 |
Карелия. На воян-вааре. Солдаты заполярья. Удар на петсамо. Ненависть
|
|
|
|
КАРЕЛИЯ
Ни луга, ни синего вира —
Поземка сечет валуны,
Здесь хватит снегов на полмира,
На сотню пустынь — тишины.
Но с нами в морозных окопах
Живут в первозданной красе
Дубы на заоблачных тропах,
Степные ромашки в росе,
И Волга черемухой машет,
И жимолость плещет в Орле:
Огромная Родина наша —
На снежной карельской земле.
Здесь гибель фашистских дивизий,
Здесь мщение ночью и днем,
Долины и вьюжные выси
Прикрыты гремучим огнем.
И нет ничего нам роднее,
Чем снежная эта земля,
И в сполохах небо над нею,
И реки ясней хрусталя.
Нам в жизни еще доведется
Под вишнями спать у плетней,
В ковыльной степи из колодца
Поить полудиких коней;
Но всем, побывавшим на Лице,
На Каменной лысой горе,
Когда-нибудь Север приснится,
Леса в ледяном серебре,
И свист настигающей стали,
И лыжни стоверстная нить,
Суровые дальние дали,
Которых нельзя позабыть!
НА ВОЯН-ВААРЕ
Здесь солнце с холодом бок о бок:
Ещё капель звенит с сосны,
А уж в низины с лысых сопок
Буранные сползают сны.
Клубится снег над головою,
Как вытряхнутый из мешка,
И ветер ноет в чёрной хвое,
Как в частых зубьях гребешка.
Ползи, ругаясь, вверх по склону,
Туда, где лес сошёл на нет,
И в звёздном небе бродит сонно
Мерцающий зелёный свет.
Он вдруг сверкнёт калёной сталью,
И скроется за облака,
И развернёт над смутной далью
Седые, дымные шелка;
Сквозь них — валы аквамарина,
Светящиеся изнутри...
Ты узкой лыжни белофинна
За той игрой не просмотри.
СОЛДАТЫ ЗАПОЛЯРЬЯ
Валы окаменевшей грязи
В полкилометра высотой,
Богатые в однообразье
Мучительною пустотой.
И путь один средь тысяч сопок,
И тот - в огне, и тот - сквозь смерть,
Коль ты воистину не робок -
Решись его преодолеть.
|
|
|
Ползи к вершине от подножья
И, задыхаясь, не забудь,
Что есть ещё и бездорожье,
И это всё же торный путь.
Но кто расскажет, где кривые
Пути обходов пролегли?
Там наш солдат прошёл впервые
От сотворения земли.
Там, посиневшими руками
Сложив ячейки поскорей,
Вжимались роты в голый камень,
Подстерегая егерей.
Их жгли навылет, сквозь шинели,
Сквозь плоть и кожу, до нутра,
Семидесятой параллели
Невыносимые ветра.
Мороз пушился на гранитах,
А люди ждали - пусть трясёт, -
Чтоб на фашистов недобитых
С пустых обрушиться высот.
Зарниц гремучих полыханье,
Летучий, хищный блеск штыков.
И это всё - уже преданье
И достояние веков.
УДАР НА ПЕТСАМО
Много лет егеря обживали крутые высоты,
Понастроили дотов, пробили в граните ходы,
Пулемётные гнёзда лепились по кручам, как соты,
Пушки пялились хмуро в долинную даль с высоты.
Долго жить собирались германцы на нашем пороге,
Но по нашим часам солнце в наши приходит края,
И в урочное время приказа короткие строки
Обрубили все сроки постылого их бытия.
И обычней обычного серенький день коротался:
Раздували лежанки в своих блиндажах егеря,
Шёл стеклянный снежок, часовой на дорожке топтался,
Налетал из-за туч ледяной ветерок октября.
А на русских часах передвинулись стрелки на волос,
Натянулись шнуры, на исходные вышла броня,
И в обвальном гуденье на части земля раскололась,
Рваный воздух завыл на зазубренных бивнях огня.
Словно вздыбленных мамонтов тёмное, дикое стадо,
Разминая окопы, стирая в труху блиндажи,
Разнося Кариквайвишь, топтались, ревели снаряды,
Раскалённые пули мелькали в дыму, как стрижи.
Миномётов гвардейских до звёзд долетающий голос,
И мелькнувшие с визгом хвостатые стаи комет,
И ещё на часах передвинулись стрелки на волос,
И горбатые ИЛы пошли по указке ракет.
И уже не хватало дыханья, и воздух с разбега
Налетал, и валил, и глушил, и звенел о штыки...
Вот когда Мерецков по осеннему, талому снегу
На прорыв и погоню железные двинул полки.
Кола, 1944 г.
|
|
|
НЕНАВИСТЬ
Простор, запелёнутый в дикую стужу,
В пушных облаках до бровей, —
Прожжёт и разграбит весёлую душу
Одной пустотою своей.
Ползучих берёзок безлистые кроны,
Как спутанные провода,
Тут отроду даже паршивой вороны
Никто не видал никогда.
Весной, когда солнце, во тьме обессилев,
Проглянет холодным зрачком,
Трава не пробьётся на тихой могиле
Под звёздным армейским значком.
И милая сердцу её не отыщет,
А тундра о ней промолчит,
Лишь ветер стрелою лопарской просвищет
Да град по камням простучит.
Но тысяча яростных дней миновала,
С тех пор как мы здесь залегли,
Горючая ненависть нас согревала
К обидчикам милой земли.
Мы вынесли всё, что другим не приснится,
До судороги на лице,
Лягушечью куртку проклятого фрица
Ловя на короткий прицел.
Когда каменело солдатское тело,
Ко льду примерзая пластом,
И только тяжёлое сердце звенело
В стремленье святом и простом:
Убей! — за тоску по весёлому солнцу,
За свой побелевший висок,
Вгони под орлиную каску тирольца
Свинца боевого кусок!
Припомни, как утром над городом тихим
Парят облака голубей,
Как пчёлы гудят по лиловой гречихе,
И вытерпи всё, и убей!
Не будет, не будет германцу пощады,
Земле не томиться в плену!
Шатает волна орудийного чада
Полярных ночей тишину.
И вновь в белокипенных шёлковых робах
Встаём мы у края земли
На лыжнях и тропах, в окопах, в сугробах,
В смертельной метельной пыли!
Явтысый Прокопий (ненецкий поэт, НАО)
|
|
|
