Камень или статуя 4 страница

Как услыхал об этом младший брат, так и вскипел ревностью, и в гневе выхватил меч, отсек им голову брату.

Когда же тот пал на землю мертвый и младший брат увидел его кровь, лившуюся обильною струею, тогда его обуяло раскаяние. «Брат мой меня от ведьмы спас, - воскликнул он с громкими рыда­ниями, - а я отплатил ему тем, что убил его! »

Но тут подошел к нему заяц и предложил ему сбегать за кор­нем жизни; побежал и принес корень еще вовремя: мертвый ожил, и даже следа его раны не осталось.

Затем они пошли далее, и младший сказал: «Ты на меня по­хож, как две капли воды, на тебе такое же королевское платье, как на мне, и такие же звери идут вслед за тобой, вот мы и войдем в двое противолежащих ворот города и прибудем к старому королю с противоположных сторон».

На том они и расстались; и вот к старому королю одновремен­но пришли две стражи от двух противоположных ворот города, и каждая из них возвестила, что молодой король со своими зверьми прибыл с охоты. Король сказал: «Быть не может! Ведь эти ворота отстоят друг от друга на час пути! »

Между тем оба брата с двух разных сторон вступили в ворота королевского замка, и оба поднялись наверх одновременно. Тут король, обратясь к дочери, сказал: «Скажи ты мне, который из них твой супруг? Они оба на одно лицо, и я различить их не берусь! »

Она заметалась в страхе, потому что и сама не могла отличить одного брата от другого; но вспомнила наконец об ожерелье, кото­рое она поделила между зверьми, стала искать его и нашла на од­ном из львов свой золотой замочек...

Тогда она радостно воскликнула: «Кому этот лев служит, тот и есть мой настоящий супруг! »

Молодой король на это рассмеялся. «Точно, этот и есть насто­ящий! » - сказал он, и все они вместе сели за стол, стали есть, пить и веселиться.

 

⁸² The Complete Grimms Fairy Tales, The Two Brothers, p. 290 и далее.

 

Золотые дети⁸³

У одного бедняка и его жены не было за душой ничего, кроме ма­ленькой хижины, а питались они от рыбной ловли: что добудут, то и съедят.

Случилось, однако же, что однажды, когда муж сидел у воды и сеть свою закидывал, он выловил рыбу, совсем золотую.

И в то время как он в изумлении ту рыбу рассматривал, стала рыба говорить и сказала: «Слушай-ка, рыбак, если ты меня опять пустишь в воду, то я твою крошечную хижину обращу в богатей­ший замок».

Рыбак отвечал ей: «А что мне в твоем замке, когда у меня есть нечего». - «И о том я позабочусь, - продолжала рыба, - в замке будет такой шкаф, как его отворишь, так и увидишь: там блюда по­ставлены с лучшими кушаньями, и ешь, сколько хочешь». - «Ну, коли так, - сказал рыбак, - так я могу тебе сделать в твое удоволь­ствие». - «Только помни, - сказала рыба, - один уговор: никому на свете, кто бы он ни был, не сказывай, откуда взялось такое счастье. Скажешь хоть единое слово - тогда все пропало».

Бросил рыбак диковинную рыбу в воду и пошел домой... И что же?

На том месте, на котором была его бедная хижина, теперь сто­ял большой замок.

Поглазел он на этот замок, вошел в него и увидал, что жена его, разодетая в красивое платье, сидит в богатой горнице.

Лицо у нее было очень довольное, и она сказала: «Муженек! Откуда все это взялось? Все это мне очень нравится». - «Так-то так, - сказал муж, - и мне тоже нравится, но и голод меня тоже порядком мучит, и ты давай-ка мне что-нибудь поесть». - «Да нет у меня ничего, - отвечала жена, - притом же в новом доме я и разыс­кать ничего не могу». - «И искать нечего, - сказал муж, - вон стоит большой шкаф, вот ты его и отопри».

Чуть только она отперла шкаф, видит: стоят там и красуются и мясо, и овощи, и пирожные, и вина.

Тут жена не выдержала, вскрикнула от радости: «Вот уж точ­но все, чего душа пожелает! » - и они тотчас сели за стол и приня­лись оба в свое удовольствие пить и есть.

Когда же насытились, жена спросила: «Однако, муженек, от­куда все это богатство? » - «Не спрашивай меня об этом, - отвечал ей муж, - сказать этого я не смею, и если кому-нибудь открою, то наше счастье сразу пропадет». - «Ладно, - сказала жена, - коли я не должна этого знать, так и знать не желаю».

Но сказала она это не от души, и ни днем, ни ночью не давала ему покоя и мучила и раздражала его своими вопросами до тех пор, пока он не потерял терпенье и не высказал ей, что все к ним при­шло от диковинной золотой рыбы, пойманной им и за этот выкуп отпущенной на волю.

И как только он это высказал, исчез прекрасный замок со сво­им шкафом и очутились и муж, и жена опять в своей старой рыба­чьей хижине.

Муж опять должен был приняться за свое ремесло и рыбачить. На его счастье золотая рыба опять попалась ему в сети. «Слышь-ка, - сказала ему рыба, - если ты меня еще раз отпустишь, то я тебе верну тот же замок с тем же шкафом, полным всякой снеди; но бе­регись - ни за что никому не выдавай своей тайны, не то опять все потеряешь». - «Да уж поостерегусь», - отвечал рыбак и опять пус­тил рыбу в воду.

А дома опять все было так же богато и прекрасно, и жена была в великой радости от наступившего счастья.

Но любопытство по-прежнему не давало ей покоя, и денька два спустя она опять стала расспрашивать, откуда все взялось и как он этого добился.

Муж молчал и держался некоторое время, но потом она так его доняла, что он наконец взбесился и выдал ей тайну.

В тот же миг исчез замок, и они снова очутились в старой хи­жине. «Вот на же тебе! - сказал ей муж. - Теперь мы опять можем зубы на полку сложить». - «Ах, - сказала жена, - я уж лучше отка­жусь от богатства, коли мне не дозволено будет узнать, откуда оно взялось... Этак я и не успокоюсь».

Муж опять пошел рыбачить, и несколько времени спустя опять вытащил ту же золотую рыбу и в третий раз. «Слышь-ка, - сказа­ла ему рыба, - вижу я, что мне суждено постоянно попадаться в твои руки; возьми же ты меня к себе домой и разрежь меня на шесть частей; две дай съесть твоей жене, две - твоей лошади, а две схоро­ни в землю, тогда увидишь, какое тебе из этого произойдет благо­получие».

Муж, понятно, захватил с собою рыбу домой и выполнил все точно так, как она приказала.

Вот и случилось, что из двух частей рыбы, зарытых в землю, выросли две золотые лилии; лошадь, съев две другие части, при­несла ему пару золотых жеребят, а жена рыбака родила двоих де­тей-близнецов, тоже золотых.

Стали дети подрастать, становиться большими и хорошеть; с ними вместе росли и лилии, и жеребята.

И сказали дети отцу: «Батюшка, мы хотим сесть на наших зо­лотых коней и поехать странствовать по белу свету». - «Не знаю, как я это перенесу, когда вы от меня уедете, и вестей от вас не бу­дет», - отвечал им отец.

Дети сказали: «Эти две золотые лилии останутся здесь, и по ним вы всегда будете знать, каково нам живется на белом свете - будут они свежи, значит, и мы живы; если они поблекнут, значит, мы нездоровы, а если опадут, то значит, что уж нас нет в живых».

Они поехали странствовать и прибыли в гостиницу; в той го­стинице было много всякого люда в сборе, и когда все они увидели золотых близнецов, то стали смеяться и издеваться над ними.

Один из близнецов, услышав эти насмешки, застыдился, по­вернул коня и вернулся к отцу, отказавшись от намеренья стран­ствовать по свету, другой же поехал далее и достиг большого леса.

И когда уж он собирался в тот лес въезжать, люди стали пого­варивать: «Не следовало бы вам через тот лес проезжать, потому что он полнехонек разбойников, от которых вам несдобровать, и даже может случиться, когда они заметят, что и вы сами золотой, и конь у вас золотой же, что они вас убьют! »

Но он не дал устрашить себя и сказал: «Я должен и обязан через этот лес проехать».

При этом взял он несколько медвежьих шкур и прикрыл ими себя и своего коня так, что золота было совсем не видать; затем смело пустился в лес.

Проехав немного, заслышал он шорох в кустарниках и разли­чил голоса, которые между собой переговаривались.

С одной стороны слышалось: «Вот он едет! » - а с другой: «Ну его! Это какой-то оборванец, и гол, и беден, как церковная крыса, - стоит ли его трогать? » Так и проехал молодец через весь лес впол­не благополучно.

Однажды приехал он в деревню и увидал там девушку, такую красавицу, что она показалась ему лучше всех на свете.

Возгоревшись такой сильной любовью, он пошел прямо к ней и сказал: «Я полюбил тебя от всего сердца - хочешь ли ты быть моей женой? »

Он и девушке понравился настолько, что та, нимало не сомне­ваясь, согласилась и сказала: «Да, я согласна быть твоей женой и буду верна тебе до гроба».

Вот и назначили они день свадьбы, и в самое то время, когда пир был в разгаре, прибыл отец невесты, и когда увидел, что дочь его празднует свадьбу, то очень удивился и сказал: «А где же же­них? »

Она показала ему на жениха, который все еще был окутан сво­ими медвежьими шкурами. «Никогда не допущу, чтобы простой охотник женился на моей дочери! » - сказал отец и собирался его убить.

Но невеста стала просить отца и сказала: «Он мне муж, и я его сердечно люблю», - и так укротила гнев отца.

Однако же он еще не мог успокоиться, так что и на следующее утро, ранешенько поднявшись, он захотел видеть мужа своей доче­ри и своими глазами убедиться в том, что он простой бедняк и про­ходимец.

Заглянув в спальню дочери, он увидел на постели красивого молодого человека, с ног до головы золотого, и все его медвежьи шкуры на полу около кровати.

Тогда он потихоньку удалился и подумал: «Как это хорошо, что я все же сумел совладать со своим гневом - иначе я совершил бы большое преступление».

А молодцу тем временем снилось, что он выезжает на охоту и охотится за превосходным оленем, и когда он поутру проснулся, то сказал своей новобрачной: «Я хочу ехать на охоту».

Та за него побоялась и просила его не ездить, и говорила: «С тобой легко может приключиться какое-нибудь несчастье». Но он отвечал ей: «Я должен и обязан ехать».

Он поднялся с постели и выехал в лес, и вскоре перед ним явился чудный олень: ни дать ни взять, как во сне ему снилось.

Он в него прицелился и уже собирался стрелять, но олень пу­стился бежать.

Он погнался за ним через пень и колоду и гнался целый день, не чувствуя утомления; а вечером олень скрылся у него из глаз. И когда молодец огляделся кругом, то увидел перед собой малень­кую избушку, а в избушке - ведьму.

Он постучался у двери, и вышла к нему старушка с вопросом: «Чего ты тут бродишь так поздно в дремучем лесу? » Он спросил ее: «А не видала ли ты оленя? » - «Да, видела, - отвечала ведьма, - я того оленя знаю».

В это время выбежала из избушки собачонка и стала громко лаять на молодца. «Замолчишь ли ты, злая жаба? - крикнул он на нее. - Замолчи, не то пристрелю тебя! » - «Как, мою собачку при­стрелишь? » - гневно крикнула ведьма и обернула молодца в камень придорожный.

И тщетно ждала новобрачная его возвращения, и думала: «Вер­но, случилось с ним то, чего я так опасалась и что так тяготило мое сердце предчувствиями».

А между тем брат молодца, оставшийся дома, глянул как-то на золотые лилии и увидел, что одна из них вдруг опала. «Боже мой! - сказал он. - С братом случилось большое несчастье - я должен сей­час же ехать на поиски его, и может быть, мне еще удастся его спасти! » - «Останься дома, - сказал отец, - ведь если я еще и тебя поте­ряю, что я тогда стану делать? » Но тот стоял на своем: «Я должен и обязан ехать».

Сел он на своего золотого коня и поехал, и прибыл в тот лес, в котором его брат камнем лежал.

Старая ведьма вышла к нему из избушки, окликнула его и тоже хотела околдовать, но он знал, что нужно делать, не приблизился к ней, а крикнул ей издали: «Я пристрелю тебя сейчас же, если ты не оживишь моего брата! »

Ведьма очень неохотно ткнула пальцем в камень, и камень тотчас обернулся прежним добрым молодцем.

Оба брата, снова свидевшись, обрадовались друг другу, цело­вались и миловались, и поехали из леса вместе - один домой, к отцу, другой - к своей новобрачной.

И сказал отец молодцу: «Я и до твоего приезда уже знал о том, что ты спас своего брата, потому что золотая лилия опять подня­лась и расцвела».

И так они стали жить и поживать в довольстве и в добре до самой своей смерти.

 

⁸³ The Complete Grimms Fairy Tales, The Gold Children, p. 388 и далее.

 

Нам эти сказки понадобятся лишь для того, чтобы пролить некий свет на сказку о верном Иоганне и на проблему Тени, опу­стив при этом все остальные детали. Мы сталкиваемся с интерес­ным мотивом золотой птицы (или рыбы), которая способствует рождению братьев или превращает их в магические фигуры. Пти­ца (или рыба) воплощает единое начало; это истинный символ Самости, который исходит из глубин бессознательного, а не из интуитивной идеи целостности, и это унитарное начало является первопричиной дуализма, существующего в мире сознания.

В сказке о верном Иоганне зло присутствует только на вто­ром плане: это яд, которым отравлена королевна с золотой крыши и который из нее высасывает верный Иоганн. В этой сказке ста­рый король умирает, не причиняя другим никаких осложнений, однако зло настолько сохраняет свою активность, что в конце сказки верный Иоганн превращается в камень. В сказке о портняге и башмачнике последнего выгоняют из королевского дворца: он остается один и оказывается под виселицей. Но в сказке о верном Иоганне зло присутствует в яде и действует как колдовское за­клятие. В последних двух сказках зло принимает иное обличье: оно воплощено в образе ведьмы.

Сравнивая все эти сказки и всматриваясь в образ ведьмы, мы могли бы задаться вопросом: как и почему эта старуха становится причиной разрушения единого начала? Легко поверить, что бес­сознательное не может проявляться, если ложная установка созна­ния порождает зло. Именно об этом мы все время говорим лю­дям, - что они могут иметь ложную сознательную установку, а потому проявления бессознательного становятся бесполезными, и оно снижает свою активность. Активность бессознательного, кото­рая снизилась до полной бездеятельности, может вызывать лишь чувство вины и невротические симптомы. Но если мы посмотрим на эту ситуацию более внимательно, то иногда можем убедиться в том, что она оказывается сложнее, чем кажется. Как можно уви­деть, читая сказку «Золотые дети», зло исходит из ложной уста­новки сознания не напрямую, а из существующего в бессознатель­ном, но оставленного без внимания архетипа - то есть от ведьмы.

Фигура ведьмы - это одна из божественных сторон Великой Матери. Это Великая Мать, которой пренебрегли, Богиня Земли в ее разрушительном воплощении. Египетскую Богиню Мать, Исиду, называют великой чародейкой и великой ведьмой. Находясь в состоянии гнева, она превращается в ведьму, а будучи благосклон­ной, она становится заботливой, всепрощающей матерью, которая дает рождение богам. В такой фигуре сочетаются обе части архе­типа матери, ибо у нее есть и темная, и светлая сторона: колдов­ская и благосклонно-материнская. Индийская богиня Кали⁸⁴ тоже олицетворяет эту двойственность: она может и дарить жизнь, и приносить смерть и великие разрушения.

 

⁸⁴ Кали (санскр. kali - «черная») - темная и яростная аватара Парвати, тем­ная сторона Шакти и разрушительная ипостась Шивы. Богиня-мать, символ раз­рушения. Кали разрушает невежество, поддерживает мировой порядок, благо­словляет и освобождает тех, кто стремится познать божественное. В Ведах ее имя связано с Агни, богом огня. Этимология имени Кали связана с понятиями «вре­мя» и «черный». Впервые имя Кали встречается в Ригведе. Также известна как Каликамата («черная земная мать»), Каларати («черная ночь»), среди тамилов - как Коттавей. Калике/Калика - форма имени Кали. Кали изображается в виде худой четырехрукой длинноволосой женщины с голубой кожей. Одета в шкуру пантеры и пояс из человеческих рук. У нее три глаза. В верхней левой руке дер­жит окровавленный меч, в нижней левой - голову демона. - Примеч. пер.

 

В волшебных сказках, которые возникают под влиянием пре­имущественно христианской цивилизации, архетип Великой Ма­тери, как и все остальные архетипы, расщепляется надвое. Так, например, Дева Мария разлучена со своей Теневой стороной и воплощает только светлую сторону материнского образа. Следовательно, как отмечает Юнг, именно в тот период, когда фигура Девы Марии стала более значимой, началась охота на ведьм. Так как символ Великой Матери был односторонним, его темная сто­рона проецировалась на женщин, и из-за этой проекции, собствен­но, и началась охота на ведьм. Поскольку Тень Великой Матери не содержалась в символах официального религиозного культа Богини, единый образ матери распался, породив образ доброй ма­тери и также образ ведьмы-колдуньи. Как показал Альберт Дит­рих в своей книге «Мать-Земля»⁸⁵, в волшебных сказках присут­ствует множество персонажей-ведьм. Например, одной из них яв­ляется фигура бабушки Дьявола, или Великой Матери⁸⁶. Таким образом, в волшебных сказках Дьявол проявляется вместе со ста­рухой, то есть со своей собственной матерью, Великой Земной Матерью.

В основе популярности Черных Мадонн лежит та же пробле­ма, ибо они также имеют связь с черной богиней Исидой. Соглас­но легенде о Черной Мадонне из Айнзидельна⁸⁷ в монастыре, где хранилась статуя мадонны, произошел пожар, и с тех пор статуя почернела. Но можно увидеть, что это не так. Ее чернота обладает более мощным воздействием и большей магической силой, чем если бы она оставалась обычной белой статуей. В данном случае архетип Земной Матери «вошел с черного хода», так как, если ар­хетип исключается догматическим вероучением, он непременно возвратится с черного хода. Презираемый коллективным сознани­ем, архетип в нашей сказке становится чем-то ужасным, и феми­нинное злое начало не трогает самого короля, а поражает верного Иоганна. Верный Иоганн прежде всего подвергается воздействию зла, а король - во вторую очередь, ибо он должен пожертвовать своими детьми. Вместе с тем это типичное архетипическое собы­тие обязательно нужно иметь в виду, когда мы проводим индиви­дуальный анализ. Невротические комплексы человека воздейству­ют сразу, как только в бессознательном отвергается какое-то со­держание; тогда расщепление действует «из-за угла», и отторгну­тое содержание поражает кого-то еще.

 

⁸⁵ Albrecht Dietrich, Mutter Erde: Ein Versuch ü ber Volksreligion (Leipzig und Berlin, 1905).

⁸⁶ В оригинале эта часть фразы devil's grandmother, or great mother (кур­сив авт. ) имеет прямую архетипическую коннотацию: англ. grand - большой, ве­ликий; mother - мать, при сложении grand и mother получается grandmother -бабушка, которое дословно переводится как Великая Мать (Great Mother). - Примеч. пер.

⁸⁷ Айнзидельн (нем. Einsiedeln - «прибежище отшельника») - крупный монастырь и самое известное место паломничества в Швейцарии. В 828 г. здесь поселился святой Мегинрат (или Майнрат), проводя время в уединении и мо­литвах в диком лесу и кормясь пищей, что приносили ему два лесных ворона. В 861 г. двое разбойников, позарившихся на таинственные сокровища, убили от­шельника. Два преданных ворона полетели за злодеями в Цюрих, кружа над их головами и каркая так громко, что привлекли к ним внимание. Убийц схватили, они сознались и были казнены. А келью Мегинрата в далекой чаще стали засе­лять новые монахи. Постепенно келья развалилась, остался маленький алтарь, перед которым когда-то молился святой. Над ним была возведена небольшая ча­совня. В 934 г. сюда приехал Эберхард, настоятель собора в Страсбурге, и убе­дил монахов организовать бенедиктинскую общину, став их первым аббатом. К 1286 г. часовня Богоматери, построенная на развалинах кельи, уже была цен­тром паломничества. Здесь находилась статуя Девы Марии в романском стиле, подаренная Мегинрату настоятельницей Цюрихского женского монастыря Хильдегардой, но в 1468 г. она была повреждена во время пожара, и ее замени­ли новой статуей Девы Марии с Младенцем Иисусом. Эта поздняя статуя, вы­сотой 1, 25 м, потемневшая за столетия от копоти свечей, стала главной релик­вией для паломников и известна как Черная Мадонна. - Примеч. ред.

 

Например, мужчина с негативным материнским комплексом находится под сильным воздействием своих честолюбивых, но полуосознаваемых планов и стремления к власти, которые явно приносят ему успех в жизни, но при этом его не покидает смутное ощущение, что в его жизни что-то не так, особенно в отношениях с женщинами. В процессе анализа выясняется, что стремление к власти, как злой дикий зверь, набросилось на его сексуальную сферу. Будучи в бессознательном, оно наносит вред как бы толь­ко одной стороне жизни, но при этом не причиняет прямого вре­да сознанию. Однако при анализе сновидений можно увидеть, что в бессознательном присутствуют два фактора, между которыми происходит столкновение, ибо в сновидении борются два бессо­знательных элемента, и вы чувствуете, что сознание здесь как бы ни при чем. Но так как оно содержит некую ложную установку, то косвенно несет ответственность за этот конфликт.

В сфере сознания у людей часто проявляется подобный не­прямой конфликт: они говорят, что хотят вступить в брак, но у них никак не получается это сделать: что-то в бессознательном их останавливает. По их мнению, у них нет никаких конфликтов, но что-то не складывается, и они не понимают почему. В таком слу­чае вы можете видеть, что их Эрос подвергается нападкам со сто­роны другого бессознательного фактора и разрушение происходит само собой в бессознательном. Сознание отвечает за него лишь косвенно, а значит, вам нужно идти окольным путем и следовать сновидениям. В такой ситуации сознание не причиняет никакого особенного вреда, - старый король никогда не причинял вреда верному Иоганну - но при этом очевидно, что в королевстве со­всем забыли о некой силе, которая сначала поражает верного Иоганна, а затем - молодого короля.

В нашей новой сказке о золотых детях вы видите, как мстит сам архетип Великой Матери, нападая на трансцендентную фун­кцию, то есть на процесс осознания, процесс индивидуации, и это намного хуже, чем если бы нападение было совершено непосред­ственно на область сознания.

Концепция подавления в таком случае применима далеко не всегда. Часто пробел в осознании или непонимание какого-то фак­тора оказывает прямое разрушительное воздействие на процесс индивидуации. С другой стороны, можно сказать, что при самом жестоком неврозе в его кульминации также проявляется возмож­ность исцеления. С этой точки зрения важно найти область, кото­рая поражена больше всего, ибо именно там находится причина расстройства и побуждение к индивидуации. Архетип фемининности, на который в христианской цивилизации меньше всего обра­щают внимания, нарушает процесс индивидуации, и всю пробле­му в целом нужно обсуждать заново именно с этих позиций.

Сказка о золотых детях поднимает еще одну проблему. В от­личие от предыдущей сказки, где присутствовали образы молодо­го короля и верного Иоганна, здесь перед нами братья одного воз­раста и равного социального положения. Опять же, они являются Тенью друг друга (не следует забывать о том, что эта Тень явля­ется только родственной), но в этой сказке они - близнецы, и при этом у каждого из них свое отношение к жизни. Один из братьев остается дома, испытывая отвращение к превратностям внешнего мира, а другой отправляется в мир. Есть похожая древнеегипет­ская сказка о двух братьях, Анубисе и Бате⁸⁸: один из них посвящен миру, а другой становится отшельником⁸⁹. Близнец, который отправляется в мир, женится, ибо он воплощает ту часть сознания, которая стремится жить полноценной жизнью и быть вовлечен­ным в ее поток. А так как Анима всегда создает хитросплетения и путаницу, и Майя⁹⁰ вовлекает его в жизнь, где присутствуют и добро и зло, естественно, именно он женится на королевне. Он становится мишенью для зла, скрытого за Анимой, игрушкой в руках богини жизни и смерти, ведьмы, именно благодаря стремле­нию быть вовлеченным в круговорот жизни и смерти. Чтобы дос­тичь состояния осознания, он готов рисковать жизнью.

 

⁸⁸ Под влиянием мифа об Осирисе была создана «Сказка о двух братьях» - Бате и Анупу (Анубисе). Бату пытается соблазнить коварная жена Анубиса; лож­но обвиненный, он уходит жить в долину кедров, оставив свое сердце на верши­не громадного кедра. Боги сотворили для него жену, красотой которой соблаз­няется сам фараон и делает ее своей наложницей. По приказанию строптивой женщины кедр срубают, и Бата погибает. При помощи Анубиса Бата оживает вновь в образе бога-быка, его опять пытаются убить по слову неугомонной жен­щины, но из капель его крови вырастают две персей (дерево, на котором растут съедобные плоды, называемые авокадо), их срубают по капризу все той же фа­раоновой наложницы, но щепка срубленной персей попадает ей в рот и оплодо­творяет ее, тем самым Бата теперь воплощается в сына фараона. Он становится любимцем и наследником фараона и после его смерти правит страной много лет. См.: Повесть о Петеисе III. Древнеегипетская проза / Пер. М. А. Коростовцева. М., 1978. - Примеч. ред.

⁸⁹ Altä gyptische Mä rchen, Die Mä rchen der Weltliteratur, series published by Diederichs Verlag ö ena, 1927), p. 89.

⁹⁰ Майя - в индуизме богиня обольщения и обмана. - Примеч. ред.

 

Если вы анализируете пожилых людей, которые первую по­ловину жизни старались избежать ее превратностей, то представ­ляете себе, в какой мере непрожитая жизнь нарушает и искажает осознание и в какой мере отсутствие рискованных поступков, ког­да человек боится принять решение и вступить в безнадежный конфликт, препятствует возможной индивидуации. С другой сто­роны, тот, кто вступает в безнадежный конфликт и пытается вы­плыть в потоке жизни, в конечном счете превращается в камень. Он превращается в камень в более глубоком смысле, следуя само­му закону жизни, Великой Матери, которая становится воплоще­нием закона смерти. Поэтому человек, который отваживается на риск, превращается в камень, - и ровно поэтому тот, кто стоит в стороне от потока жизни и не вовлекается в него физически или духовно, становится величайшим освободителем, способным по­кончить с ведьмой, потому что видит ее насквозь, а значит, может положить конец пагубному воздействию Анимы и освободить сво­его брата.

Если говорить о нашей цивилизации, мне этот сюжет видит­ся следующим образом. Христианская цивилизация является от­носительно экстравертированной по сравнению с восточными ци­вилизациями, а следовательно, официальная религиозная симво­лика включает в себя фигуру активного брата. В своем труде Mysterium Coniunctionis⁹¹ в главе, посвященной королю и короле­ве, Юнг обсуждает текст Рипли, английского алхимика XV века. В тексте сначала речь идет о союзе короля и королевы, которые дают рождение «философскому» младенцу, философскому камню. Однако, будучи священнослужителем, Рипли затем привносит необычное второе coniunctio, ибо он, несомненно, находился под влиянием брака Агнца с Церковью, и это обстоятельство, как от­мечает Юнг, позволяет увидеть различие между алхимическим образом и христианским символом Самости. Почему после пер­вого coniunctio (соединения сознательного и бессознательного на­чала) следует второе соединение, трудно понять, если не видеть, что новая доминанта сознания должна объединиться с corpus mysticum⁹² человечества.

 

⁹¹ The Collected Works of CG. Jung 14, para. 525 и след. (Рус. перевод: Юнг К. Г. Mysterium Coniunctionis. M.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 1997. )

⁹² Corpus mysticum (лат. ) - мистическое тело. - Примеч. пер.

 

У одиноких алхимиков отсутствует мотив брака Агнца, ибо в нем содержится идея конечного принесения человека в жертву обществу, - идея, которая отсутствует в алхимии. Алхимический философский камень - это отшельническая идея, цель, стоящая перед одиноким человеком. Их философский камень представля­ет собой соединение противоположностей, внутренней маскулинности и фемининности. Но в обществе или сообществе ка­мень не принадлежит никому; скорее он похож на сокровище, которое человек нашел в поле и снова спрятал. Поэтому эта пре­красная жемчужина - философский камень - остается чудодей­ственной тайной отдельного человека, хотя старые мастера гово­рили, что они не скрывают свой секрет. То, что в камне скрыта тайна, и то, что в нем ее нет, можно объяснить следующим обра­зом: это две противоположности, в которых процесс индивидуации достигает своего пика. Когда во время этих процессов рож­дается новый символ божества, то божество либо приносится в жертву укреплению сообщества, либо сохраняется в тайне в душе отдельного человека.

Если бы Юнг основал секту юнгианцев, то можно было бы сказать, что короля принесли в жертву во втором coniunctio. Этот факт говорил бы о создании нового сообщества и о возвращении к жизни организации, подобной тайному масонскому братству, что поднимает весьма насущную проблему. Нам могут заявить: «То, чем вы занимаетесь, очень хорошо, но что это даст Европе? Как это поможет в ситуации, в которой тот или иной человек ока­зался сейчас? Кому-то метод подошел, но необходимо все постро­ить так, чтобы помощь коснулась и широких социальных слоев». То есть это значит, что мы должны дать общие рекомендации, хорошо понятные всем, и передать в массы ради спасения христиан­ской цивилизации. Но это второе coniunctio погубит изначальный символ, ибо тогда индивидуальный символ вступит в брак с сооб­ществом. Такой была христианская идея: Христос вступает в брак с Церковью, и их брачный союз будет продолжаться до конца дней, - и тогда в конечном счете процесс индивидуации будет при­несен в жертву новому сообществу. Противоположная идея состо­ит в том, что найденный символ должен быть скрыт и что не сле­дует вступать в брак с этим миром и сообществом, чтобы символ оставался тайной одного человека, алхимика, отшельника, поэти­чески изложена в Мундака упанишаде:

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: