрастает во всех поколениях, но среди миллениалов этот процесс идет быстрее – в 2007 г. доля неаффилированных среди них равнялась лишь 25 %. По меньшей мере две трети миллениалов (67 %), которые воспитывались вне какой‑ либо церкви, так и остались неверующими. И результаты предыдущих исследований не дают оснований надеяться, что по мере взросления они придут в церковь [Lipka, 2015].
У нас нет оснований считать, что снижение доли верующих – сугубо возрастной феномен и с годами молодые взрослые вернутся в лоно церкви. В РМЭЗ НИУ ВШЭ вопрос о религиозной аффилиации впервые задавался еще в 1998 г., и с тех пор (почти за 20 лет) доля верующих среди миллениалов не обнаружила тенденции к росту. Добавим, что уменьшение доли убежденных верующих также не связано с более высоким уровнем образования, скорее, речь идет о меняющихся механизмах религиозной социализации [Пруцкова, 2015; Mayrl, Uecker, 2011][20].
|
|
|
Мы не будем в данном случае делать поспешные общие выводы. Несомненно, данный вопрос заслуживает более глубокого изучения, и полученные данные, скорее, лишь сигнал к такому изучению.
Обобщенное доверие
Затронем популярный вопрос об уровне доверия. Из трех основных форм доверия, включающих обобщенное доверие, межперсональное доверие и доверие к институтам, мы в данном случае ограничимся вопросом об обобщенном доверии, которое позволяют измерить данные РМЭЗ НИУ ВШЭ. В 2016 г. задавался вопрос о том, можно ли доверять людям, который нацелен как раз на выявление обобщенного доверия. Мы исключили респондентов, которые считают, что доверять людям можно в зависимости от обстоятельств, и оставили лишь тех, кто готов доверять людям в целом без ссылки на внешние обстоятельства.
Выяснилось, что в данном случае отсутствуют сколь‑ либо значимые различия между поколениями, кроме самого старшего мобилизационного поколения, где уровень обобщенного доверия наиболее высок, – 22, 2 % считают, что доверять людям можно. Во всех остальных поколениях этот показатель находится в интервале от 14 до 17 %, и миллениалы здесь никак не выделяются. Упомянем, что среди миллениалов женщины чуть менее доверчивы (16 % против 19 % у мужчин). В целом поколенческие различия в этом общем вопросе не играют заметной роли.
Несколько иные результаты были получены в 2014 г. Фондом «Общественное мнение», который рассчитывал Индекс «Гражданский климат» на основе трех вопросов. Один вопрос был посвящен обобщенному доверию (можно ли доверять большинству людей), второй – межперсональному доверию (можно ли доверять людям, которые окружают Вас лично), а третий – о готовности объединяться с другими людьми для каких‑ либо совместных действий. При использовании такой логической конструкции наиболее высокое значение Индекса «Гражданский климат» обнаруживалось среди молодежи в возрасте от 18 до 30 лет [Гражданское участие…, 2014].
|
|
|
