Глава пятая
ГЛАВА ПЯТАЯ
МАССЫ
" Этот народ невежда в законе, проклят он" Христос (Иоанн 7, 49) " Какое счастье для правительства, что люди совершенно не думают". Гитлер (HTG 08. 01. 1942 ) И Христос, и Гитлер, очаровывали массы. Разница только в количествах этих масс. Наибольшая аудитория которую удалось собрать Христу-- 5000 человек, и еще один раз его собралось послушать 4000. (Мтф. 14, 21; 15, 38) А вообще, нельзя утверждать что Христос был оратором, все-- таки вовремя проповедей он предпочитал окружать себя небольшими группами, насчитывающими, максимум, несколько десятков человек, а два вышеуказанныхслучая -- исключение. С позиции наших современных знаний о психологии, а онине намного выше тех, которыми обладали избранные индивиды две тысячи летназад, для пропаганды религиозных учений такой размер групп--наиболееоптимален, сейчас примерно столько собирается в среднестатистической церквиво время воскресной религиозной проповеди. Гитлер, напротив, испытывал необходимость в максимально большой толпе, но начинал он подобно Христу, с маленьких групп, постепенно увеличивая ихразмер, по мере обретения опыта. Будучи начинающим, никому не известнымполитиком, он собирал в мюнхенских пивных и цирках по две--три тысячичеловек, а для помпезных массовых инициаций, Гитлер, после прихода к власти, поручил своему молодому придворному архитектору Шпееру построить специальныйоткрытый комплекс в Нюрнберге (т. н. " Цеппелиновы поля" ) где собиралось пополмиллиона человек, и, Дворец Нации, -- вмещающий двести тысяч (проектостался нереализованным). Сложно представить как без всяких техническихсредств Христу удалось выступить бы перед полумиллионной аудиторией если бытакая и собралась, но абсолютно ясно что очень большое число слушателей емубыло не нужно. Объяснение данной " нестыковки" следующее. Хотя Гитлер иХристос апеллировали к массам и периодически нуждались в контактах с ней, все же их речи воздействовали на разные области массового подсознания. Христос всегда стремился максимально сакрализировать свои появления передтолпой, -- внезапно появлялся и внезапно исчезал, часто говорил притчами, загадками, настойчиво повторял одни и те же выражения, обращался к высшимсилам, делал туманные предсказания, оставляя массе возможность их толковатьсамостоятельно и часто категорически запрещал отдельным индивидамрассказывать о проделанных чудесах. Это положение было усугублено первойнеудачной попыткой появления Христа в Иерусалиме в качестве мессии (Иоанн 7, 2-52; 8, 2-59) на праздник Кущей (октябрь 30 г. ). После данной авантюры пылИисуса несколько поостыл и он отчетливо осознал невозможность реальногопровозглашения себя иудейским царем, да и вся затея чуть было не стоила емужизни (Иоанн 8, 59). Христу даже не удалось завербовать новых сторонников, вотличии от своего первого мимолетного пребывания в Иерусалиме в апреле тогоже года, на Пасхе, где его взгляды нашли отклик у фарисея Никодима, правдаНикодим никому о дискуссии с Христом не рассказывал, что тоже вполнеоправдано. (Иоанн 3, 1-21) Эту осеннюю попытку Иисуса можно уподобитьнеудавшемуся мюнхенскому путчу Гитлера, который как мы помним произошел также осенью--9 ноября. С тех пор, до своего второго пришествия в Иерусалим вкачестве мессии, Христос проповедует по маленьким городам, но эффективностьподобных проповедей невысока. Невысока потому, что Христос так и не научилсяговорить с массой. По сути, все, -- и те кто стали его ближайшимисподвижниками, и те кто просто " уверовали в него", --оказались таковымииспытав грандиозное впечатление чудесами которые он непременнодемонстрировал. Небольшое исключение составляет самарянка с которой Христоспровел весьма странный диспут у колодца вырытого по преданию Яковом (Иоанн4, 1-42), после чего самарянка всю оставшуюся жизнь " благовествовала" пока в66 году не была брошена в колодец (интересно, не в тот ли самый? ), и, некоторые апостолы, о вербовке которых толком ничего не говориться. Но знаяпсихологию Христа, можно предположить, что в таких людях он мгновеннораспознавал родственные души и демонстрация " чудес" в данном случае былапопросту излишней. Гитлер в подобных сложностях не нуждался. С массой он всегда говорилоткрытым текстом, в эпатирующей манере, и, собственно, не так важно было чтоон говорит, гораздо важнее было как он это говорит. И если Христа собиралисьслушать, то Гитлера приходили не только слушать, но и смотреть. Еговыступление предварительно анонсировались, так что к началу собираласьдостаточная толпа. Первые, кто видел его, моментально передавали по толпе" Гитлер идет! " (при таких обстоятельствах, например, Гитлера впервые увиделГеббельс, после чего ему сразу стало ясно что он может быть в лучшем случае" только вторым" --слова самого Геббельса). Полностью понять выбор такой тактики общения с массами можно толькоесли мы вспомним миссию Христа, а именно: разрушение и подавление волиотдельного индивида, его лучших чувств и побуждений, и Гитлера --последовательного волюнтариста, который эту волю пытался максимальновысвободить, что представлялось совершенно необходимым для поднятия духанации. Ведь внести " загрязнение" значительно легче, и саму продседуру труднообратить. Вспомним, как легко смешать золото с минимальным количествомродственных металлов--платины или иридия, таких же драгоценных, но вотразделить, --совсем другое дело. Практически если что--то загрязнено, тополное очищение провести невозможно, следы все равно останутся. Вот почемухристианское мышление нельзя искоренить до конца; даже в среде самыхотъявленных рафинированных высших интеллектуалов, его можно только уменьшатьот поколения к поколению, но сказать насколько затянется данный процессневозможно. И в этом историческом витке генезиса воли европейского социума, -- христианство стало началом процесса, национал-социализм --егозавершением. И Гитлер, и Христос, общаясь с малыми группами, выдерживалисхему речи аналогичную той, что применялась ими при общении с болеезначительной толпой, достаточно сравнить, например, диалоги Христа сослучайными встречными или апостолами и речи произносимые перед толпами: однои то же. Гитлер, в своих застольных разговорах, в еще более узком чем уХриста кругу, также ничего не менял в своих суждениях. А это важнейшийпоказатель твердости убеждений. Общая модель большинства речей Гитлера следующая: предварительнаяфабула в которой дается краткое содержание речи, затем убыстрение темпа, вновь краткая " успокаивающая" пауза, и, апогей: громогласный вывод из всегосказанного, после чего опять следует небольшая пауза, во время которойслушатели (если дело происходит на митинге) кричат " Хайль", после чегоделается небольшое заключение, если не предполагается повторных " взрывов". Но откуда фюрер мог позаимствовать такую модель? Дуче и Геббельс строилисвои речи совсем по-другому. Для меня не существует загадок в этом вопросе: по такому принципу строит свои увертюры к операм (да и сами оперы) Вагнер, укоторого фюрер взял значительно больше чем многие думают. " Риенци", " Тангейзер", " Тристан", увертюра " Фауст", и, с некоторыми отступлениями, --" Голландец", " Мейстерзингеры", " Зигфрид" и " Сумерки" также чередуют вполнемягкое вступление, с постепенным убыстрением темпа, нарастанием внутреннегонапряжения, после чего наступает кульминация: одновременные удары в литавры, колокольчики, тарелки, пронзительно-оглушительные звуки всех духовыхинструментов и эффективные струнные пассажи. Говорят, в прошлом веке, людиво время исполнения вышеназванных произведений теряли сознание, подобно томукак это происходит на современных рок и поп концертах, но безпредварительного " подогрева" наркотиками. Выдерживая такую модель фюрердоводил массы до откровенно исступленного состояния. Отхода от неепрактически не наблюдалось, по крайней мере в тех речах которые мне довелосьпрослушать. Со стороны массы это выглядит следующим образом. Сначала еевводят в курс дела (она приходит на встречу с фюрером уже заинтригованной), затем не давая ей опомниться подводят к моменту когда необходимо четкоусвоить самые важные слова речи, после чего эти слова произносятсямаксимально громким голосом, не оставляющим ни малейшего сомнения всказанном, что обеспечивает четкое программирование в подсознание, вызываявзрыв ответных эмоций. Ведь масса не только слушает, она еще и смотрит! Афюрер ведь не просто так специально отрабатывал движения при общении смассами! Модель речи Христа во многом аналогична, но все--таки несколько иная. Когда он решает говорить с целью сформулировать очередной новый постулат, онначинает как бы ниоткуда. До того как им лично не сформулирован вывод изсказанного, совершенно не понятна цель его речи, да и сами эти речи болеепоходят на кавказский тост, который всегда сопровождается небольшой притчей. Христос, правда, не произносит тостов (типа " так выпьем же за блудного сына! " (Лк. 15, 11-32) или " выпьем за здоровье милосердного самарянина" (Лк. 10, 30)), но выводы которые он делает запоминаются. Попробуйте прослушать речьГитлера, а затем повторить ее. Ничего не получиться! А вот запомнить притчуили поучение Христа--совсем не сложно. Обобщая стиль взаимоотношений Гитлераи Христа с публикой, можно сделать вывод: по публике и пророк. Мы приведем несколько фрагментов иллюстрирующих тип общения Христа имасс, которые являются перлами софистического жанра (и не только). Иисуспродемонстрировал его в Иерусалимском храме во время праздника Кущей (см. выше). Самое поразительное, что и Христос в более мягкой форме, но все жевыдерживал структуру речи которую демонстрировал фюрер. Нельзя утверждатьчто Гитлер позаимствовал это прямо из Евангелий, но достоверно известно, чтои он, и еще раньше Вагнер, великолепно знали " первоисточник". Итак, вначале обмен спокойными повествовательными констатациями. Иисус: Я свет миру, кто последует за мной, тот не будет ходить во тьме, нобудет иметь свет в жизни. Фарисеи: Ты сам о себе свидетельствуешь, свидетельство твое не истинно. Затем следуют формально-логические экзерсисы, --партнеры как бы прощупываютдруг друга. Иисус: Если я и сам о себе свидетельствую, свидетельство мое истинно, потомучто я знаю откуда пришел и куда иду, а вы не знаете откуда я, и куда иду. Вы судите по плоти, я не сужу никого. А если и сужу я, то суд мой истинен, потому что я не один, но я и отец пославший меня. А в законе вашем написано, что свидетельство двух человек истинно. Я сам свидетельствую о себе исвидетельствует о мне отец пославший меня. Фарисеи: Где твой отец? Нервное напряжение начинает нарастать. Темперамент Христа не в силах дальшесдерживать свои эмоциональные порывы. Но и терпение иудеев и фарисеев небеспредельно. Начинаются угрозы. Иисус: Вы не знаете ни меня, ни отца моего, если бы вы знали меня, то зналибы и отца моего. Я отхожу и будете искать меня, и умрете во грехе вашем, куда я иду, туда вы не можете придти. Иудеи (между собой): он убьет сам себя, что говорит " куда я иду вы не можетепридти"? Христос продолжает " давить" и делает первые обобщающие заявления. Иисус: вы от нижних, я от высших, вы от мира сего, я не от сего мира. Поэтому я и сказал вам, что вы умрете во греках ваших, ибо если не уверуете, что это я, то умрете во грехах ваших. Иудеи несколько растерявшись спрашивают: Иудеи: кто же ты? А вот первый, пробный удар. Иисус: От начала сущий, как и говорю вам. Много имею говорить и судить овас, пославший меня есть истинен, и что я слышал от него, то и говорю миру. Когда возненавидите сына человеческого, тогда узнаете что это я и что ничегоне делаю от себя, но как научил меня отец мой так и говорю. Пославший меняесть со мною, отец не оставил меня одного, ибо я всегда делаю то что емуугодно. Если прибудете в слове моем, то вы истинно мои ученики. И познаетеистину и истина сделает вас свободными. Иудеи: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда, как же ты говоришь" сделаетесь свободными"? Иисус: истинно, истинно говорю вам, всякий делающий грех, есть раб греха. Нораб не пребывает в доме вечно, сын пребывает вечно. Итак, если сын освободитвас, то истинно свободны будете. Знаю что вы семя Авраамово, однако ищетеубить меня, потому что слово мое не вмещается в вас. Я говорю то, что виделу отца моего, а вы делаете то что видели у отца вашего. Иудеи продолжают защищаться не понимая толком с кем имеют дело: Иудеи: Отец наш есть Авраам. Иисус: Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы. А теперьищете убит меня, человека сказавшего вам истину, которую слышал от бога, Авраам этого не делал. Вы делаете дела отца вашего. А вот контрудар, хотя и " ниже пояса", впрочем, кто оговаривал рамки диспута? Это заявление и совершенно неадекватная реакция Иисуса более чем что-либоиное демонстрирует нам, -- насколько важным был для него вопрос касающийсяего происхождения. Кроме того, иудеи вторглись в область, которую он считалнекой собственностью: они назвали отцом Бога, т. е. того, кого онсознательно считал своим отцом. Иудеи: Мы не от любодеяния рождены. Одного отца имеем, Бога. Апогей! Христос выдает все что он думает и о самих фарисеях, и об их" овцах". Это единственная его речь где он говорит предельно ясно, безовсякого словесного тумана. Иисус: Если бы бог был отец ваш, то вы любили бы меня, потому что я от богаисшел и пришел, ибо я не сам от себя пришел, но он послал меня. Почему вы непонимаете речи моей? Потому что не можете слышать слова моего. Ваш отецдьявол и вы хотите исполнить похоти отца своего, он был человекоибийца отначала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины, когда говорит он ложь, говорит свое, потому что он лжец и отец лжи. А как я истину говорю, то неверите мне. Кто из вас обличит меня в неправде? Если же я говорю истину, почему вы не верите мне? Кто от бога, тот слушает слова божии, вы потому неслушаете, что он не от бога. И шокированные иудеи-фарисеи отступают, правда, продолжая защищаться. Иудеи: Не правду ли мы говорим, что ты самарянин и что бес в тебе? Иисус, также поняв что сказал лишнее, пытается снять напряжение, но это уженевозможно. Иисус: во мне беса нет, но я чту отца моего, а вы бесчестите меня. Впрочем, я не ищу моей славы, есть ищущий и судящий. Истинно, истинно говорю вам: ктособлюдет слово сое, тот не увидит смерти вовек. Иудеи: Теперь узнали мы что бес в тебе. Авраам умер и пророки, а тыговоришь: " кто соблюдет слово мое, тот не вкусит смерти вовек". Неужели тыбольше отца нашего, Авраама, который умер? и пророки умерли: чем ты себяделаешь? Под занавес Иисуса опять заносит в область псевдофилософии, т. е. в областьгде он заведомо слаб. Иисус: Если я сам себя славлю, то слава моя ничто, меня прославляет отецмой, о котором вы говорите, что он Бог ваш. И вы не познали его, а я знаюего, и если скажу, что не знаю его, то буду подобный вам лжец, но я знаю егои соблюдаю слово его. Авраам, отец ваш, был рад увидеть день мой: и увидел, и возрадовался. Иудеи: Тебе нет еще пятидесяти лет, --и ты видел Авраама? Иисус: истинно, истинно говорю вам, прежде нежели был Авраам, я есть. (Иоанн 8, 12-59) Здесь диспут прекращается и обе стороны расходятся собостренным чувством взаимной ненависти. Гитлер в данном вопросе полностью аналогичен Христу, но он помимо всегопрочего зная свои слабости, всегда избегал общения с группами где людиспособные грамотно аргументировать свои мысли составляют сколь-либо заметныйпроцесс. Вот где подоплека предпочтения фюрером максимально больших толп. Чем больше толпа, тем легче ей управлять. И хотя отношение Христа и Гитлерак интеллектуалам было совершенно одинаковым, все же Гитлер никогда невступал с ними в прямую полемику, понимая что тут он не будет выглядеть такэффектно, как перед толпой. О толпе он говорил: " Народ не состоит из людейвсегда способных здраво рассуждать. Народная масса состоит из людей, частоколеблющихся, из детей природы, легко склонных впадать в сомнения, переходить от одной крайности к другой и т. п. Как только мы допустили хотьтень сомнения в своей правоте, этим самым создан уже целый очаг сомнений иколебаний" . (МК 1, 6) Христос таких вещей не понимал, для него людидействительно были одинаковы, точнее --он видел их одинаковыми и равнымиперед собой, но общение с массами было для него неприятной необходимостью, основную же свою энергию он тратил на провоцированию бесчисленных склок сфарисеями.
Воспользуйтесь поиском по сайту:
