Правление Елизаветы I Тюдор в Англии.

Характер цер­ковного устройства стал предметом ожесточенных споров после вос­шествия на престол Елизаветы I (1558—1603), дочери Генриха VIII от брака с Анной Болейн, не признанного папой. В глазах католиков она была незаконнорожденной и не имела прав на престол. Католи­ческие епископы, составлявшие большинство в палате лордов, вы­ступали за сохранение церкви, восстановленной Марией Тюдор, а вернувшиеся в Англию из Женевы эмигранты требовали не только возвращения англиканства, но и более радикальных реформ в духе кальвинизма. Во избежание дальнейшего раскола общества Елиза­вета избрала серединный путь, восстановив умеренную англикан­скую церковь в том виде, в котором она существовала при Эдуар­де VI. Ее иерархическая структура и обрядность остались близкими к католическим, однако в новом Символе веры, принятом в 1571 г. — “39 статьях”, содержалось положение об оправдании верой и при­знавались только два таинства — крещение и причащение.

В первые десятилетия ее правления умеренная политика коро­левы, заявлявшей, что она не желает “подглядывать за тем, что делается в душах ее подданных”, обеспечила религиозный мир, однако с конца 70-х годов обострились противоречия официальных властей как с католиками, так и со сторонниками радикальной реформации. Елизавета I ужесточила меры против всех, кто не признавал англиканскую церковь. С католиков требовали офици­альной подписки о признании королевы главой церкви, без которой они не допускались к государственным должностям, не могли по­лучить университетской степени. С другой стороны, ужесточился надзор за радикальными священниками, склонными к кальвинизму, которых лишали церковных должностей за попытки отойти от норм англиханского богослужения.

Абсолютизм и радикальная реформация. Сторонников углуб­ления реформации, очищения англиканской церкви от “пережитков папизма” называли пуританами. Теоло­гическая и политическая доктрина пуритан была близка к кальви­низму, воспринятому англичанами в эмиграции. Пуританское дви­жение, исподволь распространявшееся с 40-х годов XVI в., приобре­ло множество сторонников во второй половине века в самых разных слоях общества, но преимущественно — среди зажиточного бюргер­ства, которому импонировала кальвинистская этика набожности, трудолюбия и аскетизма.

В 60—70-е годы пуритане надеялись, что сама королева Елиза­вета возглавит дальнейшую реформу церкви, упразднит епископат и иерархию духовенства. Однако она справедливо усмотрела в их требованиях вызов светской власти и угрозу своему авторитету гла­вы англиканской церкви. Лишившись надежд на поддержку властей, пуритане разверну­ли в 70—90-е годы кампанию критики существующей церкви в парламенте, созвали национальный Синод пуританских священни­ков и разработали тактику скрытого насаждения “истинной церкви в англиканстве”, согласно которой священники сохраняли види­мость подчинения официальным церковным властям, а на деле вели богослужение по кальвинистскому образцу. Чтобы разоблачить их деятельность, архиепископ кентерберийский учредил в 1583 г. осо­бую комиссию, перед которой каждый священник приносил присягу на верность англиканству. Деятельность комиссии вызвала волну возмущения пуритан и острые дебаты в парламенте о правах под­данных в вопросах веры.

В политическом отношении в среде английских пуритан к концу XVI в. выделилось умеренное пресвитерианское направление, которое требовало подчинить церковь общенациональному Синоду духовенства, и более радикальное течение — индепенденты, отвер­гавшие единство церкви и выступавшие за полную независимость общин верующих как от светских, так и церковных властей.

Экономическая политика Елизаветы I. Правление Елизаветы I нередко называют “золотым веком” и пиком расцвета английского абсолютизма. Это связано с успехами ее экономической политики в 70—80-е годы XVI в., основывавшейся на принципах протекциониз­ма — покровительства национальному производству и торговле. Ко­ролева активно поощряла развитие горнодобывающей промышлен­ности и металлургии, под ее эгидой и при непосредственном уча­стии были созданы первые паевые товарищества в этих отраслях. Она поддерживала и “новые производства”, выдавая лицензии и патенты тем, кто открывал и внедрял новые технологии.

В то же время в традиционных производствах Елизавета I по­кровительствовала цеховым организациям, стремясь предотвратить разложение прежних корпоративных структур, и поощряла самые сильные из цехов — так называемые “ливрейные компании” лон­донского Сити.

Протекционизм во внешней торговле выражался в таможенной политике, благоприятствовавшей вывозу английских товаров, и в активном поощрении купеческих компаний, получавших королев­ские хартии и монопольные права на ведение торговли. В правление Елизаветы I к существовавшим ранее компаниям купцов-авантюристов, Испанской и Московской, добавились Балтийская, Гвинейская, Левантийская и Ост-Индская. Увеличение числа компаний в свою очередь стимулировало разви­тие английского кораблестроения и текстильной промышленности. Королева активно вкладывала собственные средства в операции ку­печеских компаний. Корона поддерживала свое купечество и дипломатическими средствами, помогая закрепиться на внешних рынках.

Тем не менее протекционизм и государственное регулирование в сфере производства и торговли имели и оборотную сторону. Коро­на извлекала из них немалую выгоду для себя, хартии и лицензии предоставлялись за значительную плату в казну. В правления купе­ческих компаний королева нередко вводила своих чиновников или придворных аристократов, давая им возможность обогатиться. Не­довольство предпринимателей и купечества вызывала практика раз­дачи торговых монополий частным лицам, когда исключительное право на экспорт или импорт какого-то товара предоставлялось ко­му-либо из придворных, з купечеству приходилось выкупать у него свое право на торговлю. В 70—80-е годы торгово-предприниматель­ские слои мирились с тем, что корона присваивает себе часть их прибыли, однако уже в 90-е годы они окрепли настолько, что стали выступать против монопольных привилегий с лозунгом “свободы торговли”.

Торговая и колониальная экспансия Англии. Несмотря на свое удобное островное положение, Англия не была в числе лидеров в начале эпохи Великих географических открытий. В 1579 г. была основана Эстляндская (Восточная) компания для торговли со стра­нами Балтийского региона и Скандинавии.

Проникновение английского купечества в страны Ближнего Во­стока, как со стороны Московии, так и через Средиземное море, привело к установлению регулярных дипломатических и торговых отношений с Турцией. Получив привилегии от султана, англичане основали в 1581 г. Левантийскую компанию, импортировавшую во­сточные товары, шелк, пряности и хлопок-сырец.

Следующим шагом в продвижении на восток стало создание в 1599 г. Ост-Индской компании, пайщицей которой была сама коро­лева. Компания утверждалась в Индии в остром соперничестве с голландскими купцами, потеснившими к тому времени португаль­цев. Благодаря сильному флоту и превосходству в артиллерии анг­личанам удалось закрепиться в Индии. Индия стала плацдармом для проникновения в Китай и Японию, где в 1613—1623 гг. существова­ла английская фактория.

Другим направлением английской торговой экспансии был Но­вый Свет. В 40—60-е годы XVI в. купечество вело взаимовыгодную торговлю с населением испанских колоний, поставляя им английские товары и африканских рабов.

В декабре 1577 г. Ф, Дрейк приступил к выполнению дерзкого плана, одобренного королевой и Тайным Советом: он собирался обогнуть Южную Америку, выйти через Магелланов пролив в Ти­хий океан и атаковать сокровищницу испанцев — серебряные руд­ники Чили и Перу, а затем завершить кругосветное плавание. Он стал вторым в истории человеком, с блеском осуществившим этот замысел и преодолевшим сложный проход у Огненной земли, карты которого англичане не имели. Корабли Дрейка пересекли Атланти­ку, ограбили побережье Южной Америки, обогнули ее и вышли к Перу. Там они захватили несколько испанских галеонов с таким количеством золота, что часть его пришлось отдать испанским мат­росам. Затем Дрейк поднялся на север до побережья современной Калифорнии, впервые обследовал его и окрестил “Новым Альбио­ном”, пересек Тихий океан, остановившись на Молуккских остро­вах, чтобы заключить там договор о торговле пряностями с местным султаном. Пройдя Индийский океан и обогнув Африку, он вернулся в Плимут в сентябре 1580 г. Захваченная им добыча была огромна и принесла большой доход короне. Елизавета I поднялась на борт “Золотой лани” — флагмана Дрейка, и лично произвела своего адмирала в рыцари.

Елизаветинские “морские волки” были не только пиратами, но и первооткрывателями. В 1576—1578 гг. М. Фробишер и X. Гилберт исследовали Гренландию. У. Рэли в 1595 г. исследовал бассейн реки Ориноко в Южной Америке, назвав эти земли Гвианой.

В 70—80-е годы англичане предприняли несколько попыток основать собственные колонии в Северной Америке.

Колонизация Ирландии, Если торговая экспансия была связана с успехами английской экономики и становлением в ней раннекапи­талистического уклада, то колонизация соседней Ирландии носила принципиально иной характер. Англия предпринимала попытки за­хватить Ирландию с XII в, К началу XVI в. оплотом англичан были хорошо укрепленные юго-восточные земли - - Пейл, за пределами которого им противостояли соперничавшие между собой ирландские кланы, не знавшие верховной власти. В 1541 г. Генрих VIII объявил себя королем Ирландии, опираясь на право, признанное римскими папами за английскими монархами еще в XII в.

Во второй половине XVI в. по мере продвижения англичан на север Ирландии они перешли к массовым конфискациям земель с последующей передачей их коло­нистам. Их поместья и замки превращались в крепости, пребываю­щие на осадном положении среди враждебного местного населения. Крупные земельные владения передавались чиновникам созданной в Ирландии английской администрации и военным. Обязательным условием их освоения было заселение выходцами из Англии, кото­рым не разрешалось вступать в браки с местным населением.

Лишенные земель ирландцы превращались в бесправных мел­ких арендаторов или поденщиков. Многие в поисках пропитания эмигрировали в Англию или в Новый Свет. В 1594 г. в североир­ландской провинции Ольстер началось восстание против англичан, которое возглавили графы Тирон и Тирконел. Главным требованием “мятежников” было свободное исповедование католической веры и право выбирать собственную администрацию. Елизавета I направи­ла на подавление восстания огромную армию, оказавшуюся бес­сильной перед тактикой партизанской войны, к которой прибегали ирландцы, и труднопроходимыми болотами.

В начале XVII в. в освоении покоренных земель приняли участие и англий­ские города: городским корпорациям разрешили приобретать здесь недвижимость и основывать новые поселения. Грабеж соседней страны способствовал накоплению капиталов в самой Англии, в то время как в Ирландии насаждалась отжившая система феодальных поземельных отношений.

Англо-шотландские отношения. В своем стремлении упрочить позиции Англии на Британских островах Тюдоры столкнулись с извечной проблемой непокорного северного соседа — Шотландии, которая на протяжении всего средневековья отстаивала свою неза­висимость от посягательств английских королей. Во внешней политике Шотландия, опасаясь южного соседа, ориентировалась на Францию. Первые Тюдоры попытались разрушить традиционный франко-шотландский альянс, предложив новый династический союз: Генрих VII выдал сваю дочь за короля Шотландии Якова IV Стюарта, однако это не обеспечило желанного “вечного мира” и англо-шотландские войны продолжились при Ген­рихе VIII.

В 1542 г. после смерти Якова V Стюарта корону унаследовала правнучка Генриха VII малолетняя Мария Стюарт, которую в де­тстве отправили во Францию, где позднее выдали замуж за короля

Франциска II, в то время как Шотландией правила ее мать - регентша Мария Лотарингская, представительница французского аристократического рода Гизов. Она опиралась на французские вой­ска, расквартированные в Шотландии, французы занимали ключе­вые посты при дворе, что вызвало недовольство местных лордов и дворянства. В стране начала усиливаться проанглийская партия. Ее влияние возросло в связи с начавшейся в Шотландии реформацией.

В 40—50-е годы в Шотландии получили распространение каль­винистские идеи популярные как всреде горожан, так и у дворянст­ва. Вдохновителем реформации был Джон Нокс, бывший англикан­ский священник, эмигрировавший в период правления Марии Тю­дор в Женеву. По его инициативе был создан союз кальвинистов — Ковенант, выступивший за свержение королевы-католички, изгна­ние французов и союз с Англией. Разгорелась война между кальви­нистами и католическим дворянством, поддерживаемым француза­ми. Поскольку превосходство было на стороне последних, Елизаве­та I стала оказывать помощь шотландским протестантам, посылая оружие и деньги, а затем открыто вступила в войну, что осложнило ее отношения с Марией Стюарт, которая претендовала на англий­ский престол. Ее кандидатуру поддерживали папа римский и като­лические государи, считавшие Елизавету незаконнорожденной уэурпаторшей. В 1559 г. Мария и ее муж Франциск II официально приняли титул английских королей, но это лишь подстегнуло англичан, чей флот помог шотландским протестантам одержать реши­тельную победу. Триумф протестантов увенчался в 1560 г. подписа­нием Эдинбургского договора, по которому французские войска по­кидали Шотландию, а управление страной передавалось Совету из 12 высших лордов королевства. Кальвинисты, получив свободу ве­роисповедания, немедленно приступили к секуляризации церков­ных имуществ, санкционированной парламентом.

Однако Мария Стюарт не признала Эдинбургского договора и не отказалась от своих прав на английский престол. Когда после смерти мужа она вернулась в Шотландию, ей пришлось заискивать и перед кальвинистами, и перед Елизаветой I, Уверяя “кузину" в своей преданности, В 1567 г. началось восстание кальви­нистов, вынудившее шотландскую королеву отречься от престола в пользу малолетнего сына — Якова VI и бежать.

В 1569 г. в северной Англии началось восстание под лозунгом восстановления “истинной веры”. Однако его политические лидеры — графы Нортумберленд и Вестморленд — намеревались освободить Марию Стюарт и возвести ее на престол вместо "еретички”. Проте­стантское население поддержало королеву и правительственная ар­мия разгромила повстанцев, многие из которых были казнены. Ре­лигиозный мир, который удавалось поддерживать Елизавете в тече­ние двух десятилетий, был нарушен.

Папа Пий V издал буллу о низложении королевы Англии и призвал ее подданных к сопротивлению, несколько покушений на ее жизнь организовали иезуиты. Дипломаты Франции и Испании усиленно интриговали с находившейся в заключении Марией Стю­арт. После того, как была перехвачена переписка шотландской ко­ролевы, в которой она соглашалась с планами интервенции в Англию и свержения Елизаветы, Мария Стюарт была предана суду и каэнена в 1587 г. Это решение было восторженно принято массой протестантского населения, в глазах которого Елизавета I была за­щитницей истинной веры и символом национальной независимости Англии.

Обострение англо-испанских противоречий. С конца 70-х го­дов англо-испанские отношения неуклонно ухудшались: пиратские рейды, захваты испанского золота, негласная помощь, которую Ан­глия оказывала кальвинистам в восставших Нидерландах, привели к противостоянию двух держав как на море, так и на суше. Окруже­ние Филиппа II призывало его “раздавить гнездо еретиков”. Казнь Марии Стюарт стала удобным поводом для интервенции. Испанские силы вторжения были готовы к 1587 г., но неожиданная контратака английского флота сорвала планы Филиппа 11. Эскадра под коман­дованием Ф. Дрейка подошла к порту Кадис и атаковала стоящий на якоре испанский флот, потопив корабли и захватив сам город.

Победа над Великой Армадой (1588) знаменовала собой утверждение Англии в роли новой мор­ской державы.

В 80-х годах она превратилась в европейского лидера проте­стантских государств. Поддерживая активные дипломатические контакты с немецкими князьями-протестантами, посылая экспеди­ционные корпуса на помощь восставшим Нидерландам и француз­ским гугенотам, Елизавета I снискала репутацию "протестантского папы”.

Методы политической пропаганды и управления. Королева Англии довела до совершенства ренессансное искусство управления. Ее политическая риторика основывалась на таких понятиях, как “общественное благо”, “интересы нации”. В арсенале елизаветин­ских пропагандистских средств были поездки двора по стране, в ходе которых государыня являла себя подданным, встречаясь с представителями городов и провинциальным дворянством; торжест­венные театрализованные процессии в лондонском Сити, публич­ные праздники в день инаугурации, а также программные речи в дни открытия сессии парламента. ”.

При елизаветинском дворе, как и повсюду в Европе, процветал фаворитизм, который королева умело использовала в интересах уп­равления: сталкивая между собой честолюбивых министров и ари­стократов, она добивалась от них преданной службы себе и государ­ству, не позволяя при этом усилиться ни одной из партий.

Социально-экономический и политический кризис конца XVI в. В конце 80—90-е годы стало очевидным, что так подъема в англий­ской экономике пройден и начался спад под влиянием ряда внешних факторов: дороговизну на продовольственных рынках, вызванную обесцениванием монеты, усугубили несколько неурожайных лет и нехватка зерна вследствие конверсии пахотных земель. Частым яв­лением стали голодные бунты и погромы на рынках, учиняемые городской беднотой и подмастерьями Продолжительный англо-испанский конфликт и морская война также оказали отрицательное воздействие на экономику; во много раз возросло налоговое бремя, все поступления от парламентских субсидий короне шли на военные нужды, казна была пуста, а пи­ратские экспедиции этого времени не принесли ожидаемых прибы­лей.

В сфере внутренней торговли государство в фискальных целях увеличило количество частных монополий, распространившихся на большинство товаров повседневного спроса, что также вело к росту цен. Интересы национальной экономики явно приносились в жертву казне и аппетитам придворных. Последние в свою очередь выражали недовольство политикой правительства. В условиях финансового дефицита королева сокра­тила свои пожалования придворным аристократам и профессиональ­ным военным, что обострило борьбу политических группировок — так называемой “партии мира”, в которую входили государствен­ные деятели, выступавшие за прекращение разорительного конф­ликта с Испанией, и “партии войны”, возглавляемой фаворитом королевы маршалом Эссексом, которого поддерживало офицерство. В 1601 г. он поднял вооруженный мятеж, чтобы отстранить своих противников от власти и заставить королеву продолжать борьбу с Испанией. Мятеж был подавлен, а зачинщики — казнены, но выступление группы придворных, близких к трону, было симптомом серьезного политического кризиса.

Кризис политики английского абсолютизма выражался также в росте оппозиционных настроений в парламенте. На рубеже XVI—17 вв. острой критике в нижней палате подверглась религиозная политика Елизаветы I, а финансовая и экономическая стратегия правительства встретила единодушный отпор парламентариев. По­скольку власти пытались пресекать дискуссии по этим вопросам, в парламенте стало громче звучать требование свободы слова. В то же время депутаты подчеркивали свою лояльность короне и желание сотрудничать с ней на благо государства, то есть видели себя “оппо­зицией Ее Величества”.Под давлением парламента Елизавете I пришлось отменить рад частных монополий и пообещать в будущем упразднить остальные. Это был первый политический успех оппозиции, хотя королева и не выполнила обещания.

Раннестюартовская Англия.

Р одоначальник новой династии Яков I Стюарт (1603—1625) объединил под своей властью Англию, Шотландию и Ирландию, положив начало триединому ко­ролевству — Великобритании. Однако уже вскоре наметились раз­ногласия между королем-шотландцем и его английскими подданны­ми. Яков не питал должного уважения к английским политическим традициям и не обладал способностью маневрировать, присущей Тюдорам. Он был убежденным сторонником абсолютизма и отстаи­вал эту доктрину в самой крайней форме, утверждая в своих по­литических трактатах и публичных выступлениях, что королевская власть имеет не договорное, а божественное происхождение, госу­дарь является суверенным правителем, стоящим неизмеримо выше не только парламента, но и закона. По его мнению, король мог распоряжаться всем земельным фондом страны, имуществом и даже жизнью подданных, вершить правосудие по собственному усмотре­нию, не будучи подсуден мирскому суду. Абсолютистские притяза­ния Якова I вызвали негативную реакцию английских юристов во главе с видным правоведом Э. Коком и парламентариев, чувстви­тельно относившихся к “древним английским свободам”, породив ряд острых выступлений в парламенте против расширения королев­ской прерогативы и узурпации прав этого представительного органа. Начавшись в первом парламенте Якова (1604), эта полемика не затихала вплоть до разгона парламента Карлом I Стюартом в 1629 г. и начала гражданской войны в 1642 г. При Якове I расходы короны возросли почти в два раза по сравнению с елизаветинским периодом. Огромные средства шли на содержание двора. Роскошь и расточительство двора стали притчей в языцех.

Стюартовский период стал временем беспрецедентного расцвета коррупции государственного чиновничества — взяточничества и казнокрадства, торговли высокими постами в государственном уп­равлении.

Ради пополнения казны Стюарты прибегали к широким прода­жам дворянских званий и титулов, что вызывало раздражение родо­витого дворянства иаристократии, но не встречало отклика и у мелкого джентри; всякого джентльмена, чей доход составлял 40 фунтов стерлингов в год, принуждали покупать звание рыцаря, а в случае отказа облагали высоким штрафом.

В течение всей первой половины XVII в. Стюарты усиливали финансовый нажим на налогоплательщиков, требуя экстраординар­ных платежей и принудительных займов короне. Однако недоволь­ство населения и парламентариев вызывали не столько размеры сборов, сколько заявления Якова и Карла I об их праве произвольна облагать население без согласия парламента — еще один шаг к укреплению абсолютистского режима. Парламентская оппозиция решительно отвергала королевские притязания, утверждая: “Мы — последняя христианская монархия, хранящая свои первоначальные права и конституции”.

Внешняя политика первых Стюартов. С восшествием на пре­стол Якова I во внешней политике Англии произошла резкая смена курса. В 1604 г. был заключен мир с Испанией, обеспечивший на последующее десятилетие экономический подъем и рост английско­го экспорта. Тем не менее договор был неодобрительно встречен протестантски - настроенным населением. Яков 1 искренне стремился к установлению всеобщего мира между протестантскими и католи­ческими государствами Европы. Он выдал свою дочь за кальвиниста Фридриха Пфальцского, одного из ведущих протестантских князей Германии, но одновременно вел переговоры о браке сына Карла с испанской инфантой. Англичане не разделяли идеалистических уст­ремлений своего монарха, и вести о неудаче “испанского сватовст­ва’ и возвращении принца домой были встречены ликованием. Яко­ва обвиняли в потворстве католикам и внутри страны. Призрак католической опасности виделся протестантам повсюду, в особенно­сти после так называемого “Порохового заговора 1605 г., когда группа дворян-католиков попыталась взорвать здание парламента вместе с королем.

Негодование общественного мнения по поводу “трусливой и предательской” политики короны возросло с началом Тридцатилет­ней войны в 1618 г., когда Яков, все еще веря в союз с Испанией, не решился открыто вступить в конфликт и поддержать своего зятя Фридриха Пфальце к ого, изгнанного католиками из его собственных владений, ограничившись лшпь финансовой помощью немецким протестантам.

В последние годы жизни Якова принц Карл и герцог Бэкингем заняли антииспанскую позицию и Англия вступила в войну с Испанией (1625—1630), однако это не снискало нм популярности: Карл женился на французской принцессе - католичке Генриэтте Марии, но этот подозрительный в глазах англичан альянс не предотвратил начала англо-французской войны (1627—1629), в которой Бэкингем действовал крайне неудачно, пы­таясь поддержать французских гугенотов.

Военные неудачи отрицательно сказались на внутриполитиче­ской ситуации: Карл I (1625—1649) требовал двенадцатикратного увеличения налогов, помимо дополнительных сборов и займов. Не­смотря на протестантские чувства, парламентарии отказались санк­ционировать такие расходы. Все сессии с 1624 по 1629 г. проходили в острейших спорах по этому вопросу. Их кульминацией стала выработанная оппозицией “Петиция о праве” (1628), отрицавшая право монарха на произвольное обложение населения без согласия парламента и осуждавшая незаконные аресты за отказ платить эти сборы.

Результатом столкновений короля и оппозиции стал разгон Карлом I парламента (1629) и наступление долгого периода едино­личного правления (1629—1637), в течение которого король не собирал органа, продолжая взимать пошлины, корабельные деньги, вводить новые монополии, штрафовать джентри и даже представи­телей аристократии по любому поводу и без повода. Следствием этой недальновидной политики стало почти полное отчуждение между королем и его ближайшим окружением, с одной стороны, и дворянским сообществом, купечеством лондонского Сити, основной массой налогоплательщиков, чьи интересы отстаивала парламент­ская оппозиция, — с другой.

Религиозная политика Стюартов. Наметившийся в обществе раскол был усугублен религиозной политикой новой династии. То­лерантность Якова I по отношению к католикам настораживала протестантов, но искренность его кальвинистских убеждений никто не подвергал сомнению. При его восшествии на престол умеренно настроенное пуританское духовенство подало королю “Тысячную петицию” с просьбой о реформах в англиканской церкви. Яков пообещал им ряд нововведе­ний, но дальше обещаний не пошел. Тем не менее пуританское движение заметно оживилось, оправившись после репрессий Елиза­веты I. Оно развернуло широкую пропаганду против "англокатоликов” — прелатов, сохранявших и насаждавших “католические” об­ряды и ненужное, по мнению пуритан, “благолепие” богослужения. Англиканское духовенство перешло в ответное наступление: были введены запреты на пуританские проповеди и диспуты, усилен кон­троль за единообразием службы и церковной дисциплины, активи­зировался суд Высокой комиссии, наблюдавшей за священниками и осуществлявший цензуру печати.

За этими репрессиями пуритане усматривали влияние нового врага — арминиан. (Арминианство — течение в европейском проте­стантизме, отрицающее кальвинистский тезис о всеобщем предопре­делении, а также об изначальной избранности членов кальвинист­ских общин. Как следствие — арминиане допускали вмешательство светских властей во внутренние дела церковных сообществ.) Арми­нианство стало весьма популярным в среде англиканского духовен­ства, эту доктрину разделяли большинство епископов Карла I, ар­хиепископ Кентерберийский У. Лод и сам король. Идея сотрудниче­ства церкви и государства воплощалась в том, что Лод стал в 30-е годы главным советником короля, епископы активно работали в светской администрации и в мировых комиссиях, в том числе пре­следуя религиозных диссидентов.

В результате панических страхов перед англокатоликами и арминианами, захватившими двор и церковь, усилился отток англий­ских кальвинистов, как пресвитериан, так и индепендентов, в Но­вый Свет, где они получали долгожданную свободу исповедовать веру по собственному усмотрению.

Таким образом, в конце 30—40-х годов XVII в. недовольство внутренней и внешней политикой Стюартов разделяли все слои общества — от аристократии и джентри до рядовых городских и сельских налогоплательщиков. Свидетельством глубокого кризиса стюартовского режима стали полемика парламентской оппозиции с абсолютистскими претензиями короны, а также этико-религиозное противостояние ее подданных и официальной государственной цер- хви. Дальнейшее нарастание политического кризиса привело Анг­лию к социальному взрыву — революции и гражданским войнам, начавшимся в 1642 г.

31. Испания в Раннее Новое время.

После окончания Реконкисты в 1492 г. весь Пиренейский полу­остров, за исключением Португалии, был объединен под властью испанских королей. Испанским монархам принадлежали также Сардиния, Сицилия, Балеарские острова, Неаполитанское королев­ство и Наварра.

В 1516 г. после смерти Фердинанда Арагонского на испанский престол вступил Карл I. От своего отца и деда Карл I унаследовал владения Габсбургов в Германии, Нидерланды и земли в Южной Америке. В 1519 г. он добился своего избрания на престол Священной Римской империи германской нации и стал императором Карлом V. Однако объединение огромных территорий под властью испанской короны отнюдь не завершило процесс экономи­ческой и политической консолидации. Арагонское и Кастильское королевства, связанные лишь династической унией, на протяжении всего XVI века оставались политически разобщенными: они сохра­няли свои сословно-представительные учреждения — кортесы, свое законодательство и судебную систему. Раздробленность испанского государства проявлялась еще и в том, что не существовало единого политического центра, королев­ский двор перемещался по стране, чаще всего останавливаясь в Вальядолиде. Только в 1605 г. официальной столицей Испании стал Мадрид.

Еще более значительной была хозяйственная разобщенность страны: отдельные районы резко отличались по уровню социально- экономического развития и были мало связаны между собой. Этому в значительной степени способствовали географические условия: горный ландшафт, отсутствие судоходных рек, по которым было бы возможно сообщение между севером и югом страны. Северные обла­сти — Галисия, Астурия, Страна Басков почти не имели связи с центром полуострова. Они вели оживленную торговлю с Англией, Францией и Нидерландами через портовые города — Бильбао, Ла- Корунья, Сан-Себастьян и Байонну.. Юго-восток страны, осо­бенно Каталония и Валенсия, были тесно связаны со средиземноморской торговлей — здесь происходила заметная концентрация купеческого капитала. Внутренние провинции Кастильского коро­левства тяготели к Толедо, который с давних времен был крупным центром ремесла и торговли.

Обострение положения в стране в начале правления Карла V. Молодой корол ь Карл I (V) (1516—1555) до вступления на престол воспитывался в Нидерландах. В первые годы Карл управлял Испанией из Нидерландов. Его избра­ние на императорский престол Священной Римской империи, путе­шествие в Германию и расходы на коронацию потребовали огром­ных средств, что легло тяжелым бременем на кастильскую казну.

Стремясь к созданию “всемирной империи”, Карл V с первых лет своего правления рассматривал Испанию прежде всего как ис­точник финансовых и людских ресурсов для проведения имперской политики в Европе. Политика Кар­ла V, направленная против высшей знати, порождала глухой про­тест, перераставший временами в открытое недовольство. В первой четверти XVI в. деятельность оппозиционных сил сконцентрирова­лась вокруг вопроса о принудительных займах, к которым часто прибегал король с первых лет своего правления.

В 1518 г. для расплаты со своими кредиторами — немецкими банкирами Фуггерами — Карлу V удалось с большим трудом по­лучить у кастильских кортесов огромную субсидию, но эти деньги были быстро истрачены. В 1519 г. король для получения нового займа был вынужден принять условия, выдвинутые кортесами, сре­ди которых было требование, чтобы король не покидал Испанию, не назначал иностранцев на государственные должности, не отдавал им на откуп сбор налогов. Однако тотчас же после получения денег король покинул Испанию, назначив наместником фламандца кар­динала Адриана Утрехтского.

Восстание городских коммун Кастилии (комунерос). Наруше­ние королем подписанного соглашения явилось сигналом к восста­нию городских коммун против королевской власти, получившему название “восстания комунерос” (1520—1522). После отъезда коро­ля, когда депутаты кортесов, проявившие чрезмерную уступчи­вость, вернулись в свои города, они были встречены всеобщим него­дованием. Одним из главных требований восставших городов было запрещение ввоза в страну шерстяных тканей из Нидерландов.

На первом этапе (май—октябрь 1520 г.) для движения комуне­рос был характерен союз дворянства и городов. Это объясняется тем, что сепаратистские стремления знати находили поддержку у части патрициата и бюргерства, выступавших в защиту средневековых вольностей городов против абсолютистских тенденций королевской власти. Однако союз дворянства и городов оказался непрочным, так как их интересы были во многом противоположны.

Однако наиболее активную роль играли ремеслен­ники и выходцы из городских низов. Горо­да отказались повиноваться королевскому наместнику и запретили его вооруженным силам вступать на их территорию.

По мере развития событий программа движения комунерос кон­кретизировалась, приобретая и антидворянскую направленность, но она не была открыто направлена против королевской власти как таковой. Города требовали возвращения в казну захваченных гран­дами коронных земель, уплаты ими церковной десятины. Они рас­считывали, что эти меры улучшат финансовое положение государ­ства и приведут к ослаблению налогового бремени, ложившегося всей своей тяжестью на податное сословие. Однако многие из требо­ваний отразили сепаратистскую направленность движения, стрем­ление к восстановлению средневековых городских привилегий.

На второй этапе (1521—1522) выдвинутая восставшими про­грамма продолжала дорабатываться и уточняться. В новом докумен­те “99 статей” (1521) появились требования о независимости депу­татов кортесов от королевской власти, об их праве собираться каж­дые три года независимо от воли монарха, о запрещении продажи государственных должностей. Можно выделить ряд требований, от­крыто направленных против дворянства: закрыть доступ дворян к муниципальным должностям, обложить дворянство налогами, лик­видировать его “вредные” привилегии.

По мере углубления движения начала отчетливо проявляться его направленность против знати. К восставшим городам присоеди­нялись широкие слои кастильского крестьянства, страдавшего от произвола грандов на захваченных домениальных землях.

Эти события способствовали дальнейшему размежеванию в ла­гере восставших, дворяне и знать открыто перешли в лагерь врагов движения. Используя вражду дворянства и городов, войска кардинала-намест­ника перешли в наступление и нанесли поражение войскам Хуана в битве при Вильяларе (1522). Руководители движения были захвачены в плен и обезглавлены. В октябре 1522 г. Карл V вернулся в страну во главе отряда наемников, но к этому времени движение было уже подавлено.

Одновременно с восстанием кастильских комунерос разгорелась борьба в Валенсии и на острове Майорка. Причины восстания были в основном те же, что и в Кастилии, но положение здесь обостря­лось тем, что городские магистраты во многих городах еще больше зависели от грандов, превративших их в орудие своей реакционной политики.

Однако по мере развития и углубления восстания городов бюр­герство изменило ему. Опасаясь, что будут затронуты и его интере­сы, в Валенсии руководители бюргерства уговорили часть восстав­ших капитулировать перед войсками вице-короля, подступившими к стенам города. Движение комунерос представляло собой весьма сложное соци­альное явление. В первой четверти XVI в. бюргерство в Испании еще не достигло той ступени развития, когда оно уже могло бы променять городские вольности на удовлетворение своих интересов как нарождающегося класса буржуазии. Важную роль в движении играли городские низы, политически слабые и плохо организован­ные. В восстаниях в Кастилии, в Валенсии и на Майорке испанское бюргерство не имело ни программы, способной объединить, хотя бы временно, народные массы, ни желания вести решительную борьбу с феодализмом в целом.

В движении комунерос проявилось стремление бюргерства со­хранить и даже повысить свое влияние в политической жизни стра­ны традиционным путем — консервацией городских вольностей. На втором этапе восстания комунерос значительного размаха достигло антифеодальное движение городского плебса и крестьянства, однако тех условиях оно не могло иметь успеха.

Поражение восстания комунерос имело отрицательные послед­ствия для дальнейшего развития Испании. Крестьянство Кастилии было отдано в полную власть грандам, примирившимся с королев­ским абсолютизмом; движение горожан было разгромлено; тяжелый удар был нанесен зарождавшейся буржуазии; подавление движения городских низов оставило города беззащитными перед возрастав­шим налоговым гнетом. Отныне не только деревня, но и город подвергался ограблению со стороны испанского дворянства.

Экономическое развитие Испании в XVI в. Наиболее густона­селенной частью Испании была Кастилия, где проживало ³/4 насе­ления Пиренейского полуострова. Как и в остальных областях стра­ны, земля в Кастилии находилась в руках короны, дворянства, ка­толической церкви и духовно-рыцарских орденов. Основная масса кастильских крестьян обладала личной свободой. Они держали в наследственном пользовании земли духовных и светских феодалов, уплачивая за них денежный ценз. В наиболее благоприятных усло­виях находились крестьяне-колонисты Новой Кастилии и Гранады. Они не только обла­дали личной свободой, но их общины располагали привилегиями и вольностями, сходными с теми, которыми пользовались кастильские города. Эта ситуация изменилась после поражения восстания комунерос.

Социально-экономический строй Арагона, Каталонии и Вален­сии резко отличался от строя Кастилии. Здесь и в XVI в. сохраня­лись наиболее жестокие формы феодальной зависимости. Феодалы наследовали имущество крестьян, вмешивались в их личную жизнь, могли подвергать их телесным наказаниям и даже предавать смерт­ной казни;

Наиболее угнетенной и бесправной частью крестьян и городско­го населения Испании были мориски — потомки мавров, насильст­венно обращенных в христианство. Не­смотря на преследования, трудолюбивые мориски издавна выращи­вали такие ценные культуры, как оливы, рис, виноград, сахарный тростник, шелковичное дерево. На юге ими была создана совершен­ная ирригационная система, благодаря которой они получали высо­кие урожаи зерна, овощей и фруктов.

В течение многих веков важной отраслью сельского хозяйства Кастилии являлось перегонное овцеводство. Основная масса овечьих отар принадлежала привилегированной дворянской корпорации

В первой четверти XVI в. в связи с быстрым развитием произ­водства в городах и ростом спроса колоний на продукты питания в Испании наметился некоторый подъем сельского хозяйства. Вся экономическая и политическая структура Испании, где ве­дущая роль принадлежала дворянству и католической церкви, пре­пятствовала прогрессивному развитию хозяйства.

Налоговая система в Испании также стесняла развитие раннекапиталистических элементов в экономике страны. Наиболее нена­вистным налогом была алькабала — 10%-ный налог с каждой тор­говой сделки; кроме того, существовало огромное количество посто­янных и чрезвычайных налогов.

Испания была первой страной, испытавшей на себе воздействие революции цен. Уже в первой четверти XVI в, наблюдалось повышение цен на предметы первой необходимости, и прежде всего на хлеб..

Завоевание колоний и невиданное расширение колониальной торговли способствовали подъему ремесленного производства в горо­дах Испании и возникновению отдельных элементов мануфактур­ного производства, особенно в сукноделии.

Важной отраслью хозяйства с зачатками мануфактуры являлась металлургия. Главным портом в торговле с Северной Европой яв­лялся Бильбао, который по оборудованию и обороту грузов превос­ходил Севилью до середины XVI в. Северные области активно уча­ствовали в экспортной торговле шерстью, поступавшей из всех об­ластей страны в город Бургос.

Со второй четверти XVI столетия в связи с расширением коло­ниальной торговли начинается возвышение Севильи. В городе и его округе возникли мануфактуры по производству сукон, керамиче­ских изделий, развилось производство шелковых тканей и перера­ботка шелка-сырца, быстро росли кораблестроение и отрасли, свя­занные со снаряжением флота. Плодородные долины в окрестностях Севильи н других южных городов превратились в сплошные виног­радники и оливковые рощи.

В 1503 г. была установлена монополия Севильи на торговлю с колониями и создана “Севильская торговая палата ”, осуществляв­шая контроль за вывозом товаров из Испании в колонии и ввозом грузов из Нового Света, в основном состоявших из слитков золота и серебра.

Таким образом, в первой половине XVI в. в Испании создалась благоприятная обстановка для развития промышленности и торгов­ли. Однако как в сельском хозяйстве, так и в промышленности и торговле ростки новых, прогрессивных экономических отношений встречали сильное сопротивление консервативных слоев феодального обще­ства. Развитие главной отрасли испанской промышленности — про­изводства шерстяных тканей — сдерживалось экспортом значитель­ной части шерсти в Нидерланды. Несмотря на экономический подъем первой половины XVI в., Испания оставалась в целом аграрной страной со слаборазвитым внутренним рынком, отдельные области были локально-замкнутыми в хозяйственном отношении.

Государственный строй. В период правления Карла V и Фи­липпа II (1555—1598) произошло усиление центральной власти, однако испанское государство представляло собой в политическом отношении пестрый конгломерат разобщенных территорий. Управ­ление отдельными частями страны воспроизводило тот порядок, ко­торый сложился в самом Арагоно-Касгильском королевстве, состав­лявшем политическое ядро испанской монархии. Во главе государ­ства стоял король, возглавлявший Кастильский совет.

С 1538 г. дворянство и духовенство официально не были представлены в кортесах. В то же время в связи с массовым переселением дворян в города вспыхнула ожесто­ченная борьба между бюргерством и дворянством за участие в го­родском самоуправлении, В итоге дворяне добились закрепления за собой права на занятие половины всех должностей в муниципаль­ных органах.

Дальнейший упадок кортесов сопровождался в середине XVII в. лишением их права вотировать налоги, которое было передано го­родским советам, после чего кортесы перестали созываться.

В XVI — начале XVII в. крупные города, несмотря на значи­тельные успехи в развитии промышленности, во многом сохраняли свой средневековый облик. Это были городские коммуны, где у власти стояли патрициат и дворяне. Многие городские жители, имевшие достаточно высокие доходы, за деньги приобретали “идальгию”, что освобождало их от уплаты налогов, которые всей своей тяжестью ложились на средние и низшие слои городского населения.

На протяжении всего периода во многих районах сохранялась сильная власть крупной феодальной знати. Духовные и светские феодалы располагали судебной властью не только в сельской мест­ности, но и в городах, где под их юрисдикцией находились целые кварталы, а иногда и города со всей округой. Многие нз них получа­ли от короля право на сбор государственных налогов, что еще боль­ше увеличивало их политическую и административную власть.

Начало упадка Испании. Филипп II. Карл V провел жизнь в походах и почти не бывал в Испании. В 1555 г. Карл V отказался от престола, передав Испанию, Нидерланды, колонии в Америке иитальянские владения своему старшему сыну Филиппу II.

Оставив старые резиденции испанских королей Толедо и Валья­долид, Филипп И устроил свою столицу в маленьком городке Мад­риде на пустынном и бесплодном кастильском плоскогорье. Непода­леку от Мадрида возник грандиозный монастырь, являвшийся одно­временно дворцом-усыпальницей, — Эскориал.

Были приняты суровые меры против морисков, многие из кото­рых продолжали втайне исповедовать веру своих отцов. С большим трудом правительству удалось в 1571 г. подавить восстание. В городах и селениях морисков поголовно истреблялось все мужское население, женщины и дети продавались в рабство. Оставшихся в живых морисков изгнали в бесплодные районы Касти­лии, обрекая на голод и бродяжничество. Кастильские власти беспо­щадно преследовали морисков, инквизиция сотнями сжигала “от­ступников от истинной веры”.

Жестокое угнетение крестьян и общее ухудшение экономиче­ского положения страны вызывало неоднократные крестьянские вос­стания, из которых самым сильным явилось восстание в Арагоне в 1585 г. Политика беззастенчивого ограбления Нидерландов и резко­го усиления религиозных и политических преследований привела в 60-х годах XVI в. к восстанию в Нидерландах, которое переросло в освободительную войну против Испании.

Начиная с середины XVI в. Испания вступила в полосу длительного экономического упадка, который охватил сначала сель­ское хозяйство, затем промышленность и торговлю. Говоря о причи­нах упадка сельского хозяйства и разорения крестьян, источники неизменно подчеркивают три из них: тяжесть налогов, существова­ние максимальных цен на хлеб и злоупотребления Месты. Крестья­не сгонялись со своих земель, общины лишались своих пастбищ и лугов, это приводило к упадку животноводства и сокращению посе­вов. Страна переживала острый недостаток продуктов питания, что еще больше взвинчивало цены. Главной причиной вздорожания то­варов было не увеличение количества денег в обращении, а падение стоимости золота и серебра в связи со снижением затрат на добычу драгоценных металлов в Новом Свете.

Во второй половине XVI в. в Испании продолжала усиливаться концентрация земельной собственности в руках крупнейших феода­лов. Значительная часть дворянских владений пользовалась правом майората, они передавались по наследству старшему сыну и были неотчуждаемыми, то есть не могли закладываться и продаваться за долги. Неотчуждаемыми являлись также церковные земли и владе­ния духовно-рыцарских орденов. Несмотря на значительную задол­женность высшей аристократии в XVI—XVII вв., знать сохранила свои земельные владения и даже приумножила их путем покупки распродаваемых короной домениальных земель. Новые владельцы ликвидировали права общин и городов на пастбища, захватывали общинные земли и наделы тех крестьян, права которых не были соответствующим образом оформлены. В XVI в. право майората распространилось и на владения бюргерства. Существование майо­ратов изымало из обращения значительную часть земель, что за­трудняло развитие капиталистических тенденций в сельском хозяй­стве.

В стране происходил интенсивный процесс экспроприации кре­стьянства, приведший к сокращению сельского населения в север­ных и центральных районах страны.

В конце XVI — начале XVII в. экономический упадок охватил все отрасли хозяйства страны. Привозимые из Нового Света драго­ценные металлы в значительной части попадали в руки дворян, в связи с чем у последних пропадала заинтересованность в хозяйст­венной деятельности

Мануфактуры стали возникать в Испании еще в первой полови­не XVI в., но они были немногочисленными и не получили дальней­шего развития.

Отрицательным образом сказалось на испанской мануфактуре и то обстоятельство, что да конца 60-х годов, т.е. в период своего становления, когда она особенно нужда­лась в защите от иностранной конкуренции, под властью Испании находились торгово-промышленные Нидерланды. К концу века на фоне прогрессирующего упадка сельского хо­зяйства и промышленности продолжала процветать только колони­альная торговля, монополия на которую no-прежиему принадлежа­ла Севилье.

Государство тратило колоссальные суммы на военные предпри­ятия и армию, увеличивались налоги, неудержимовозрастал г осу­дарственный долг.

В самой же Испании начавшийся в XVI в. процесс капи­талистического развития приостановился. Разложение феодальных форм в промышленности н сельском хозяйстве не сопровождалось становлением раннекапиталистического уклада.

Абсолютная монархия в Испании име­ла весьма своеобразный характер. Централизованный и подчинен­ный единоличной воле монарха или его всесильных временщиков государственный аппарат обладал значительной долей самостоя­тельности, В своей политике испанский абсолютизм ориентировался на интересы дворянства и церкви. Ослабление экономических связей обнажало старые феодаль­ные особенности каждой области, воскрешался средневековый сепа­ратизм городов и провинций страны.

В сложившихся условиях в Испании по-прежнему сохранялись обособленные этнические группы: каталонцы, галисийцы и баски говорили на своих языках, отличных от кастильского диалекта, который составил основу литературного испанского языка. В отличие от других государств Европы абсолютная монархия в Испании не сыграла прогрессивной роли и не смогла обеспечить подлинной централизации.

Внешняя политика Филиппа II. После смерти Марии Тюдор и вступления на английский престол королевы-протестантки Елизаве­ты 1 рухнули надежды Карла V на создание всемирной католиче­ской державы путем объединения сил испанской монархии и като­лической Англии. Обострились отношения Испании с Англией, ко­торая не без основания видела в Испании сваю главную соперницу на море и в борьбе за захват колоний в Западном полушарии. Воспользовавшись войной за независимость в Нидерландах, Англия всячески стремилась обеспечить здесь свои интересы, не останавли­ваясь перед вооруженным вмешательством.

Испанский абсолютизм поставил перед собой задачу сокрушить это “еретическое и разбойничье гнездо”, а в случае успеха и завла­деть Англией. Задача стала казаться вполне осуществимой после того, как к Испании была присоединена Португалия. Вместе с Португалией под власть Испании перешли и португальские коло­нии в Ост- и Вест-Индии, включая Бразилию. Подкрепленный но­выми ресурсами, Филипп II стал поддерживать в Англии католиче­ские круги.

Неудача не помешала Испании совершить еще одну политиче­скую ошибку — вмешаться в Гражданскую войну, кипевшую во Франции, Это вмешательство не привело ни к усилению испанского влияния во Франции, ни к каким-либо еще позитивным для Испании результатам.

Больше победных лавров принесла Испании ее борьба с турка­ми. Турецкая опасность, нависшая над Европой, стала особенно ощутимой, когда турки захватили большую часть Венгрии и турец­кий флот стал угрожать Италии. В 1564 г. турки блокировали Маль­ту. Лишь с большим трудом удалось удержать остров.

В 1571 г. объединенный испано-венецианский флот под коман­дованием Дона Хуана Австрийского нанес сокрушительное пораже­ние турецкому флоту в заливе Леланто. К концу своего царствования Филипп II должен был признать, что почти все его обширные планы потерпели крушение, а морское могущество Испании сломлено. Северные провинции Нидерландов отложились от Испании. Государственная казна была пуста, страна переживала тяжелый экономический упадок. Вся жизнь Филиппа II была посвящена осуществлению главной идеи отца — созданию всемирной католической державы..

Испания в начале XVII в. С вступлением на престол Филип­па III (1598—1621) начинается длительная агония некогда могуще­ственного испанского государства. Нищей и обездоленной страной управлял фаворит короля герцог Лерма. Мадридский двор поражал современников пышностью и расточительностью, в то время как народные массы изнемогали под непосильным бременем налогов и бесконечных поборов. Даже послушные во всем кортесы, к которым король обращался за новыми субсидиями, вынуждены были заявить, что платить нечем, так как страна вконец разорена, торговля убита алькабалой, промышленность в упадке, а города опустели. Сокра­щались доходы казны, из американских колоний приходило все меньше и меньше галеонов, нагруженных драгоценными металлами, но и этот груз нередко становился добычей английских и гол­ландских пиратов или же попадал в руки банкиров и ростовщиков, ссужавших испанской казне деньги под огромные проценты.

Реакционный характер испанского абсолютизма выражался во многих его действиях. Один из ярких примеров — изгнание мори­сков из Испании. В 1609 г. был издан эдикт, согласно которому мориски подлежали выселению из страны.

Внешняя политика Испании в первой половине XVII в. Не­смотря на бедность и запустение страны, испанская монархия со­хранила унаследованные от прошлого претензии играть руководя­щую роль в европейских делах. Крушение всех завоевательных пла­нов Филиппа II не отрезвило его преемника. Когда Филипп III вступил на престол, война в Европе еще продолжалась. Англия действовала в союзе с Голландией против Габсбургов. Голландия отстаивала с оружием в руках свою независимость от испанской монархии.

Испанские наместники в Южных Нидерландах не располагали достаточными военными силами и пытались заключить мир с Анг­лией и Голландией, но эта попытка была сорвана из-за чрезмерных притязаний испанской стороны.

В 1603 г. умерла английская королева Елизавета I. Ее преемник Яков I Стюарт круто изменил внешнюю политику Англии. Испан­ской дипломатии удалось втянуть английского короля в орбиту ис­панской внешней политики. Но и это не помогло. В войне с Голлан­дией Испания не могла достичь решающего успеха.

После вступления на престол Филиппа IV (1621 —1665) Испа­нией по-прежнему правили фавориты; Лерму сменил энергичный граф Оливарес. Однако и он не мог ничего изменить. Правление Филиппа IV стало периодом окончательного падения международ­ного престижа Испании. В 1635 г., когда Франция непосредственно вмешалась в ход Тридцатилетней войны (см. гл. 17), испанские войска терпели частые поражения. В 1638 г. Ришелье решил нанесён удар Испании на ее же территории: французские войска захва­тили Руссильон и вслед за тем вторглись в северные провинции Испании. Но там они натолкнулись на сопротивление народа.

К 40-м годам XVII в. страна была совершенно истощена. Посто­янное напряжение финансов, выколачивание налогов и повинно­стей, хозяйничанье высокомерной, праздной знати и фанатичного духовенства, упадок сельского хозяйства, промышленности и тор­говли — все это порождало широкое недовольство народных масс. Вскоре это недовольство прорвалась наружу.

После вхождения Португалии в состав испанской монархии ее старинные вольности были оставлены в не­прикосновенности: Филипп II стремился не раздражать своих новых подданных. Положение изменилось к худшему при его преемниках, когда Португалия стала объектом такой же беспощадной эксплуата­ции, как и другие владения испанской монархии. Испания не смог­ла удержать португальские колонии, которые перешли в руки Гол­ландии. Кадис перетянул к себе торговлю Лиссабона, в Португалии была введена кастильская налоговая система.

Первое восстание было быстро подавлено. Однако мысль об отложении Португалии и провозглашении ее независимости не ис­чезла. Кандидатом на престол был выдвинут один из потомков прежней династии. В число заговорщиков входили архиепископ Лиссабонский, представители португальской знати, зажиточные го­рожане.

Реакционная политика испанского абсолютизма привела к ряду мощных народных движений в Испании я ее владениях. В этих движениях борьба против сеньориального гнета в деревне и выступ­ления городских низов часто были направлены на сохранение сред­невековых вольностей и привилегий. Кроме того, сепаратистские мятежи феодального дворянства и правящей верхушки городов не­редко пользовались военной поддержкой из-за границы к перепле­тались с борьбой крестьянства и городского плебса. Это создавало сложную расстановку социальных сил.

В 30—40-х годах XVII в. наряду с мятежами знати в Арагоне и Андалусии вспыхнули мощные народные восстания в Каталонии и Бискайе. Восстание в Каталонии началось летом 1640 г. Непосред­ственным поводом к нему послужили насилия и мародерство испан­ских войск, предназначенных для ведения войны с Францией и расквартированных в Каталонии в нарушение ее вольностей и при­вилегий.

Восставшие с самого начала разделились на два лагеря. Первый составляли феодально-сепаратистские слои каталонского дворянства я патрицианско-бюргерская верхушка городов. Их программой было создание автономного государства под протекторатом Франции и сохранение традиционных вольностей и привилегий. Ради достиже­ния своих целей эти слои заключили союз с Францией и пошли даже на признание Людовика XIII графом Барселонским. Другой лагерь включал крестьянство и городской плебс Каталонии, которые выступали с антифеодальными требованиями. Восставшие крестья­не были поддержаны городским плебсом Барселоны. Они убили ви- це-короля и многих представителей власти. Восстание сопровожда­лось погромами и грабежами домов городских богатеев. Тоща дво­рянство и городская верхушка призвали французские войска. Маро­дерство и насилия французских войск вызвали еще большее озлоб­ление каталонских крестьян. Начались стычки крестьянских отря­дов с французами, которых они считали иноземными захватчиками. Напуганные ростом крестьянско-плебейского движения, дворянство и городская верхушка Каталонии в 1653 г. пошли на примирение с Филиппом IV на условиях сохранения их вольностей.

⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: