Глава девятая: Сверхчеловек - Дьявол Воплощенный 2 глава

Стоит отметить, что в Ордене Золотой Зари активно изучали самые разные мистические практики- не только традиционную каббалу, но и языческие мистерии греков и египтян, аппелировали к могуществу халдейских магов, интересовались они и восточными учениями. Другие мистические ложи и ордена интересовались языческими верованиями германцев и кельтов (масонские «Общества друидов» появились в Англии еще в 18 веке). Предпосылок для этого было более чем достаточно- огромная Британская империя обнимала своими владениями полмира, множество солдат, офицеров, чиновников, миссионеров, врачей, ученых служили в далеких экзотических странах, знакомились там с культурой и верованиями самых разных народов. В это время работал немецкий и английский филолог, специалист по общему языкознанию, индологии, мифологии Фридрих Максимилиан Мюллер, по праву считающийся одним из основателей современного религиоведения. Он пытался использовать уже достаточно разработанные методы сравнительной филологии в области изучения мифологии и религии. Макс Мюллер был убежден, что знание древних языков даёт возможность исследователю проникнуть в тайники человеческой души и обнаружить истинный смысл религиозной веры древних людей, воспроизвести те ощущения и впечатления, которые связывались в их сознании с именами богов, с мифами и легендами о них. Почти одновременно с Мюллером действует и другой выдающийся ученый Эдвард Бернетт Тэйлор - основоположник анимистической теории происхождения религии и один из величайших знатоков религиозной мифологии того времени. Оба этих ученых внесли огромный вклад в развитие религиоведения, выявив общие закономерности в становлении и развитии различных вероучений, выявив общие мифологические сюжеты. В то же время Европа начинает лучше узнавать своих собственных богов и демонов почти исчезнувших под глыбой христианской пропаганды- основоположниками мифологической школы в фольклористике становятся Братья Гримм. Это же время- эпоха археологических открытий: в начале 19 века были сделаны научные описания древних храмов и гробниц в Египте, в 40-х годах начались раскопки городов Ассирии, в 90-х годах была открыта культура шумеров. В 19-м же веке археологу Шлиману удалось раскопать остатки считавшихся мифическими городов Троя и Микены. Множество историков, этнографов, филологов, просто путешественников пополняли копилку знаний человечества все новыми и новыми открытиями. И это, безусловно, не могло не оказывать своего влияния и на развитие всякого рода оккультных объединений увидевших в этих открытиях очередной источник вдохновения. Самым масштабным последствием здесь стало появление учения Елены Блаватской в своей теософии решившей смешать «Веды с Каббалой», а заодно и еще с двумя десятками оккультных доктрин и мистических учений, надерганных по всему свету. Соединив это с новейшими достижениями палеонтологии и антропологии (одновременно пытаясь их опровергнуть) Блаватская получила настоящий оккультный «коктейль Молотова» крепко ударивший по мозгам тысяч наивных олухов. В то же время в теософии были и некоторые полезные мысли- в частности о циклах времен. Кроме того она пробудила еще больший интерес к восточным учениям, что еще больше ослабляло авторитет христианского учения. Одновременно это создавало предпосылки для переосмысления роли иных персонажей христианской мифологии в системе мироздания - в том числе и роли Люцифера.
Но вернемся к Золотой Заре, превратившейся в то время в некое богемное общество с невнятными целями и еще более невнятной идеологией. Ее членами в то время были самые разные люди, исповедовавшие самые разные взгляды. Египетское язычество тут сочеталось с кельтизмом, христианство – с черной магией, каббала с восточными учениями. В частности в него входил такой человек как Нобелевский лауреат поэт, знаток кельтского фольклора и по совместительству борец за свободу Ирландии, как Уильям Йетс взявший себе посвятительное и очень характерное имя “Demon est Deus inversus” («Демон есть зеркальное отражение божества»). В этот орден входили такие знаменитые люди как, Мод Гонн (вдохновительница Ирландской Освободительной Армии), Констанция Уайльд (вдова Оскара Уайльда), актриса Флоренс Фарр (муза Бернарда Шоу), сестра философа Бергсона Мойна Бергсон (жена главы "Золотой Зари" Самуила Мазерса). Членами «Золотой Зари» в разное время были и авторы рассказов ужасов: Алджернон Блеквуд, Брэм Стокер, Артур Мэйчен. Двое из них особо заслуживают нашего внимания: Стокер, как известно, написал обессмертивший его роман «Граф Дракула» после которого тема вампиров стала чрезвычайно популярной в литературе, в театре и кинематографе.. Как известно герой романа Стокера имел мало общего с реальным графом Владом Дракулой жившим в Валахии в 15 веке, но возможно, что на сам образ бессмертного вампира, обладающего колдовским могуществом, повлияли какие-то доктрины «Золотой Зари»- благо в любом даже самом «белом и пушистом» оккультизме никогда не будет обойдена тема крови. Кроме того образ бессмертного аристократа (пускай даже и кровопийцы) - не является ли он очередной литературной проекцией тех самых «Высших неизвестных»? Еще более интересной личностью является Артур Мэйчен. Его рассказы и повести: «Великий бог Пан», «Белые люди», «Черная печать» являются причудливым сочетанием древних преданий с современными писателю научными открытиями и оккультными доктринами. Так были переистолковано в несколько зловещем ключе древние кельтские предания о «Маленьком Народце». В «Великом боге Пане» писатель говорит о силах и существах, которые находятся совсем рядом с нами и которые мы можем увидеть лишь чуть-чуть перенастроив свое сознание- если только не боимся потом навек потерять свою душу. В других рассказах есть напоминание о том, что природа человека таит в себе такие бездны и ужасы, о которых мы и сами не подозреваем. Все это и многое другое есть в рассказах Мэйчена, все что в той или иной форме вошло в идеологию, практику, символику сатанизма или религиозных и субкультурных течений близких сатанизму, если не идеологически, то, по крайней мере, эстетически. Но пожалуй самым главным вкладом Мэйчена в теорию сатанизма- вкладом невольным, но от этого еще более существенным- стал отрывок из его рассказа «Белые люди», где писатель наконец четко указал разницу между обычным человеческим грехом и Грехом с большой буквы, деянием достойным Сатаны. Причем Мэйчен подчеркнул, что человек, совершивший один из таких Грехов, может не совершить не одного «обычного» преступления:
«КОЛДОВСТВО и святость, - сказал Амброз, - лишь это - единственные реальности. Каждая из них - своего рода экстаз, отклонение от обычной жизни.
- Да, - продолжал тот, - волшебство находит подтверждение в своих порождениях. Я думаю, существуют многие, кто едят сухие корки и пьют воду с радостью бесконечно более глубокой, чем обильно насыщаются так называемые "практические" эпикурейцы".
- Вы говорите о Святых?
- Да, и о грешниках тоже. Я думаю, что вы впадаете в самую распространенное заблуждение, ограничивая духовную сферу высшей степенью идеальности; но и крайнее беззаконие обязательно имеет свою часть в духовном мире. Обычный человек, как совокупность плоти и чувств, может быть не бoльшим грешником, чем святым. Большинство из нас являются просто нейтральными созданиями, в которых благонравие смешано с пороком. Мы карабкаемся через мир без осознания значения и внутреннего смысла вещей, и, следовательно, наша греховность и наша добропорядочность второразрядны и незначительны.
- Стало быть, вы полагаете, великий грешник будет таким же аскетом, как великий святой?
- Великие люди всех видов оставляют несовершенные копии и идут к совершенным оригиналам. У меня нет сомнения, что многие из самых замечательных представителей среди святых никогда не делали "хороших поступков" (используя это понятие в заурядном смысле). И, с другой стороны, те, кто прославились в самых глубинах греха, за всю свою жизнь никогда не сделали никаких "плохих деяний".
- Вы знаете, я не могу больше выдержать это, - сказал Коллгрейв, - ваши парадоксы слишком чудовищны. Человек может быть величайшим грешником и все же никогда не сотворить что-нибудь греховное! Как это?
- Вы совершенно не правы, - ответил Амброз. - Я никогда не выдумываю парадоксов; жаль, но они просто не получаются у меня. Я лишь имел в виду, что человек может понимать изящный вкус Романо Конти, и все же при этом никогда не выпить пива по четыре пенса за кварту. Не более того. И это скорее трюизм, чем парадокс, не так ли? Ваше удивление по поводу моего замечания - следствие того, что вы не осознаете, что такое грех. Да, имеется своего рода связь между Грехом с заглавной буквой, и действиями, которые обычно называются греховными: убийством, воровством, прелюбодеянием и т.д. Почти такая же связь, что имеется между букварем и беллетристикой. Но я верю, что это неправильное представление - оно почти универсально - происходит в основном от нашего взгляда на этот вопрос сквозь социальные очки. Мы полагаем, что человек, совершающий зло по отношению к нам и своим соседям, должен быть очень плохим. Таков он с социальной точки зрения; но разве вы не можете представить того, что Дьявол в его сущности является исключительным уделом и страстью лишь уединенной, индивидуалистичной души? Действительно, среднестатистический убийца - в качестве только убийцы - никоим образом не означает грешника в истинном смысле этого слова. Он - просто дикий зверь, от которого мы должны избавиться, чтобы сохранить собственные шеи от его ножа. Его следует классифицировать скорее как тигра, нежели грешника.
- Это кажется несколько странным.
- По-моему, нет. Убийца убивает не от положительных качеств, а от отрицательных; у него отсутствует кое-что, чем обладают нормальные люди. Дьявол, разумеется, полностью "положителен" - только его позитивность находится на неправильной стороне. Вы можете поверить мне, что грех в исконном, присущем ему смысле, является очень редким; вероятно, было намного меньше грешников, нежели святых. Да, ваша точка зрения очень хороша для практических, социальных целей; мы, естественно, ощущаем склонность думать, что лицо, причиняющее нам неприятности, должно быть очень значительным грешником! Очень досадно обнаружить свой карман опустошенным, и мы объявляем, что вор - очень большой грешник. По правде говоря, он - просто невоспитанный человек. Конечно, он не может быть святым; но он может быть, и часто таковым и является - бесконечно лучшим созданием, чем тысячи тех, кто никогда не нарушал отдельные законы. Я допускаю, что он служит нам большой помехой, и если мы захватываем его, то вполне надлежащим образом наказываем. Но между его неприятным асоциальным действием и злом имеется чрезвычайно слабая связь.
- Вы знаете, - сказал Котгрейв, - вы меня чрезвычайно заинтересовали. По вашим словам получается, что мы не понимаем реальную природу зла?
- Нет, я не думаю, что мы не понимаем этого. Мы переоцениваем зло, и в то же время недооцениваем его. Мы берем наиболее многочисленные нарушения наших социальных установок - самых необходимых и очень важных правил, которые сохраняют человеческое общество в целости, - и нас пугает распространенность "греха" и "зла". Но, в действительности, это ерунда. Возьмем, например, воровство. Испытываете ли вы какой-либо ужас при мысли о Робин Гуде, разбойниках с шотландских холмов семнадцатого столетия или современных дельцах? С другой стороны, мы недооцениваем зло. Мы придаем такое огромное значение "греху", когда кто-то влезает в наши карманы (или к нашим женам), что совершенно забываем ужасность истинного греха.
- И что же есть грех? - спросил Котгрейв.
- Думаю, следует ответить на ваш вопрос другим. Каковы были бы ваши ощущения, если бы ваша кошка или собака начали разговаривать с вами человеческим языком? Вас бы поразил ужас, я уверен в этом. А если бы розы в вашем саде запели чудесную песню, вы бы сошли с ума. Или предположите, что камни в мостовой начали раздуваться и расти на ваших глазах, или если галька, которую вы видели ночью, утром дала бы каменистое цветение? Эти примеры могут дать вам некоторое представление о том, что такое настоящий грех.
- Вы удивляете меня, - произнес Котгрейв. - Я никогда не задумывался об этом. Если это действительно так, нужно перевернуть все с ног на голову. Стало быть, истинная сущность греха заключается в...
- Во взятии неба штурмом, как мне представляется, - сказал Амброз. - Мне кажется, что грех - это просто попытка проникнуть в другую и более высокую сферу запрещенным способом. Вы можете понять, почему это случается столь редко. Есть лишь немногие, кто действительно желают проникнуть в другие сферы, выше или ниже нашей, дозволенными или запрещенными путями. Люди, как это можно заметить, в основной своей массе являются просто вместилищем разных свойств, с определенным сроком жизни. Поэтому существует совсем мало святых, и количество грешников (в исконном смысле, определенном нами) столь же невелико. И тем более редко встречаются гении обоих этих типов.
Вообще-то, возможно, быть великим грешником тяжелее, чем великим святым.
- Имеется что-то глубоко неестественное в Грехе? Вы это имеете в виду?
- Точно. Святость требует столь же огромных или почти таких же больших усилий, но она проявляется в том жизненном пути, который когда-то был естественным. Это стремление восстановить тот экстаз, который существовал перед Падением. Но грех - это усилие, направленное на то, чтобы достичь экстаза и знания, которые принадлежат лишь ангелам, и предпринимая эти попытки, человек становится подобным демону. Я сказал вам, что простой убийца - не истинный грешник, и это верно; но и настоящий грешник иногда может быть убийцей. Жиль де Рец - пример тому. Так что вы видите, что, в то время как добро и зло неестественны для человека, каким он стал в наше время - социальным, цивилизованным существом, - зло неестественно в намного более глубоком смысле, чем добро. Святой прилагает усилия восстановить дар, который человечество утеряло; грешник пробует получить нечто, что никогда не принадлежало людям. Короче говоря, он повторяет Падение.
- Вы католик? - спросил Котгрейв.
- Да; я член гонимой английской церкви.
- Тогда, как насчет тех текстов, которые, кажется, определяют как грех то, что вы причислили бы к простым и тривиальным нарушениям?
- Да; но в этих же текстах приводится слово "маги", не так ли? Кажется, это наталкивает меня на основную мысль. Подумайте: можете ли вы вообразить на мгновение, что ложное утверждение, которое сохранит жизнь невинного человека - грех? Нет; очень хорошо, стало быть, таким образом мы исключаем вовсе не простых лжецов. Прежде всего именно "маги" используют материальную жизнь, используют трагические инциденты материальной жизни, как инструменты, чтобы получить свои бесконечно нечестивые результаты. Вообще, я должен вам сказать следующее: наши более высокие чувства так притуплены, мы так пропитаны материализмом, что, вероятно, окажемся не в состоянии признать реальную порочность, если столкнемся с ней.
- Разве мы не должны испытать некоторый ужас - типа того, на который вы намекнули, сказав о пении розового куста - просто в присутствии злого человека?
- Мы ощутили бы его, если бы были естественны: например, дети и женщины чувствуют этот ужас, о котором вы говорите, даже животные испытывают его. Но в большинстве из нас условности, цивилизация и образование закрыли, заглушили и затемнили естественные чувства. Я подозреваю, что, как правило, Иерархи Тофета проходят абсолютно незаметно для окружающих, а, возможно, в некоторых случаях даже как неплохие, но странные люди.
- Вы использовали слово "несознательно". Бывает ли когда-нибудь греховность несознательной?
- Всегда. Это должно быть так. Она в каком-то смысле подобна святости, и гений в греховности схож с другими видами гениальности. Он представляет собой некоторое вознесение или экстаз души; превосходящее усилие, чтобы преодолеть границы обыкновенного. Так, превосходя их, греховность превышает также человеческое понимание. Способность, которая могла бы принять этот грех во внимание, оказывается ниже его. Нет, человек может быть беспредельным и ужасным беззаконником, и никто никогда не догадается об этом. Я скажу вам, что зло в этом определенном и истинном смысле является редким, и я думаю, что оно становится все более редким.
- Мне сложно осознать все это, - признался Котгрейв. - Из того, что вы говорите, я заключаю, что истинное зло отличается по своему происхождению от того, что мы расцениваем как порок?
- Безусловно. Имеется, без сомнения, аналогия между этими двумя вещами; такое подобие дает нам возможность использовать, совершенно законно, такие термины, как "подножие горы" и "ножка стола". Иногда, конечно, об этих двух типах говорят одними и теми же словами. Грубый рудокоп, невоспитанный, неразвитый "человек-тигр", разогретый квартой или двумя больше его обычной нормы выпивки, приходит домой и забивает раздражающую его неблагоразумную жену до смерти. Он - убийца. И Жиль де Рец был убийцей. Но вы видите пропасть, которая разделяет этих двух людей? Слово "убийца", если я могу так сказать, "случайно" выражает одно и то же в каждой из этих ситуаций, но значение их крайне различно. Это похоже на путаницу типа "Хобсон - Джобсон", или скорее, на то, как будто кто-то предположил, что раз Джаггернаут и Аргонавт имеют что- то общее в звучании, то можно найти их этимологическое родство. Без сомнения, те же самые слабые сходство или аналогия имеют место между всеми "социальными" грехами и реальными духовными грехами. Возможны некоторые случаи, где существует еще меньшее подобие: например, между школьными учителями и теми наставниками, что ведут к большему - от тени к действительности. Если вы понимаете что-нибудь в богословии, вы осознаете важность всего этого.
- Мне жаль говорить об этом, - заметил Котгрейв, - но я посвятил очень немного времени богословию. В самом деле, я часто задавался вопросом, почему главные богословы требовали название Наука Наук для их учения. Начиная с "теологических" книг, которые я изучал, я всегда, кажется, интересовался лишь незначительными и очевидными благочестиями или историей Царей Израиля и Иудеи. Впрочем, даже на лекциях я не очень внимательно слушал об этих Царях.
Амброз усмехнулся.
- Нам следует попытаться избежать теологического обсуждения, - сказал он. - Я чувствую, что вы были бы сильным спорщиком в этой области. Но, возможно, даты жизни этих Царей столь значимы для теологии, как гвозди с широкой шляпкой, что использовал этот убийца-рудокоп, для понимания природы зла.
- Тогда возвратимся к нашей главной теме. Как вы думаете, является ли грех темной тайной?
- Да. Это - адское чудо, в то время как святость божественна. Время от времени оно поднимается до такого уровня, что мы полностью оказываемся не в состоянии подозревать о его существовании; тогда выражение зла подобно звучанию больших педальных труб оргaна - настолько низкое, что мы не можем его услышать. В других случаях грех может скрываться в убежище безумия или просто в странностях. Но вы никогда не должны путать это с обычным социальным отклонением. Помните, как Апостол, говоря о "другой стороне", проводит различие между "благотворительным" действием и милосердием. Можно раздать все богатства нищим, и все же остаться лишенным милосердия. Так что запомните: можно избегать любого вида преступления и все же быть грешником.
- Ваши рассуждения кажутся мне очень странными, - сказал Котгрейв, - но, признаюсь, они нравятся мне. Я полагаю, что можно справедливо вывести из вашего утверждения заключение, что реальный грешник, вполне вероятно, мог бы выглядеть в глазах наблюдателя как безобидная персона?
- Конечно, потому что истинное зло не имеет никакого отношения к общественной жизни или социальным законам, а если и имеет, то лишь случайно и эпизодически. Это одинокая страсть души - или страсть одинокой души - как вам угодно. Если мы случайно осознаем зло и ухватим его значение в полной мере, то, действительно, это наполнит нас ужасом и страхом. Но это чувство очень отличается от страха и отвращения, с которым мы рассматриваем уголовного преступника, так как те чувства в значительной степени или полностью основаны на его деянии, которое мы испытываем на собственной шкуре или кошельке. Мы ненавидим убийство, потому что знаем, что быть убитым или знать, что убит кто- то из наших знакомых - это крайне неприятное чувство. Таким же образом, но с "другой стороны", мы соприкасаемся со святыми, но мы и наши друзья не "любим" их. Вы можете убедить себя, что "наслаждались" бы обществом святого Павла? Думаете ли вы, что "поладили" бы с сэром Галахедом?
Так обстоит дело и с грешниками, и со святыми. Если вы встретили очень злого человека, и распознали в нем это зло, он, без сомнения, вызвал бы у вас ужасом и страхом. Но нет никакой причины "ненавидеть" его. Напротив, вполне возможно, что, если бы вы смогли преуспеть в удалении осознания его греха из вашего сознания, вы смогли бы найти общество грешника превосходным. Но вскоре у вас появилась бы причина вернуться назад в ужас. Однако, насколько это чудовищно! Если бы розы и лилии внезапно запели сейчас, в это наступающее утро; если бы мебель начала двигаться в процессии, как в рассказе Де Мопассана!
- Я рад, что вы возвратились к этому сравнению, - сказал Котгрейв, - потому что я хотел спросить вас, чему соответствуют эти воображаемые изменения неодушевленных вещей у людей? Одним словом, что является человеческим грехом? Вы дали мне, насколько я понимаю, абстрактное определение, но мне бы хотелось узнать конкретный пример.
- Я уже сказал вам, что это бывает очень редко, - сказал Амброз, казалось, желавший избежать прямого ответа. - Материализм нашего времени, который сделал много, чтобы уничтожить святость, возможно, сделал больше, чтобы подавить зло. Мы находим Землю столь удобной, что, кажется, не осталось никаких отклонений, подъемов или низвержений. Я уверен, что современный ученый, решивший "специализироваться" в Тофете, сведет все к обычным исследованиям антиквариата. Никакой палеонтолог не смог бы показать вам живого птеродактиля.
- И все же вы, я думаю, "специализировались" на этом, и я уверен, что ваши исследования касались и нашего времени.
- Я вижу, вы действительно заинтересовались. Хорошо, я расскажу вам об одном событии, в которое я оказался немного вовлечен. Если захотите, я могу показать вам кое-что, что подтвердит те любопытные вещи, который мы обсуждали.»
В известной степени подтверждением вышеуказанных тезисов занимался самый известный человек, состоявший в Золотой Заре, оказавший огромное влияние на развитие сатанизма - «Великий Зверь», Алистер Кроули. К сожалению объем этой книги не дате возможности подробно расписать биографию этой, без всякой сомнения выдающейся личности. Поэт, художник, альпинист, путешественник, шахматист, блестящий рассказчик под настроение, астматик, наркоман, распутник и магистр магии- вот далеко не полный список характеристик этого человека. Он не был сатанистом и не считал себя «черным магом», но в то же время его влияние во многом предопределило дальнейшее развитие сатанизма и черной магии в том виде в котором мы знаем его сейчас. Родители Кроули были членами так называемого Плимутского братства- фанатичной секты, члены которой только себя считали истинными христианами. Пуританская атмосфера царившая в семье Кроули, была душной и тесной для его кипучей натуры, что вынудило Алистера в конце концов восстать против своей семьи. В итоге мать Кроули, к тому времени начавшая сходить с ума на религиозной почве назвала его «Зверем», убедив себя в том, что ее сын был Антихристом из «Откровения». Кроули проникся этой мыслью, решив, что он и вправду является Зверем, и занял эту позицию с полной ответственностью. Став взрослым, он даже утверждал, что его мать, безумная фанатичка, была вдохновлена свыше, когда назвала его так, тем самым, определив его жизненный путь. Кроули всерьез заинтересовался оккультизмом, что, в конце концов привело его в «Золотую зарю», где он стал быстро продвигаться по иерархической лестнице ордена. Встревоженный Матерс, опасавшийся, что Кроули хочет занять его место, стал добиваться изгнания молодого мага из ордена. В дальнейшем напряженные отношения между соперниками переросли в настоящую «оккультную войну» - каждый из противников обвинял другого в том, что он насылает на него демонов. Как бы то не было, но, в конце концов, Кроули покидает «Золотую зарю» основав свой оккультный орден, носивший название «Серебряная звезда». Он путешествует по Индии, Китаю, Японии, Мексике расширяя свой кругозор и знакомясь с эзотерическим доктринами тех мест.
В 1904 году произошло событие, перевернувшее всю жизнь Кроули и обессмертившее его имя. В Египте, через свою жену Роуз Келли, бывшую одновременно и его медиумом Алистер Кроули стал получать откровения от духа или демона по имени Айвасс. По мнению Кроули он являлся посланником Хоор-Паар-Краата, которого Кроули отождествлял с египетским богом Сетом, убийцей «доброго» бога Осириса, а также с шумерским дьяволом-богом, которого Кроули называл на арабский лад- Шайтаном. Смешав воедино двух вековечных противников – Гора и Сета, Кроули фактически признавался, что получал откровения от самого Дьявола. Много лет спустя в 1920 году он писал: «И ее (Вавилонской блудницы) Предвестие будет сладостным в нашем слиянии, Таинство данное благодаря Айвассу, нашему Господу Богу Дьяволу». В апреле 1904 года три дня подряд примерно в час дня Айвасс диктовал Кроули «Книгу Закона», вероятно самую важную в книгу в магической карьере Кроули. В книге содержался закон Телемы- «Делай то, что желанно- вот в чем закон». Суть этой теории заключается в том, что каждый человек имеет право на независимость, право развиваться так, как ему кажется правильным, искать образ жизни, согласующийся с его самыми фундаментальными представлениями и самыми искренними желаниями и при этом гармонирующими с его окружением. Человек имеет право развивать себя духовно и интеллектуально до предела своих возможностей.
Айвасс также сообщил, что грядет эпоха Нового Эона, третья великая эпоха в истории человечества. Три основные эпохи характеризовались как язычество, христианство, Телема, олицетворением которых являются египетские божества, соответственно: Исида, Осирис, Гор. Демон Айвасс" - выбирает его носителем нового знания и глашатаем нового века, "эона Гора". Кроули осознает себя "Зверем 666", о котором говорит Апокалипсис и выбирает своим инициатическим именем "To Mega Therion", "Великий Зверь". С этого момента, вплоть до своей смерти в 1947 году, Алистер Кроули выполняет важнейшую миссию -- распространяет «Закон Телемы».Мы не будем сейчас подробно останавливаться на всех перипетиях дальнейшей биографии Кроули- его биография слишком обширна, да к тому же неплохо изучена другими исследователями. Остановимся только вкратце на его учении которое в самых общих чертах выглядит так. Цивилизация развивается в согласии с некоторыми циклами, каждый из которых определяет религиозный и культурный уровень человечества. Каждый цикл длится приблизительно 2000 лет, что совпадает с переходом одного из 12 созвездий Зодиака в новый сектор. Нынешнее человечество живет в конце "эона Озириса", что характеризуется "архетипом умирающего и воскресающего бога". Этот "эон", цикл, характерен патриархальной этикой и представлением о божественности как о чем-то отвлеченном и моральном. Закон этого цикла требует от человека аскетизма и отказа от собственной воли. Но все это заканчивается. Близится следующий цикл - "эон Гора", сына Озириса. В этом периоде будет иная религия и иная культура, основанные на новой этике. Теперь "божество" будет внутри человека ("каждый мужчина и каждая женщина -- это звезда", гласит важнейший закон Кроули), а не вне его. Поэтому никаких ограничений не будет, и наступит царство тотальной свободы. Между двумя эонами существует особый период -"буря равноденствий". Это эпоха торжества хаоса, анархии, революций, войн, катастроф. Это волны ужаса, необходимые, чтобы смыть остатки старого порядка и расчистить место для нового. Поэтому Кроули позитивно относился к современной ему исторической действительности, приветствуя и Октябрьскую революцию и приход нацистов к власти и борьбу ирландцев за независимость ну и, разумеется, обе мировые войны. Все это, по его мнению, было лишь великим кровавым жертвоприношением (да Кроули признавал и жертвоприношение) призванном «Провозгласить Гора - Коронованного и Побеждающего Ребенка Владыкой Эона». О Горе Кроули говорит буквально следующее: «Альфа- Дитя, «давшее форму своему отцу и сделавшее свою мать плодородной»-Гарпократ. Но она развивается в Омикрон - экзальтированного Дьявола, подробно описанного во многих местах формулы посвящения Гора. Этот Дьявол называется Сатана или Шайтан; люди не знающие формулы посвящения, боятся его и называют злом. Таким образом, они пытаются выставить природу матерью всех своих прегрешений. Сатана- это Сатурн, Сет, Абраксас. Адад, Адонис, Аттис и другие…». Далее Кроули пишет: «Таким образом Дьявол – это Козерог; это Козел который взбирается на самые крутые горы; это божество которое проявившись в человеке делает его Эгипаном, то есть Всем» В другом месте он пишет: «Зверь 666 (то есть сам Кроули) предпочитает оставлять все имена как они есть и провозглашает только одно: Айвасс- солнечно-фаллический-герметический Люцифер- является его личным ангелом-хранителем, а «дьявол» по имени Сатана или Гадит- одной из частных единиц нашей звездной Вселенной. Этот Змий, Сатана, не враг Человеку, но Тот, кто сделал нас Богами, знающими Добро и Зло. Он потребовал: "Познай самого себя!"
Многие считают Кроули "сатанистом", и его апелляции к Апокалипсису дают для этого основания. Однако дело несколько сложнее. Сам Кроули считал, что Апокалипсис -- это подлинно пророческая книга, которая совершенно точно описывает конец цикла, но дает ему моральные оценки с позиций самого христианства, т.е. той религии, которой суждено, по его мнению, исчезнуть вместе с концом "эона Озириса". Следовательно, делает он вывод, негативные персонажи Апокалипсиса не так уж негативны, если взглянуть на них с позиций иного, нового эона. Тогда Вавилонская Блудница и Зверь предстанут сугубо позитивными персонажами - пророком и его женской ипостасью. Пророком, «Зверем» Кроули, разумеется, считал себя, а «алыми блудницами» были его многочисленные жены- бывшие одновременно его медиумами и партнерами по сексуальной магии. Философия и магия Кроули самым решительным образом противопоставляла себя христианству - в отличие от непоследовательной и осторожной политики всех предшествующих ему оккультистов. Философия Кроули еще использует каббалистические образы и понятия, но их он щедро разбавляет идеями и образами заимствованными из египетских, вавилонских и орфических мистерий, добавляя ко всему еще и элементы индийской йоги, тантризма, буддизма и китайского даосизма. Кроули много путешествовал по самым экзотическим странами Востока, что оказало огромное влияние на его философию. Даже его «алые блудницы» были копией «шакти»- духовных помощниц индусских тантриков, совокупление с которыми открывало им пути к абсолютному духовному совершенству. Даже его космогоническая модель резко отличалась от упрощенно-линейной схемы белосветных учений- смена эонов живо напоминает «Циклы времен» индуисткой и ацтекской мифологии с периодическим разрушением и возрождением мира. Именно учение о смене эонов и стало той самой точкой перехода предопределившей дальнейшее развитие и становление сатанизма. «Бог умер»- провозгласил Ницше в свое время. «Гор родился»- уточняет Кроули, парадоксально отождествляя бога с головой сокола с его вечным противником- египетским Сетом, богом зла. Время умирающего и воскресающего Христа уходит и ему на смену идет Другой, тот кто по самой своей сущности являет собой полную противоположность владыке уходящего эона. И не так уж важно- имеет ли он облик победоносной хищной птицы, рогатого Дьявола или полного зловещей мудрости Древнего Змея.
Сам Кроули никогда не считал себя сатанистом, но его философия во многом способствовала развитию этой идеологии. Еще менее склонны были себя относить к сатанизму Ницше, Байрон, Бульвер-Литтон и уж тем более Дарвин или Спенсер. Их вклад в развитие сатанизма был опосредованным, но от этого- не менее мощным. Сатанизм продолжал существовать в той же форме, что он существовал и во времена мадам де Монтеспан: так в 1889 году французская газета «Le Tatin» опубликовала статью одного журналиста, сомневавшегося в существовании сатанистской мессы и приглашенного на оную. Он был доставлен на место с завязанными глазами, а когда повязку сняли, обнаружил себя в темной комнате со стенами, расписанными эротическими сюжетами. На алтаре, окруженном шестью черными свечами, был изображен козел, попирающий распятие. Священник был облачен в красные одежды, а собравшиеся – пятьдесят мужчин и женщин – распевали гимны. Месса велась над обнаженной женщиной, лежащей на алтаре. Черные причастия были освящены и съедены верующими, после чего церемония перешла в оргию. Но в такой форме сатанизм мог существовать только в виде курьеза, реликта, нелепого пережитка средневекового мракобесия. Ему нужно было измениться- измениться не по сути, но по форме, чтобы отвечать требованиями стремительно меняющегося века. Сатанистам не нужен был Дарвин или Ницше, чтобы понять сущность собственного учения - но они им были нужны для того, чтобы суметь преподнести его в той оболочке, которая была наиболее близка тогдашнему интеллектуалу. Впрочем и для собственно идеологии сатанизма подобное заимствование оказалось весьма полезным- теперь их кругозор достаточно расширился, чтобы понять, что на одном антихристианстве свет клином не сошелся, что мир Темного бога простирается далеко за пределы примитивного христианского ада. Постепенно приходило осознание того, что сатанизм направлен не только и не, сколько на борьбу с белосветными учениями, сколько на создание собственной, альтернативной картины мира в корне отличной как от прямолинейной христианской эсхатологии, так и унылого атеистического материализма. В то же время должно было оформиться и осознание глубокой внутренней связи со всеми своими предшественниками. Окончательно это понимание оформилось только в 20-веке, который стал веком торжества далекой заокеанской страны набравшейся своего инфернального могущества в «краю где заходит солнце».