 |
Надкатегория базовый уровень подкатегоия 7 глава
|
|
|
|
Очень часто при переводе подобных высказываний синхронист, переводящий оратора, выступающего в быстром темпе, оказывается в более выигрышном положении, чем при переводе подобных высказываний, которые проговариваются докладчиком медленно.
Нужно попытаться, насколько это возможно, заглянуть вперед и представить себе перспективу предложения. Огромные различия, существующие между русским и английским синтаксисом, способные даже привести к парадоксальному следствию, что слишком быстрая русская речь может легче поддаваться переводу, чем слишком медленная, так как при высоком темпе речи в поле зрения переводчика оказываются более крупные - и более законченные - отрезки (Виссон 1999:126).
Рассмотрим еще один пример:
Докладчик: Хотя Гарольд Макмиллан и был консерватором, ему не нравилось такое положение вещей, при котором национальное богатство, создаваемое двумя-тремя поколениями, будет превращено в наличность, чтобы пополнить бюджет на один-два года. (Pricewaterhouse Conf.).
Interpreter: Although conservative he was very unhappy that as it were assets built up by the state over 2 or 3 generations should be cashed in just to help the budget for 1 or 2 years.
В данном случае компрессируется придаточное причины “хотя Гарольд Макмиллан и был консерватором”. При этом происходит замена имени собственного на местоимение, так как из контекста совершенно ясно, что речь идет о бывшем британском премьере Гарольде Макмиллане. Вместе с этим происходит не просто замена имени собственного местоимением, но и опущение первого.
В СП компрессия, как правило, бывает двух видов: на уровне смысловой группы и на уровне слов. Первый тип - смысловая компрессия, второй - речевая, на уровне частей речи. Смысловая компрессия очень близка к редактированию; компрессия на уровне словосочетания представляет собой компрессию в чистой форме. Так, в приведенном отрывке используется второй тип компрессии - компрессия на уровне слова или словосочетания: “национальное богатство” - “assets”.
|
|
|
Однако совершенно очевидно, что компрессия используется не только тогда, когда на ИЯ есть повторы или ничего не значащие слова или когда оратор говорит слишком быстро, но и в других случаях, когда, например, синхронный переводчик начинает реферировать отдельные сегменты текста оригинала. СК служит и для установления эквивалентности на уровне межтекстовых отношений.
Перевод отвечает определенным оценочным критериям. Одним из требований, выдвигаемых теорией и практикой переводческой деятельности, является требование эквивалентности текстов - исходного и конечного. Понятие эквивалентности многие теоретики считают одной из наиболее важных онтологических черт перевода. Я.И. Рецкер утверждал, что “эквивалент” является равнозначным соответствием, которое не зависит от контекста. Понятие эквивалентности Рецкер распространял не столько на межтекстовые отношения, сколько на отношения между микроединицами текста (Рецкер 1974:10-11).
В.Н. Комиссаров выделяет пять уровней эквивалентности в передаваемом от Источника к Рецептору тексте (отрезке устной или письменной речи). Цепочка звуков или букв репрезентирует сложный смысловой комплекс, в котором можно выделить несколько основных уровней плана содержания, а именно: 1) уровень языковых знаков (слов); 2) уровень высказывания; 3) уровень (структуры) сообщения; 4) уровень описания ситуации; 5) уровень цели коммуникации (Комиссаров 1973:66). Начиная с идентификации языковых знаков, Рецептор последовательно уясняет содержание анализируемого текста на уровне высказывания, сообщения, описания ситуации и приходит к пониманию содержания целого на уровне цели коммуникации.
|
|
|
Много внимания проблемам эквивалентности было уделено и в трудах Кэтфорда и Найды.
Перевод является не чем иным, как заменой текстового материала на одном языке (ИЯ) эквивалентом текстового материала на другом (ПЯ) (Catford 1965:20).
Перевод заключается в воспроизводстве на языке Рецептора наиболее близкого и точного (подходящего) варианта исходного сообщения и сводится, во-первых, к передаче смысла и значения, а во-вторых, к передаче стиля (Nida 1969:12).
Стратегия компрессии служит установлению эквивалентности на уровне межтекстовых отношений, т.е. на уровне описания ситуации и уровне цели коммуникации. При переводе с английского языка на русский или с русского на английский задача синхронного переводчика - передать коммуникативную интенцию отправителя (intended message). Совершенно очевидно, что русский и английский языки различаются по своей грамматической и синтаксической структуре. Так как задача синхронного переводчика - передать коммуникативную интенцию отправителя или, согласно теории Кэтфорда, заменить текстовой материал на одном языке на эквивалентный материал на другом, то за счет различий в грамматической и синтаксической структурах английского и русского языков средства достижения подобной эквивалентности при передачи коммуникативной интенции отправителя будут разными.
А.Д. Швейцер выделяет три взаимосвязанных элемента переводческой эквивалентности, которые можно представить в виде следующей триады: 1) коммуникативная интенция (цель коммуникации), 2) функциональные параметры текста и 3) коммуникативный эффект. Эти элементы соответствуют трем компонентам речевого акта - отправителю, тексту и получателю. Применительно к синхронному переводу соотношение между элементами триады может быть сформулировано следующим образом: переводчик на основе функциональных доминант исходного текста выявляет лежащую в его основе коммуникативную интенцию и, создавая конечный текст, стремится получить соответствующий коммуникативный эффект. Поэтому так важен учет функциональных параметров текста для обеспечения основного условия эквивалентности - соответствия между коммуникативной интенцией отправителя и коммуникативным эффектом конечного текста. Например, экспрессивная эквивалентность обеспечивается адекватной передачей экспрессивно-эмотивной коннотации текста. Переводчик при этом соизмеряет экспрессивность конечного и исходного текстов, учитывая, что внешне однотипные средства языка подлинника и языка перевода иногда резко отличаются друг от друга по степени экспрессивности. Отсюда следует, что механическое копирование стилистических средств подлинника не ведет к достижению требуемого коммуникативного эффекта (Швейцер 1988:147).
|
|
|
Компрессия является эффективной стратегией для достижения согласования между прагматикой отправителя и прагматикой получателя. Это подтверждается данными парижской школы перевода, представители которой проводили исследования передачи смысла (коммуникативной интенции отправителя), на основе чего была разработана интерпретационная теория перевода (ИТП).
Парижская интерпретационная школа переводческих исследований (Seleskovitch 1968, 1975, 1981; Lederer 1981, Seleskovitch и Lederer 1986, Dejean 1982) специализировалась на изучении устного перевода (интерпретации). Интерпретационная школа отводила переводу место между типологическим описанием языка и изучением коммуникативных намерений - сферы, относящейся к области литературы, психологии и герменевтики. Наука о переводе, по мнению представителей парижской школы, должна сфокусировать свои исследования на взаимодействии лингвистических форм и человеческой памяти (Seleskovitch 1981:264-5). ИТП представляет собой теорию “думающего” переводчика, и парижская школа снискала заслуженную репутацию по подготовке специалистов в данной области.
Интерпретационная теория рассматривает интерпретацию дискурса как естественный процесс, при котором синтез между семантикой высказывания и знанием, являющимся внешним по отношению к высказыванию, приводит к возникновению потока сознания, соответствующего коммуникативному намерению говорящего (смыслу) (Seleskovitch 1986:272). При этом синхронный перевод можно осуществить за счет обыкновенных речевых функций: сложность задачи заключается не в самом переводе, а в многократном наложении обычно раздельных функций осмысления и воспроизведения речи.
|
|
|
Исследователи парижской школы в отличие от всех других школ перевода убеждены в способности переводчика понять коммуникативное намерение докладчика (цитата по Setton 1997:40). Однако в реальной ситуации это иногда невозможно. Высказывание о том, что синхронный переводчик может всегда понять коммуникативный замысел отправителя, слишком гипотетично. Зачастую коммуникативная интенция автора сообщения бывает непонятна даже тем, кто слущает доклад на родном языке. К тому же шанс неправильно понять коммуникативную установку отправителя возрастает с учетом того, что исходный язык не являтся для синхрониста родным. В данной работе мы будем исходить из постулата, что “переводчик способен понять коммуникативное намерение докладчика в большинстве случаев”. Интерпретационная модель переработки информации дискурса основана на двух концепциях: передачи “sens” - смысла и “vouloir-dire” - коммуникативного намерения говорящего. Составляющие элементы значения высказывания (“sens del’enonce”) являются его лингвистически точным компонентом и коммуникативным намерением говорящего (“vouloir-dire”); между тем как объект перевода “sens” - то, что автор/докладчик намеренно желает высказать. Понимание смысла может быть более или менее полным или точным, но происходит автоматически и является стадией преданализа мотивации и коммуникативного намерения выступающего. Понимание смысла - это проявление обыкновенных умственных способностей человека (там же: 268 - 270).
Интерпретационная теория перевода рассматривает область спонтанного понимания как охватывающую все коммуникативное намерение докладчика; процесс “сборки” сегментов текста происходит автоматически и неосознанно на любом уровне ниже смыслового.
Ледерер (1981) описывает среду для подобного рода деятельности через связующую суть понятий, цитируя Барбизе (1964): “Пониманию предшествует череда мини-откровений, встречающихся на протяжении речевого высказывания через определенные интервалы, в которых слова вызывают нелингвистически закодированные когнитивные ассоциации и быстро создают метацепь - особую нейтральную сеть, функционирующую в качестве среды восприятия, знания и действия. Расчлененные фрагменты на входе речи мобилизуются и видоизменяют поток сознания в когнитивной цепи, создавая таким образом значение слова, или, другими словами, когнитивную память, которая может быть выражена в любой форме и на любом языке. По мере формирования значения строительные кирпичики успешно исчезают: сначало звуки, затем семы (семантические компоненты и признаки), потом концептуальные единицы, которые плавно растворяются в общем смысле дискурса” (Lederer 1981:147-148).
|
|
|
Понимание дискурса основано на постулировании двух процессов, каждый из которых соответствует двум типам памяти:
1) хранение слов с “только лингвистическим значением” в непосредственной (фонологической) памяти, являющейся краткосрочной памятью, служащей для сенсорной идентификации и интеграции существующего объема знаний. Непосредственную память можно сравнить со скрижалями, на которых запечатляются все входящие слова и звуки, перед тем как они сотрутся. Однако информация, которая в них содержится, способствует отложению идей и мыслей (marquage mnesique) или смысловых групп в долгосрочной “когнитивной” памяти;
2) синтез нелексических компонентов в единицы смысла в когнитивной памяти, долгосрочной памяти, регистрирующей идеи и мысли путем их ассоциации с уже существующими понятиями (Fr. notions) (Lederer 1981:120).
Селескович и Ледерер исключают возможность двусмысленности предложения в реальном дискурсе: sens предельно ясен в речевом акте (parole).
Лексические знания как первый шаг сбора концептуального значения смысловой единицы описываются в качестве “нового прагматического значения” слов в дискурсе, доступных для понимания слушателя, обладающего такими же знаниями, как и оратор, и определяются как неповторяемое значение символов (слов или предложений) в контексте (Lederer 1981:185). Формирование значения представляет сплав лексического значения со знанием обозначаемых предметов, между которыми существуют отношения, выражаемые формулой: “семантический заряд + когнитивная составляющая” (Lederer 1981, 1990). Два типа контекста не допускают двусмысленности: лингвистический контекст не допускает двусмысленности за счет подавления фактической полисемии, между тем как “когнитивный контекст”, аккумулирующий в ходе осуществления дискурса непосредственную и долгосрочную память, нейтрализует эффект отклонений в тексте. Например, отклонения, связанные с неправильными грамматическими конструкциями или неуместными в данном контексте (произносимые не носителями языка).
Ледерер (1981) пишет, что перевод представляет собой трехстадийную модель понимания дискурса, в которой первые две стадии являются рефлексивными и автоматическими процессами, а последняя осуществляется на уровне сознания. Между данными процессами нет четкой разграничительной линии, так как значение слова проявляет себя на всех стадиях, а внетекстовые или априорные знания проявляются на звуковой стадии:
1. Идентификация звуков и слов (идентификация согласных, гласных, определение значимых частей и сем).
2. Грамматический анализ (построение грамматически значимых фраз, семантический и структурный разбор).
3. Синтез входной информации и предыдущего знания для создания последовательной смысловой цепочки (концептуальное построение фразы (единиц смысла) (Lederer 1981:115).
Интерпретационная модель перевода в СП
Ледерер (1981) продемонстрировала практическое значение интерпретационной модели перевода на примере перевода спонтанной или по крайней мере полуподготовленной речи с немецкого языка на французский. В СП все три процесса понимания дискурса частично совпадают в непосредственной памяти. Единицы смысла в синхронном переводе:
(а) семантически самодостаточны, и это означает, что их можно немедленно понять и перевести. Например, слово “Further(more)”, при помощи которого докладчик дает понять, что им будет введена новая информация;
(б) являются катализатором процесса понимания или момента осмысления, когда один из компонентов порождает смысл в несвязанных до этого элементах. Синтез значимой единицы (единицы смысла), происходящий в результате грамматического разбора информации, и ее соединение с другой информацией происходит мгновенно (там же: 144); точный момент решения задачи переводчиком зависит от знания и, соответственно, может варьироваться у переводчиков, работающих в одной сфере. По мере развития дискурса синтез смысловых единиц все больше зависит от предшествующей информации дискурса (1981:139). Исследователи ИТП постулируют цепочки восьми различных ментальных действий при постоянном переключении с одного на другое, при этом два или три ментальных действия протекают одновременно в течение всего процесса перевода. Ледерер не сопровождает текст описания диаграммой, но данные действия можно разбить на три группы:
1. Последовательные и постоянно совпадающие действия:
а) прослушивание,
б) языковое восприятие,
в) концептуализация: создание когнитивной памяти путем интеграции последовательных фрагментов речевого потока и предыдущего знания,
г) спонтанное произнесение материала, содержащегося в памяти.
2. Процессы, происходящие постоянно, но не всегда очевидные:
а) полнота внимания в конкретной ситуации,
б) самоконтроль.
3. Случайные действия:
а) транскодирование (transcodage) технических терминов и имен собственных, имеющих один эквивалент перевода на другие языки, или транскодирование начала речевого потока, где единицы смысла еще не четко очерчены,
б) поиск специальной терминологии в понятийном лексиконе переводчика
(по материалам Ледерер 1981:50).
Перевод, с точки зрения теоретиков транскодирования, является случайным действием. “Переводимыми словами являются такие слова, которые переходят из языковой в речевую структуру без принятия какого-либо дополнительного значения, за исключением того, которое сообщается кодом” (Seleskovitch 1975:31).
Рассмотрим еще один пример.
Вопрос к докладчику из зала: Мне бы хотелось уточнить... Какой процент детей-подростков, которые прошли реабилитацию в стационаре по поводу лечения от наркомании... мммм..., вновь возвращаясь в те же условия, начинают принимать наркотики?
Interpretation: What percentage of relapse cases do you have?
Рассмотрим данный пример компрессии с точки зрения интерпретационной теории перевода. У синхрониста после прослушивания определенной части сегмента вопроса на ИЯ происходит процесс языкового восприятия. После восприятия данной информации в памяти переводчика происходит концептуализация. На основе фрагментов речевого потока и предыдущего знания, также основанного на речевом потоке предыдущих сегментов текста, осуществляется концептуализация данного сегмента, т.е. вырабатывается общий концепт, который можно свести к следующему высказыванию: “Каков процент случаев рецидива?” При этом мы наблюдаем опущения в тексте, не влекущие искажения смысла. Опущена фраза “Мне бы хотелось уточнить” как риторическое предложение, не несущее смысловой нагрузки. Часть фразы “дети-подростки, которые прошли реабилитацию в стационаре по поводу лечения от наркомании... мммм... вновь возвращаясьв те же условия, начинают принимать наркотики” компрессируется в английскую “relapse cases”. При этом опускаются такие понятия, как “реабилитация в стационаре и лечение наркомании”, поскольку данная информация является диремой и проистекает из предыдущего сегмента, где докладчик довольно подробно останавливался на вопросах реабилитации подростков в стационаре и проблемах, которые они испытывают, возвращаясь к нормальной жизни. В данном примере опущению подвержена дирема высказывания; в силу того, что данная информация была упомянута в предшествующем сегменте выступления, смысл не теряется.
Здесь необходимо отметить еще один аспект СП - полноту внимания, т.е. переводчик принимает решение относительно того, что является риторически несущественным для перевода или вытекающим из предыдущего контекста. В подобном случае данные сегменты подлежат компрессии как сегменты не влияющие на смысл высказывания. Семы данных сегментов содержатся в компрессированной фразе. В приведенном примере наблюдаются и случайные действия - при отсутствии транскодирования (на ИЯ отсутствуют имена собственные и технические термины) мы можем отметить поиск специальной медицинской терминологии - relapse. Говоря о случайных действиях, по классификации Ледерер, стоит отметить, что выбор терминологического понятия часто ведет к компрессированию сообщения.
Ледерер обнаружила, что текст перевода представляет волнообразный процесс с последовательными всплесками понимания (“declic”), которому предшествует пауза или нерешительная подача переводимого материала с последующей беглостью перевода, соответствующей изменению фаз лингвистического транскодирования и спонтанного произнесения понятых идей. Считается, что в нормальных условиях подачи материала оратором такая последовательность способствует попеременному использованию синхронным переводчиком фонологической и когнитивной памяти в ритме маятника. Небольшое отставание переводчика от докладчика (2 - 4 секунды) свидетельство того, что получаемая информация является новой и ее переработка осуществляется на лингвистическом уровне. Между тем более длительное отставание (“decalage”), ВП и формальная свобода в формулировании смысла доказывают, что понимание переводчиком осуществилось либо мгновенно, либо синхронист предвидел возможный вариант (ВП), либо он остался за пределами слуховой памяти (3 - 4 секунды), что приводит к замене транскодирования интерпретацией, являющейся проявлением интегрированного подхода к переводу (Lederer 1981:149-157). В общем и целом Ледерер обнаружила, что транскодирование имеет место в тех случаях, когда в речи оратора встречаются новые смысловые группы, а собственно интерпретация наиболее полно проявляется в конце подобных смысловых групп, а также в конце выступления.
Порождение текста может и не подпадать столь очевидно в зависимость от подобных чередований и не всегда быть связано с использованием оперативной или долговременной памяти, так как хорошо подготовленный переводчик выигрывает время за счет проговаривания нейтральных слов заполнителей или компрессии текста на ПЯ, чтобы избежать слишком сильного отставания от докладчика. Это могут быть довольно длительные сочетания слов без малейшего намека на смысл, которые ни к чему не обязывают переводчика, или просто молчание. Несоответствие между нерешительной и беглой речевыми формами при синхронных сегментах на ИЯ и ПЯ объясняется тем фактом, что беглое воспроизводство абсолютно правильно понятой мысли переводчиком (unite de sens) совпадает с нерешительным началом следующей смысловой группы оратора, и наоборот. Понятые смысловые группы после когнитивной ассимиляции могут сохраняться в памяти гораздо дольше, чем поверхностно транскодированные единицы Поэтому для текстового звена на входе ABCD (где D является деконтекстуализированным или неассоциируемым членом) выходная информация, основанная на содержании A, B и C, может не появиться на выходе, если не появится эквивалент D.
Согласно интерпретационной теории внимание синхрониста переключено частично или на восприятие поступающей информации, или на ее воспроизведение, что связано со знаниями переводчика: синхронисты спонтанно слушают поступающую понятную информацию, выделяют причинно-следственные связи, между тем как малопонятные единицы подлежат транскодированию. К таким единицам относятся незнакомые имена собственные или числительные по сравнению с предсказуемыми речевыми единицами, такими как “Дамы и господа” (Lederer 1981:75-80; Seleskovitch и Lederer 1989:154). В тех случаях, когда оратор резюмирует старую инфомацию, предсказуемость ее появления возрастает, а внимание переводчика в большей мере нацелено на совершенствование стиля подаваемого материала и сохранение беглости воспроизведения. Одна из стратегий в СП - стратегия выигрыша времени - заключается в проговаривании переводчиком ничего не значащих языковых групп, основанных только на лексической и синтаксической информации в тексте ИЯ до того момента, пока не наступит понимание.
Вернемся к когнитивной цепи Ледерер. Приведем конкретные примеры.
Докладчик: Показания под присягой могут быть использованы в суде для того, чтобы оспорить показания свидетеля, данные напредварительном следствии.
Interpreter: Depositions may be used at trial to impeach the testimony ofa witness.
Здесь мы имеем дело с развитием упомянутой выше логической цепочки. В приведенном примере компрессия возможна за счет успешного синтеза входной информации и предыдущего знания, используемого для создания последовательной смысловой цепочки.
Показания под присягой - “depositions”. Компрессия на уровне слова - словосочетания. На ПЯ опущена фраза “under oath”, однако само понятие “deposition” вызывает у реципиента нелингвистически закодированную языковую ассоциацию. Как специалист, реципиент знает, что в подобных случаях показания всегда берутся под присягой, иначе (логическая цепочка) в ходе судебного заседания, если показания были взяты не под присягой, практически невозможно оспорить показания свидетеля. Это подтверждается и словарными статьями многих словарей, где на английское понятие “deposition” одним из значений дается русский вариант “показания под присягой”. Сравните:
deposition n 2. юр. 1) (письменное) показание; показание под присягой; 2) снятие показаний под присягой (БАРС)
deposition n (14c) 1: an act of removing from a position of authority 2 a: a testifying esp. before a court b: DECLARATION; specif: testimony taken down in writing under oath 3: an act or process of depositing (Webster’s Ninth New Collegiate Dictionary).
Нелингвистически закодированные когнитивные ассоциации создают метацепь, которая в данном случае функционирует в качестве среды восприятия. Расчлененные фрагменты воссоздают логическую цепочку у реципиента. Здесь можно установить следующую логическую последовательность. На английском языке реципиент имеет на входе (переводчик-синхронист на выходе) следующую структурно-оформленную фразу: “depositions may be used at trial to impeach the testimony of a witness”.
“Depositions may be used at trial” - создание логической цепочки у реципиента. Если показания могут быть использованы для опровержения показаний свидетеля во время судебного разбирательства, то это означает, что данные показания могли быть взяты только под присягой. Вторая логическая цепочка воссоздается у реципиента после получения фрагмента на ПЯ: “at trial to impeach the testimony of a witness”. Если показания свидетеля опровергаются в ходе судебного процесса, то, как правило, это те показания, которые были взяты в ходе предварительного следствия. Таким образом, “trial” является ключевым словом, способствующим воссозданию данной логической цепочки, и разделяет ситуацию на два этапа: до судебного процесса и после него, при этом правильно расставляются логические акценты у получателя.
Несколько другой подход к данной проблеме использовал Чарльз Филлмор, один из разработчиков концепции семантики сценариев и фреймов (scenes-and-frames semantics). Филлмор разработал собственную теорию значения, состоящую из интегрированного взгляда на языковую структуру, языковое понимание, языковые изменения и приобретение языка индивидуумом (Fillmore 1977:55). Эта теория явилась дальнейшим развитием семантики прототипов. По мнению Филлмора, прототипы оснаваны на личном опыте индивидума, в данном случае переводчика.
…”Процесс выбора слова в незнакомой ситуации заключается в сравнении имеющегося опыта с опытом прошлого, и на основе степени их совпадения принимается решение об использованиии лингвистического кода, основанного на предыдущем опыте” (Fillmore 1977:63).
Вот как Филлмор описывает понятие “сценарий”:
“Здесь я использую слово “сценарий”, которым не очень доволен, в максимально общем смысле, включающем не только визуальные сценарии, но и знакомые типы межличностных трансакций, стандартные сценарии, институциональные структуры, пассивный опыт и любой связный сегмент, большой или маленький, человеческих верований, действий, опыта или воображения” (Fillmore 1977:63).
Другими словами, сценарий есть не что иное, как значимая ситуация, подтвержденная опытом индивидуума, который находит свое выражение в лингвистической форме. Сценарии и фреймы постоянно активируют друг друга, создавая цепочку, которую можно выразить следующей формулой: фрейм - сценарий, сценарий - фрейм, сценарий - сценарий, фрейм - фрейм. Значит, конкретная лингвистическая формула, например, фраза текста, вызывает ассоциации, которые в свою очередь активируют другие лингвистические формы и вызывают другие ассоциации. А это приводит к тому, что каждое выражение, лингвистически оформленное в тексте, обусловлено другим таким выражением. Подобный сценарно-фреймовый анализ дает возможность выйти за пределы чисто лингвистического анализа текста и объясняет возможности, существующие для компрессии текста на ПЯ без смысловых потерь в переводе.
Таким образом, возвращаясь к приведенным выше примерам, можно увидеть, почему, выходя за пределы чистой лингвистики, в СП не теряется смысл при осуществлении компрессии. При чисто лингвистическом анализе текста переводчиком анализ сводится лишь к формуле фрейм - фрейм. Между тем в случае экстралингвистического анализа один фрейм способен вызвать и другие сценарии, дающие возможность переводчику вызвать правильные фреймы у реципиента.
Докладчик: Показания под присягой могут быть использованы в суде для того, чтобы оспорить показания свидетеля, данные напредварительном следствии.
Interpreter: Depositions may be used at trial to impeach the testimony of a witness.
Перевод начинается с представления фрейма на ПЯ, выраженного в лингвистической форме. На основе данного фрейма текста переводчик строит свои собственные сценарии. Построение сценариев происходит с учетом жизненного опыта переводчика и опыта в данной тематике перевода, материал по которой представлен докладчиком. Если переводчик переводит с неродного языка на родной, он может вспомнить сценарии, не соответствующие коммуникативной установке отправителя, или отклониться от первоначального замысла автора сообщения. В этом случае синхронный переводчик допускает ошибку в переводе (Snell-Hornby 1995:81).
Вероятность ошибки имеет место и тогда, когда после активирования необходимых сценариев на ИЯ, переводчик не может найти нужные фреймы на ПЯ. Нахождение нужного фрейма на ПЯ зависит от таких факторов, как языковая компетенция и знание переводимого предмета.
В случае нахождения правильного фрейма на ПЯ синхронист облекает его в лингвистическую форму, которая вызывает те же ассоциации и сценарии у реципиента, что и у отправителя сообщения. Так, слово “depositions” в данном контексте вызывает у реципиента тот же фрейм, что и у отправителя: “показания под присягой”, а “impeach the testimony of a witness” - те же, что и “оспорить показания свидетелей, данные на предварительном следствии”.
|
|
|
