Социально – экономическое развитие Англии в первой половине 16 в.

В течение всего XVI в. в Англии наблюдался устойчивый рост населения. Особенна быстро росло население городов. Уровень урбанизации в Англии был высок и в период клас­сического средневековья, но на протяжении XVI в. возникло множе­ство небольших новых центров. Лондон превратился в один из мегаполисов Европы. За столицей следовали крупные ремесленные и торговые центры — Бирмингем, Манчестер, Ливер­пуль, Йорк, Глостер, и порты — Бристоль, Ньюкасл. Их обслужива­ли мелкие рыночные городки и сельская округа, специализировав­шиеся на поставках продовольствия и всего необходимого для жизни большого города. Лондон, например, кормили восемь окрестных графств.

В силу компактности территории страны, между крупными го­родами, рыночными местечками и сельскими поселениями пролегла разветвленная сеть коммуникаций, способствовавшая установлению прочных торговых связей. Наличие сложившегося внутреннего рын­ка — один из факторов, способствовавших подъему английской эко­номики в первой половине XVI в.

Главной отраслью английского производства было сукноделие. В технике и технологии ткачества не произошло существенных сдвигов, однако качество английских сукон повысилось за счет разведения новых пород овец с длинной и тонкой шерстью, использования специальных сортов валяльной глины, особой воды и красителей — квасцов и вайды. Расширился ассортимент производимых тканей, призванный макси­мально удовлетворить потребности различных рынков: здесь ткали грубые и тонкие сукна, глад­кие и камвольные, шерсть, имитирующую хлопчатобу­мажную ткань, и т.д. В парламентских статутах XVI в. упоминается 14основных разновидностей сукна. В конце XVI — начале XVH в. в Англии в районе Манчестера возникло собственное хлопчатобумаж­ное производство, сырьем для которого служил хлопок-сырец, при­возимый из стран Леванта. Мастера-эмигранты из Франции и Ни­дерландов основали в Лондоне и Колчестере производство шелковых тканей.

Бурный подъем текстильного производств а объяснялся не толь­ко накоплением навыков и специализацией различных регионов Англия, но и важными сдвигами в самой его организации — возник­новением мануфактур. Уже в конце XV в. появились крупные цент­рализованные мануфактуры. Рабочую силу для подобных предприятий вербовали из крестьян, пришедших в город на заработки, детей бедняков, женщин и разорившихся городских ремесленников. Число последних росло несмотря на усилия цехов поддержать их. Одной из причин разорения массы ремесленников стал неуклонный рост цен на сырье и продовольствие вследствие “революции цен”, лишивший многих мастеров хозяйственной само­стоятельности, а подмастерьев и учеников — надежды на получение статуса мастера,

Однако уставы городских цехов стесняли развитие крупного централизованного производства, что вызвало "бегство" сукноделия из его традиционных центров в небольшие рыночные местечки и сельскую округу, где доминировала рассеянная мануфактура. Ее организаторами выступали как разбогатевшие мастера-ремесленни­ки, купцы, так и дворяне, з анимавшиеся овцеводством. Раздавая сырье ткачам-надомникам и собирая у них готовую продукцию, суконщики-предприниматели экономили средства на строительстве мастерских, закупке станков и заработной плате неквалифициро­ванным работникам, что увеличивало прибыли. Рассеянная ману­фактура превратила в наемную рабочую силу массу городских и сельских жителей, для многих из них заработная плата сталаоснов­ным источником дохода.

Суконщики наряду с купечеством составляли самую богатую прослойку зарождавшейся английской буржуазии. Их прибыли по­зволяли покупать земли и дворянские титулы, отдавать детей в университеты.

С середины XVI в. наметился подъем в английском горном деле и металлообработке благодаря вложению в эти отрасли средств но­вых паевых товариществ, привлекавших капиталы купечества, бо­гатых горожан, дворянства и короны. В технической реорганизации горнорудной промышленности пригодился опыт мастеров-эмигрантов из Германии и Нидерландов. Англия превратилась в крупнейшего экс­портера олова и свинца в страны Европы. Улучшилось качество и увеличился объем выплавляемых железа и стали; если раньше Анг­лия импортировала их, то к концу XVI в. она стала экспортером этих металлов и изделий из них — холодного оружия йоркширского и глостерского производства, огнестрельного оружия и артиллерий­ских орудий, пользовавшихся большим спросом в Европе. Во всех этих отраслях получила распространение мануфактура.

Растущие потребности металлургии привели к тому, что в мощ­ных доменных печах в Англии стали шире применять каменный уголь вместо древесного. Однако окончательный переход на камен­ный уголь и кокс совершился не ранее XVII в.

Больших успехов достигло английское кораблестроение. Каче­ство военных и купеческих судов, обладавших высокой маневренно­стью, грузоподъемностью и хорошо оснащенных артиллерией, по­зволило Англии войти в число лидирующих морских держав.

Сферой, в которой раннекапиталистический уклад развивался быстрыми темпами, стали и так называемые “новые производства”. Появляясь на английской почве впервые и основываясь на новых технологиях, они не были стеснены цеховым регулированием. К ним относились изготовление пороха, стекла, зеркал, бумаги, мыла, сахара, селитры. Сложное и дорогое оборудование, необходимое в этих отраслях, закупалось на средства партнеров-пайщиков, кото­рые делили свои прибыли пропорционально вложенным капиталам.

Структура и организация торговли. В результате Великих гео­графических открытий и перемещения торговых путей в Европе островная Англия, обладавшая прекрасными портами, оказалась в чрезвычайно выгодном положении. К концу XVI в. ее торговля приобрела поистине мировой характер, распространившись на но­вые рынки во всех известных частях света, вооружившись собствен­ным флотом и избавившись от посредничества венецианских и ган­зейских купцов.

Структурные сдвиги в английском производстве отразились и на характере торговли.

Самые тонкие и высокока­чественные ткани сбывались в Османской империи. В Бразилию и испанскую Вест-Индию наряду с сукном поставляли и льняные тка­ни. Основными покупателями английских металлов — меди, олова и свинца — были Франция, страны Средиземноморья, а холодного и огнестрельного оружия — Испания и ее колонии в Новом Свете, Северная Африка и Левант. В то же время Англия оставалась экс­портером продовольствия, поставляя пиво в Германию и Нидерлан­ды, соль — на Балтику, пшеницу — во Францию, Португалию, на Азорские и Канарские острова, сельдь — в страны Средиземно­морья; масло, сыры, вина и сахар — в страны Европы и американские колонии. Среди ввозимых английскими купцами то­варов наибольшим спросом пользовались испанские, французские и немецкие вина, пряности, шелка и изюм.

Английские компании делились на регулируемые — в которых каждый член объединения торговал на основе собственного капита­ла, лишь подчиняясь общим правилам, и акционерные. Это был новый тип товарищества, в котором пайщики объединяли свои сред­ства, закупали на них товары, снаряжали суда, а затем делили прибыль или убытки пропорционально авансированному капиталу. Успехи английской торговли сделали купечество богатейшей про­слойкой общества.

Купеческие капиталы направлялись в сферу ростовщичества и банковского дела; в XVI в. английские предприниматели практиче­ски полностью отказались от услуг ломбардских, немецких и ант­верпенских банкиров. Центр крупных финансовых операций пере­местился в Лондон, ще открывались биржи и крупные банковские конторы.

Другой областью приложения купеческих капиталов стала по­купка земель ради занятия прибыльным овцеводством или земледе­лием на основе фермерской аренды, носившей раннекапиталистиче­ский характер.

В результате бурного развития производства и торговли в Анг­лии XVI в. сложилась многочисленная прослойка раннебуржуазных предпринимателей, у которых, по выражению современника, “каж­дый шаг — шиллинг, каждое слово — сделка”. В их среде утвержда­лось чувство собственного достоинства и уважения к своему заня­тию.

Аграрное развитие и социальные сдвиги в деревне. Отличи­тельной особенностью английской экономики было то, что раннека­питалистические отношения возникали не только в городе, но и в деревне. В конце XV — первой половине XVI в. здесь сложилась благоприятная конъюнктура для развития сельского хозяйства. В этих условиях особенно прибыльными были занятия интенсивным зерновым хозяйством, мясо-молочным скотоводством и овцеводством. Английское “новое дворянство” — прослойка среднего и мелко­поместного джентри, тесно связанного с рынком, стремилось ис­пользовать экономическую конъюнктуру, но этому препятствовало то, что значительная часть их земель была роздана крестьянам - держателям (фригольдерам и копигольдерам), владевшим землей по старинному праву и платившим лендлордам невысокие фиксирован­ные денежные ренты, реальная стоимость которых падала из-за последствий “революции цен”. Лендлорды старались постепенно вытеснить их с земель, требуя непомерно высокой платы за допуск к наделу после истечения сроков прежних договоров и увеличивая новые ренты в десятки раз. Не имея возможности заплатить такие деньги, крестьяне покидали свои наделы, пополняя слой малозе­мельных “коттеджеров” и сельских наемных работников. Лендлор­ды сдавали освободившиеся площади в краткосрочную аренду, уста­навливая за нее очень высокую плату. Эту тенденцию подметили современники: “Джентльмены, которые обычно воевали, теперь стали добрыми хозяевами и, подобно фермерам или селянам, хоро­шо знают, как получить наивысшую отдачу от своей земли, берут фермы в собственные руки, либо сдают тем, кто заплатит им больше всех”. Среди других форм деловой активности нового дворянства были переход к прибыльному овцеводству, организация сельских ману­фактур по производству сукна, разработка полезных ископаемых. Нередко предприимчивые джентльмены становились пайщиками торговых компаний и тогда под их контроль попадал весь процесс — от выращивания овец и производства сукна в их поместьях до его сбыта за границей, что приносило новому дворянству большие при­были. В то же время значительная часть дворянства продолжала жить по старинке за счет традиционных крестьянских рент. Поскольку поступления от них неуклонно сокращались, этот слой ’‘старого дворянства" сталкивался с серьезными материальными трудностями и был вынужден искать новые источники доходов — на королевской службе при дворе, в аппарате управления или на военном поприще. П од воздействием товарно-денежных отношений деформирова­лась социальная структура английской деревни: разложение кресть­янской общины стало реальностью. С одной стороны, выросло число обезземеленных и малоземельных крестьян, нанимавшихся поден­щиками за заработную плату или порой просто за похлебку, с другой — сформировался немногочисленный, но мощный слой креп­ких крестьян, сколотивших состояния благодаря удачной торговле и спекуляции на рынках. Их, как и лендлордов, стесняли общинные обычаи: чересполосица, система открытых полей, общие для всех нормы выпаса скота. В этих условиях зажиточное крестьянство стремилось собрать свои наделы в единый массив путем обменов с соседями, покупок, аренды, и выделить его из общинных полей, огородив как личную собственность. Этот процесс получил название “собирание ферм”. Таким образом, именно крепкие крестьяне пер­выми открыли выгоды огораживаний.

Поскольку “собирание ферм" и выход из общины были затруд­нительны, крепкие крестьяне нередко становились фермерами на землях дворян-лендлордов. Фермер выступал организатором хо­зяйственной деятельности, а собственник земли превращался в “рантье”. Получаемая им арендная плата была уже не крестьянской рентой, а частью прибыли раннекапиталистического предпринимателя-фермера.

Начало аграрного переворота. Генезис раннекапиталистиче­ского уклада, естественно порождаемого мелким товарным произ­водством в условиях рынка, получил в конце XV — первой полови­не XVI в. мощный импульс благодаря начавшимся в Англии массо­вым огораживаниям, сопровождавшимся насильственным сгоном крестьян с их земель. Экономические выгоды овцеводства и торгов­ли шерстью были очевидны современникам, однако свободных пло­щадей для пастбищ не хватало. В этих условиях английское дворян­ство пошло на открытое попрание крестьянских прав к стало захва­тывать сначала общинные угодья, а затем и пахотные земли, кото­рые огораживали изгородями или рвами и проводили так называе­мую “конверсию”: пашню засевали травой, превращая ее в пастби­ще для овец.

Монархи из династии Тюдоров пытались бороться с огоражива­ниями, регулярно запрещая их и принимая законы “о поддержании земледелия” и восстановлении пашни, однако английское дворянст­во игнорировало их. Масштабы ‘‘конверсии’ пахотных земель я пастбища были столь велики, что Англия, ранее экспортировавшая зерно, стала испытывать его нехватку и закупать за границей. Зе­мельный рынок чутко отреагировал на это, и часть лендлордов вер­нулась к интенсивному земледелию и мясо-молочному скотоводству на огороженных землях, приносивших теперь высокий доход.

Законодательство против экспроприированных и сопротивле­ние огораживаниям. Изгнанные со своих наделов крестьяне, ли­шенные жилищ, которые безжалостно сносили или жгли, не находи­ли применения своему труду, поскольку масштабы развития город­ских и сельских мануфактур были недостаточны, чтобы поглотить такую массу экспроприированных. Они превращались в пауперов, скитающихся по дорогам, выпрашивающих милостыню или живу­щих разбоем. Толпы бродяг и нищих создавали угрозу миру и соци­альному порядку в королевстве. Будучи не в силах остановить ого­раживания, Тюдоры перешли к репрессиям против их жертв. Рабо­тоспособных нищих, женщин и детей в принудительном порядке стали загонять в специально создаваемые работные дома. Любой желающий мог нанять паупера на работу за ничтожно малую плату и использовать как раба; в случае отказа тому грозили телесные наказания и тюрьма. Уличенных в бродяжничестве секли плетьми, клеймили, отрезали уши и вырывали ноздри, а в случае повторных арестов - казнили.

Огораживания вызывали протесты и организованное сопротив­ление крестьян. Объектом их ненависти становились сами изгороди — символ разрушения патриархального деревенского мира и торжест­ва частной собственности: их сносили и поджигали, крестьяне втор­гались на огороженные пастбища н демонстративно вскапывали их, требуя вернуть прежние порядки.

В 1530-е годы волна крестьянских волнений прокатилась по Линкольнширу и Йоркширу, в 1549 г. возникло сразу два очага восстания — на западе страны в Девоне и Корнуолле, и на востоке — в Норфолке и Саффолке, где во главе восставших встал Роберт Кет. Это движение — самый крупный крестьянский мятеж XVI в., одна­ко требования повстанцев были весьма умеренными: они просили лишь о строгом соблюдении антиогораживательных законов и были готовы допустить огораживания, проводившиеся ради разведения шафрана, которыми занимались многие зажиточные крестьяне в Саффолке и Эссексе. В случае же невыполнения их условий ленд­лордами они угрожали “снести изгороди, засыпать канавы и дать каждому возможность пользоваться общим пастбищем”. Несмотря на успехи восставших на первом этапе и захват ими крупного горо­да Норича, в решающем сражении армия Р. Кета била разгромлена, а сам предводитель казнен.