Февраля 1977 года, Пуна, Индия 4 глава

Что ж, как хорошо вы рассудили — вас выводит из себя ребенок. Как будто дело в ребенке. Ребенок такой каждый день, но сегодня вы злы и вот — находите рациональное объяснение. Или вам не понравился приготовленный ужин. Дело не в ужине, но вы ищете, бессознательно подыскиваете себе повод. И вот, если еда не хороша или вы можете сказать, что не хороша, — а это несложно, — вы разряжаете все на жену, пользуясь найденным рациональным объяснением. Но настоящей причины вы не ищете.

Если вы действительно хотите стать осознающим и бдительным, если вы действительно хотите стать религиозным, вам придется отбросить все рационалистические объяснения. Эти рационализации — опасная вещь: из-за них вам никогда не удастся глубоко заглянуть в себя. Вы находите тысячи способов притвориться, убедить себя. Все эти притворства Должны быть отброшены. Если вы злы, пусть вам будет совершенно ясно, что это злость. Лучше пойти и сказать жене: «Сделай что-нибудь не так. Я зол и мне нужно разряжаться».

Это лучше, ближе к осознанности. Или сыну: «Вопи! Прыгай! Сломай что-нибудь! Во мне клокочет злоба, мне нужно сорвать её на ком-нибудь. Помоги мне». В этом больше сознания.

Начиная жить сознательно, вы постепенно видите, что рационализируете постоянно. Вы только этим и занимаетесь.

Несколько анекдотов, с вашего позволения, демонстрирующих разные аспекты рационализации.

 

В маленьком городке возникли трения между еврейским и христианским населением. И вот, во время торжественного открытия статуи Иисуса, христианин и еврей подрались в толпе. Еврей поднял булыжник, швырнул его в противника, но промахнулся. Булыжник попал в статую и отбил у нее голову. Нечаянно! Но он не мог допустить, чтобы дело обернулось против него; евреи вообще не любят, чтобы дело оборачивалось против них.

«Вот видите! — торжествующе крикнул он — Будь на его месте Моисей, тот наверняка бы увернулся».

 

Таковы рационализирующие объяснения. Надо суметь вывернуться и обратить все в свою пользу. Вы не терпите, чтобы дело оборачивалось против вас. Хорошо, плохо, нектар, отрава, — что угодно, — вы все стараетесь обратить в свою пользу. Постепенно эта привычка так укореняется, что вы совершенно забываете об истинных рассуждениях.

 

Если бы этот приехавший в Нью-Йорк боксер сохранял форму, у него были бы все шансы на победу в чемпионате, но его поглотила ночная жизнь. Наконец, тренер поставил ему условие:

— Или ты немедленно бросишь гулянки, или я объявлю, что ты отстраняешься от соревнований по состоянию здоровья.

Тот согласился следить за собой, и неделю все шло хорошо. Но как-то в четыре часа утра тренер обнаружил спортсмена, прокрадывающегося в лагерь.

— Ну, что скажешь? — с отвращением осведомился он.

— Я слышал шум и пошел выяснить, что случилось.

— Ну, а вырядился ты так по какому случаю?

— Я подумал, что взломщик может оказаться дамой.

 

Вы все защищаетесь и защищаетесь, создавая вокруг себя все больше лжи. Честно посмотрев на себя, вы не увидите ничего, кроме кучи лжи. Поэтому люди и не смотрят на себя: отвратительное зрелище, кроме лжи, ничего нет. «Познай себя», — говорит Сократ. «Взгляни внутрь», — говорят Упанишады. Иисус, Будда, Лао-цзы — все они учат: «Закрой глаза и устремись внутрь». Но вы не можете: заглядывая внутрь, вы видите ложь, ложь, ложь и одну только ложь... путаница, вереница напластований лжи. Жутко глядеть на бесконечную ложь, в которой вы живете, притворяетесь, делаете вид, что живете.

Ищущий истину должен отбросить все эти рационализирующие объяснения.

 

Трое в дешевом ресторанчике обсуждают, что самое лучшее может жизнь дать человеку.

— Лучшее, — сказал Нат Пинус, — это добрая порция сочного бифштекса в луковом соусе с грибами да с хрустящими ломтиками картошки-фри.

— Я не согласен, — возразил Луи Гольдберг. — Лучше всего борщ, отварной картофель и большой кусок селедки.

Шарфман покачал головой:

— Я прошу прощения у джентльменов, но на мой вкус лучше всего свидание с Ланой Тернер, Джейн Рассел и Мэрилин Монро.

— Эк хватил, — ответили Пинус и Гольдберг. —- Кто же говорит о самом лучшем?

 

Моментально! Только что они говорили о «самом лучшем» и тут же: «Кто же говорит о самом лучшем?» Всегда можно найти лазейку, чтобы защититься: ум весьма изощрен и хитер. Если вы в самом деле хотите освободиться от лукавства своего ума, который обманывает только вас и никого больше, вы должны понять, как ум научился находить объяснения, извинения, увертки, лазейки, рационализации, ложные мотивы, маски, ложь. Он неистощим в своих выдумках. Не только в большом, в малом то же самое... ваша улыбка, то, как вы смотрите на людей, ваша походка, — все это ложь. Вы никогда не идете так, как если бы вы были одни в целом мире. Вы никогда не улыбаетесь так, как если б улыбка расцветала из глубин вашего существа. Это всегда притворство, это всегда язык, жест. Взгляните на людей и вы увидите мешанину: глаза их говорят одно, губы — другое; слова их выражают одно, руки — другое. Но этого никто не замечает: все так погружены в свою ложь — где уж тут глядеть на других?

 

Гурджиев как-то увез своих учеников на три месяца в Тифлис. Три месяца они провели в полном молчании; молчание было действительно полным: ни жестом, ни взглядом не должны они были общаться друг с другом. Они не замечали друг друга. В маленьком домике тридцать человек, и каждый жил так, как если бы он был совершенно один. Двадцать семь из них ушли — в доме осталось только трое.

Через месяца три Гурджиев вывел этих троих в город и сказал: «Оглянитесь».

Одним из этих троих учеников был Успенский; он вспоминает в дневнике: «Я не мог поверить своим глазам. Я увидел бродячие трупы... ложь, ложь, ложь». Правды не было ни в ком. «И в тот день, — пишет Успенский, — я увидел Гурджиева и его истину. Он был единственным — единственным во всем городе — и он был истинным».

«Прежде, — вспоминает Успенский, — и я представить себе не мог такой ситуации. Я никогда бы не мог подумать, что все эти люди — сплошная ложь».

 

Когда медитация войдет в ваше существо, вас постигает открытие: вы увидите миллионы сомнамбул, бродящих в глубоком сне, ложь на ножках, трупы. И только тогда вы сможете увидеть Будду, только тогда вы сможете увидеть просветленного. До того это невозможно. А путь к этому — отбросить все рационализирующие объяснения. С этого момента, как только вы начинаете рационализировать, — отбросьте это немедленно, сразу, тут же. Как только вы ловите себя с поличным, — обрывайте немедленно, даже если это крайне неловко. Если вы собрались улыбнуться — к вам зашел друг и вы собрались улыбнуться — и поняли, что это ложь, — оборвите, пусть улыбка тут же исчезнет с ваших губ. Можете объяснить вашему другу: «Извини, я собирался улыбнуться и понял, что лгу». И друг почувствует больше исходящей от вас любви, ибо как любовь может литься сквозь неискренность? Если вы собрались сказать нечто, — а это ложь, — оборвите себя немедленно, даже если поймали себя на середине фразы, — тут же! Извинитесь и не кончайте фразы. Будьте начеку! Чтобы избавиться от рационализации, вам потребуется определенное мужество, определенное время и определенное терпение, но избавиться от них необходимо.

Как только рационализации исчезают, вы внезапно становитесь уязвимым. Китайская стена исчезла.

 

Финкельштейн был вне себя: вот уже пять недель он был связан по рукам и ногам, дела фирмы остановились — он забыл шифр сейфа. Его компаньон, Канубович, уехал Бог знает куда и все это время от него не было ни слуха ни духа. И вот телефонный звонок.

— Иззи! — вопит Финкельштейн в трубку, — слава Богу, что ты позвонил. Я тут ничего не могу делать. Пришлось закрыть магазин, уволить продавца, отказаться от колоссальных заказов и стоять здесь в конторе и ждать, пока ты позвонишь.

— А что случилось?

— Сейф. Я забыл шифр.

— Пустяки. Поверни ручку влево, а потом дважды вправо.

— А шифр?!

— Это не имеет значения, этот замок сломан.

 

Здесь все так же просто. Как только рационализирующие объяснения отброшены, — ведь замка никакого нет, — вы открыты, можно вступить в свое существо. Когда нет замка, а вы думаете, что он есть, и подбираете, изобретаете ключи, вы теряете время.

 

Так было в жизни Гудини. Множество раз его сажали в тюрьму, заковывали в цепи, запирали в бронированной одиночке, но удержать его в тюрьме никто не мог. Но раз в Италии случилось так, что он битых три часа не мог выбраться из камеры, а снаружи толпа ждала, когда же он выберется. Что же случилось? Такого еще не бывало. Неужели полиция победила? Неужели им удалось создать ситуацию, из которой Гудини, этот великий маг, не может выбраться? Когда же, через три часа, он вышел, то был весь мокрый и измотанный. Он просто падал от усталости.

— Что случилось?

— Они обманули меня, одурачили. Замка не было! Я все пытался его открыть, а его не было. Дверь была открыта — они одурачили меня. И когда через три часа остервенелой работы я в изнеможении свалился на дверь, — она просто открылась.

 

На вашей внутренней сущности нет замка и никогда не было. Не нужно никакого ключа, никакой истины — отбросьте только ложь и истина воссияет. Вот сейчас, в это мгновенье, она пылает в вас, но вокруг все завалено. Гигантская свалка, бесконечные напластования лжи, слой за слоем,— и за нею вам Не видно света. Рационализирующие объяснения - это хитрющая выдумка вашего ума с тем, чтобы создать вокруг вас китайскую стену. Вы заключены в своих рационализациях. Если хотите освободиться, отбросьте рационализации.

И никто другой не может сделать этого для вас, — только вы сами. За это вы отвечаете сами. Если хотите быть ничтожным, несчастным, тогда все в порядке. Если не хотите, начните освобождаться от лжи в своей жизни. Не нужно отправляться в Гималаи, не нужно отправляться в церкви и храмы, не нужно изучать священное писание — Библию, Коран, Веды. Если вы сумеете сделать одну простую вещь — отбросить всякую ложь, лживость, неискренность, неестественные движения, — вы достигнете.

 

Почему санньясины изменяют имя и носят мала. В кругах «духовных летунов» я слышу, как обсуждают «просветленных учителей»: «Бхагаван просветленней Оскара», «Оскар просветленней...» Как это понимать?

 

Первое: нет никакой особой причины для того, чтобы санньясины ходили в оранжевой одежде и носили мала, кроме той, что мне это нравится. Я люблю оранжевый цвет и люблю себя — отсюда мала. В этом вся правда, если вы способны понять. Если вам нужны рационализирующие объяснения, можете обратиться к ученикам.

И второе: «Бхагаван просветленней Оскара», «Оскар просветленней...» Как это понимать?

Просветление не бывает «больше» или «меньше». «Больше» или «меньше» к нему не относится. Как можно быть «более» просветленным или «менее» просветленным? Это абсурд. Просветление не является относительным понятием: ты либо достиг, пришел домой, либо нет. Как можно прийти лишь частично? Можно ли сказать: «Я частично вернулся домой: только одна нога... голова еще нет»?

 

Некто, попав в тюрьму, тут же, на другой день, стал жаловаться на зубную боль: «Болят все зубы». Зубы удалили. Через несколько дней стал жаловаться на аппендицит. Удалили аппендикс. Затем заболели миндалины. Удалили миндалины. Наконец, к нему в камеру пришел начальник тюрьмы и заявил: «Я понимаю, чего ты добиваешься. Так, понемножку, ты выберешься из тюрьмы!»

Вам это не удастся. Просветление или есть, или нет. Нет «частичного просветления».

Одно запомните раз и навсегда: просветленных нельзя сравнивать. Но эта чепуха продолжается век за веком: «Маха-вира просветленней Будды», — говорят джайны. «Будда просветленней Махавиры», — говорят буддисты. «Кришна просветленней их всех», — говорят индуисты и так далее и тому подобное. Но сама идея о большем или меньшем просветлении абсурдна. Просветленный — просто просветленный, и все. Никто не выше и не ниже.

Второе: «Как это понять?»

Никак. Да и не нужно. Что бы вы об этом ни думали, будет неверно: вы еще не просветленный. Все равно, что слепой, говорящий о свете: что бы он ни сказал, — бессмыслица. Он мог много слышать о свете, мог много читать по Брейлю о свете, беседовать с врачами-окулистами, знающими о свете и его достижении, мог говорить с художниками и поэтами, горячо влюбленными в свет, — но все же слепой останется слепым. Все, что он может сказать, не имеет отношения к действительности: он не в том состоянии, чтобы говорить.

Так что, уверяю вас, у вас хватает забот и без этого. Не берите на себя еще труд решать, кто просветленный, а кто нет. Лучше станьте просветленным — и все поймете.

 

Бхагаван, несколько коротких вопросов:

Почему вы не могли говорить первые полтора года после того, как родились?

 

Потому что, родившись, я очень удивился. Надо было справиться с этим удивлением, и на это ушло полтора года.

 

Что вы делали, когда были ребенком?

 

Когда я был ребенком, я ничего не делал. Я знал, кем хочу стать, когда вырасту, и учился этому.

 

Что вы думаете о выпивке?

 

Трудный вопрос — не воспринимайте его серьезно. Выпить в подходящий момент — прекрасно.

Глава 9

ЛИШЬ ЗАБЫТ...

19 февраля 1977 года, Пуна, Индия

 

Ле-цзы спросили:

«За что вы так цените пустоту?

В пустоте нет ничего ценного».

Ле-цзы ответил:

«Здесь не идет речь о ценности.

Лучше будь тих, будь пуст. В тишине, в пустоте

мы находим свое пристанище.

Беря и давая,

мы теряем место».

 

Истина одна — иначе быть не может: ведь существование есть вселенная, universe, а не «multiverse». Оно едино, одно. Оно сплавлено воедино, и есть то, что мы называем истиной, Дао или Богом. Дао не личность, Бог не личность, но единство, все соединяющее, как нитка гирлянду. Вселенная — не груда всего отдельного, самостоятельного, как острова. Нет, вселенная — это одно, вместе, что-то соединяет её воедино... она не распадается на части. То, что соединяет её воедино, и есть Бог, Дао.

К этой истине человек может приблизиться двумя путями. Эти два пути следует понять. Истина едина, но путей два. Первый путь — via affirmative, путь положительный, утвержденный, путь говорящих «да», путь верных. Иисус, Мухаммед, Кришна шли путем утверждения. Путь утверждения значит путь усилия, великого усилия: тут стремишься к Богу, прикладываешь всемерные, крайние усилия, делаешь все возможное и невозможное, ставишь на карту всего себя, В наше время этим путем, via affirmative, шли Гурджиев, Рамакришна.

Другой путь — via negativa — через отрицание, через «нет». Путем отрицания шли Лао-цзы, Будда, Нагарджуна. В наше время — Рамана Махариши, Кришнамурти.

Оба эти пути следует понять возможно яснее, от этого многое будет зависеть: однажды вам придется выбрать один из них. Они лежат в разных измерениях; ведут к одной и той же цели, но ведут в разных направлениях.

Позитивный путь — это позитивный подход к Богу, достижение Бога, жажда, поиск. Негативный путь — ожидание Бога, это не стремление. Негативный путь в том, чтобы лишь держать дверь открытой, — не искать, не стремиться, — лишь быть восприимчивым, как чрево. Первый путь — ян, второй инь. Первый путь более мужской, второй — более женственный. Во втором нужно лишь быть в состоянии расслабленности, в состоянии попустительства — не воля, но отречение. Нужно лишь позволить быть Богу, не достигать его, а дать ему достичь вас. Просто быть в молчании, пустым. Очистить место. Если он придет, — вы доступны, вы всегда доступны.

На пути воли нужно многое. На пути отречения ничего не нужно, не нужно ничего делать, — делать ничего не нужно, именно ничего. Эти пути можно назвать по-другому. Первый путь можно назвать путем аскезы. «Аскезис» по-гречески «упражнение». Разные методы, многочисленные упражнения, йога, методики, техники. Второй путь можно назвать путем мистики: никаких упражнений, никаких методов, никакой техники.

Для первого пути необходимо время, немедленно достигнуть просветления невозможно: методика требует времени, упражнения требуют времени, подготовка требует времени; ждать приходится не одну жизнь. Просветление достигается постепенно, оно не может быть неожиданным. На негативном пути оно может быть совершенно неожиданным, оно может случиться в это самое мгновение. Время не нужно, потому что не нужно упражнение. Никуда не нужно идти, нужно только сидеть молча, лишь быть в состоянии попустительства, воспринимать все так, как оно есть. Ждать нет необходимости.

Путь мистики мистичен — его нельзя объяснить. Путь аскезы объясним: он научен, логичен. Его можно объяснить шаг за шагом, его можно анализировать, разбить на простые шаги. Шаги можно сделать столь малыми, что их сможет сделать каждый — даже малый ребенок, — тут возможны ступени. Но путь мистики мистичен, потому он и называется мистикой. Никаких ступеней, никаких малых шагов, — квантовый скачок, прыжок в неизвестное. Внезапно — молния. Логикой тут не объяснишь. Логичный ум загоняется в тупик. Тут нужно большое внимание, основанное не на логике, 'л на интуиции; основанное не на интеллекте, а на интуиции. Тут нужен алогичный, отважный ум, готовый прыгнуть сразу через все ступени, готовый окунуться в неизвестность, достаточно мужественный, чтобы совершить прыжок.

На первом пути вы преодолеваете ступень за ступенью, поднимаясь вверх. На втором вы бросаетесь в пропасть. Эта пропасть бездонна, это пустота, это абсолютное ничто. Вы исчезаете.

Таковы эти пути, и каждый в глубочайшей своей сердцевине должен решить, который путь его. Решить трудно, но это необходимо, иначе можно без конца заниматься бессмыслицей. Если вы в состоянии совершить прыжок, тогда не нужно тренировать себя йогой. Если вы не в состоянии совершить прыжок, нет смысла сидеть и ждать.

Главная опасность первого пути — эго; на этом пути предстоит многое сделать; если в вас сильно эго, тогда вы становитесь «делающим» и эго станет вашим барьером. Тут надо делать, но так, чтобы эго не усиливалось. Главная опасность второго пути — летаргия. Тут не надо ничего делать, поэтому можно впасть в летаргию, можно стать нечувствительным, мертвым. В этом опасность, совершенно естественная: сидя молча, ничего не делая, вы постепенно цепенеете в нечувствительности, в некоем отупении, теряете остроту, жизненность, становитесь идиотом. Такое возможно, тут надо проявить бдительность.

На первом пути надо следить за тем, чтобы не возвеличивалось эго. На втором пути надо следить, чтобы не укоренилась летаргия. Если избегнуть обеих этих ловушек, то можно достичь как путем утверждения, так и отрицания. Те, кто достиг, достигали и тем и другим путем. Так что дело не в достижении, дело в том, что легче, что более соответствует вашей внутренней природе, — выбирайте.

Вот то немногое, что надо понять на пути «ничто», потому что Ле-цзы шел этим путем — via negativa, путем мистики. На пути мистики вам надо остаться одному — никакой возможности быть «вместе». В глубоком бездействии — таком глубоком, что надо отказаться, отречься от самой мысли о действии. Ни желания, ни действия, — лишь только быть. Надо испытать одиночество. Надо испытать уединение.

На пути утверждения Бог всегда с вами, вы никогда не останетесь один. Всегда можно говорить с Богом, всегда можно молиться Богу, всегда можно надеяться, что он с вами. Он окружает вас, он держит вашу руку. И на пути утверждения он близок, его рука почти касается вашей. И это не воображение — помните, это не галлюцинация: это так и есть. Когда вы сделали все возможное, внезапно он становится доступен. Большего вы сделать не могли: вы не удержали ничего, сделали все, что могли, отдали этому всего себя, дошли до своего экстремума — и с этого момента вступает он. Но надо дойти до экстремума — меньшее недостаточно. Надо нагреться до ста градусов, вскипеть, тогда, вдруг — испарение.

На пути аскезы Бог с вами, вы не бываете один, всегда можно молиться. Но на пути отрицания молитва невозможна, молитва не дозволена, — молитва является препятствием. Запомните это: то, что помогает на одном пути, становится помехой на другом. Молитва становится помехой. Спросите идущего путем отрицания, он скажет: «Молитва означает, что ты все еще не способен остаться один, что ты все еще привязан к другому. Быть может, ты отбросил привязанность к жене, мужу, ребенку, другу, обществу, но теперь ты спроецировал Бога, теперь ты водишь компанию с ним и не можешь быть один. Молитва означает, что ты все еще боишься быть один, — ты создал мост с другим, ты жаждешь другого. Молитва лишь означает, что когда ты один, ты не один, но одинок: тебе не хватает «другого».

На пути отрицания одиночество — высшее величие.

Спросите мистика, и он скажет: «Такое одиночество — лишь пауза. Уединение — окончательное состояние. Быть одному или с другим — не важно. Уединение существенно. Такое одиночество означает эволюцию, непрерывность в жизненном опыте, в то время как настоящее одиночество означает поворот — настоящий, полный, на сто восемьдесят градусов — это мутация, метанойя. Обычное одиночество — это путь возврата к другим: всякий раз, испытывая одиночество, вы ищете другого в той или иной форме. «Быть одиноким» — это путь возврата к другим. «Быть одному» —путь возврата к себе.

Это следует помнить. Вот почему на пути отрицания медитация важнее молитвы. Медитация помогает, молитва мешает. На пути утверждения помогает молитва, медитация просто не обсуждается. Вот почему в христианстве, исламе, иудаизме, индуизме медитация не нашла развития. Медитация развивалась главным образом в буддизме и в даосизме, — это их потайной ключ.

Все религии можно разделить на две группы: индуизм, Ислам, иудаизм, христианство — на пути via affirmativa; буддизм и Дао — на пути via negativa - их основа в отрицании. Индуизм и ислам достигли высшего цветения в суфизме, это встреча индуизма и мусульманства; из этого соединения вырос Истинно дивный цветок, их скрещение - суфизм. Он выше Всего, что есть в индуизме; выше всего, что есть в мусульманине; он выше обоих, он превзошел обоих родителей. Ребенок прекраснее и матери, и отца так и должно быть: и мать, и отец растворились в нем. Так суфизм — вершина пути утверждения. Встретились буддизм и Дао — и родился дзэн: это экстремум пути медитации. И снова — дитя прекраснее и буддизма, и Дао, прекраснее обоих родителей: снова скрещение.

Встреча ислама с индуизмом произошла в Индии. Ислам пришел в Индию, встретился с индуизмом, и родился дивный ребенок. Встреча даосизма с буддизмом произошла в Китае. Буддизм пришел в Китай, встретил даосизм, и родился еще один дивный ребенок — дзэн. Если из мира все исчезнет и останутся только суфизм и дзэн, ничего не будет потеряно. Это высшие крещендо, но двух разных путей; суфизм — чистая молитва, зикр, памятование о Боге. Дзэн — медитация.

Слово «дзэн» — от санскритского слова дхьяна. Дхьяна превратилась в джану, так как Будда говорил в основном на пали. В Китае джана превратилась в чань, а достигнув Японии, — в дзэн. Но это дхьяна, существенным образом дхьяна: быть одному, абсолютно одному, не водить компанию даже с мыслью. В этом уединении все исчезает. Один — лишь пустое пространство, один — лишь пространство: чистое, прозрачное. В этой чистоте происходит достижение: Бог входит внутрь. Суфии стремятся, рвутся к Богу. Ученик дзэн ждет, Бог приходит.

Теперь эта прекрасная притча:

 

Ле-цзы спросили:

«За что вы так цените пустоту?

В пустоте нет ничего ценного».

 

Естественно: что ценного может быть в пустоте? Пустота осуждена по всему миру. Кроме даосов и буддистов, никто в мире не понимает, что такое пустота; её осуждают. На Западе говорят: «Пустой ум — мастерская дьявола». Можно ли осудить строже? Мастерская дьявола! А для даосов и буддистов пустой ум — цель.

Когда вы совершенно пусты, в вас входит Бог. Дьявол может жить только в деятельном уме, а в бездеятельном — никогда. Дьявол может жить только в занятом уме, а в незанятом — никогда. Бес может оседлать ум, только если в нем есть мысли: его орудия — мысли и желания. Как ему воспользоваться пустотой? По-видимому, это так. Гитлер вовсе не был пуст, ни Чингисхан, ни Тамерлан, — они были необычайно деятельны. Ими дьявол входит в мир. Бодхидхарма пуст, Ле-цзы пуст, Нагарджуна пуст, — дьявол и близко не подходил к ним. От этих пустых людей не шло ничего дурного, только добро, и только добро расцветает. Велик струящийся от них аромат. Прошли века, но аромат их свеж, как и прежде.

Обычно пустота никогда не рассматривается как ценность, и вопрос спрашивающего понятен:

 

«За что вы так цените пустоту?

В пустоте нет ничего ценного».

 

Какого рода ценность? На что может сгодиться пустота? Ценность связана с пользой. Попытайтесь это понять: ценным становится нечто полезное. Как можно ценить то, чего нет? Оно не только не полезно, его нет, — как же можно ценить его? Но таков подход отрицания.

Вот что говорит Лао-цзы: «Комната ценна не своими стенами, а пустотой между ними». Вы живете в комнате, пользуетесь комнатой, а не стенами. Конечно, строя дом, вы строите стены, а не пустоту: никто не может создать пустоту. Пустота вечна, она от Бога, она не создается человеком. Дома создаются людьми, но не пустота. Но что вы используете? Пользуетесь ли вы стенами или пространством между ними? Хороший смысл имеет слово «комната (room)» в английском языке: room означает пространство. Вы пользуетесь комнатой, пространством, «комнатностью». Как, через что вы входите внутрь? В эти стены? Дверью. Дверь пуста. Дверь означает пустоту, то, чего нет, поэтому вы можете войти и выйти. Вы пользуетесь дверью, а не стенами. Вы пользуетесь комнатой, а не стенами. Пользуясь глиняным горшком, чем вы пользуетесь? Глиняными стенами или пустотой между ними? Идете к колодцу зачерпнуть воды, несете её домой, — чем вы пользуетесь? Пустотой глиняного горшка. Ценна пустота, и она создана не вами.

Даосы говорят: «То, что ценно, не создано человеком. Созданное человеком имеет относительную ценность, рыночную цену, но ничего на самом деле ценного в этом нет. Сделанное человеком — товар. Конечно, если пойти на базар и начать торговать пустотой, никто её не купит: она не имеет Цены, все будут смеяться.

 

Лао-цзы шел лесом, и этот лес рубили. Тысячи дровосеков Рубили деревья. Но вот он подошел к огромному дереву, большущему дереву, — под ним бы укрылась тысяча воловьих Упряжек; оно было прекрасно и все в цвету. Он послал Учеников узнать у дровосеков, почему его не рубят.

«Оно бесполезно, — ответили они. — Из него ничего нельзя сделать: ни мебели, ни дома; оно не годится даже на дрова — слишком много дыма. Оно бесполезно, вот мы его и не рубим».

И Лао-цзы сказал ученикам: «Научитесь у этого дерева, станьте столь же бесполезны, как это дерево. Тогда никто вас не срубит».

Бесполезность — величайшая ценность.

 

Он говорит: взгляните, посмотрите на это дерево, научитесь от этого дерева. Это великое дерево. Взгляните: все эти деревья погибли; они были полезны, потому и погибли. Они были прямы и стройны, оттого и погибли. Должно быть, эти стройные деревья очень гордились собой, тем, что они из себя представляют, — и погибли. Это дерево не стройно — нет ни одной прямой ветки. В нем нет ни малейшей гордости, вот оно и осталось.

Лао-цзы говорит ученикам: если хотите жить долго, станьте бесполезны. Но помните: смысл его понятия «бесполезны» — не становитесь товаром, не становитесь вещью. Если станете вещью, вас будут продавать и покупать на базаре, вы станете слугой. Если вы не вещь, кто может вас купить, кто может вас продать?

Останьтесь божьим творением, не становитесь человеческим товаром. Тогда никто не сможет вас использовать. А если никто не сможет вас использовать, у вас будет прекрасная жизнь: своя, независимая, свободная, радостная. Если никто не сможет вас использовать, никто не сможет превратить вас в средство; вы никогда не подвергнетесь оскорблению, — ведь в этой жизни нет большего оскорбления, чем стать средством. Тот или другой всегда стремится вас использовать: ваше тело, ваш ум, ваше существо.

Станьте ничем, так, чтобы никто на вас и не взглянул, тогда вы сможете прожить собственную жизнь так, как вы хотите её прожить. Ни у кого не возникнет желания вмешиваться.

 

Случилось так, что ученик Лао-цзы, Чжуан-цзы, стал весьма знаменит, и император послал своих министров пригласить Чжуан-цзы возглавить их кабинет. Лао-цзы рассердился: «Что-то ты не то делаешь, иначе с чего бы император заинтересовался твоей особой? Ты, видимо, оказался чем-то полезен. Видимо, ты упустил мое учение, не то с чего бы император заинтересовался тобой. Теперь тебе не найти покоя».

 

Будь ничем — никому и в голову не придет, что от тебя может быть какая-то польза. Есть необычайно полезная бесполезность. Лао-цзы называет её «польза бесполезности». Но конечно, здесь нет ничего ценного, по крайней мере, в рыночном смысле. Обычно вы хотите приобрести некую ценность: стать врачом, инженером, художником, поэтом, махатмой — хотите стать кем-то ценимым, незаменимым в этом мире. Вы счастливы, если люди скажут: «Когда вы покинете нас, мы никогда и никем не сможем вас заменить». Вы безмерно счастливы, но что же они говорят? Они говорят: «Вы вещь, которой мы пользуемся».

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: