 |
Псалмодическая поэзия XVIII века.
|
|
|
|
Характеристика отношений Бога и человека находило отражение в творчестве поэтов XVIII века. В частности, этим целям служил жанр стихотворного переложения псалмов. Изображая жизнь во всем ее многообразии, поэты наряду с изобличением пороков, отмечали душевное спокойствие праведника. Интересуясь духовной жизнью предков, авторы не раз обращались к библейским источникам, продолжая традицию стихотворного переложения Псалтири, начатую на Руси еще в XVII веке Симеоном Полоцким.
Стремясь воспроизвести доверительный разговор с Богом на поэтическом языке своей эпохи, авторы ориентировались на Псалтирь.
К жанру переложения псалмов обращались видные поэты XVIII века: Ф. Прокопович, А. Кантемир, В.К. Тредиаковский, М.В. Ломоносов, А.П. Сумароков, Г.Р. Державин и другие. Их основной целью было выговориться, снять тяжесть с сердца, уставшего от борьбы и житейских перипетий.
До недавнего времени исследователи, как правило, интересовались закономерным для того времени жанром - одой. Жанр этот, несомненно, был главенствующим в литературе XVIII века. Образцом одического жанра стали поэтические переложения псалмов. В них воспеваются праведность и порядок, проводятся параллели между Богом и Царем. Поэтому для создания целостной картины литературной деятельности того времени необходимы анализ религиозных произведений и осмысление нравственных взглядов поэтов XVIII века, которые своим обращением к духовной тематике псалмов расширяли рамки классицизма.
Прилагая все свое умение в области стихосложения, поэты стремились к гармоничному сочетанию формы и содержания. Парафразисы помогают по-новому взглянуть на авторов, создавших их, дополняют сведения об их личной жизни и творческих исканиях. Авторские переложения также позволяют расширить знания об общепризнанных поэтах и глубже познакомиться с их мировоззрением. Необходимо иметь в виду, что в системе классицизма отношения человека с миром базировались на тех же двух уровнях, из которых состоит философская картина мира.
|
|
|
При переложении псалмов поэты ставили себе различные цели: проблемы мироздания интересовали Капниста, к реальной жизни обращался Державин, переживаниями конкретного человека интересовались Сумароков, Херасков, Богданович, сохранить нравственное начало божественных текстов стремился Тредиаковский. Многие философские подходы основывались на единой идее Святого Писания, создавали общую картину творческих поисков поэтов XVIII века. Раскрывая тему отношений между Богом и человеком, поэты трактовали псалмы с учетом требований эпохи и литературных норм. Переложения Псалтири позволили совершить постепенный переход от религиозной литературы к светской поэзии.
Начало этому процессу положил С. Полоцкий, который был первым, кто в 1680 году опубликовал на русском языке сборник: «Псалтырь царя и пророка Давида рифмами переложенная» [68, 119]. Полоцкий вложил в свою «Псалтырь» индивидуальное начало, отражающееся как в личных мотивах, так и общественных идеях.
Обращение к одним и тем же библейским псалмам открывало возможности для своеобразных поэтических состязаний, выявляло индивидуальный почерк каждого автора.
Рассматривая место псалмодической поэзии в литературе ХVIII века, которое стало переломном в истории России, мы видим, как тематика и проблематика библейских текстов в переложениях Симеона Полоцкого, В.К. Тредиаковского, М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, Г.Р. Державина становится очень актуальной. Представления о чести, долге и совести соотносятся у поэтов с христианской этикой и эстетикой.
|
|
|
Ода торжественная и ода духовная как жанры высокого «штиля» находились в непосредственном взаимодействии на протяжении всего XVIII века. Переложения псалмов, оды духовные, становились полем для стилистических, стихотворческих, языковых экспериментов.
Однако к концу XVIII века переложения псалмов перестают играть роль жанра, находящегося в центре литературной полемики. Распространение духовной поэзии способствовало появлению большого количества поэтических переводов, отличавшихся метрически и строфически. Все они являлись заимствованием псалтырных образов, мотивов, поэтически переосмысленных в переложениях М. В. Ломоносова, В. К. Тредиаковского, А. П. Сумарокова, Г. Р. Державина.
Ода как жанр ораторский, не предполагала исповедального разговора или глубоко личностных обращений автора к Творцу с прошениями или покаянием. В одических псалмах поэт, как правило, говорит не от своего имени, он занимает позицию пророка, несущего Слово Всевышнего современникам, призванного передать волю народа правителю.
Псалтирь занимала главенствующее положение в православном богослужении, была основным пособием при обучении грамоте. Специфика Псалтири в том, что она является собранием молитв, обращений к Богу верующего человека в самые сложные моменты жизни.
Оказавшись у истоков формирования новой русской литературы, поэты выбрали стиль Псалтири образцом одического жанра. Подтверждением этому служит то, что практически все поэты XVIII века считали переложения псалмов главным достижением в своем творчестве. Закладывая основы дидактической поэзии на русской почве, они черпали вдохновение в божественных строках Священного Писания.
Стараясь приблизиться не только к смысловой, но и к поэтической стороне псалмов, авторы экспериментировали с текстом. Добиваясь гармоничного сочетания, единства смысла формы, поэтам XVIII века приходилось учитывать особенности построения Псалтыри, поэтическая форма которой основывается на метрической организации стиха. Фонетическая организация библейского стиха отличается обилием аллитераций, ассонансов, сложной, эффектной звукописью.
К псалмам, в которых содержится размышление о гармонии отношений Бога и человека, обращается Е.И. Костров. В переложении 18-го псалма он подробно останавливается не только на стилистическом, но и на смысловом плане. Расширяя границы псалма с помощью употребления выразительных средств, вводя дидактическую интонацию, Костров пытается заострить внимание читателей на неоспоримости божественного закона: «В законе Господа пороку быть не можно; / Он новую душе собою жизнь дарит. / Вещание Творца и верно и неложно» [41, 119].
|
|
|
При переложении 5-й и 6-й строфы псалма, в которых солнце показано созданием Божьим, Костров говорит о нем как о природном явлении: «Востока край его изводит, / И запад с кротостью исходит» [41, 119].
Костров выражает субъективное отношение к праведникам словами своего лирического героя, который жаждет получить прощение Творца и признает свои грехи: «И равно волею содеяны моею / Мне беззакония прости и пощади; / Да раб не буду им, но да собой владею, / Ты помощью меня, о Боже! утверди...» [41, 119].
В языке переложений поэт последовательно проводит нормативный отбор тех элементов церковнославянской языковой традиции, которые, по его мнению, могут занять свое место в русском литературном языке нового типа.
Библейские тексты содержат размышления практически на любую тему, но самое главное, они дают возможность сделать переложение псалмов близкими и понятными для большого количества людей, которые испытывают необходимость в выражении своих мыслей и черпают силы и вдохновение в псалмах Давида.
Другой поэт М.М. Херасков вносит изменения в уже существующие жанры. Противореча эталонам классицизма, он ломает формальные признаки одического жанра. Основными темами его переложений являются восхваление добродетели, сетование на скоротечность и суетность жизни, размышления о счастье и др. Не перелагая псалмы в прямом смысле этого слова, поэт всё же заимствует библейские мотивы. Данный факт позволяет исследователям провести параллель между его произведениями и текстами Псалтыри.
У поэта немало произведений, в которых выражаются его религиозные и философские взгляды. Видя своё спасение в любви к Богу и ближним, автор обращается к Библии. Творчески осмысливая её, Херасков создаёт произведения, отдаленно напоминающие текст оригинала.
|
|
|
В оде «О силе разума», базирующейся на идее взаимосвязи Вселенной и живых существ, населяющих ее, поэт проявил себя как знаток Библии. Картины сотворения Земли придают произведению ветхозаветную колоритность: «Когда едино слово, / Вселенну основало И каждое / явило Природы нову силу» [94, 49].
Для описания Божьих даров поэт использует прием лексической анафоры: «Все твари получили Различны дарованьи: / Кто скорыми ногами; / Кто острыми рогами; / Кто мягкою волною / В природе награжденны» [94, 49].
Строфический параллелизм здесь призван подчеркнуть структурную связь между дарами природы.
Появляющийся в следующих строчках стихотворения человек контрастирует с описанием творений Господа и на их фоне выглядит беспомощно: «Наг, слаб и безоружен».
Далее поэт объясняет отличие человека от других «тварей божьих»: «Натура видя бедность Такой презренной твари, / Чтоб естества порядок / На нем не прерывался, / За много дарованьи, / Которы истощила / На множества животны; / Ему для обороны, / Дала единый разум» [94, 49].
Способность к мышлению, знания, наталкивают человека на мысль не об обороне, а о подчинении других существ: «Властолюбивый разум / Он жителей воздушных / Подверг своим законам, / И прихотям и власти» [94, 49].
Херасков демонстрирует победу разумного человека над природой в заключительных строках, построенных по принципу единоначалия: «Его Ты укрепляешь, / Его вооружаешь, / Его Ты согреваешь; / Скрытый сарказм содержится во фразе: / Игрешищем натуры, / Он без Тебя родился, / Колико нам ты нужен, / Из наших бедствий видно» [94, 49].
Образ человека появляется в переложении другого известного поэта - И.Ф. Богдановича. В 22 -ом псалме библейский Бог представлен как защитник слабых. Поэт самостоятельно расширяет границы его влияния. Это мы наблюдаем в следующих строчках: «С млеком закон свой влил / В меня еще в младенстве, / Дабы во благоденстве / Я господа хвалил» [8, 41].
Изображая картину противостояния лирического героя врагам, поэт использует метафоры, эпитеты, помогающие расширить лексическое значение описываемых понятий: «Враг... горящий злобным жаром», «щедрую простер... десницу». Автор также использует классический прием антитезы «путь правый» - «пагубный предел». В заключение собственного варианта 22-го псалма поэт изображает Бога как некое высшее существо, «Источник благ нетленных», рядом с которым облаченный в тленное тело человек может просить: «Внемли из уст ты бренных / Моих хвалений глас» [8, 49].
|
|
|
Гармония человека косвенно связана с уверенностью его в правильности выбранного пути и праведности творимых им дел. Поддержку, дающую уверенность в завтрашнем дне, И.Ф. Богданович видит в нахождении под защитой Бога. В «Подражании псалму 89» поэт уделяет этому моменту основное внимание: О, Боже! наше ты прибежище и сила, Защита крепкая и помощь нам в бедах...» [8, 246]. В псалме 89-ом эти строчки выглядят так: «Господи, прибежище был еси нам в род и род» [64, 46].
Стихотворение И.Ф. Богдановича основывается на приеме антитезы, характерного для большинства псалмов, содержащих противопоставление праведников грешникам. В первом четверостишии противопоставляется надежное укрытие Творца и вражеские сети. Во втором - разные судьбы богоборцев и нечестивцев: «Смятутся и падут противные пред ним; Но имя праведных тем паче вознесется...» [8, 248].
В четвертом подчеркивается разница в отношениях Господа к людям: «Он луки и щиты злодейски сокрушает... Но праведных всегда щедротой утешает» [8, 246].
Богданович взял за основу своего подражания первую строку 89-го псалма. Однако далее он не придерживается текста оригинала, реализуя субъективное видение поднятой темы.
Перечислением нравственных критериев открывает переложение 71-го псалма В.И. Майков. Переложение насыщенно морализаторством, помогающим полнее представить степень заинтересованности поэта в исправлении нравов всех живущих в «Эфиопии и Саве»: «Боже, суд твой даждь царю, / Правду сыну даждь цареву, / Да людей рассудит прю, / Не склоняя мысли к гневу» [54, 110].
Могущественная сила находится в руках царя, поэтому поэт добавляет от себя совет, отсутствующий в тексте псалма: «Да исчезнет мзды кумир, / Лжа с хулою пресекутся. / И его обымут трон / Мужи здравые в совете» [54, 116]. Исполнение божьего завета приведет к восстановлению благополучной жизни, которую описывает Майков: «Все враги пред ним падут, / Ног стопы его лобзая, / И цари да принесут / Дары, мир с ним укрепляя. / Все его да ублажат / Он от всех да попечется, / И ему подвластных чад / Он отцом да наречется» [54, 155].
Майков в данном переложении проводит параллель между счастливой жизнью людей, процветанием государства и личностью правителя: «Да отыдут плач и стон От его навек державы, / Да живет всечасно он Посреди гремящей славы» [54, 150].
Заключительное четверостишие представляет собой обращение верующего, обеспокоенного будущим своего народа, к Творцу. Важность своей просьбы, он подчеркивает повтором старославянской формы глагола повелительного наклонения «будь»: «О, Творец и бог всего, / Ты мольбы сей не забуди, / И желания сего / Исполнитель буди, буди!» [54, 152].
В стихотворениях поэта XVIII века В.В. Капниста возникают личные, интимные темы, мотивы ухода в себя. Все дальше и дальше отходит он в своих произведениях от стиля «торжественной оды». Поэт создает целый цикл переложенных псалмов, которые отчетливо передают его душевное состояние.
В поэзии Капниста первостепенное значение имеет самоценность внутреннего мира человека. Он доказал это переложениями псалмов, вкладывая в них глубоко личные переживания. Человек, по его мнению, - существо, достойное поддержки Господа: «Хотя во смертну сень пойду, / Не убоюсь: Тебя найду» [38, 115].
Подобная мысль заложена в названии 22-го псалма «Спокойствие праведного». Перелагая текст близко к источнику, автор, тем не менее, выражает личное отношение к рассматриваемой проблеме. Для этого он употребляет возвратные глаголы: страшусь, лишусь, исполнится, водворюся, не убоюсь, а также глаголы 1-го лица: пойду, найду.
Герой стихотворения ищет спокойствия души в молитве. Поэт не провозглашает идеи общественного блага, его интересует, в первую очередь, внутреннее содержание отдельного человека.
О душевном пристанище праведников говорится в заключительном четверостишии: «Вся жизнь исполнится моя Щедрот Твоих и благостыни; / И в храме Твоея святыни До смерти водворюся я» [38, 119].
Подводя итог, можно отметить, что особый интерес поэтов вызывали те поэтические переложения псалмов, в которых удавалось совместить торжественный тон старославянской лексики с интимно-доверительной интонацией, способствующие передаче сути отношений человека с богом.
Поэты преклонялись перед источником мудрости, заключенном в Псалтири. Они переносили гармоничность библейских суждений на те события, которые происходили с ними в реальной жизни, наполняя свои парафразисы новым звучанием.
Стремление к исповедальности, заключенной в первоисточнике, углубление основной мысли, выливалось в создание индивидуальных по стилю произведений, в которых отражалась мировоззренческая позиция авторов. Не меняя кардинальным образом библейский текст, они стремились внести в него авторское миросозерцательное начало.
Несмотря на то, что первоначально текст Псалтири был лаконичным, переводчики перенесли возвышенность тона в литературную и языковую традицию. Тем самым они закрепили за жанром переложения псалмов торжественный стиль, который был основой для поэтов - классицистов.
Таким образом, в русской поэзии нового времени переложения псалмов сыграли особую роль, они стали своеобразным хранилищем традиционной православной культуры, сохранившим национальный колорит русской лирики.
Такие поэты, как Майков, Херасков, Богданович, перерабатывая канонический текст, рассматривали гармонию человека в объединении его с дружелюбным, близким по духу Богом. Разрабатывая образ лирического героя в момент его общения с богом, они имели возможность свободно излагать свои мысли, адаптируя для этих целей канонический текст.
В.В. Капнист вносит в переложение псалмов индивидуальные переживания, отстаивая важность внутреннего мира человека. Его герой ищет спокойствия души, единения с Богом. Счастье человека, по убеждению поэта, не во внешнем блеске, в силах его души, в богатстве мыслей и чувств.
Авторы призывали не подавлять страсти, а совершенствовать свой духовный мир. Осознавая необходимость присутствия в человеческом обществе надежды на помощь высшей силы, поэты вернулись к истокам православной веры и попытались расширить границы сакрального текста за счет выражения в нем субъективного мировоззрения. Вера в Творца, в высшую справедливость, содержащаяся в их поэтических опытах, укрепляла духовное начало в человеке.
Выводы по главе I
По главе I можно сделать следующие выводы. Несмотря на то, что в XVIII веке происходит секуляризация общественного сознания, связи культуры и, прежде всего, литературы с Церковью, с Библией, по-прежнему прочны. Этот факт подтверждается творчеством Ломоносова, Тредиаковского, Сумарокова, Державина, которые обращались к текстам Библии.
Популярность жанра стихотворных переложений псалмов в творчестве поэтов XVIII в. обусловлена стремлением выразить собственные мысли и переживания, состояние души, предаться нравственному самоуглублению.
Творчество названных авторов характеризуется разным уровнем переосмысления библейских текстов и манеры переложения псалмов у них различны. Это и четкие, почти дословные переводы в стихотворную форму с использованием языка оригинала у Сумарокова, и переложения с поэтической переработкой, с использованием оригинальных художественных средств у Ломоносова, и развитие в переложении мысли, выраженной в псалме у Тредиаковского. И, наконец, это вложение в парафраз псалма своих собственных мыслей и переживаний, что особенно характерно для Державина, который наделял к тому же свои переложения собственными названиями.
Помимо переложений псалмов библейские сюжеты и образы появлялись также в духовных одах, в переложениях или написании молитв, а также в переложениях отрывков из Библии. Особый интерес поэтов вызывали те поэтические переложения псалмов, в которых удавалось совместить торжественный тон старославянской лексики с интимно-доверительной интонацией, способствующие передаче сути отношений человека с богом.
Поэты преклонялись перед источником мудрости, заключенном в Псалтири. Они переносили гармоничность библейских суждений на те события, которые происходили с ними в реальной жизни, наполняя свои парафразисы новым звучанием.
Несмотря на то, что первоначально текст Псалтири был лаконичным, переводчики перенесли возвышенность тона в литературную и языковую традицию. Тем самым они закрепили за жанром переложения псалмов торжественный стиль, который был основой для поэтов - классицистов.
Такие поэты, как Майков, Херасков, Богданович, перерабатывая канонический текст, рассматривали гармонию человека в объединении его с дружелюбным, близким по духу Богом. В.В. Капнист вносит в переложение псалмов индивидуальные переживания, отстаивая важность внутреннего мира человека.
Авторы призывали не подавлять страсти, а совершенствовать свой духовный мир. Осознавая необходимость присутствия в человеческом обществе надежды на помощь высшей силы, поэты вернулись к истокам православной веры и попытались расширить границы сакрального текста за счет выражения в нем субъективного мировоззрения. Вера в Творца, в высшую справедливость, содержащаяся в их поэтических опытах, укрепляла духовное начало в человеке.
|
|
|
