Аксиологический подход

Язык человекосообразен. Он несет на себе печать носителя. Человекоориентированным должно быть и изучение языка. Наука не цель, а средство. Наиболее эффективным будет методологический подход, позволяющий сделать изучение языковой личности наиболее полным и адекватным. Комплексное антропоцентрическое исследование языка и человека должно включать лингвокогнитивный и лингвокультурологический типы анализа, а также ценностное осмысление фактов.

ЯКМ – производное от менталитета. Исходя из предположения, что видимое следствие дает представление о невидимой причине, можно по языку и ЯКМ судить об особенностях менталитета. В языке и ЯКМ не всё определяется собственно менталитетом. Англичане, американцы и австралийцы говорят на одном языке, но имеют разные менталитеты (как способы поведения). Многие факты языка связаны с менталитетом опосредовано. Их удобнее объяснять системным влиянием языка, внутренней логикой культуры, внеязыковой действительностью, случайностью, наконец. Например, исчезновение грамматической категории одушевленности в болгарском и македонском языках стала следствием утраты падежной системы. Само развитие аналитизма объясняют иноязычным влиянием (тюркским, романским и фракийским).

Другой пример. Французский язык не располагает системой суффиксов субъективной оценки. В тех случаях, когда русские говорят ягодка ты моя, французы скажут mon (petit) chou букв. «моя (маленькая) капуста». Релевантна ли эта особенность при определении ментальных характеристик или ей можно дать исключительно структурное объяснение? А то, что французы использует далеко не самый сладкий плод природы для номинации любимого человека[66]? А то, что они привлекают внимание поднятой рукой с разогнутым указательным пальцем, а русские всей ладонью? Список можно продолжать до бесконечности. Не целесообразнее ли всё это пестрое множество признать проявлением менталитета и попытаться через его общий знаменатель систематизировать внешне не связанные факты?

Рассмотрим способ представления в языке понятия «окно»: русск. окно и польск. okno «око», болг. прозорец и серб. прозор «просмотр», англ. window [67] и исп. ventana «ветер», греч. παραθυρο «возле двери». У славян в основу называния положена идея зрения. Англосаксы и испанцы подметили внешнее воздействие (ветер), греки – месторасположения. Финны и эстонцы заимствовали славянское слово (фин. ikkuna и эст. akne). Можно констатировать разницу, но никакого ключа к национальному менталитету она, кажется, не дает[68]. При таком подходе описание особенностей менталитетов превратится в списки языковых единиц, а этнолингвистика в методику их составления. Если все-таки исходить из предположения, что нет ничего в языке и ЯКМ, чего не было раньше в менталитете, следует признать различную значимость отдельных языковых фактов и «мазков» ЯКМ.

Ю.Н. Караулов различает знание-ретушь (фоновое, не основное) и знание-рецепт (важное для человека). Например, слово нога является знанием-рецептом, а слово зомби – ретушью[69], т.к. нога повседневно актуальна, а зомби не достигает некоего порога значимости. Знание-рецепт входит в круг обычных понятий, которыми человек оперирует в течение дня(не с той ноги встать, ноги мерзнут, вытирайте ноги, нога болит и т.п.). Оно непосредственно влияет на ситуацию, определяя наше речевое и социальное поведение (Диалог в автобусе: «Вы мне уже все ноги обступали» – «А ты бы их еще на середину вытянула»). Знание-ретушь находится на периферии языкового сознания, влияние его на человеческое поведение ограничено и обычно не имеет значимых следствий. Так, слово зомби будет рецептом в мире, где люди верят в существование мертвецов, бессознательно исполняющих волю колдуна. Таким миром являются, например, примитивные западноафриканские и карибские культуры. Например, гаитянин, услышавший песню «Cranberries» «Zombie», может расценить слово зомби как призыв-заклинание этого малоприятного существа. Естественно, что его эмоциональная и поведенческая реакция в таком случае будет иной, чем у европейца.

Чтобы не превращать изучение менталитета в технику описания фактов, необходимо фиксировать культурно значимые проявления менталитета. К ним, на наш взгляд, относятся случаи, не только показывающие различия в языке и ЯКМ, но и объясняющие способы национального мышления, психологии и поведения с точки зрения их духовно-нравственной ценности. Анализ инвентаря воплощенных в языке ценностей является самым естественным, интересным и важным исследовательским принципом: «…Поскольку ядром культуры является система ценностей, постольку наиболее перспективным будет изучении психологии народа с позиций аксиологического подхода»[70]. Аксиологический подход, рассматривая языковых факты с точки зрения выражения в них мировоззренческих установок и ценностных ориентиров, позволяет диагностировать и корректировать духовно-нравственное состояние (групповой) языковой личности.

Система ценностных установок обусловлена менталитетом, реализуется в нормах речевого и социального поведения. Оценочный компонент семантики является показателем отношения общества к определенным явлениям действительности. Мелиоративная (положительная) оценка квалифицирует предмет или человеческое качество как ценность, пейоративная (отрицательная) – как антиценность.

Эксплицитно (открыто) выражаются ценности в оценочной лексике и фразеологии. Чаще ценности выражены имплицитно. Языковая единица, не обладающая оценочностью, обнаруживает сразу целый комплекс житейских установок, принятых или отвергаемых в данной культуре. В ассоциативном эксперименте стимул принимать гостей связан у русских с двумя наиболее значимыми фреймами[71] – «дом» и «застолье», у европейцев – «ресторан», «кафе», «отель»[72]. Это гораздо эффективнее демонстрирует разницу менталитетов, чем этимология и семантика слова окно. Дом, принимающий гостей, – это особый эмоциональный фон, атмосфера теплоты и сердечности, душевный разговор, а в случае хорошего за- столья и за- душевный. Ресторан – нейтральная территория, где происходит встреча двух автономных и самодостаточных сторон. Здесь нет присущего русскому гостеприимству душевного взаимопроникновения людей, потребности в нестесненном условностями личностном контакте. Дом – беседа родственных душ, ресторан – общение знакомых.

В рамках аксиологического подхода необходимо различать декларируемые и подлинные ценности языкового коллектива. Находясь в постоянно изменяющемся информационном пространстве языка, очень трудно сопротивляться воздействию среды. Языковая и культурная конвенция навязывает употребление и понимание, разделяемое большинством. При пассивном восприятии модного дискурса с его ключевыми словами и престижной риторикой возникает опасность оказаться во власти неосознаваемой силы языка, помимо воли человека влекущей его к ценностям, выбранным другими. Нейтрализация демагогического и манипулятивного влияния информационной среды осуществляется средствами, о которых речь пойдет ниже.

Задания:

1. Как можно объяснить активное употребление в современной русской речи глагола общаться? Не является ли оно свидетельством возникновения нового концепта как новой ментальной характеристики?

2. «“Плохой человек”, “хороший человек” – понятия, конечно, относительные. И все-таки можно было бы провести такое различие: “плохому” важно, хорошо ли ему; “хорошему” – хорош ли он» (А. Круглов, http://hpsy.ru/public/x2850.htm). Оцените языковые факты по этому критерию: скряга, скупердяй, скопидом, жадный, экономный, бережливый, рачительный, прагматичный, расчетливый – щедрый, расточительный, мот, транжир.