К международному центральному банку

Мы пришли к заключению, что финансовые рынки являются внутренне нестабильными. Какие практические меры необходимы, чтобы предупредить их крах? Я обнаружил, что не могу ответить на этот вопрос. Моя сила в способности определять ошибки, присущие какой-либо системе, а не в проектировании новых систем. Я долго лелеял Мечту о том, что смогу стать экономическим реформатором, похожим на Кейнса, но чем ближе я подходил к разбору моих взглядов, тем более ясной становилась ограниченность моих возможностей. Моя специфическая опытность проистекает из моего умения видеть в любой системе ее ошибки, но мое понимание любой системы всегда хуже, чем понимание экспертов. Это верно по отношению к анализу ценных бумаг, а также по отношению к финансам и экономике. Когда я сдавал экзамен на старшего аналитика по ценным бумагам, я провалился по всем предметам; анализируя кредитно-регуляторный цикл, я чувствовал отсутствие основательного фундамента в теории денег, но, как читатель уже видел, во время эксперимента в реальном времени моим самым слабым местом были экономические прогнозы. Как в моей инвестиционной деятельности, так и в процессе работы над этой книгой я мог заимствовать как готовое новейшее понимание той или иной области, не владея в действительности самим знанием; но когда речь заходит о проектировании новой финансовой системы, отсутствие у меня знаний становится решающим недостатком.

Тем не менее я чувствую, что могу внести некоторый вклад, особенно в тех случаях, когда расхожая мудрость Не может ничего предложить. Кейнсианство (не путать с Кейнсом) было дискредитировано инфляцией 1970-х гг.; монетаризм демонстрирует сейчас свою неактуальность в режиме меняющихся обменных курсов и широкомасштабных международных перемещений капитала; и экономика предложения оказывается не более чем каламбуром на тему кейнсовской важности спроса. Наблюдается общая заболеваемость, но нет никаких четких идей по поводу лечения. В этих обстоятельствах даже мои нечеткие пробные идеи могут оказаться полезными.

Прежде всего я считаю, что нам необходимо разграничивать экономическую политику и системные реформы. Необходимым является и то, и другое, но ни одно из них не является достаточным само по себе. Трудно представить себе, каким образом какая-либо система могла бы функционировать полностью автоматически. Опыт показывает, что любая система, — будь то основанная на золотом стандарте, Бреттонвудская, или основанная на свободно плавающих обменных курсах — терпела крах, если она не поддерживалась подходящей экономической политикой. Точно так же трудно представить себе, как экономическая политика могла бы корректировать возникающие диспропорции без некоторых системных реформ. Различные диспропорции взаимосвязаны и невозможно иметь дело с одной из них, не задевая при этом остальных.

Мы столкнулись с запутанной совокупностью диспропорций и неустойчивостей. Упомянем лишь некоторые из них: нестабильные обменные курсы, проблема международных задолженностей, хронический бюджетный и торговый дефицит США, хронический положительный торговый баланс Японии, хроническое мировое перепроизводство сельскохозяйственной продукции и полезных ископаемых, неустойчивые цены на товарно-сырьевых рынках, и в особенности на нефть, неустойчивость международных движений капитала и неустойчивость международных финансовых рынков. Некоторые из перечисленных неустойчивостей вызваны экономической политикой и могут быть изменены с помощью перехода к иной экономической политике; некоторые внутренне присущи господствующей системе и могут быть исправлены только путем изменения этой системы.

В качестве примера диспропорций первого рода мы можем привести желание японцев производить больше, чем они потребляют, и очевидное стремление США потреблять больше, чем они производят. Если эти тенденции не будут исправлены, то сам ход событий приведет к подъему Японии на уровень лидирующей мировой державы и к падению США. Этот переход может вызвать значительные изменения и перемещения, но его можно избежать, изменив лишь экономическую и финансовую политику и не меняя финансовой системы. Система сама по себе должна быть в состоянии приспособиться к такому переходу, если он произойдет; в противном случае она потерпит крах, что будет катастрофическим для всех ее участников.

Примером диспропорций второго рода является господствующая система обменных курсов. Как мы уже видели, свободно плавающие обменные курсы накапливают нестабильность. Этот факт сейчас уже признается властями и соглашение в Плазе обязало их контролировать обменные курсы. Однако нет договоренности, как это делать. Контроль за обменными курсами в значительной степени связан с координацией экономической политики. Если можно придти к кооперации на добровольной основе, — это просто прекрасно; если нет — необходимо разработать новую систему.

В этой главе я рассмотрю возможность системных реформ; соответствующая экономическая политика будет обсуждаться только в связи с ними.

По-моему, существуют три основных проблемных области, требующие системной реформы: обменные курсы, ценообразование на товарно-сырьевых рынках, особенно цены на нефть, и международные задолженности. В каждой из этих проблемных областей существует множество вопросов, которые могут быть решены, но не в изоляции друг от друга, а лишь как часть единой системы. Существует и четвертая важная проблемная область, которая еще не осознана как таковая: международные рынки капитала. Они отражают различные диспропорции, приспосабливаются к ним и порождают их. Их быстрое развитие повсеместно приветствуется как позитивное новшество и трактуется как еще один случай спонтанного приспособления рынка к меняющимся потребностям. Я утверждаю, что в ретроспективе быстрый рост международных рынков капитала окажется лишь еще одним перегибом, аналогичным быстрому росту международных займов в 1970-х гг. Все мы знаем, что бум международных займов был построен на ложном фундаменте; я полагаю, что осознание недостатков международных рынков капитала — лишь вопрос времени.

В настоящее время существует сильная предрасположенность рассматривать проблемы на основе индивидуального подхода. Сейчас, например, общепризнано, что нельзя допускать, чтобы обменные курсы и далее дрейфовали без всякого вмешательства; но также общепризнано и то, что существующее вмешательство должно быть постепенным и носить пробный характер. Спор вращается вокруг вопроса о целевых зонах: должны ли они быть неявными или провозглашенными явно? Возможность возврата к фиксированным обменным курсам более или менее исключается. Точно так же существует признание, что проблема международных задолженностей требует некоторых новых инициатив; но план Бейкера подчеркнуто настаивает на индивидуальном подходе. Весьма несложно понять, почему это так: уступки, сделанные в отношении одной страны, могут легко распространиться на все остальные, поэтому любые разговоры о системной реформе могут ускорить крах всей системы. Что касается цен на нефть, этот вопрос оставлен в компетенции ОПЕК; идею о том, что страны-потребители должны сотрудничать с тем, чтобы внести стабильность в эту отрасль, еще никто даже не обдумывал.

Пошаговый подход, предложенный Джеймсом Бейкером, представляет значительное продвижение вперед по сравнению с позицией невмешательства, которой придерживался Дональд Риган, когда он руководил Казначейством. Он являет собой признание того, что рынок не может быть предоставлен самому себе и власти должны осуществлять некоторое руководство, чтобы избежать развала. Инициативы, выдвинутые на встрече Группы Пяти в отеле Плаза, спровоцировали крупнейший подъем на мировых рынках акций и облигаций. Импульс, порожденный встречей Группы Пяти в отеле Плаза, иссяк, и мы вновь дрейфуем в опасном направлении. Если импульс может быть возрожден благодаря мерам ad hoc, это просто прекрасно. Но без эффективного международного сотрудничества все больше маячит опасность протекционизма, валютных неувязок и кризиса в обслуживании задолженностей, и, соответственно, все более насущной становится потребность в системной реформе.

Как только мы обращаемся к системным реформам, наш подход должен стать полностью противоположным. Вместо того, чтобы рассматривать индивидуальные проблемы отдельно друг от друга, мы должны сделать попытку справиться с ними одновременно. Проблемы, которые кажутся неразрешимыми сами по себе, становятся на место в рамках более широкого решения. Чем шире охват предлагаемой схемы, тем выше шансы на успех. Вероятно, три или четыре основных проблемных области, о которых я упоминал, можно рассматривать по отдельности, но более эффективно сделать это одновременно. Я осознаю, что любое радикальное изменение в существующих установках идет против шерсти, особенно в вопросах международного сотрудничества, где общее благо пришлось свести на нет в угоду национальным интересам. Но иногда реформы оказываются и возможными, и необходимыми. Обычно это происходит в кризисные периоды.

На следующих страницах я обсужу основные проблемные области по отдельности, но решение, которое я намереваюсь предложить, свяжет их друг с другом. Оно заключается в создании международного центрального банка. Исторически центральные банки эволюционировали в ответ на кризисы. Каждый центральный банк имеет собственную историю, хотя изменения, происходившие в одном финансовом центре, также касались и других. Современные проблемы являются по большей части международными; следовательно, решение их также должно быть международным. Мы уже положили начало международным институтам централизованной банковской деятельности: Банк международных расчетов был образован в 1930 г. в ответ на долговые проблемы Германии; Международный валютный фонд и Всемирный банк были основаны в 1944 г. в Бреттон-Вудсе. Следующий шаг должен состоять в расширении их функций и в создании некоего нового института.

Обменные курсы

Рассогласования обменных курсов стали главным источником разрушительной силы, воздействующей на мировую экономику. Они сделали небезопасными долгосрочные вложения, они поставили под удар ценность уже сделанных вложений и они же стали корнем протекционистских настроений в США. Рыночный механизм не может вновь привести валюты в состояние согласованности. Напротив, спекуляции, как правило, преувеличивают колебания курсов валют. Как мы уже видели, система свободно плавающих обменных курсов накапливает нестабильность.

Вопрос в следующем: что может быть с этим сделано? Возможны многие различные меры. Целевые зоны, неявные или явные, являются наименее радикальной и поэтому чаще всего, упоминаемой альтернативой. Мы можем также вернуться к системе фиксированных обменных курсов, используя или не используя золото в качестве стандарта стоимости. Наиболее смелой из всех альтернатив было бы введение нами международной валюты.

Вне зависимости от того, какая альтернатива будет выбрана, необходимо решить множество проблем. Первой и важнейшей из них является международное движение капитала. Перевод средств через национальные границы весьма желателен, и его необходимо поощрять; но спекулятивные перемещения капитала, как мы уже отмечали, накапливают нестабильность. Нам необходима система, которая сделала бы спекуляцию бесприбыльной. В идеале колебания обменных курсов валют должны держаться в пределах изменений процентных ставок; но это приводило бы к системе более или менее фиксированных обменных курсов.

Выделение целевых зон, скорее всего, не сможет остановить спекуляции. Напротив, этот подход может явиться приглашением к спекуляциям против властей с ограничением риска. Поддержав тот или иной набор целевых зон, власти подставляют себя под спекулятивный удар, время и место которого выбирают спекулянты. История показывает, что в этих условиях спекулянты обычно выигрывают. Можно утверждать, что система с явными целевыми зонами является худшим из возможных миров, поскольку она делает выгодными спекуляции в пределах системы, а также провоцирует спекулятивные удары, направленные против самой системы.

Несколько лучшие шансы на успех имеют необъявленные целевые зоны. Это ставит власти в позицию против биржевых игроков в сложной игре, напоминающей кошки-мышки, и власти имеют шанс на победу, если они действуют в унисон и мобилизуют более крупные ресурсы, чем спекулянты. Поскольку они контролируют оружие последней инстанции — печатный станок, — их цель не является недостижимой. Дальнейшее усиление уже сильной валюты всегда можно предотвратить, если центральный банк готов поставлять ее в неограниченных количествах. Любопытно, что у центральных банков весьма редко хватает на это силы духа. Если властям удастся стабилизировать обменные курсы, горячие деньги в конце концов остынут и найдут путь в долгосрочные вложения — важнейшая предпосылка для более здоровой мировой экономики. Но стабилизация относительной стоимости мировых валют еще не достаточна: если мы хотим избежать инфляционных и дефляционных перегибов во всемирном масштабе, стоимость всех валют в совокупности должна оставаться стабильной. Стабилизатором на протяжении всей человеческой истории служило золото, и оно может в той или иной форме продолжать выполнять эту роль, хотя в настоящее время оно имеет большой Недостаток: значительные объемы его поставок приходятся на долю двух стран с тюремным режимом — Южной Африки и Советского Союза. В любом случае проблема не только в том, чтобы найти подходящую монетарную основу; если принять во внимание рефлексивность кредита, кредитная структура, воздвигнутая на этой основе, также должна регулироваться. Необходим институт, координирующий рост кредита во всемирном масштабе, — международный центральный банк.

Здесь возникает необходимость рассмотреть еще две основные проблемные области: международную задолженность и цены на товарно-сырьевых рынках, особенно цены на нефть.