 |
Джозеф Сид. Проповедь проекта «Врата Эдема»
|
|
|
|
КНИГА ДЖОЗЕФА
Посланник с дурными вестями обыкновенно подвергается гонению
Вы услышите многое обо мне:
Люди будут говорить вам, что я лжец, обманщик, мошенник, безумец и даже убийца.
Люди скажут вам все, что угодно
потому что я – тот, кто принес дурные вести,
потому что я – посланник.
Я – тот, кто обязан предупредить вас о надвигающемся конце света и сплотить избранных, что построят новый мир.
Если вы хотите жить, то должны игнорировать клевету.
Вы должны верить мне.
Вы должны следовать за мной.
Джозеф Сид
I
“Благословите имена тех,
что нанесли вам удары.
Благодарите тех, кто причинил вам боль.
Ибо эти страдания привели вас ко мне. ”
Проповедь проекта «Врата Эдема»
Если бы в тот полдень в месяце июне какой-нибудь человек прогуливался по неухоженной дороге неподалеку от дома Сидов и внезапно ощутил бы странное желание обернуться, то ему довелось бы стать свидетелем странной сцены.
Он бы увидел человека, одетого в черные штаны и белую рубашку, кипящего гневом, размахивающего комиксом в одной руке и Библией в другой перед своим сыном, мальчиком лет десяти. Но никого не было на дороге в бедных трущобах города Рома, штат Джорджия, уже долгое время. Ни фургончиков с мороженым, ни машин социальных служб, не было даже полицейских патрулей.
В любом случае, в этом месте люди предпочитали держать свои носы подальше от чужих дел, даже когда это дело происходило прямо на крыльце, у всех на виду.
Отец яростно тряс своими руками, пока мальчик, молодой Джозеф Сид, стоял со склоненной головой, каясь и устремив взгляд в половицы. Если бы он поднял голову, то увидел бы мелькающий калейдоскоп ярких цветов старого выпуска Человека-паука, сменяющийся на гладкую черную кожу отцовской Библии, а после – на его красное от гнева лицо. Он бы увидел серые зубы – коих было пересчитать по пальцам – Старика Сида, как прозвали его местные, или, за его спиной, Старого Безумца Сида, чем однажды со смешком поделился с Джозефом его старший брат, Джейкоб. Забота о зубах никогда не была приоритетом в доме Сидов. Деньги шли на другое и потому зубы отца всегда напоминали Джозефу каменистые утесы, на которые выбрасывает пиратские корабли, совсем как на иллюстрациях в библиотечных книгах.
|
|
|
Первоочередной необходимостью в доме Сидов, как знал каждый сосед, был дешевый виски, который отец потреблял от заката до рассвета. Чем больше виски вливалось, тем больше Библейских цитат выливалось наружу – и тем чаще его дети оказывались наказаны.
Причина отцовского гнева была очень простой: комиксы были запрещены – комиксы и книги, музыка, журналы, радио и телевидение. Разрешена была только Библия.
Однажды, когда вся начальная школа отправилась в старый городской кинотеатр на сеанс Унесенных Ветром, отец Джозефа примчался в гневе, возникнув перед ошеломленными учителями и учениками будто пьяный черт из табакерки, и принялся выкрикивать бессвязные проповеди, порицая грехи Голливуда, утверждая, что этот Вавилон и без того достаточно долго извращал самые хрупкие умы, что именно он ответственен за падение всей Америки. С Джозефом под одной рукой и Джейкобом под другой, он промчался к выходу, все еще выкрикивая проклятия.
В этот раз, когда они прибыли домой, наказание понес только Джейкоб, поскольку он был старше и потому ответственен за своего младшего брата.
По крайней мере, они хотя бы успели увидеть, как горит Атланта.
И потому, когда Старик Сид встал на крыльцо и начал доставать свой ремень, ребенок просто стянул с себя рубашку, аккуратно сложил ее и наклонился вперед, подставляя свою бледную, хрупкую спину поношенному кожаному ремню.
|
|
|
Голова Джозефа была повернута к ухоженному – по крайней мере, по местным стандартам – дому тихой, вежливой вдовы. Он посчитал это за благословение, пусть и маленькое. Оглянувшись, он был бы вынужден созерцать другой соседский дом, который даже местным показался бы отвратительным.
Когда они были еще моложе, вдова иногда пекла им печенье, делая это, вероятно, из жалости. Мать этих детей нельзя было назвать выдающимся поваром. Как нельзя было назвать ее и любящей матерью. Но теперь вдова больше ничего не пекла, потому что умирала от рака. Вместо занятия выпечкой она проводила свои последние дни в кресле-качалке, тихонько покачиваясь на нем, будь то дождь или солнце. Джейкоб и Джозеф спорили - от деревянного кресла, или же от старой женщины доносился тот слабый скрип.
Иногда дочь вдовы оставалась погостить ровно настолько, чтобы успеть украсть лекарства ее матери и обменять их на героин. Она никогда не оставалась надолго; перспективы найти что-нибудь в этом городе были столь малы, что даже наркоманы не хотели здесь жить.
В этот определенный день молодой Джозеф, семи лет отроду, получил двадцать пять ударов. Это была цена, которую он заплатил за возможность прочесть о приключениях человека в обтягивающих штанах, укушенном радиоактивным пауком. Он понес свое наказание и едва ли заплакал.
Вы можете гадать, кто же я такой, раз знаю так много о заурядных страданиях семьи, живущей в бедном районе для белых, среди множества таких же. Я – Джозеф Сид. И если вы хотите узнать, почему я помню этот знойный июньский день так четко, то потому, что именно в этот день Голос заговорил со мной.
II
“И тот, кто игнорирует падающих
птиц, темнеющие небеса
и вкус железа в дуновении ветра
заслуживает грома и молнии,
что обрушатся на его голову. ”
|
|
|
