Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

О небесных радостях и браках на небесах




Супружеская Любовь


Эммануил Сведенборг


(Перевод под редакцией В.В Малявина)

 

 

Глава

I

ВВЕДЕНИЕ.

О НЕБЕСНЫХ РАДОСТЯХ И БРАКАХ НА НЕБЕСАХ


Предвижу, что многие, читая нижеследующие главы и поучительные истории, помещенные после каждой главы, сочтут, что все это плод авторских фантазий. Воистину, все, что здесь изложено, не вымышлено, но наблюдаемо было мною, и не в состоянии отрешенном, а в совершенной ясности ума. Действительно, Господу было угодно, после того как я лицезрел Его, послать меня разъяснять учение о Новой церкви, о которой в Апокалипсисе говорится, как о Новом Иерусалиме. Для этого Он открыл мне сокровенные начала моего духа, и это позволяет мне в одно и то же время пребывать в духовном мире с ангелами и в обычном — с людьми, что и продолжается уже в течение двадцати пяти лет.


Однажды увидел я ангела, летевшего под восточным небом с трубою в руках. Он трубил на север, запад и юг. Его одеяние раз­вевалось на ветру, а рубины и сапфиры, которыми был украшен его пояс, вспыхивали и сверкали на солнце. Он устремился вниз, и медленно опустился на землю недалеко от меня. Приземлив­шись, ангел стал прохаживаться взад и вперед, а, завидев меня, подошел. Это было в то время, когда я, пребывая в духе, стоял на холме лицом на юг.

Когда ангел приблизился, я заговорил с ним, спросив, что про­исходит, ибо я слышал трубный глас и видел его нисхождение.

«Я послан, чтобы созвать самых ученых и прозорливых, самых известных своей премудростью из всех стран христианского мира, какие есть на свете, — отвечал мне ангел, — чтобы они собрались на этом холме, где теперь стоишь ты, и чтобы открыли нам, как они думали, понимали и ощущали, живя в мире, что означают слова «небесная радость» и «превечное счастье».

А послан я с таким поручением потому, что в нашем обществе, расположенном в восточной части рая, появились вновь прибыв­шие из природного мира, утверждающие, что ни одна душа в це­лом христианском мире не ведает не только что такое небесная радость или же превечное счастье, но даже и что такое рай.

Братья и товарищи мои, воистину пораженные, сказали мне: «Спустись на землю, воструби и созови самых премудрых из тех, что обитают в мире духов, где собираются все покинувшие при­родный мир; созови их, чтобы из уст многих узнать, правда ли то, что христианам столь беспросветно неведома их будущая жизнь».

Затем ангел сказал: «Подожди немного, и ты увидишь сонм премудрых, поспешающих сюда. Господь позаботится о том, что­бы им было где собраться».

Я стал ждать, и через полчаса увидел две группы, прибываю­щих с севера, две — с запада и две — с юга. По пришествии ангел провел их в дом, уготованный Господом, где они и расположились по сторонам света, от которых пришли. Там было шесть групп, или сообществ. Седьмое сообщество, которое прочие не могли видеть по причине исходившего от них света, было с востока.

После того как все собрались, ангел объяснил им, для чего это было сделано, и призвал по очереди поделиться своей премудро­стью в отношении понимания небесной радости и превечного счастья. И тогда каждое сообщество составило свой круг, так что каждый мог лицезреть каждого, с тем чтобы обсудить меж собой и затем изъяснить другим понятия, которые они составили себе об этом еще в прежнем мире.


Посоветовавшись меж собой, первое сообщество от северной стороны сообщило, что, по их разумению, небесная радость и превечное счастье есть то же самое, что жизнь на Небе, а пото­му всякий, кто оказывается на небесах, так же, как вступающий в брак, познает его радости. Не внутренним ли взором видим мы Небо над нами, которое в то же время пребывает в пространстве? А значит, именно там, а не где-либо еще и находятся блаженство из блаженств и удовольствие из удовольствий. В них вводится че­ловек, когда попадает на Небо, исполняясь его радостями как во всех своих помыслах, так и в телесных ощущениях. Воистину не­бесная радость, которая превечна, есть не что иное, как пребыва­ние на Небе по Милости Божией.

Другое сообщество от Севера представило следующее толко­вание: «Небесная радость и превечное счастье есть не что иное, как самые приятные отношения с ангелами и сладчайшие с ними беседы. Они приятно оживляют каждое лицо и на каждых устах во всем обществе играет радостная улыбка, вызванная чарующей беседой или шуткой. Что есть небесная радость, как не такие бес­конечные беседы в вечности?»

Третье сообщество, первое из тех, что представляли мудрейших от запада, из взлелеянных ими помышлений заключили следующее: «Что есть небесная радость и превечное счастье, как не пиры с Авра­амом, Исааком и Иаковом? Их столы будут уставлены вкуснейшими и богатыми яствами и тонкими благородными винами, а после пиров предстанут, танцуя, девы и юноши, двигаясь в ритме музыки флейт, напевая сладчайшие песни. Вечером актерами будут разыграны теа­тральные пьесы. А после них снова начнутся пиры — и так каждый день вечности».

После такого утверждения четвертое сообщество — второе от западной стороны — возгласило свое мнение в следующих сло­вах: «Мы выпестовали множество идей относительно небесной радости и превечного счастья, рассмотрев многие радости и срав­нив их меж собой, и мы полагаем, что небесная радость есть ра­дость райская. Что есть Небо, как не рай, простирающийся с вос­тока до запада и с юга на север? В нем произрастают плодоносные деревья и красивейшие цветы, а посредине находится великолеп­ное Древо Жизни, возле которого украшенные гирляндами бла­гоухающих цветов восседают блаженные, наслаждаясь дивными плодами. Здесь вечное благорастворение воздухов, а потому цве­ты распускаются и цветут бесконечно и многообразно. И их веч­ное произрастание и цветение и вечное весеннее тепло сохраня­ют души тех блаженных в вечной свежести, так что они непрестанно ощущают все новые радости, каждый день вдыхая их вместе с воздухом. Это возвращает их к цветению юности, а че­рез него — к первобытному состоянию, в котором были сотворе­ны Адам и его супруга. И так они возвращаются в свой прежний рай, перенесенный с Земли на Небо».

Пятое сообщество — первые из мудрейших с южной сторо­ны — провозгласило следующее: «Небесная радость и превечное счастье есть не что иное, как возвышающее владычество и бога­тейшее сокровище ослепительного царского великолепия и величия. Со слов людей, познавших все это в прежней жизни, мы можем сказать, что именно это составляет небесную радость — и непрестанное ею наслаждение, то есть превечное счастье. К то­му же благословенным уготовано царствовать в небесах с Госпо­дом, с царями и князьями, ибо они есть дети Того, Кто есть Царь царей и Господь господствующих, и они воссядут на престолах, и ангелы станут им служить.

Небесное великолепие мы узрим в Новом Иерусалиме, кото­рый являет миру славу его. Врата его перламутровы, улицы чисто­го золота, а в основании стен—драгоценные камни. Следователь­но, любой, кого допустят на Небо, получит там дворец, сверкающий золотом и роскошью, и власть над прочими, в соот­ветствии со своим положением. И с тех самых пор, как мы позна­ли, что радость и глубочайшее счастье неотъемлемы от таких ве­щей и что они являются непреложным обетованием Господним, мы не можем вывести столь же всеобъемлющего условия небес­ной жизни из чего-либо иного».

После сих слов представители шестого сообщества — второ­го от южной стороны, возвысив голос, изрекли: «Небесная ра­дость и ее превечное счастье есть не что иное, как непрестанное восхваление Господа, единый бесконечный праздник и благого­вейное чествование, с песнопениями и ликованием. Это означает постоянное возвышение своего духа к Господу с полным уповани­ем на то, что Он принимает молитвы и хвалы с господней милос­тью и благословением».

Некоторые из того сообщества добавили, что такие торжест­ва должны быть украшены великолепными светильниками, куре­нием благоуханного фимиама и торжественными процессиями, возглавляемыми папой с трубою в руках, за которым последуют епископы, а после них — мужчины с пальмовыми ветвями и жен­щины с золотыми изваяниями в руках.

Седьмое сообщество, которого остальные не могли видеть из-за исходившего от него света, было от восточной части Неба. Это были ангелы того же сообщества, к которому принадлежал ангел с трубой. Когда они на своем небе услыхали, что никто в христианском мире не знает, что есть небесная радость и пре­вечное счастье, они сказали меж собой: «Это не может быть правдой. Не могут царить столь беспросветный мрак и такое скудоумие среди христиан. Нам следует тоже спуститься вниз и послушать, так ли это. И ежели дело обстоит именно так, это дурной знак».

И тогда те ангелы обратились к ангелу с трубой: «Каждый, как тебе известно, кто мечтал о Небе и представлял себе небесную радость, попадает именно туда и получает именно то, что себе представлял, и после того, как он открывает, в чем состоит та ра­дость и что она являет собой всего лишь отпечаток тех представ­лений, которые он о ней прежде составил, — он забирается отту­да и получает наставления. В мире духов такое случается со многими, кто имел обыкновение думать в прежней жизни о Небе и представлять себе небесные радости, вожделея их».

Ангел с трубой, выслушав эти слова, сказал, обращаясь к шес­ти сообществам премудрых представителей христианского мира, собранных вместе: «Следуйте за мной, и я приведу вас к вашим ра­достям — то есть на Небо».

Сказав так, ангел трубы пошел впереди, а за ним последовали вначале сообщество убежденных в том, что небесная радость со­стоит в приятном общении и согласных разговорах. Ангел ввел их в собрание северной стороны, состоявшее из тех, кто в прежнем " мире почитал небесную радость именно таковой. И размещались все они в просторном доме. Там было более пятидесяти комнат, предназначенных для различных видов собеседования. В одной говорили о том, что видели и слышали в публичных местах и на улицах, в другой рассказывали всяческие истории о прекрасном поле, перемежаемые многими шутками, так что лица собравших­ся непрестанно озарялись веселыми улыбками.

В иных комнатах пересказывали новости о дворе, министерст­вах, государственной политике, о множестве сведений, просочив­шихся с заседаний тайных советов; там судили о событиях и пыта­лись предугадать их последствия. В прочих комнатах беседовали о бизнесе, литературных делах; там говорили о гражданском бла­горазумии и нравственной жизни, здесь — о Церкви и сектах и т. д.

Мне было дозволено заглянуть в этот дом, и я увидел, как бро­дили из комнаты в комнату люди в поисках тех, с кем могли бы они разделить свои интересы, а значит, и радости. Тех людей, как мне представляется, было три типа — те, которые, набрав воздуха, готовы были заговорить; те, кто жаждал открыть для себя что-либо новое; и те, что были ненасытны, слушая.

У дома было четверо дверей, по одной на сторону света. Я за­метил, что многие покидали своих собеседников, поспешая вый­ти. И последовал за теми, кто направлялся к восточным дверям, и увидел подле дверей некоторых из них сидящими с опечален­ными лицами. Я приблизился и спросил, отчего они сидят здесь столь печальны.

«Двери в этом доме затворены для желающих выйти, — отве­чали они. — Вот уж третий день, как мы пришли сюда, и, вопло­тив в жизнь наши представления о приятном обществе и веселых разговорах, так утомились от бесконечного словоговорения, что с трудом стали переносить даже негромкий шепот. И тогда, от­вратившись, мы подошли к этой двери и постучали, но услышали в ответ: «Двери дома сего предназначены не для выхода, а для входа. Оставайтесь и наслаждайтесь своими небесными радостя­ми». Получив такой ответ, мы поняли, что должны остаться здесь навсегда за то, что такой туман покрывал некогда наш рассудок, и теперь, со стеснением в груди, мы испытываем отчаяние».

Тогда ангел заговорил с ними: «Получается, что вам необходи­мо, чтобы эта ваша радость была конечной. Вам представлялось, что такая радость — единственно небесная, в то время как она — лишь частица истинно небесной радости».

«Но что же является небесной радостью?» — вопрошали они ангела.

И ангел отвечал им кратко: «Это удовольствие делать что-ли­бо благое для вас самих и для окружающих. Удовольствие блага порождается любовью, а ее внешние проявления исходят от муд­рости. Удовольствие добродеяния, произрастающее из любви через мудрость, есть душа и жизнь всех небесных радостей. На небесах встречаются самые счастливые сообщества, которые ободряются ангелами, радуют дух, увеселяют сердца и освежают тело, но так случается лишь тогда, когда они совершат благие деяния в силу своих занятий или как-либо еще. И таким образом все их радости и удовольствия обретают душу и жизнь. В тех же случаях, когда такие душа и жизнь отсутствуют, вспомогатель­ные радости перестают радовать и вначале делаются незначи­тельными, затем обыденными, а напоследок и вовсе докучными и несносными».

И едва он произнес эти слова, дверь отворилась. Тогда те, кто сидел подле нее, вышли вон и поспешили домой, каждый к сво­им занятиям и работе, и так они исцелились.

После того ангел обратился к тем, кто решил, что для них не­бесной радостью и превечным счастьем станет пир с Авраамом, Исааком и Иаковом, после которого должны быть показаны зре­лища и разыграны игры, а затем — снова пир, и так бесконечно.

«Следуйте за мной, — сказал он, — и я введу вас в удовольст­вия радостей ваших». И он провел их через рощу и вывел на рав­нину, устланную досками, на которых стояли столы — пятнадцать с одной стороны и пятнадцать — с другой.

«Для чего здесь так много столов?» — спросили они.

«Первый стол Авраама, второй Исаака, третий Иакова, — от­ветствовал ангел. — Подле них по порядку двенадцать столов апостолов. По другую сторону столько же столов для их жен. Первые три для Сары, жены Авраамовой, Ревекки, жены Исаака, и Лии и Рахили, жен Иакова. А остальные двенадцать столов — для жен апостолов».

Немного погодя мы увидели, как на всех столах появились блюда, а между ними — горы яств. Приглашенные окружали сто­лы в ожидании тех, кто должен сидеть во главе. Вскоре они яви­лись, шествуя по порядку, от Авраама до последнего из апосто­лов. И так они подошли каждый к своему столу и возлегли на свои места во главе тех столов. Затем, обратясь к стоявшим во­круг, сказали: «Возляжьте с нами». И те возлегли—мужчины с От­цами, а женщины с их женами, — и они ели и пили с веселием и благоговением.

После трапезы Отцы удалились, и тогда начались спортивные состязания, танцы молодых мужчин и женщин, а после того были показаны зрелища.

Когда же все завершилось, их вновь пригласили пировать. И устроено было так, чтобы в первый день пировать с Авраамом, во второй — с Исааком, в третий с Иаковом, четвертый с Петром, пятый с Иаковом-апостолом, шестой с Иоанном, седьмой с Пав­лом, и так далее до пятнадцатого дня, пока пиршество вновь не возобновится в том же порядке, и так бесконечно.

И тогда ангел собрал вместе тех людей, которых привел, и сказал им: «Все те, кого вы видели за столами, имели такое же, как у вас, представление о небесной радости и превечном счастье, которые якобы получаются из таких увеселений. Для того чтобы они узрели, насколько их представления ошибочны, и для того, чтобы отвлечь их от тех взглядов, с соизволения Господня и были устроены эти пародийные пиршества.

Те, кого вы лицезрели во главе столов, — старые самозванцы, в большинстве своем простодушные, — которые оказались более достойными, чем другие, поскольку они носят бороды и облада­ют неплохим здоровьем, что и породило в них фантазию считать себя ветхозаветными и новозаветными Отцами.

Но если вы последуете за мной, я укажу вам, как выйти отсюда».

И они последовали за ангелом и увидели пятьдесят человек с одной стороны и пятьдесят — с другой тех, кто, наполнив свои желудки до пресыщения, желали возвратиться в прежние при­вычные места — одни к должностям, другие — к торговле, а про­чие — к своей работе. Но прислуживавшие на пиру остановили их и стали спрашивать, который день они пируют и угощались ли за столом Петра и Павла, говоря, что, ежели они уйдут, не сделав этого, такое их поведение будет неприличным и постыдным.

И большинство из них ответили: «Мы пресытились нашими радостями. И пища потеряла для нас вкус, а удовольствие вку­шать ее пропало. Наши желудки ее не приемлют. Мы не можем даже заставить себя ее отведать. Несколько дней и ночей терпе­ли мы эту милость и теперь убедительно просим отпустить нас».

И когда их выпустили, они, задыхаясь от бешеной гонки, по­мчались домой.

После всего этого ангел собрал вместе все сообщества и по пути стал поучать их, что есть Небо: «На Небе, как и на земле, есть еда и питье. Бывают здесь вечеринки и пиршества, а для первен­ствующих накрыты столы с великолепными яствами, изысканны­ми и дорогими, которые оживляют и освежают их дух. Есть здесь также и зрелища, музыка и пение — и все совершеннейшего ви­да. Все эти вещи увеселяют, но не приносят счастья. И пирующие радуются им лишь оттого, что радость исходит из них самих. Сча­стье, заключенное в них самих, делает всяческие удовольствия приятными, обогащает их и охраняет от того, чтобы те удовольствия приелись им и опротивели. И это счастье приходит к каж­дому, кто делает благое дело. В характере каждого ангела есть естественная склонность, которая сосредотачивает его на том, какое добро необходимо сделать, и. эта склонность смягчает и ублажает его разум. Такие безмятежность и удовлетворенность по­рождают состояние ума, в коем и можно восприять от Господа любовь к тому, чтобы совершать благие деяния. От такого вос­приятия и происходит небесное счастье, которое является неотъем­лемой частью тех радостей, о коих говорилось выше.

Небесная пища есть не что иное, как любовь, мудрость и слу­жение вместе взятые! Иными словами, благо, совершаемое с разумением и освещаемое любовью. А потому человек, пребывающий на Небе, получает для своего тела пищу в соответствии с тем, ка­кое делает добро: изысканные яства для тех, кто благодетелен во многих отношениях, умеренная, но отменная на вкус пища для тех, кто не слишком старается, скудная — для тех, кто себя не ут­руждает, и никакой — для тех, кто ничего не делает.

После этого ангел созвал к себе так называемое сообщество премудрых, которые полагали, что небесная радость и превеч-ное счастье заключаются в высшей власти, богатейших сокрови­щах, в большем престиже, чем царское достоинство, и в боль­шем сиянии славы, так как в Священном Писании говорится, что они будут царями и князьями, и что, помимо прочего, будут цар­ствовать в вечности вместе с Христом, а ангелы будут им слу­жить. И сказал им ангел: «Следуйте за мной, и я введу вас в радо­сти ваши».

И он направился к зданию, составленному из колонн и пира­мид. Они вошли в невысокий дворец, двери которого были рас­пахнуты настежь, и он провел их через сводчатую галерею, по обеим сторонам которой стояло по двадцать человек. Внезап­но предстал перед ними некто, похожий на ангела, и сказал: «Путь на Небо ведет через эту галерею. Подождите немного и из­готовьтесь, ибо те из вас, кто постарше, станут царями, а те, кто помоложе, — князьями».

И едва он это сказал, у каждой колонны возникло по трону, а на троне — шелковая мантия со скипетром и короной. Возле каждой пирамиды явился престол вышиной почти в полтора мет­ра, а на престоле — золотая цепь и лента рыцарского ордена, на концах украшенная драгоценными кольцами. И было им сказа­но: «Облачитесь в эти одежды, садитесь и ожидайте». И тогда, не медля ни минуты, те, кто постарше, кинулись к тронам, а те, кто помоложе, — к престолам, облачились в одежды и уселись.

И явилась снизу мгла, и под ее воздействием те, кто сидел на тронах и престолах, обрели горделивое выражение в лицах, и их стало распирать от гордости и уверенности в том, что они имен­но и есть цари и князья. Мгла же имела форму фантазии, которая их вдохновляла. И вдруг словно бы с Неба прилетели юноши и встали по двое за каждым троном и по одному за каждым пре­столом, чтобы служить им. И некий глашатай возвестил: «Вы те­перь цари и князья. Обождите немного, Вам приготовляются на Небе дворцы. Скоро явятся сюда придворные и слуги и отведут вас в ваши покои». И так они ожидали, пока не утомились и не из­мучились от своего нетерпеливого ожидания.

Через три часа Небо над их головами разверзлось, и на них глянули ангелы, которые сказали с жалостью; «Зачем вы тут сиди­те, словно неудачливые комедианты? С вами сыграли злую шутку, вас обратили в идолов за то, что вы убедили себя, что будете цар­ствовать с Христом, как цари и князья, а ангелы станут вам слу­жить. Или вы забыли слова Господа, что тот, кто пожелает воз­выситься, на Небе будет унижен? Вам следует знать, что означает быть «царями и князьями и царствовать вместе с Христом». Это оз­начает быть мудрыми и совершать благие деяния, ибо царство Христа, то есть Небо, есть царство блага. Поскольку Господь лю­бит каждого из нас, Он желает того, что есть благо для каждого, а благо и есть служение. И поскольку Господь совершает добрые, или благие деяния посредством ангелов и людей в мире, Он сооб­щает любовь к служению тем, кто действительно служит людям, и наградой им является духовное блаженство, что и составляет небесное счастье.

На небесах, как и на земле, существуют высшее господство и беспредельное изобилие, а значит, здесь есть правительства и формы правления, то есть большие и меньшие власть и досто­инство. И для тех, кто занимает самое высокое положение, есть здесь дворцы и суды, чье великолепие и роскошество превосхо­дит дворцы и суды земных царей и императоров. И в соответст­вии с числом судей, министров и телохранителей, так же, как роскошной одеждой, обладают они высшими почестями и сла­вой. Но величайшие из них избраны были из тех, чьи сердца по­священы общему благу. И только их телесные чувствования во­влечены в изобильные роскошества — и то лишь для того, чтобы повелевать.

Если кто бы то ни было делает что-либо благое, это способст­вует общему благу, то есть как бы общей телесности, и все, что делают благого ангелы и люди как бы от себя, исходит от Госпо­да; это и означает царствовать с Господом».

Когда услышали эти исходящие с небес слова мнимые цари и князья, они сошли со своих тронов и престолов, отбросив ски­петры, короны и мантии. Мгла воображения рассеялась, и свето­зарное облако накрыло их, одарив премудростью, которая исце­лила их разум.

После того ангел вернулся в дом, где находились мудрейшие из христиан, и призвал к себе тех, которые убедили себя, что не­бесная радость и превечное счастье есть райские увеселения. «Следуйте за мной, — сказал он, — и я отведу вас в рай, на ваши небеса, чтобы вы познали блаженство небесного счастья».

И он повел их через высокие врата, сооруженные из сплетен­ных ветвей и побегов могучих деревьев. И там он стал водить их кругами с места на место. То действительно был рай, располо­женный у первого входа на Небо, где пребывают люди, которые, будучи на земле, верили, что Небо — это один сплошной рай, ибо так его и называют, — люди, которые составили про себя мнение, что после смерти наступает отдохновение от трудов праведных и что то отдохновение состоит в том лишь, чтобы увеселять свой дух, прогуливаясь среди роз, услаждаться сладчайшим виноград­ным нектаром, пировать и что такую жизнь можно вести лишь в небесном раю.

Ведомые ангелом увидели большую толпу старых и молодых мужчин, юношей, жен и дев, сидящих по трое и по десятеро сре­ди роз и плетущих венки, которыми они украшали головы стари­ков, запястья молодых мужчин и которые вешали на грудь юно­шей. Они увидели других, собиравших с деревьев плоды и относивших их в ивовых корзинах своим товарищам; иные от­жимали сок из винограда, вишни и ягод в чаши и с удовольстви­ем его пили; иные услаждали себя, вдыхая ароматы, которые рас­пространяли вокруг цветы, фрукты и благоуханная листва; иные распевали сладчайшие песни, услаждая слух тех, кто находился поблизости; иные сидели возле источников, забавляясь тем, что придавали струям воды причудливые формы; иные прогулива­лись, шутливо беседуя; иные бегали, играли, танцевали, парами и в хороводе; иные направлялись в садовые домики, чтобы воз­лечь на кушетке. Много было и прочих райских увеселений.

После того как увидели пришедшие с ангелом все это, тот, проведя их туда и сюда, наконец подвел к группке людей, сидев­ших в прекрасном цветнике, окруженном оливами и лимонными деревьями. Они царапали себе лицо, издавая стоны и вопли. Те, кто следовал за ангелом, обратившись к ним, спросили: «Почему вы плачете?»

«Седьмой день уж мы в раю, — отвечали они, — и когда мы пришли сюда, нам показалось, что наши помыслы вознеслись до Неба и наполнились глубочайшим удовольствием от сих радос­тей. Но через три дня острота ощущений стала пропадать. И она улетучивалась из нашего разума и чувств до тех пор, пока мы вов­се перестали понимать, что такое счастье. И когда наши вообра­жаемые радости оказались таким образом исчерпанными, мы ис­пугались, что утратили способность получать удовольствие от жизни. Мы стали скептиками в отношении небесного счастья — если оно вообще существует. И тогда мы стали бродить по тро­пинкам и полянам в поисках ворот, в которые вошли сюда, но мы все ходили кругами.

Мы обращались к тем, кто встречался на пути. Некоторые ска­зали: «Вы не найдете ворот, ибо этот райский сад — гигантский лабиринт, и те, кто хочет поскорее выбраться из него, все больше сбиваются с пути. Вам не остается ничего иного, как поселиться здесь навсегда. Вы сейчас как раз находитесь посередине — в цен­тральной точке всяческих удовольствий».

И вот что еще поведали они тем, кто сопровождал ангела: «Мы сидим здесь полтора дня. У нас не осталось надежды, что мы сумеем выбраться отсюда, и вот мы сидим в этом цветнике и ви­дим вокруг оливы, виноград, апельсины и лимоны. Но чем более смотрим на все это, тем труднее нашим глазам смотреть, носам — обонять, а устам — вкушать. Вот почему вы видите, как мы плачем в тоске и печали».

И когда ангел услышал те слова, он сказал: «Этот райский ла­биринт на самом деле является входом на небеса. Я знаю дорогу,. и я вам ее укажу».

Когда он сказал так, сидевшие вскочили со своих мест, обня­ли ангела и последовали за ним вместе с остальными. И ангел по пути учил их, что есть после этого небесная радость и превечное счастье — что это вовсе не внешние увеселения райских кущ, ибо они ничего не значат, если людям не довелось стяжать себе ду­ховных райских увеселений. «Внешние райские радости есть только услаждение плоти, зато сокровенные, духовные радости предназначены для услаждения ваших душ. У внешних радостей нет души, а значит, те не обладают небесной жизнью, кто не стя­жал внутренних, духовных удовольствий. А всякое наслаждение без участия души непременно умаляется и становится докучным и даже более утомляет разум, чем работа. По всему Небу рассея­но множество райских кущ, и ангелы также в них наслаждаются, и их удовольствие длится бесконечно, ибо в них самих заключено духовное наслаждение».

«Что значит духовное наслаждение? — вопросили все в один голос, услышав такие слова. — И отчего оно получается?»

«Духовное наслаждение исходит от божественной любви и мудрости, — ответил ангел. — Любовь — движущая сила, и она действует через мудрость, и так вы обнаружите и то и другое в действии—то есть в чем-то благом. Это наслаждение источает­ся от Господа и входит в вашу душу и нисходит далее через выс­шие к низшим уровням вашего разумения и ваших плотских чув­ствований, и так исполняется. Вот что делает радость истинной, и она оказывается превечной — от Вечного, от Которого она ис­ходит. Вам довелось увидеть райскую жизнь, но, уверяю вас, там нет ничего такого — даже листочка, — что исходит не от. сочета­ния любви и мудрости в благе. И если в человеке есть такое соче­тание, он пребывает в небесном раю, иными словами, на Небе».

После тех слов ангел вернулся в дом, к людям, которые твер­до уверили себя, что небесная радость и превечное счастье есть вечное славословие, потому что, когда они жили на земле, они ве­рили, что узрят Бога, и потому еще, что небесную жизнь называют вечной субботой, ибо в этот день принято почитать Господа.

Ангел сказал им: «Следуйте за мной, и я введу вас в вашу ра­дость», — и привел их в маленький город с храмом посредине, где и все прочие здания были священными.

В городе том увидели они людей со всех концов той страны, и среди них — немало священников, которые принимали вновь прибывших, приветствовали их и отводили за руку к дверям хра­ма, а оттуда — в один из домов, что окружали храм. И представляли им, как следует непрестанно славословить Бога, говоря: «Этот город — преддверие небес, а храм города — вход в велико­лепный и очень просторный небесный храм, в котором в молитвах и песнопениях вечно прославляют Бога ангелы. Правила и здесь и там таковы, что вновь прибывшие должны идти прежде в храм, где и оставаться три дня и три ночи, а после такого посвящения они должны следовать в один из множества домов, освященных нами, и молиться, восклицать, проповедовать, переходя из дома в дом вместе со всеми, кто там собрался.

Особо следует помнить, что вы ни в коем случае не должны ни помышлять про себя, ни говорить вашим товарищам ни о чем таком, что не было бы святым, благочестивым и относящимся к религии».

И тогда ангел отвел своих спутников в храм, который был запол­нен теми, кто оказался удостоен величайшей в мире чести, при том что были они обычными людьми, И там стояла стража, которая не выпускала тех, кто не отбыл в храме положенных трех дней.

Ангел сказал: «Сегодня второй день, как эти люди попали сю­да. Взгляните на них! Посмотрите, как прославляют они Господа!»

Они оглянулись кругом и увидели, что большинство из тех людей спят, а те, которые не спят, протяжно зевают. Некоторые, похоже, из-за непрестанного обращения к Господу и невозмож­ности дать отдых телу потеряли над ним контроль. Действитель­но, для самих себя они представляли совсем не то, что для окру­жающих. У некоторых из-за непрерывного обращения к Господу были вытаращены глаза. Словом, все они были обессилены и внут­ренне опустошены. Они отвернулись от кафедры, крича: «Наши уши глохнут! Прекратите ваши проповеди! Звуки голоса вызыва­ют у нас содрогание».

И, повскакав со своих мест, они устремились к двери и, сло­мав, отворили ее, оттолкнув стражей и рассеяв их.

Когда священники увидели это, они последовали за теми людь­ми, и, окружив их, поучали, молились и вздыхали, говоря: «Пра­зднуйте празднование! Прославляйте Господа! Освящайте себя! В этом небесном преддверии мы посвятили вас в таинство вечно­го славословия Бога, и тогда там, в том великолепном, простор­ном небесном храме, вы насладитесь превечным счастьем».

Но те, к кому они обращались, им не внимали, они едва слуша­ли — из-за отупения, которое проявилось в них после двухдневного возвышения разума и отстранения от обычных домашних и об­щественных забот. Когда же они попытались удалиться, священ­ники стали хватать их за руки и за_ одежду, понуждая вернуться в дома, чтобы продолжить читать там проповеди. Тщетно. Те кричали: «Отпустите нас, иначе мы лишимся чувств!»

Когда они произнесли те слова, явились четверо в белых одеждах и митрах. Один из них в мире был архиепископом, ос­тальные трое—епископами. Теперь они были ангелами. И эти ан­гелы созвали священников и стали говорить с ними: «Мы увидели вас с небес с вашей паствой. Как вы их пасете!—сказали они. — Вы доводите их до исступления. Вы не ведаете, что означает славить Бога. Это означает совершать деяния из любви. Иными словами, честно,4 искренно и усердно исполнять любую работу. Это и есть отношения любви Бога и любви ближнего. Это составляет основу общества и его благо. И Господь прославляется через это, а уж по­том, в соответствующее время, через славословие. Разве вам не из­вестно слово Господне: «Тем прославится Отец Мой, если вы принесете мною плода и будете Моими учениками» (Иоанн 15:8), Вы, священники, можете возвеличивать Господа через сла­вословие, в том и состоит ваше служение, и за то вам честь, хвала и воздаяние. Но если бы честь, хвала и воздаяние не были неотъ­емлемой частью вашего служения, вы не смогли бы хвалить Госпо­да через славословия более, нежели это делают они».

Сказав так, епископы приказали стражам: «Пусть каждый, кто пожелает, войдет или выйдет, так как огромное большинство людей не приемлют никакой иной небесной радости, кроме бес­престанного восхваления Господа, ибо они ничего не знают о том, что есть Небо!»

После этого ангел со своими спутниками вернулся к месту со­брания, откуда еще не успели разойтись сообщества премудрых; там он созвал к себе тех, кто считал, что небесной радостью и превечным счастьем является возможность попасть на Небо ми­лостью Божией, и что там их ожидает такая же радость, какую испытывают люди в обычной жизни, когда их приглашают в цар­ский дворец на пир или на свадьбу.

Ангел сказал им: «Останьтесь здесь на время, мне пора тру­бить, чтобы собрать людей, знаменитых своей премудростью в отношении духовной жизни Церкви».

Несколько часов спустя пришли девять человек. И каждый из них был в лавровом венце, обозначавшем его известность. Ангел отвел их в дом собраний, где уже ожидали те, кого созвали преж­де. В их присутствии ангел обратился к девяти знаменитостям.

Он сказал: «Я знаю, что по вашей просьбе, согласно вашей идее, вам была предоставлена возможность вознестись на Небо и что вы вернулись на эту нижнюю, поднебесную землю, вполне сведущими в условиях небесной жизни. Так посвятите нас, каким открылось вам Небо».

В ответ они услышали следующее. «Мое представление о Не­бе, с раннего детства и до последнего моего земного часа, — ска­зал первый, — что это — место безоблачного блаженства, счастья, наслаждения, увеселений и удовольствий; мне представлялось, что, если я попаду на Небо, я буду окружен атмосферой удоволь­ствий и буду вбирать их в себя всеми фибрами души, как жених в день свадьбы, который со своей невестой направляется в брач­ные чертоги. Когда я был вознесен на Небо, я настолько был по­глощен этим видением, что незаметно для себя миновал и первую стражу, и вторую. Но когда подошел к третьей, начальник над стражами заговорил со мной и спросил: «Кто ты, друг мой?» И я от­вечал: «Разве я не на Небе? Я очутился здесь, чтобы исполнилась моя заветная мечта. Пожалуйста, пропусти меня». И он пропустил.

И тогда я увидел ангелов в белых одеждах, они обошли во­круг, рассмотрев меня, и прошептали: «Как? У этого гостя нет не­бесных одеяний?» Когда я это услышал, я подумал: «Должно быть, я выгляжу, как тот гость, о котором Господь сказал, что он без одежды брачной пришел на брак», — и я сказал: «Так дайте мне такие одежды». Они рассмеялись. Тогда подбежал кто-то из суда и приказал: «Разденьте его донага, вышвырните отсюда, и одеж­ды его бросьте вслед за ним», — и меня низвергли».

Тогда второй сказал: «Я полагал, как и он, что могу попасть на Небо, то самое, которое над моей головой, и меня будут окружать радости, с которыми я буду жить вечно. И мое желание тоже сбылось. Но ангелы разбежались, завидев меня и говоря меж со­бой: «Что это за чудовище? Как сюда залетела эта ночная птица?» И я действительно почувствовал, что стал не совсем человеком, хотя внешне ни в чем не изменился. Это произошло от воздухов, которые там благорастворены. Внезапно кто-то прибежал из суда с приказом к двум служителям вывести меня вон, и меня отправили обратно тем же путем, каким я прибыл, и так до самого дома. И когда я вернулся, я вновь казался и другим, и себе человеком». Третий сказал: «Мое представление о Небе всегда было связа­но с местом, но не с любовью, и когда я оказался в этом мире, ме­ня сильно влекло на Небо; я увидел людей, которые восходили туда, и последовал за ними. И я был допущен туда, но всего на не­сколько шагов. И когда я захотел возвеселиться духом в соответ­ствии с моим представлением о небесных радостях и блаженстве, небесный свет, белый как снег (говорят, основу его составляет премудрость), поверг мой разум в замешательство, а в глазах мо­их сгустилась тьма, и на меня нашло исступление. Вскоре, от теп­лоты Неба, которая сливалась с тем ослепительным светом (гово­рят, основу ее составляет любовь), сердце мое затрепетало, меня охватила тревога, во мне пробудилась какая-то внутренняя боль, и я бросился навзничь на землю. И пока я так лежал, из суда при­шел служитель с приказом осторожно выпроводить меня вон, в мои собственные свет и тепло. И едва я вернулся, мои разум и сердце вернулись ко мне».

Четвертый также подтвердил, что и у него представление о Небе было связано с местом, но не с любовью; он сказал: «Ког­да я впервые попал в духовный мир, я спросил некоторых из пре­мудрых, можно ли подняться на Небо, и они ответили: «Туда мо­жет попасть всякий, но вам следует остерегаться, чтобы вас не выдворили вон». Я посмеялся над этим и направился дальше вверх, уверенный, как и другие, что именно там любой человек может в полной мере насладиться всевозможными радостями. Но, как ни странно, едва я попал туда, я стал задыхаться и из-за боли и ломоты, которые стал испытывать во всем теле, упал на зем­лю в корчах, как змея, оказавшаяся слишком близко к огню. И тог­да я пополз к крутому обрыву и бросился с него вниз. Стоявшие внизу подняли меня и отнесли на постоялый двор, где ко мне вер­нулись силы и здоровье».

Остальные пятеро также рассказали множество удивитель­ных вещей о том, как поднимались на Небо; они утверждали, что их состояние там, наверху, изменилось, как у рыбы, вынутой из во­ды на воздух, или у птицы, поднятой на слишком большую высо­ту. И еще они сказали, что после этого тяжкого испытания не стремятся больше на Небо — общая участь всех таких же, как они, где бы эти люди ни находились. Они сказали: «Мы знаем, что в духовном мире, в котором мы пребываем, каждый приуготовляется, будучи благорасположенным к Небу и не приемля ад, и когда лю­бой человек оказывается готов, для него открываются пути к со­обществам таких же, как он сам, и в тех сообществах он и пребы­вает вовеки. И люди охотно следуют такими путями, ибо эти пути — пути любви».

Когда те, кто был из первого призыва, услышали все это, они признались, что тоже представляли себе Небо, как место, где можно вечно услаждаться пребывающими повсюду радостями.

После того ангел с трубой сказал им: «Теперь вы видите, что не­бесная радость и превечное счастье обозначены вовсе не местом, ибо они зависят от качества жизни человека, и что небесное состо­яние жизни происходит от любви к мудрости. А благо состоит в со­единении двух в одно, а значит, небесное состояние жизни получается, когда любовь и мудрость соединяются в благе — это можно обозначить словами «милосердие», «вера», «доброделание», ибо ми­лосердие есть любовь, вера есть истина, из которой исходит муд­рость, а доброделание есть благо. Более того, в нашем духовном мире, как и в мире природном, есть пространство. Иначе здесь не было бы жилищ и отдельных домов. И все же это не собственно пространство, а иллюзия пространства, в соответствии с состояни­ем вашей любви и мудрости — или милосердия и веры.

Каждый их тех, кто становится ангелом, обладает собствен­ным небом внутри себя, ибо его небо есть любовь. Ибо, согласно творению, каждый человек является крошечным образом и подо­бием необъятного Неба. Человеческий облик именно таков. И каждый попадает в небесное сообщество, маленькой моделью которого является. По этой причине он находит такое сообщест­во, которое отвечает его собственному внутреннему строению, и принимает в нем участие, как если бы он не только поместил се­бя в нем, но и вобрал его в себя, вовлечен в его жизнь, как если бы она была его собственной жизнью, принимает жизнь Неба как свою, а свою — как его. Каждое сообщество существует как нечто коллективное, и ангелы в нем представляют собой частицы, из которых оно состоит.

Из этого следует, что люди, которые живут во зле и лжи, са­ми в себе сформировали образ ада, и на Небе претерпевают муки из-за столкновения и даже сшибки противоположностей. Ибо ад­ская любовь противоположна небесной, и радости, доставляемые той и другой любовью, бьются друг с другом и убивают друг друга, как истинные враги».

11 Когда он закончил свою речь, с небес раздался голос, обратив­шийся к ангелу с трубой: «Отбери из всей группы десять человек и веди их к нам. Мы слышали от Господа, что Он устроил так, что в течение трех дней наши небесные тепло и свет — то есть лю­бовь и мудрость — не будут доставлять им мучений».

Ангел отобрал десять человек, и они последовали за ним, под­нялись по извилистой тропинке на некий холм, и оттуда — на го­ру, где располагалось Небо ангелов. Прежде они видели Небо на удалении, словно оно покоилось на облаках. Врата открылись пе­ред ними, и когда они миновали третьи, ангел, который их вел, подбежал к князю того сообщества и возвестил, что они прибыли.

Князь отвечал: «Возьми нескольких моих слуг, и передай при­шедшим с тобой, что я рад им. Отведи их в мой внешний суд и распредели между ними жилье, чтобы у каждого была спальня. И возьми моих придворных и прислужников, чтобы они им слу­жили».

Так и было исполнено. Но когда ангел ввел их в покои, они по­просили разрешения нанести визит князю. Ангел ответил: «До по­лудня нельзя. Теперь утро. Здесь все заняты на своих должнос­тях. Но вы приглашены на обед, и там вы будете сидеть за одним столом с нашим князем. Между тем я отведу вас во дворец, и вы увидите его пышность и великолепие».

12 Пока он вел их во дворец, они имели возможность обозреть его снаружи. Он был велик, выстроен из порфира, а в основа­нии — из ясписа, с шестью высокими колоннами из лазурита пе­ред входом. Кровля была из золотой черепицы, высокие окна — из прозрачнейшего хрусталя, а рамы их были также золотые.

Их отвели во дворец и провели по всем комнатам, и они уви­дели, что отделка в тех комнатах неописуемой красоты, а пото­лок везде украшен неподражаемой резьбой. Вдоль стен стояли серебряные столы, украшенные золотом, а на них множество ут­вари из драгоценных камней, а также целые самородки небесных форм, и множество других вещей, каких никогда не доводилось видеть человеческому глазу, так что никто не мог бы заставить се­бя поверить, что они существуют на небесах.

Они были ошеломлены, увидев все это великолепие, и ангел сказал: «Не удивляйтесь. Все, что вы видите, задумано и изготов­лено не руками ангелов. Создал все эти вещи и одарил ими наше­го князя Творец Вселенной. Так что перед вами образец высочай­шего архитектурного искусства, и от этого образца происходят все правила, по которым выстраивается природный мир.

Подобные предметы, — продолжал ангел, — будут очаровы­вать наше зрение и сводить нас с ума, покуда мы будем полагать, что они и есть радости нашего неба. Но покуда наши сердца не пребывают в них, они — всего лишь дополнение к радостям на­ших сердец. Итак, в той мере, в какой мы смотрим на них как на второстепенное и как на Божье творение, мы будем провидеть в них Господни всемогущество и милосердие».

13 После чего ангел сказал: «Сейчас нет еще полудня. Идемте со мной в княжеский сад, что близ дворца».

Они пошли, и на входе он сказал: «Перед вами самый чудес­ный из садов всего небесного сообщества».

Но они отвечали ангелу: «О чем ты говоришь? Мы не видим никакого сада. Единственное, что мы видим, — одно дерево с пло­дами, и его ветви и крона кажутся нам золотыми, а листья — сере­бряными, украшенными изумрудами, а под тем деревом мы видим малых детей с кормилицами».

И тогда ангел сказал благоговейно: «Это дерево расположено в центре сада, и мы называем его Небесным Деревом. Иные еще называют его Древом Жизни. Но идите вперед и приблизьтесь к нему. Ваши глаза прозреют, и вы увидите сад».

Они так и сделали, и глаза их прозрели, и они увидели дере­вья со множеством сладчайших плодов, и те деревья были обви­ты виноградной лозой, и кроны их под тяжестью плодов склони­лись к Древу Жизни, вокруг которого они росли. Эти деревья были посажены вплотную друг к другу и составляли таким обра­зом ровные круги, или спираль, вившуюся нескончаемой гирлян­дой. Это была совершенная спираль, составленная из деревьев. Различные виды деревьев перемежались в ней согласно изыскан­ному вкусу плодов. Первый виток начинался на приличном удале­нии от Древа Жизни и пребывал в подвижном зареве света, так что деревья, составляющие спираль, равномерно сияли, от перво­го до последнего. Первые деревья, называемые райскими, были самыми изящ­ными, изобилующими вкуснейшими, невиданными доселе пло­дами, ибо они не могут произрастать из почвы природного ми­ра. Далее следовали оливковые деревья, затем виноградная лоза, затем деревья, из которых получают благовония, а в конце следовали деревья, обладающие хорошей древесиной для раз­личных поделок. Тут и там в этой древесной спирали были ска­мьи, образованные скрещением и переплетением молодых вет­вей и украшенные плодами. В этом сплошном круге были отверстия, ведущие в цветники, а затем — на лужайки, которые служили переходами в поля и террасы.

Когда спутники ангела все это увидели, они воскликнули: «Но это же образцовый рай! Куда бы мы ни обратили взоры, в нас про­никает нечто небесно-райское, что невозможно описать!»

Ангел обрадовался, услышав эти слова: «Все сады на нашем небе — формы, или образы блаженств небесных в их истоках, — сказал он. — Впечатление этих блаженств возвысило ваши по­мыслы, так что вы воскликнули: «Но это же образцовый рай!» Од­нако люди, которые не получают такого впечатления, видят в этом рае обычный лес. Каждый, кто любит благо, получает та­кое впечатление, а люди, любящие славу — вовсе не из любви к благу, — его не получают». После того ангел разъяснил своим спутникам, для чего каждый из видимых ими предметов пред­ставлен в том саду.

Покуда они слушали, от князя прибыл гонец, который от его имени пригласил их преломить хлеба вместе с князем; тут же яви­лись два прислужника, которые принесли прекрасные льняные одежды, говоря: «Облекитесь в эти одежды, ибо никто не может быть допущен к трапезе без небесных одежд».

Они надели на себя принесенные одежды и последовали за своим ангелом, который отвел их к открытой галерее при двор­це, предназначенной для прогулок, и они стали поджидать князя. Ангел стал представлять их известным вельможам и правителям, также поджидавшим князя. Примерно через час двойные двери распахнулись, и они ясно увидели, как в широкие западные двери проходит князь во главе пышной процессии. Перед ним шли главные советники, затем камергеры, а после них знатнейшие придворные. В центре процессии шел князь, за ним — советники рангом пониже, а уж после них — прислужники, и всех их было сто двадцать человек.

Ангел, стоявший впереди десяти вновь прибывших (облачен­ных теперь в одежды гостей), приблизился к князю и почтительно их представил. Князь, не останавливаясь, сказал: «Идемте со мной преломить хлеба», — и они пошли за процессией в столовую и уви­дели великолепно сервированный стол. Посреди стола возвыша­лась золотая пирамида со ста блюдами, расположенными тремя ря­дами. На тех блюдах лежали сладкие пироги и патока — вместе с другими яствами, составленными из вина и пирогов. Из центра пи­рамиды било фонтаном вино, сладкое как нектар, фонтан этот рас­текался мелкими ручейками и пополнял стоявшие внизу чаши.

По сторонам этой пирамиды располагались золотые небесные формы с блюдами и тарелками, наполненными различными яства­ми. Небесные формы, на которых стояли блюда и тарелки, были формами искусства и премудрости, которые в природном мире ни через какое мастерство не могут быть изготовлены либо описаны. Блюда и тарелки были серебряные, с резным орнаментом по кра­ям и середине, представляющим все те же небесные формы. Ча­ши же были из самоцветов. Вот какова была сервировка стола.

15 Князь и его министры были одеты следующим образом. На князе была пурпурная мантия, обшитая серебряными звездами. Под мантией на нем была надета сверкающая шелковая туника си­него цвета. Она была с вырезом на груди, где красовалась лента с орденом его сообщества. На ордене была изображена орлица, распростершая крылья над своим птенцом, сидящим на вершине дерева. Орден был изготовлен из сверкающего золота, обрамлен­ного бриллиантами. Главные советники были облачены так же, но без ордена. Вместо него шею их украшали сапфиры на золотой цепочке. Придворные были в плащах каштанового цвета с изобра­женными на них орлятами в обрамлении цветов; под плащами на них были надеты опаловые шелковые туники; такого же цвета бы­ли у них панталоны и носки. Вот как они были одеты.

16 Главные советники, тайные советники и управляющие стояли вокруг столов; по сигналу князя они простерли руки и все вместе вознесли молитвенные хвалы Господу, после чего князь кивком головы, позволил им усесться.

Обратившись к десяти гостям, князь сказал: «Располагайтесь и вы. Вот ваши места». Они расселись, и прислужники, которых князь прежде приставил к ним, встали за ними/Тогда князь обра­тился к ним: «Каждый из вас должен взять по тарелке из того кру­га и по блюду из пирамиды». Они так и сделали, и по мере того, как они брали тарелки и блюда, на их месте появлялись все но­вые. Чаши их были наполнены вином, фонтаном бьющим из боль­шой пирамиды, и так они ели и пили.

Когда все насытились, князь заговорил со своими десятью гос­тями: «Я слышал, что на земле, расположенной под этим не­бом, — сказал он, — вас собрали с тем, чтобы вы поделились сво­ими мыслями в отношении небесной радости и проистекающего из нее превечного счастья, и вы высказались по-разному, каждый в соответствии с тем, что он почитал за удовольствия, основыва­ясь на своих физических ощущениях. Но что есть физические удовольствия без удовольствий духовных? Ведь душа услаждает­ся именно ими. Увеселения души суть удовольствия, которых мы обычно не замечаем, но они становятся все более очевидны по мере того, как проникают в наши помыслы, а оттуда — через ощу­щения — в наше тело. Разумом мы воспринимаем их как увеселе­ния, а самим телом — как удовольствия через телесные ощуще­ния. Превечное счастье.состоит из всех этих компонентов. Счастье же, которое мы ощущаем через нижние уровни созна­ния, не вечно, но временно. Оно не только конечно — оно бес­следно исчезает и иногда становится несчастьем.

Теперь вы видите, что все ваши радости являются небесными радостями и они много лучше, чем вам доводилось предполагать. Но они не касаются нашей души. Ибо в глубине наших душ есть три вещи, которые единовременно исходят от Господа, все три — как одна «троица»: это любовь, мудрость и благо. Но любовь и му­дрость проявляются лишь в образах, ибо они присущи чувствам и мыслям, через благо же они материализуются, потому что про­являются в действиях и трудах вашего тела. И таким образом они становятся действительными и материализуются. А поскольку лю­бовь и мудрость проявляются и материализуются через делание, благо вдохновляет нас, а благо есть работа, исполненная честно, старательно и от души.

Любовь к благу и приверженность благодеянию охраняют ра­зум от рассеянности и заблуждений, связанных с потаканием всем похотям, которые соблазнительно проникают в него через тело, а также через мир с помощью чувств, и которые бросают на ветер истинную религию и истинную мораль, а также пользу, которую последние приносят. Приверженность же благу венчает религию и мораль, скрепляет их вместе и вводит разум в состояние, в ко­тором он может воспринимать мудрость и ее истину. И тогда она отвергает иллюзии и насмешки лжи и суеты. Но обо всем этом вы узнаете лучше у премудрых из нашего сообщества, которых я пришлю к вам после полудня».

Когда князь сказал это, он поднялся, а с ним поднялись и гости, сказал: «Мир вам», — и приказал, чтобы ангел-провожатый отвел их назад в их покои и оказал им всевозможные почести, а также при­гласил всех образованных и любезных людей развлекать их беседой о всевозможных радостях, которыми наделено это сообщество.

17 Когда они возвратились в свои покои, они так и поступили. Люди, которые были приглашены из города, чтобы развлекать их беседой о всевозможных радостях сообщества, пришли и по­сле приветствий стали прогуливаться с ними и вести приятные разговоры.

Но ангел-провожатый сказал: «Эти десятеро были приглаше­ны на это небо, чтобы увидеть его радости и через них получить новое представление о превечном счастье. Так расскажите же им что-либо о том, какие радости мы испытываем благодаря телес­ным ощущениям. После этого придут премудрые и объяснят им, что позволяет нам получать от них удовольствие и испытывать ' счастье».

Когда люди из города это услышали, они сказали следующее.

Первое: «Здесь теперь проводятся праздники, которые назна­чил князь, чтобы освободить наш разум от напряжения, какое ис­пытывают некоторые люди, когда очень стараются. В эти дни у нас проходят концерты музыкантов и певцов на площадях, а так­же игры и состязания — за городской чертой. Затем на площадях сооружаются подмостки, украшенные гирляндами с виноградны­ми листьями и плодами, а на подмостках сидят на трех уровнях му-зыканты, со струнными и духовыми инструментами, дискантами и басами, резкого и мягкого звучания. По обеим сторонам подмо­стков стоят певцы, мужчины и женщины. Они услаждают слух со­бравшихся дивной музыкой и пением, хоровым и сольным попеременно. В такие праздники это продолжается с утра и до полу­дня, а потом до вечера».

Второе: «Кроме того, каждое утро мы слушаем сладчайшие песнопения дев и отроковиц, которые доносятся до площадей из близлежащих домов. И весь город откликается этому пению. Каждое утро они поют о проявлениях духовной любви. Иными словами, они выражают ее посредством модуляций голоса, и чув­ство исходит от песни, словно сама песнь и есть чувство. Оно на­полняет души слушателей и пробуждает в них отзвук. Небесная песнь именно такова. Исполнители говорят, что им представляет­ся, будто звуки этой песни сами себя порождают, заполняя собою все вокруг и весело поднимаясь все выше, по мере того, как слу­шатели проникаются ими. Когда пение смолкает, окна и двери домов на площадях затворяют, и город замирает, ниоткуда не до­носится никакого шума, никто нигде не слоняется. И тогда каж­дый приступает к исполнению своих обязанностей».

Третье: «Но в полдень двери распахиваются, а позднее кое-где распахиваются и окна, и вы можете увидеть на улицах играющих детей, за которыми присматривают сидящие у крыльца няни и кормилицы».

Четвертое: «В городских предместьях устраиваются игрища для подростков. Они там бегают наперегонки и играют в мяч. Они бьют мячом о стену ракеткой, и эта игра называется теннис. Еще там проводятся состязания среди мальчиков, чтобы выявить, кто ловок, а кто медлителен в речах, помыслах и поступках, и победи­тели в качестве приза получает лавровые ветви. Есть там множе­ство других способов выявить скрытые до поры способности мальчиков».

Пятое: «Также в городских предместьях имеются подмостки, на которых комедианты представляют сценки о нравственной чис­тоте и добродетели, при этом есть среди них такие, кто представ­ляет примеры обратного».

Один из десяти переспросил: «Что это значит?»

Они отвечали: «Добродетель не может быть полноценно представлена во всей своей полноте и притягательности, если зрителям не демонстрируют примеров как ее высочайших, так и самых незначительных проявлений. Эти актеры постоянно представляют самые ничтожные образцы добродетели, так что дальше даже умалять некуда. Но закон разрешает показывать что-либо противоположное — то есть недостойное и постыд­ное — только иносказательно и как бы на удалении. Так установ­лено потому, что славное и благое качество добродетели, прохо­дя через постепенные стадии, никогда не превращается в дурное и нечистое, оно лишь умаляется, пока не сходит на нет, и только после того как оно сойдет на нет, является качество противопо­ложное. Итак, Небо, в котором сосредоточено все добродетель­ное и благое, не имеет ничего общего с адом, в котором все дур­но и нечисто».

18 Пока они беседовали, поспешно вошел слуга и доложил, что по приказу князя прибыли восемь премудрых и желают войти. Когда ангел услышал это, он вышел, поприветствовал вновь при­бывших и привел к собравшимся. И после обычных приветствий и представлений премудрые вскоре включились в разговор, заго­ворив вначале об истоках мудрости и о том, как она накапливает­ся, рассказав много интересного о ее развитии. «У ангелов, — ска­зали они, — премудрость никогда не иссякает, но вечно возрастает и умножается».

Когда ангел услышал это, он сказал, обращаясь к премудрым: «За обедом наш князь говорил с этими людьми о том, где угнезди­лась мудрость, утверждая, что в благодеянии. Не хотите ли вы что-либо добавить?»

Они сказали: «Прежде всего, когда люди были созданы, они были полны мудрости и любви — не ради собственного блага, но ради того, чтобы передавать их один другому, и неотъемлемой частью премудрости является то, что считается мудрым не тот, кто мудр сам по себе и живет лишь ради себя, но тот, кто в то же самое время живет и ради других. Именно на этом основании зиждется человеческое сообщество, которое в противном случае не могло бы существовать. Жить для других означает совершать бла­гие деяния. Благие деяния — скрепляющие общество узы, и этих уз столько, сколько благих деяний, то есть их бесконечное множест­во. Существуют духовные блага, связанные с любовью к Богу и лю­бовью к ближнему. Существуют нравственные и гражданские бла­га, относящиеся к любви к обществу и конкретному сообществу, к которому человек принадлежит, или, к примеру, к компаньонам, деревенским жителям, с которыми соседствует. Существуют мир­ские блага, относящиеся к любви к миру и его нуждам. И существуют телесные блага, связанные с любовью к тому, чтобы держать свое тело в должной форме ради более высоких благ.

Все эти блага вменены человеку, и он должен исполнять свое предназначение шаг за шагом, творя добро одно за другим, а ког­да два добрых дела соединяются вместе, одно является частью другого. Люди, вовлеченные в главное, или духовное добро-делание, оказываются вовлеченными во все возможные виды добро-делания; такие люди и являются премудрыми. Те же, кто занят не главными, но второстепенными разновидностями добро-делания, а также теми, что следуют еще ниже, не являются премудрыми, а только кажутся таковыми с точки зрения напускной нравствен­ности и любезности. На самом же деле они дьяволы, ибо любят только мир и себя в мире.

Те же, кому доступен лишь четвертый уровень добро-делания, мудры наименее всего. В действительности они — дьяволы, ибо живут лишь для себя, а если что и делают для других, то ради са­мих себя же.

Более того, каждой любви присуща ей одной свойственная радость, ибо любовь и существует благодаря радости, а радость, происходящая от любви к добро-деланию,— это небесная ра­дость. Она снисходит по порядку ко всем более низким радостям, возбуждает их в соответствии с тем, какое место они занимают в своей иерархии, и делает их вечными».

И тогда они перечислили несколько небесных удовольствий, которые происходят от любви к добро-деланию, и сказали: «Таких удовольствий тысячи и тысячи, и те, кто оказывается на Небе, по­знают их».

И так они провели весь день до вечера, во все более премуд­рых беседах о любви к благу.

19 Но к вечеру явился к тем десяти одетый в льняное платье го­нец и пригласил их на свадьбу, которая была назначена на следу­ющий день. Гости сообщества возликовали, что смогут увидеть на Небе даже свадьбу.

После того их отвели к одному из главных советников на ужин, а после ужина они один за другим вернулись, и каждый от­правился в свои покои, и там они спали до утра.

Проснулись они от звуков пения дев и отроковиц, о котором говорилось выше, исходивших от домов, расположенных вокруг площади. На этот раз они воспевали супружескую любовь. Слад­козвучное пение глубоко тронуло и взволновало гостей, и они за­метили, что счастливая приятность усугубила их радость, усилила ее и освежила.

Когда настало время, ангел сказал: «Приготовьтесь, и надень­те на себя те небесные одежды, которые прислал вам князь».

Они так и сделали, и одежды те сияли, словно сотканные из света. Они спросили ангела: «Отчего это происходит?»

Ангел ответил: «Оттого, что вы идете на свадьбу. В такие дни как сегодняшний наши одежды блистают и становятся свадеб­ными».

20 После того ангел отвел их к дому, где должна была состоять­ся свадьба, и привратник отворил им двери. Прямо у порога их встретил и приветствовал ангел, посланный женихом, провел в дом и усадил на отведенные для них места. Затем их от имени невесты пригласили в комнату, посреди которой они увидели стол с великолепным светильником с семью свечами и золотыми канделябрами. На стенах висели серебряные лампады. И когда они горели, от их света воздух казался золотым. Возле стола с зо­лотым семи-свечником они увидели два стола с тройными рядами хлебов, а по всем четырем углам комнаты стояли столы с хрус­тальными чашами.

Пока они на все это взирали, дверь, ведущая в следующую за невестиной комнату, отворилась, и оттуда вышли шесть дев, а за ними следовали невеста и жених, которые держались за руки и шли к своим местам, расположенным напротив стола с семи­свечником. Там они уселись, жених — слева, а невеста — одесную жениха, и шесть дев встали возле невесты.

Жених был в сверкающей пурпурной мантии и белоснежной тунике с эфодом. На эфоде был золотой диск, обрамленный брил­лиантами с выгравированным в центре орленком, брачным симво­лом того небесного сообщества. На голове у жениха был кидар.

На невесте же была алая мантия с длинной, до пят, расшитой тогой, а под грудью она была опоясана золотым поясом. Голова невесты была увенчана золотой короной с рубинами.

И когда они вместе воссели, жених повернулся к невесте и на­дел на ее палец золотое кольцо. Затем он надел ей браслеты и ожерелье с большими жемчужинами. Жених замкнул браслеты на запястьях невесты, а ожерелье — на ее шее и сказал: «Прими эти подношения», — и когда она приняла их, он поцеловал ее и сказал: «Теперь ты моя», — и назвал ее своей женой.

Когда все это свершилось, гости вскричали: «Да будет с вами благословение Господне!». Каждый прокричал это по отдельнос­ти, а потом вместе со всеми. Тот, кого князь послал присутство­вать на церемонии от своего имени, также вскричал. И в то самое мгновение густой фимиам, означавший благословение небес, на­полнил комнату. Тогда слуги взяли хлеба со столов возле семи-свечника и наполненные вином чаши со столов, что стояли по уг­лам, и поднесли каждому гостю и хлеб и чашу, и те ели и пили. После чего муж и жена встали и подошли к брачному чертогу в сопровождении шести дев, державших в руках зажженные лам­пады, прошли в опочивальню, и дверь за ними затворилась.

21 Потом ангел-провожатый заговорил с участниками брачного пира о десяти своих спутниках, рассказав, как привел их по прика­занию свыше и показал им великолепие княжеских палат и их ок­рестностей и как они угощались за одним столом с князем, а по­том беседовали с премудрыми. И он спросил: «Можно ли им поговорить и с вами?»

И тогда те пришли и стали говорить.

И один из премудрых участников брачного пира спросил: «По­нимаете ли вы, что означает все то, что вы сейчас видели?»

«Не вполне, —отвечали они и спросили в свою очередь: — По­чему жених, а теперь муж, был так одет?»

«Жених, а теперь муж, представлял Господа, а невеста, теперь жена, представляла Церковь, — ответили им, — потому что на Не­бе свадьба символизирует женитьбу Господа на Церкви. Вот по­чему на голове у него был кидар, и вот почему он был одет, как Аарон, в мантию, тунику и эфод. И вот почему на голове у невес­ты, а теперь жены, была корона, и на ней была надета королев­ская мантия. После они будут одеваться совсем иначе, ибо это торжество длится всего один день».

И они спросили еще: «Если он представлял Господа, а она — Церковь, почему тогда она сидела по его правую руку?»

«Потому что сочетание Господа и Церкви составляет двоица: любовь и премудрость, — ответил премудрый, — и Господь есть любовь, а Церковь есть премудрость, и премудрость располагается одесную любви. Для воцерковленного человека это распознает­ся словно бы из-за его собственных внутренних богатств, и, взра­щивая в себе мудрость, он получает любовь Господа. Одесную пребывает могущество, а могущество любви достигается через мудрость. Но единожды, после свадьбы, этот порядок меняется, ибо тогда уже муж представляет мудрость, а жена—любовь к его мудрости, — это есть, конечно, не изначальная любовь, но любовь вторичная, которую жена получает от Господа через

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...