 |
Библия как источник творчества поэтов XVIII века (Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков, Державин и др.)
|
|
|
|
Практически все крупные писатели, поэты XVIII века в России так или иначе обращались к библейскому тексту. Причем, творчество в этом направлении могло быть самым разнообразным: это и написание молитв, и перевод их в стихотворную форму, и перевод в рифмованные строки библейских текстов.
Библейские образы могли появляться время от времени в качестве сравнений или метафор в торжественных одах и стихотворениях на философскую тематику. Помимо этого на свет рождались стихотворные произведения, непосредственно обращенные к библейским образам и посвященные раздумьям о вере, о творце.
Включение библейских молитв и образов в литературное произведение выглядело очень органично. В.К. Тредиаковский написал парафраз Песни Моисея из Второзакония, пятой Книги Торы (Пятикнижия). Подобные переложения молитвенных текстов часто встречаются в творчестве этого поэта.
Тредиаковский перелагал стихами Песнь Моисея не случайно: для него это было поводом для раздумий над судьбами народа и историей. Он принял библейскую концепцию суровой любви к своей отчизне.
В творчестве Тредиаковского есть парафразы молитв, их переложения в стихотворную форму. В большинстве своем, в них автор сохраняет смысл библейского текста, делая лишь поэтические отступления или, по своему желанию, развивая фразу, взятую из Библии. Тредиаковский выполнил, например, парафраз молитвы пророка Ионы.
Согласно сюжету Библии, к пророку Ионе явился Бог и отослал его проповедовать в Ниневию, город, жители которого сбились с праведного пути. Однако Иона испугался и сел на корабль, намереваясь бежать из родных мест. Тогда Господь наслал страшную бурю. Корабельщики, по просьбе пророка, выбросили его за борт, где Иону проглотил огромный кит. Из чрева этого кита и раздается та молитва, переложением которой занимался Тредиаковский. Поскольку поэт не дает в своем варианте предыстории, она звучит просто жалобой верующего, которого постигли несчастья: «Я в скорби к Господу моей / От сердца возопил стеная; / Бог мой меня в печали сей / Услышал, милость поминая» [89, 133].
|
|
|
Произведением, заслуживающим внимания, является и стихотворение Тредиаковского «Образ человека христианина»: «Во всем, везде, всегда на Бога уповать, / В том Мудрость состоит, а больше Христианство» [89, 140].
Поэт подробно перечисляет, какими качествами должен быть наделен истинный христианин. Это и смирение, и способность отрекаться от всего во славу Господа, и покорность своей судьбе. Особенно актуально для тех времен звучат такие строки: «От пышности беги, та злая есть гроза: / Высокие места слепят у нас глаза, / Великие чины завистников рождают, / Те при бедах винят, без бед нас осуждают» [89, 140].
Для этого стихотворению характерен в некоторой степени дидактизм, что является неотъемлемым свойством классицистических произведений. Сам поэт выступает здесь в роли пророка, основной задачей которого является показать людям путь, нарисовать идеальный образ верующего человека, научить их, как приблизиться к этому образу. Стихотворение заканчивается таким наставлением: «Не рабски жди ж ея; но как в любви сын твердый, / На страшном Бог суде к тебе б был милосердый» [89, 141].
Несмотря на попытку переосмысления и переложения библейских реалий в соответствии со своими творческими и нравственными установками, Тредиаковский в своем творчестве использует не просто библейские образы или сюжеты, а сами библейские тексты. Таким образом, автор применяет здесь те же принципы, что и при переложений Псалтири.
Библейские образы обнаруживаются и в творчестве М.В. Ломоносова. Особенно близок был поэту образ пророка. Ломоносовский пророк всегда пытается четко осмыслить свои догадки и прозрения, дать разумное истолкование грандиозным видениям, столь часто посещавшим его.
|
|
|
В литературе XVIII веке правила использования библейских образов в поэзии были прописаны нечетко. Одна из главных причин состоит, что библейские персонажи и сюжеты еще недостаточно осознавались в качестве художественных образов. Так, в торжественных одах Ломоносов в отличие от своих духовных од библейских имен практически не использует. Традиционно библейские образы в одах поэта рассматриваются исследователями как риторические фигуры, необходимые для «украшения слога» и повышения авторитетности текста.
Библейские персонажи в торжественных одах Ломоносова аллегоричны и представляют собой либо положительные образцы для подражания, либо отрицательные примеры, требующие осуждения. В них подчеркиваются какие-либо однозначные черты, определяющие сущность этих образов.
Важнейшим и наиболее часто встречающимся в его духовных произведениях персонажем, стоящим во главе образной иерархии, является Бог. Бог Ломоносова предстает в нескольких ипостасях: Творец Вселенной, неусыпный наблюдатель земных дел и справедливый вершитель судеб государств и народов, податель благ, защитник России, карающий врагов России Бог гнева. «Устами движет Бог; я с ним начну вещать. / Я тайности свои и небеса отверзу, / Свидения ума священного открою, / Я дело стану петь, несведомое прежним» [46, 29] - писал Ломоносов, тем самым отождествляя задачи поэта и пророка.
Вера в Творца соединялась у Ломоносова с непреклонной верой в самого себя, в свое предназначение: «В терпении моем, Зиждитель, / Ты был от самых юных дней / Помощник мой и Покровитель, / Пристанище души моей. / От чрева матери тобою / И от утробы укреплён, / Тебя превозношу хвалою, / Усердием к Тебе возжжён. / Враги мои, чудясь, смеются, / Что я кругом объят бедой, / Однако мысли не мятутся, / Когда Господь - Заступник мой» [49, 25].
Среди духовных произведений поэта есть его интерпретация к Книге Иова. Выбор тех или иных отрывков для переложения характеризует манеру мышления и мировоззрения автора. Ломоносов взял то место из названной Книги, где Бог отвечает на упрёки и сетования человека.
|
|
|
Переложение становится неким ответом ученого на превознесение достижений человеческого разума, ничтожного перед мощью Создателя Вселенной и её законов. Однако автор ставит перед читателем проблему невинного страдальца.
Иов - человек, который ничем себя не запятнал перед Богом. Когда с ним случились все несчастья, которые только могли случиться с человеком: он потерял дом, имущество, родных, здоровье, - к нему пришли друзья, в молчании сидели три дня, а потом Иов воскликнул: «будь проклят день, когда я родился!» С этого момента начинается драма. Иов говорит о том, что он не понимает происходящего. Его с детства учили, что беда - это Божья кара. Но за что же карать его, человека невинного?
Автор Книги вводит пролог в небе. Там изображено небесное царство: Творец сидит на троне, вокруг Него стоят сыны Божии, ангелы. И среди них - сатана, который все подвергает сомнению: кажется ему, что род человеческий довольно ничтожное создание. И Бог говорит ему: «А ты видел Моего служителя Иова?» Но сатана отвечает, что он такой, потому что у него есть множество детей, любящая жена, куча верблюдов, - все, о чем может мечтать человек.
Происходит спор между сатаной и Богом. Иов лишается всего. Автор Книги напускает на него одно несчастье за другим и, наконец, Иов лежит уже в пепле, страдая от проказы, и жена ему говорит: «Прокляни Бога и ты умрешь». А он говорит: «Бог дал, Бог взял». Иов непреклонен в своем решении.
Но когда к Иову приходят друзья, происходит взрыв. Иов восстает против Бога и вызывает Его на суд. А друзья его в ужасе. Они говорят: «Ты греховен, ты просто не знаешь своих грехов, ты не помнишь их, Бог не может быть несправедлив».
У них старые, но четкие богословские понятия: зло карается, добро вознаграждается. Они спорят, и спор доходит до полного накала. Тогда Иов говорит: «Я не хочу слушать ваших пустых слов, посмотрите, что делается вокруг, насколько отвратительна жизнь: справедливости нет, господствуют люди безумные и злые, человек живет так недолго на свете».
|
|
|
Друзья Иова в конце концов умолкают. Потом является Бог. Из тучи раздается Его голос. Он говорит: «Где этот человек, который вызывал Меня на суд? Препоясай свои чресла и отвечай Мне!» Однако Иов молчит. И Бог спрашивает его: «Где ты был, когда Я полагал основание небу и земле? Знаешь ли ты?..» И далее идут яркие поэтические описания природы, животных, растений, сказочных чудовищ и совершенно реальных живых существ. Он говорит: «Можешь ли ты управлять? Как ты можешь решать тайны провидения?»
Иными словами, автор Книги устами Бога не отвечает на загадку. Это глубоко философский факт. Почему не отвечает? Ответ приходит потом - в явлении Бога в Новом Завете, когда Он страдал вместе с людьми.
А что же Иов? Он сказал: «Я Тебя звал, я столько о Тебе слышал, и вот Я тебя вижу! И теперь я раскаиваюсь и от всего отрекаюсь». Вдруг все вопросы у Иова исчезли, потому что он прикоснулся к Богу, он Его увидел. И в этом - непостижимая развязка этой Книги.
Ломоносов эту тему парафразирует по-своему. Он практичеки дословно повторяет речи Бога в Книге Иова, но основная мелодия у него немного проще: «О ты, что в горести напрасно / На Бога ропщешь, человек, / Внимай, коль в ревности ужасно / Он к Иову из тучи рек! / Сквозь дождь, сквозь вихрь, сквозь град блистая / И гласом громы прерывая, / Словами небо колебал / И так его на распрю звал: / Сбери свои все силы ныне, / Мужайся, стой и дай ответ / Где был ты, как Я в стройном чине / Прекрасный сей устроил свет, / Когда Я твердь земли поставил / И сонм небесных сил прославил / Величество и власть Мою? / Яви премудрость ты свою!» [49, 113].
Далее Ломоносов выполняет парафраз картин природы, а заканчивает он свое стихотворение моралью. Ее нет в Книге Иова, она принадлежит уже самому М.В. Ломоносову: «Сие, о смертный, рассуждая, / Представь зиждителеву власть, / Святую волю почитая, / Имей свою в терпеньи часть. / Он все на пользу нашу строит, / Казнит кого или покоит. / В надежде тяготу сноси / И без роптания проси» [49, 114].
Как естественную добродетель человека Ломоносов утверждает его смирение перед властью и волею Бога, видя в этом истинную земную премудрость. Но, интерпретируя библейский текст таким образом, он отвечает на главный вопрос. В Книге Иова не дается конкретного ответа – он появится только в Новом Завете. Ломоносов решает проблему следующим образом: он призывает человека к смирению и терпению.
Таким образом, духовное творчество Ломоносова характеризуется глубоким переосмыслением библейских тем и образов, частым их употреблением как в виде поэтических аллегорий, так и в виде центральных сюжетных образов, основных тем, на которых строится произведение.
|
|
|
Библейские мотивы встречаются и в творчестве А.П. Сумарокова. Ему принадлежит собранная в одну книгу работа «Оды торжественныя» (1774). Книга представляет собой достаточно серьезный материал, т.к. в ней проявляется оригинальная философия поэта, основанная на дидактизме и морализаторстве. Сумарокову свойственны открытая тенденциозность и гражданственность в творчестве, что позволяет говорить об особом типе созданной им духовной оды.
В одах Сумарокова речь идет о необходимости победить зло в мире, утвердить закон Божий на земле, уничтожить лицемерие, суеверие и ханжество. Основные события XVIII века обретают в духовных одах Сумарокова своеобразную интерпретацию, они обогащаются библейской терминологией.
Мотивы и образы из Библии встречаются не только в духовных одах Сумарокова, но и в его переложениях псалмов. Поэт занимается также переложениями в стихотворную форму молитв и текстов из Библии. Так, например, ему принадлежит перевод в стихи, пожалуй, самой известной молитвы «Отче наш»: «Отче наш, небесный Царь, / Коему подвластна вся на свете тварь, / Да Твое святится, Боже, имя ввеки, / Да приидет царствие Твое, / И в Твоей да будет воле все селение сие…» [86, 187].
Для сохранения рифмы в этом переложении поэт немного отступает от текста молитвы, точнее, добавляет свои подробности: «Коему подвластна вся на свете тварь, / Коему послушна суша, море, реки, горы и леса…». Интерпретация эта лишена четкой ритмики. Рифмы довольно просты, и все переложение молитвы, выполнено в стихотворной традиции Тредиаковского.
У Сумарокова есть стихотворение, которое носит название «Молитва V»: «Во всей жизни минуту я кажду, / Утесняюсь гонимый и стражду, / Многократно я алчу и жажду» [86, 189].
В данном случае основное внимание поэт уделяет форме стихотворения. Ритм четок, молитва написана хореем, рифмы более сложны.
Автор просит у Господа защиты и помощи в своих горестях, говорит о том, как устал нести свой крест посреди порока, брани и разврата.
Однако поэт не просто обращается к Небу, перечисляя свои напасти и прося о защите и помощи. Он задается вопросом о причинах своих страданий: «Иль на свет я рожден для тово, / Чтоб гоним был, не знав для чево, / И не трогал мой стон никово?» [86, 189].
Здесь возникает некоторая требовательность, отсутствие смирения и повиновения воле Господа. Она и в первых строках молитвы: «Правосудное небо воззри,/ Милосердие мне сотвори,/ И все действа мои разбери!» [86, 189].
Поэт призывает на себя суд Божий, нисколько его не опасаясь. Он уверен в своей невинности, в том, что страдает ни за что. Сумароков обращается к Господу, как к последней надежде. Бог, как считает поэт, не может не откликнуться на этот зов: «Иль не будет напастям конца?» - вопрошает в отчаянии поэт, обращаясь к небесам. Заканчивается молитва горячей и страстной просьбой: «Вопию ко престолу Творца:/ Умягчи, Боже, злыя сердца!» [86, 189].
Сумарокову принадлежит и переложение в стихотворную форму 1-ой главы из пророка Исайи. Из 31-го стиха оригинала он переложил 19 стихов. Эта часть книги, где пророк от имени Господа гневно обличает людей в их грехах, с болью и горечью говорит о разрухе, что настала в землях и сердцах людей: «Страну родительску пустыней очи зрят: / Пылает в облак огнь и грады все горят» [86, 199].
В книге говорится и о напрасности жертв, которые люди приносят лицемерно, только следуя традиции или же желая откупиться от Бога: «На что вы множество приносите Мне жертв, / И агнец предо Мной лежит убитый мертв? / Во всесожжении к чему ваш огнь пылает? / Того ли Бог желает?» [86, 199].
Таким образом, для творчества Сумарокова характерным становится открытое звучание библейских текстов и написание молитв, а также употребление библейских мотивов в своих одах.
Многочисленные прямые цитаты и аллюзии из Ветхого и Нового Заветов встречаются в духовных стихотворениях Г.Р. Державина. Возвышенность и торжественность стиля соответствует теме, избранной поэтом для одного из своих творений – оды «Бог» (1784).
«О Ты, пространством бесконечный, / Живый в движеньи вещества, / Теченьем времени превечный, / Без лиц, в трех лицах божества! / Дух всюду сущий и единый, / Кому нет места и причины, / Кого никто постичь не мог, / Кто все Собою наполняет, / Объемлет, зиждет, сохраняет, / Кого мы называем: Бог. / …Себя Собою составляя, / Собою из Себя сияя, / Ты Свет, откуда Свет истек. / Создавый все единым словом, / В твореньи простираясь новом, / Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!» [25, 98].
Поэт, следуя в определении Бога и Его качеств за христианской догматикой, прежде всего выделяет ту идею, которая прописана в новом завете: «Бог есть свет» [18, 81].
«Возвышение к Богу» происходит во время поэтического творения, когда мысль стихотворца «летит и объемлет собой все великое и вдохновенное во Вселенной» [62, 121]. Поэт как бы говорит голосом Бога; поэт становится пророком, прорицателем Божьей воли, а поэтическое творчество – одним из важнейших видов созидательной деятельности человека. Бог создал мир Словом. То же самое делает и поэт, запечатлевая на бумаге Его Мысль.
У Державина человек не является сам по себе ценностью, его жизнь получает смысл именно через связь с Богом – так что ни о каком богоборчестве и речи идти не может: «Я есмь конечно, есть и Ты! / Ты есть – и я уж не ничто!» [25, 9].
Поэт оценивает человека, как и себя самого, с точки зрения его места в Замысле, он воспевает человека в том состоянии, в какое он должен возвратиться, восстановив связь с Богом: «Частица целой я вселенной, / Поставлен, мнится мне, в почтенной / Средине естества я той, / Где кончил тварей Ты телесных, / Где начал Ты духов небесных / И цепь существ связал всех мной. / Я связь миров, повсюду сущих, / Я крайня степень вещества; / Я средоточие живущих, / Черта начальна Божества...» [25, 10].
Бог-Творец представляется Державину как некое высшее Существо, понять и осмыслить которое никто из смертных не способен. Ясно лишь, что Его качества - это вечность и бессмертие, а ход истории и весь мир – Его творения.
В 1814 году Г.Р. Державин пишет оду «Христос». Написана она была написана более сложным языком и связана с тайной человеческой души. Надвигалась новая эпоха, когда человек интересовался не проблемами мироздания, а сущностью своего бытия. Державин предстаёт как поэт-богослов, возносящий хвалу Спасителю, «познаваемому через духовное постижение Его образа в Священном Писании» [53, 121].
Каждая строфа этой оды содержит множество параллелей с текстом Писания. К примеру одна из строф оды: «Христос - нас Искупитель всех / От первородного паденья; / Он - Свет, тьмой неотъемлем ввек; / Но тмится внутрь сердец неверья, / Светясь на лоне у Отца. / Христа нашедши, все находим, / Эдем свой за собою водим, / И храм Его - святы сердца» [25, 68].
Ода «Христос» завершается поэтической молитвой, обращенной к Искупителю человечества: «О Всесвятый! Превечный Сын! / Свет тихий Божеския славы! / Пролей Свои, Христе, красы / На дух, на сердце и на нравы, / И жить во мне не преставай; / А ежели и уклонюся / С очей Твоих и затемнюся, / В слезах моих вновь воссияй! / Услышь меня, о Бог любви! / Отец щедрот и милосердья! / Не презрь преклоншейся главы / И сердца грешна дерзновенья / Мне моего не ставь в вину, / Что изъяснить Тебя я тщился, - / У ног Твоих коль умилился / Ты, зря с мастикою жену» [25, 69].
Подводя итог, можно отметить, что несмотря на то, что в XVIII веке происходит секуляризация общественного сознания, связи культуры и, прежде всего, литературы с Церковью, с Библией, по-прежнему прочны. Это подтверждается творчеством Ломоносова, Тредиаковского, Сумарокова, Державина, которые обращались к текстам Библии.
Творчество названных авторов характеризуется разным уровнем переосмысления библейских текстов и манеры переложения псалмов у них различны. Это и четкие, почти дословные переводы в стихотворную форму с использованием языка оригинала у Сумарокова, и переложения с поэтической переработкой, с использованием оригинальных художественных средств у Ломоносова, и развитие в переложении мысли, выраженной в псалме у Тредиаковского. И, наконец, это вложение в парафраз псалма своих собственных мыслей и переживаний, что особенно характерно для Державина, который наделял к тому же свои переложения собственными названиями.
Помимо переложений псалмов библейские сюжеты и образы появлялись также в духовных одах, в переложениях или написании молитв, а также в переложениях отрывков из Библии. Подобные произведения также характеризовались различными уровнями творческого осмысления взятых из библейского источника тем, образов, сюжетов: они могли лишь упоминаться и использоваться в качестве аллегорий, метафор – словом, художественных средств. Для творчества Тредиаковского характерным моментом является звучание в произведениях самих библейских текстов в поэтической переработке поэта. Сюжеты, взятые из Библии, переосмыслялись Ломоносовым в «Оде, выбранной из Иова»: изменялась не только форма, но и содержание. И, наконец, сама Библия могла служить средством вдохновения для создания таких произведений, как оды «Бог», «Христос» Г.Р. Державина.
Таким образом, Библия являлась источником художественных средств, материала для творчества и средством размышления, вдохновения поэтов XVIII века.
|
|
|
