Супружество господа и Церкви и его соответствие

 

В настоящей книге говорится также о супружестве Господа и Церкви и чему оно соответствует, ибо без знания и постижения этого трудно уразуметь, что любовь в супружестве свята, духовна и небесна в своем истоке и что исходит она от Господа. И хотя не­которые в церкви говорят, что супружество вообще связано с су­пружеством Господа и Церкви, природа этой связи людям неиз­вестна. Итак, для того чтобы пролить на этот вопрос свет разумения, который сделает его очевидным, нам необходимо шаг за шагом рассмотреть это святое супружество, а также тот факт, что оно существует у тех, кто принадлежит к Церкви Господней. Более того, они и только они обладают истинной супружеской любовью. Теперь, чтобы пролить свет на эти неизвестные доселе вопросы, разобьем обозначенную тему на несколько отдельных сюжетов:

(1) В Священном Писании Господь именуется женихом и мужем, а Церковь — невестой и женой, и там сказано, что союз Господа и Церкви и Церкви и Господа есть супружество.

(2) Также в Священном Писании Господь именуется от­цом, а Церковь — матерью.

(3) Чада Господа как отца и Церкви как матери — все ду­ховные, и в Священном Писании это понимается в духовном смысле, и называются те чада сыновьями и дочерьми, брать­ями и сестрами, зятьями и невестками и другими словами, обозначающими родство.

(4) Духовное потомство, которое рождается от супруже­ства Господа и Церкви — это истины, составляющие исток понимания, восприятия и всякого помышления, а также доб­рых дел; исток любви, благодеяния и всяческого сочувствия.

(5) От супружества блага и истины, которое проистека­ет от Господа, люди наделяются истиной, а Господь присое­диняет к ней благо, и таким образом Господь одаривает лю­дей Церкви.

(6) Муж не представляет Господа, так же как жена не представляет Церковь, поскольку муж и жена вместе образу­ют Церковь.

(7) Так же муж не является образом Господа и жена не яв­ляется образом Церкви в супружествах ангелов на Небе и лю­дей на земле.

(8) Однако существуют соответствия с супружеской лю­бовью, зачатием, рождением потомства, любовью к детям и прочими подобными вещами, которые содержатся в супру­жествах и т них проистекают.

(9) Священное Писание — это связующее звено, ибо, по­скольку оно исходит от Господа, оно и есть сам Господь.

(10) Церковь исходит от Господа, и она пребывает с теми, кто близок к Господу и живет по Его заповедям.

(11) Супружеская любовь отражает положение Церкви в человеческом обществе, ибо она отражает состояние пре­мудрости у человека.

(12) Церковь исходит от Господа, так же и супружеская любовь.

Далее все вышеизложенное разъясняется.

(1) В Священном Писании Господь именуется женихом и мужем, а Церковь — невестой и женой, и там сказано, что союз Господа и Церкви и Церкви и Господа есть супружество. Следующие цитаты подтверждают, что в Новом Завете Господь назван женихом и мужем, а Церковь — невестой и женой: «Имею­щий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха» (Иоанн 3:29).

Иоанн Креститель говорил о Господе следующее: «И сказал им Иисус: могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься» (Матфей 9:15, Марк 2:19, Лука 5:34—35). «И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, укра­шенная для мужа своего» (Откровение 21:2). В «Апокалипсисе откровенном» (№ 880—881) показано, что под Новым Иерусали­мом подразумевается Новая Церковь Господня. Ангел сказал Ио­анну: «Пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца. И вознес ме­ня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим...» (Откровение 21:9—10). «... насту­пил брак Агнца, и жена Ею приготовила себя... блаженны званые на брачную вечерю Агнца» (Откровение 19:7,9). Господь называется женихом, которого встретили пять разумных жен, и вошли с ним на брачный пир. В Евангелии говорится: «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в кото­рый приидет Сын Человеческий» (Матфей 25:13). Также о том много говорится у Пророков.

118 (2) Также в Священном Писании Господь именуется от­цом, а Церковь — матерью. В следующих цитатах Господь име­нуется отцом: «Ибо младенец родился нам — Сын дан нам; вла­дычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира* (Исайя 9:6). «Только ты — Отец наш... от века имя Твое: «Искупи­тель наш» (Исайя 63:16).

Иисус сказал: «И видящий Меня видит Пославшего Меня» (Иоанн 12:45). «Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Ею-» (Иоанн 14:7). «Фи­липп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус сказал ему-.... Видевший меня видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца?» (Иоанн 14:8—9). Иисус ска­зал: «Я и Отец — одно» (Иоанн 10:30). «Все, что имеет Отец, есть Мое...» (Иоанн 16:15; 17:10). «... Отец во Мне и Я в Нем» (Иоанн 10:38; 14:10-11, 20).

В «Апокалипсисе откровенном» убедительно показано, что Господь и Его Отец едины, как едины душа и тело, что Бог Отец сошел с небес и принял человеческий облик ради искупления людских грехов и спасения людей, и этот его облик человеческий именуется Богом Сыном, посланным в мир.

119 В нижеследующих цитатах Священного Писания Церковь именуется матерью.

Иегова сказал: «Судитесь с вашею матерью, судитесь; ибо она не жена Моя, и Я не муж ее...» (Осия 2:2, 5). «Ты дочь

Супружество Господа и Церкви и его соответствие

в мать твою, которая бросила мужа своего...» (Иезекиилъ 16:45). «Так говорит Господь: где разводное письмо вашей ма­тери, с которым Я отпустил ее?» (Исайя 50:1). «Твоя мать бы­ла, как виноградная лоза, посаженная у воды...» (Иезекиилъ 19:10).

Все сие было сказано о Церкви иудейской.

Господь сказал: «Матерь Моя и братья Мои суть слушаю­щие слово Божие и исполняющие его» (Лука 8:21, Матфей 12:48-^9, Марк 3:33-35).

Под «учениками Господа» подразумевается Церковь. «-При кре­сте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Же-но! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе-» (Иоанн 19:25—27).

Это означает, что Господь почитал Церковь, но не Марию, сво­ей матерью. Вот почему Он называет ее «женой» и матерью учени­ков. Он называл ее матерью своего ученика (Иоанна), поскольку Иоанн представлял Церковь в смысле многоликое™ блага, кото­рое относится к благодеянию. Это именно Церковь в действии. По этой причине сказано, что он взял ее в свой собственный дом. «Апокалипсис откровенный» показывает, что Петр представлял истину и веру, Иаков — благодеяние (№ 5, 6, 790, 798, 879) и что двенадцать апостолов вместе представляли Церковь относитель­но всех ее составляющих (№ 233,790,903,915).

120 (3) Чада Господа как отца и Церкви как матери — все духов­ные, и в Священном Писании это понимается в духовном смысле, и называются те чада сыновьями и дочерьми, брать­ями и сестрами, зятьями и невестками и другими словами, обозначающими родство. Для разумного человека очевидно, что никакого иного потомства не может быть, кроме того, что рождается от Господа через Церковь, и никаких объяснений тут не нужно. В конце концов, всякие благо и истина исходят от Гос­пода, а Церковь есть то, что воспринимает их и приводит в дейст­вие. И все духовное, имеющее отношение к Небу и Церкви, соот­носится с благом и истиной. Вот почему «сыновья и дочери» означают, в духовном смысле, истины и множественность блага. «Сыновья» означают истины, зачатые в духовном человеке и рождаемые в естественном; то же относится и к «дочерям» как разно-:" видностям блага. Вот почему люди, вновь рожденные в Боге, называются в Священном Писании сынами Божьими, сынами царст­вия и рожденными от Бога. И Господь называл учеников своих сынами. Младенец мужеского пола, которого рождает женщина и который взят Господом (Откровение 12:5), предназначен именно для этой цели (см. «Апокалипсис откровенный» № 543).

Поскольку же дочери означают разновидности церковного блага, в Священном Писании они часто называются дочерьми Сиона, Иерусалима, Израиля и Иудиными. Это означает не что иное, как приверженность благу, которое присуще Церкви (см. также «Апокалипсис откровенный» № 612).

Господь называет также людей, составляющих Его Церковь, братьями и сестрами (Матфей 12:49, 25:40. 28:10; Марк 365; Лу-' ка8-.21}.

121 (4) Духовное потомство, которое рождается от супруже­ства Господа и Церкви — это истины, составляющие исток понимания, восприятия и всякого помышления, а также доб­рых дел, исток любви, благодеяния и всяческою сочувствия. Ис­тины и разновидности блага являются духовным потомством, рож-.- денным от Господа через Церковь, ибо Господь есть сама истина и само благо, и они пребывают в Нем не как двое, а как одно, и ни­что не может исходить от Господа, не будучи в Нем и Им самим.

Последняя глава о супружестве блага и истины показывает, что это супружество вытекает от Господа и проникает в людей, и они наделяются им в соответствии с состоянием их разума и сво­им образом жизни — и притом лишь те, кто принадлежит Церкви.

Причина, по которой понимание, восприятие и всякое помы­шление приходят к человеку через истину, в то время как любовь, благодеяние и всякое сочувствие приходят через благо, есть то, что все относящееся к человеку принадлежит истине и благу, и в человеке есть две вещи, которые делают его тем, что он есть: воля и разум. Воля воспринимает благо, а разум — истину. Тот факт, что воля привержена любви, милосердию и чувствам, а ра­зум — восприятию и помыслам, не нуждается в дополнительных пояснениях, ибо для здравого смысла это делается очевидным, едва он к этому обращается.

122 (5) От супружества блага и истины, которое проистекает от Господа, люди наделяются истиной, а Господь присоединя­ет к ней благо, и таким образом Господь одаривает людей Церкви. Причина, по которой люди приемлют истину, в то время как благо и истина проистекают от Господа как одно целое, есть то, что они воспринимают ее как нечто им принадлежащее и слов­но бы часть самих себя. Ибо они размышляют о ней так, словно она исходит из них самих, и так же о ней говорят. Это случается пото­му, что истина пребывает в свете их разума, благодаря чему она ста­новится видимой. Исток всего, что человек видит в себе, или в сво­ем разуме, недоступен познанию и остается незримым, подобно вещам, находящимся прямо перед глазами, так что человеку кажет­ся, что они пребывают в них самих. Подобное впечатление есть дар Божий людям, который позволяет им быть людьми и свободно об­ращаться к Богу. К этому следует добавить, что от рождения люди обладают способностью обнаружить, понять и стать мудрыми и эта способность связана с истиной, из которой исходят знание, пони­мание и мудрость. Женщина создана через истину, которая связана со всем тем, что является мужским и которая после ее замужества все отчетливее претворяется в любовь к мужчине, и тогда она то­же становится — через мужа — обладательницей истины в самой себе, и истина та присоединяется к ее благу.

123 Господь соединяет благо с истинами, которые люди от Него воспринимают, ибо человек не в состоянии постичь благо только собственными усилиями. Действительно, он не может видеть его перед собой, ибо оно не свет, но тепло, а тепло не видят, но чув­ствуют. Итак, когда человек обдумывает и видит перед собой ис­тину, он редко вспоминает о благе, втекающем в нее через лю­бовь, к которой он расположен и которая дает истине жизнь. Так же и жена помышляет не о благе, которым обладает, но о благо­расположении к ней мужа, которое напрямую связано с его вос­хождением к мудрости. И при неведении о том мужа она преобра­зует благо в истинное благо, которое жена получает от Господа.

Из всего этого следует, что человек получает истину от Госпо­да, и Господь к этой истине присоединяет благо в той мере, какая необходима, чтобы человек наполнял истиной свои деяния, то есть в той мере, в какой он желает мудро мыслить, а следова­тельно, мудро жить. Таким образом Господь образует в человеке Церковь, ибо тог­да человек соединяется с Господом в благе, исходящем от Него, и в истине, которой, как ему кажется, он обладает сам по себе. И так человек пребывает в Господе и Господь в человеке, соглас­но Его словам в Евангелии от Иоанна 15:4—5. То же происходит, когда мы говорим «благодеяние» вместо «благо» и «вера» вместо «истина», ибо благо относится к благодеянию, а истина — к вере.

(6) Муж не представляет Господа, так же как жена не представляет Церковь, поскольку муж и жена вместе образу­ют Церковь. Общепринято говорить, что Господь глава Церкви, как муж — глава жены. Это подразумевает, что муж представляет Господа, а жена — Церковь. Но Господь есть глава всей Церкви, а ее составляют и муж, и жена. Муж и жена вместе — тем более. Церковь прежде насаждается в мужчине, а через него — в жен­щине, ибо мужчина воспринимает истину Церкви разумом, а же­на получает ее от мужа. Если дело обстоит иначе, порядок нару­шается. А это на самом деле случается, правда, с мужчинами, которые не любят мудрость, а следовательно, не принадлежат Церкви, либо с теми, кто целиком пребывает во власти своих жен, как рабы. (См. об этом в главе I, № 21.)

(7) Так же муж не является образом Господа и жена не яв­ляется образом Церкви в супружествах ангелов на Небе и лю­дей на земле.

Это вытекает из сказанного выше. Однако к сказанному нуж­но добавить, что истина в Церкви занимает первенствующее по­ложение, ибо она является первой по времени. Исходя из этого церковные иерархи отдали предпочтение вере, которая связана с истиной, а не благодеянию, которое связано с благом. По той же причине ученые отдали преимущество помышлению, кото­рое разумно, а не сочувствию, которое основывается на воле. По этой причине знание того, что есть благо благодеяния и что значит побуждение воли, лежит, образно говоря, в могиле, и на­ходятся люди, которые забрасывают ее землей, как мертвеца, чтобы ни благо, ни чувства не восстали вновь. Однако те, кто не закрыл для Неба путь к своему разуму, утверждая, что лишь вера созидает Церковь и что помышление есть единственное отличие человека, — могут видеть, если глаза их открыты, что на самом де­ле наиважнейшим в религии является благо благодеяния.

Итак, поскольку благо благодеяния исходит от Господа, а ис­тина веры пребывает в человеке и словно бы исходит от него са­мого, и то и другое связывает Господа и человека, и человека и Господа — той связью, которую подразумевал Господь утверж­дая, что Он пребывает в них, а они — в Нем (Иоанн 15:4—5). От­сюда вытекает, что эта связь и есть вера.

127 (8) Однако существуют соответствия с супружеской любо­вью, зачатием, рождением потомства, любовью к детям и прочими подобными вещами, которые содержатся в супружествах и т них проистекают. Правда, все эти истины целиком людям неведомы, так что они могут прийти на ум лишь в свете не­коего постижения соответствий. Без такого прояснения разума не­возможно понять этот параграф, какие бы доказательства ни при­водились. Но о том, что есть соответствие, а также о том, что вещи природного мира соответствуют вещам духовного мира, подробно говорится в «Апокалипсисе откровенном», а также в «Небесных тайнах» и особенно в «Учении Нового Иерусалима о Священном Писании». Об этом, в частности, говорится далее.

Что же касается разума, которому все это еще неведомо и ко­торый все еще пребывает во мраке, то вот несколько замечаний.

Любовь в супружестве соответствует побуждению к подлин­ной истине, ее целомудрию, чистоте и святости. Зачатие соответ­ствует умножению истины, а любовь к детям соответствует защи­те истины и блага.

Итак, истина выказывается в людях так, словно она принадле­жит только им, а Господь присовокупляет к ней благо, и это про­являет соответствия между природным, или внешним миром че­ловека и духовным, или внутренним его миром.

Истории, рассказанные ниже, раскрывают это со всей очевид­ностью.

128 (9) Священное Писание — это связующее звено, ибо, по­скольку оно исходит от Господа, оно и есть сам Господь. Свя­щенное Писание — это главное средство, через которое Господь связывается с людьми, а люди — с Господом, ибо в основе своей это есть Божественная истина, объединенная с Божественным благом, и Божественное благо, объединенное с Божественной истиной. В «Апокалипсисе откровенном» показано, что такое со­единение происходит в каждой из частей Священного Писания в его небесном и духовном смысле — № 373,483,689,881). Это оз­начает, что Священное Писание есть совершенное супружество блага и истины. Оно исходит от Господа, а то, что исходит от Не­го, есть Он сам, а следовательно, когда человек читает Священ­ное Писание и получает из него истинные понятия обо всем, Гос­подь присовокупляет к этому благо.

Человек не может понять, как благо в него проникает, ибо он читает Священное Писание разумом, а разум усваивает лишь то, что относится к разуму, и это составляет истины. Когда разум че­ловека просветляется, он испытывает удовольствие, из чего мож­но сделать вывод, что Господь присовокупляет к тому благо.

Однако это случается лишь с теми, кто читает Священное Писа­ние ради того, чтобы снискать премудрость. Те люди, что хотят об­наружить подлинную истину в Священном Писании и с ее помощью из себе подобных образовать Церковь, имеют именно такую цель — снискать премудрость. С другой стороны, те, кто читает его ради славы учения, и те, кто читает его, полагая, что одно чтение или про­слушивание его вдохнет в них веру и приведет к спасению, — не по­лучают блага от Господа. Это происходит потому, что первые жела­ют спастись лишь через его явный смысл, в котором нет ничего от истины, а вторые желают прославиться через учение, так что ника­кого духовного блага в том желании не содержится, а содержится лишь природное удовольствие, которое происходит от славы мира.

Священное Писание называется Заветом — Ветхим и Новым — потому, что оно есть связующее звено, и всякий завет — это свя­зующее звено.

(10) Церковь исходит от Господа, и она пребывает с теми, кто близок к Господу и живет по Его заповедям.

Ныне люди не отрицают того, что Церковь принадлежит Гос­поду, а поскольку она принадлежит Господу, она и есть сам Гос­подь. Причина, по которой Церковь пребывает в числе тех ве­щей, которые Ему близки, есть то, что Церковь в христианском мире произошла от Священного Писания, а Священное Писание исходит от Него — из Него, и таким образом оно есть Он. В нем содержится Божественная истина, объединенная с Божественным благом, и это также есть Господь. Это в точности соответст­вует тому, что «было у Бога и было Бог», из чего исходят жизнь и свет человеке* и что «плоть бысть» (Иоанн 1:1—14).

Более того, оно пребывает с теми, кто близок к Нему, ибо оно с теми, кто в Него верит, — что Он есть Бог, Спаситель, Искупи­тель, Справедливость Иеговы, Дверь, через которую входят в Ов­чарню (то есть в Церковь), Путь, Истина и Жизнь, что никто не придет к Отцу иначе, как через Него, что Он и Отец едино есть; и все прочее, чему Он учит. Говорю вам, никто не смог бы уверо­вать во все это, если бы это было не от Господа.

Церковь может быть лишь с теми, кто близок к Нему, ибо Он есть Бог Неба и земли, как Он учит. К кому еще можем и должны мы прийти? Церковь может быть лишь с теми, кто живет соглас­но Его заповедям, ибо с другими нет у него связи, так как Он гово­рит: «Кто имеет заповеди мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам. Нелюбящий Меня не со­блюдает слов Моих...» (Иоанн 14:21, 24).

Любовь есть соединение, а соединение с Господом есть Цер­ковь.

130 (11) Супружеская любовь отражает положение Церкви в человеческом обществе, ибо она отражает состояние пре­мудрости у человека. Как часто прежде уже говорилось и будет еще не раз говорено, любовь в супружестве у людей соотносится с их мудростью. Далее следуют разъяснения того, что есть муд­рость, и того, что мудрость есть то же, что и религия.

Люди обладают знанием, разумением и мудростью. Знание оз­начает быть знакомым с чем-либо, разумение означает понимание, а мудрость означает жизнь. Мудрость, взятая в целом, означает вместе ознакомление, понимание и жизнь. Вначале приходит знание о вещах. На нем зиждется понимание, а эти два понятия составляют мудрость — которая приходит, если человек живет разумно в согласии с истинами, которые ему внятны. Итак, муд­рость соотносится одновременно с пониманием и жизнью. И она становится мудростью, если составляет основу понимания, а сле­довательно, является составляющей жизни, и в конце концов она становится мудростью, если отчасти состоит из жизни, а сле­довательно, отчасти — из понимания.

Самые первые люди на земле ничего не знали о мудрости, но мудрость была тогда частью жизни. Это была мудрость тех, ко­го называли премудрыми. Но древние люди, которые жили после первых людей, приняли за мудрость мудрствование, и таких назы­вали философами. Однако ныне многие называют мудростью зна­ние о вещах, ибо мудрыми теперь называют умных, знающих и ис­кусных. И так мудрость опустилась со своих высот в низину.

Теперь необходимо сказать о том, какова мудрость, когда она возникает и когда достигает своего полного проявления. Вещи, которые относятся к вере и называются духовными, всего глубже вкоренены в человеке. Те же, которые называются граждански­ми и касаются отношений в обществе, занимают более низкое по­ложение, а те, что относятся к знанию, опыту и умению, называ­ются мирскими, и пребывают всего ниже.

Причина, по которой вещи, относящиеся к вере, называются духовными, пребывающими глубже всего в человеке, есть то, что они связаны с Небом, а через Небо — с Господом, ибо ничто кро­ме этого не нисходит на человека от Господа через Небо.

Вещи, которые называются гражданскими и касаются общест­венных отношений, занимают место ниже духовных потому, что они связаны с природным миром, ибо это природные отноше­ния — гражданские состояния, законы и уложения, призванные обуздывать людей, чтобы превратить их в устойчивое, сплочен­ное общество и государство.

Вещи, имеющие отношение к знаниям, опыту и умению и на­зываемые мирскими, располагаются ниже всего, поскольку они связаны непосредственно с пятью органами чувств, а это и есть низшие вещи. Внутренние воления разума и глубочайшие побуж­дения души, можно сказать, покоятся на них.

Итак, все то, что относится к вере и называется духовным, по­коится глубоко внутри, и те внутреннейшие начала составляют голову. То, что следует ниже и называется гражданским, состав­ляет тело, а самая нижняя часть, называемая природной, образу­ет ноги. И так явствует, что когда эти три следуют одно за другим по порядку, человек составляет полноценное существо. Ибо тог­да все это втекает сверху вниз, так же, как в физическом смысле голова воздействует на тело, а через тело — на ноги. Так же ду­ховная составляющая перетекает в гражданскую, а через граж­данскую — в природную.

Итак, то, что духовно, предстает в небесном свете, и этот свет освещает все по порядку, и тепло небесное, которое есть любовь, дает всему этому жизнь, и когда это случается, человек пребыва­ет в мудрости.

А поскольку сказано, что мудрость относится к образу жизни, а следовательно, к пониманию, встает вопрос, что есть мудрость жизни? Если говорить коротко, мудрость заключается в отрицании зла, поскольку оно язвит душу, государство и тело, и совершении благих дел, ибо это благоприятно для души, государства и тела.

Вот какова та мудрость, с которой связана супружеская лю­бовь, ибо она связана с такой мудростью через то, что избегает зла прелюбодеяния как отметины, остающейся на душе, в государст­ве и на теле. А поскольку такая мудрость, словно ключ, бьет из ду­ховных начал, относящихся к вере, это означает, что супружеская любовь пребывает в человеке в соответствии с положениями Церкви, ибо она соответствует мудрости каждого человека.

Мы также должны иметь в виду, хоть это неоднократно гово­рилось прежде, что в той мере, в какой человек духовен, он под­вержен влиянию истинной супружеской любви, ибо человек ста­новится духовным через духовное в религии.

(Более о мудрости, к которой прилепляется супружеская лю­бовь, говорится в № 163—165.)

(12) Церковь исходит от Господа, так же и супружеская любовь. Это следует из того, что уже сказано выше, так что я и не стану более о том говорить. К тому же все ангелы на Небе могут свидетельствовать, что истинная супружеская любовь исходит от Господа, а также что такая любовь пребывает в соответствии с их мудростью, а состояние мудрости соответствует состоянию веры. (Истории, которые следуют после этой главы, увиденные и услы­шанные мною в духовном мире, явственно подтверждают, что ан­гелы могут о том свидетельствовать.)

К сему прибавлю две достопамятные истории. Вот первая.

Однажды беседовал я с двумя ангелами. Один был из восточ­ного неба, а другой — из южного. Когда они поняли, что я размы­шляю о вещах, еще не известных, о мудрости и супружеской люб­ви, они спросили: «Известно ли тебе что-либо о состязаниях в мудрости в нашем мире?»

Я сказал: «Нет, ничего».

«Их множество, — сказали они, — и те, кто любит истины из духовного к ним интереса или оттого, что истины суть истины и являют собой путь к мудрости, — собираются вместе на заходе солнца, чтобы обсудить вопросы, которые требуют глубокого по­нимания». Затем они взяли меня за руку со словами: «Следуй за на­ми, и ты увидишь и услышишь. Это случится сегодня».

Они повели меня через равнину к холму. У подножия холма была аллея пальм, которая протянулась до самой вершины. Мы вошли в нее и поднялись наверх. Поднявшись на вершину, мы увидели рощу. Деревья в этой роще словно образовывали собою помещение театра, и внутри него было ровное пространство, вы­мощенное разноцветными камнями. Вокруг того места по четы­рем сторонам были расставлены стулья, на которых сидели люби­тели премудрости. В центре стоял стол, а на нем лежала бумага, скрепленная печатью.

Люди, которые сидели на стульях, пригласили нас занять сво­бодные места, но я сказал: «Два ангела привели меня сюда для то­го, чтобы я смотрел и слушал, я не для того, чтобы участвовал в обсуждении».

Тогда два ангела подошли к столу, сломали печать и прочли сидевшим о тайнах премудрости, которые были там записаны, чтобы можно было их рассмотреть и обсудить. Бумага была напи­сана и прислана сюда ангелами третьего неба. В ней содержались три вопроса.

Первый: «Каков образ Бога и каково подобие Божие, по ко­торому сотворен человек?»

Второй: «Почему люди рождаются, вовсе не обладая искус­ством, какое требуется для любви, в то время как птицы и животные, как благородные, так и низкого развития, рож­даются уже обладая тем искусством?»

Третий: «Что означает «Древо Жизни», «Древо познания до­бра и зла» и «вкушать от их плодов»?»

Внизу была приписка: «Сведите эти три вопроса к одному, за­пишите ваше мнение на листке бумаги и положите его на стол. Мы рассмотрим ответ. Если ваше суждение окажется справедли­вым и истинным, каждому из вас будет дано вознаграждение пре­мудрости».

Прочтя эти слова, два ангела удалились и взмыли каждый на свое небо.

Тогда люди, сидевшие на стульях, начали обсуждение и обду­мывание вопросов, поставленных перед ними. Они заговорили, вначале — те, кто сидел на северной стороне, затем — другие, с западной, южной и, наконец, с восточной сторон. Они взялись за первый вопрос, который звучал так: «Каков образ Бога и како­во подобие Божие, по которому сотворен человек?»

Для начала были каждому прочитаны следующие слова из Книги Бытия: «И сказал Бог: сотворим человека по образу На­шему и по подобию Нашему... И сотворил Бог человека по об­разу Своему, об образу Божию сотворил его...» (Бытие 1:26— 27) «Когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его...» (Бытие5:1).

Те, кто сидел на северной стороне, заговорили первыми: «Об­раз Божий и подобие Божие — это две жизни, которые вдохнул Бог в человека, — жизнь его воли и жизнь разума, ибо сказано: «Господь Бог... вдунул в лице его дыхание жизни', и стал чело­век душою живою» (Бытие 2:7). «В лице его» означает, что Он вдохнул в его понимание идею о том, что человек может желать блага и понимать истину, так чтобы дыхание жизней пребывало в нем. И поскольку Бог вдохнул в человека жизнь, образ и подо­бие Божие символизируют непорочность, которую эти мудрость и любовь и эти праведность и правосудие ему придают».

Те, кто сидел на западной стороне, согласились с этим сужде­нием, но добавили: «Это состояние непорочности, которое вдох­нул Господь, Он непременно вдыхает в каждого человека, начи­ная с Адама. Но оно пребывает в человеке как в сосуде, и человек является образом и подобием Божиим в зависимости от того, ка­кое вместилище он собой представляет».

Настал черед третьих, которые сидели на южной стороне, и они сказали: «Образ Божий и подобие Божие—две разные вещи, хотя они и соединены в человеке со времен творения. И мы можем видеть благодаря внутреннему свету, что образ Божий человек мо­жет потерять, а вот подобие Божие — нет. Мы видим это словно сквозь сито из того, что Адам сохранил подобие Божие после того,

В оригинале «дыхание жизней». Латинский перевод Библии следует древнееврейскому тексту, в котором здесь употреблено множественное число.

как лишился образа Его, ибо после грехопадения было сказано: «И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная до­бро и зло» (Бытие3:22). И позже он назван подобием, но не обра­зом Божиим (Бытие5:1)- Однако мы предоставляем нашим колле­гам с восточной стороны — у которых больше света — точнее высказаться о том, что есть образ Божий, а также подобие Божие».

Когда все успокоились, те, кто сидел на восточной стороне, встали со своих мест, посмотрели вверх в сторону Господа, затем вновь сели на свои места и сказали: «Образ Божий есть вместили­ще Бога. А Бог есть сама любовь и сама мудрость, так что образ Бо­жий есть вместилище, которое наполняется любовью и мудрос­тью от Бога. Зато подобие Божие есть совершенное подобие и цельное явление, которое любовь и мудрость представляют в человеке, а следовательно, его неотъемлемое свойство. Дейст­вительно, человек непреложно ощущает, что любит сам по себе и обладает мудростью сам по себе—либо желает блага и знает ис­тину саму по себе — в то время, впрочем, как ничем этим не обла­дает от себя, но от Бога. Только Бог любит сам по себе и премудрствует сам по себе, ибо Бог есть сама любовь и сама мудрость.

Подобие, или видимость, в которой любовь и мудрость, или благо и истина пребывают в человеке, словно они исходят от не­го, есть то, что делает человека человечным и способным воссо­единяться с Богом, и через это жить вечно. Это проистекает из того факта, что человек человечен благодаря тому, что способен желать блага и знать истину, словно это он делает сам по себе, в то же время зная и веря, что и то, и другое исходит от Бога. Ибо Бог помещает свой образ в человека в соответствии с тем, на­сколько человек ведает об этом и в это верит. И дело обстоит совсем не так, когда человек верит, что всем этим обладает сам по себе, а не благодаря Богу».

Едва они сказали это, их охватил жар, исходивший от любви к истине, и они сказали: «Может ли человек воспринять сколько-нибудь любви и мудрости, удержать воспринятое и дать ему но­вую жизнь, если он не чувствует это как свое? И как может чело­век соединиться с Богом через любовь и мудрость, если он не обладает потребностью к такому соединению? Ибо без такой вза­имности никакое соединение невозможно. А способствует соеди­нению то, что человек любит Бога и сознает, что Божьим являет­ся все то, чем он обладает как бы сам по себе, веря, однако, что все это от Бога. И как же может человек жить вечно, не соеди­нившись с Превечным Богом? И разве может человек быть чело­веком, не обладая подобием Божиим в себе?»

Все слушавшие одобрили сказанное и предложили сделать заключение из того, что было сказано. И вот что они возвестили; «Мы можем сделать это заключение исходя из следующего: чело­век есть вместилище Бога, а вместилище Бога есть образ Божий. А Бог есть сама любовь и сама мудрость, а следовательно, человек есть вместилище для того и другого. И такое вместилище есть об­раз Божий в той мере, в какой человек способен это воспринять.

Также человек есть подобие Божие благодаря тому, что он чувствует то, что в нем от Бога, как свое. Однако это подобие пре­творяет его в образ Божий в той мере, в какой он признает, что любовь и мудрость, или благо и истина пребывают в нем не как нечто, принадлежащее ему, но как Богово и исходящее от Бога».

133 После того они перешли ко второму предмету рассмотрения: «Почему люди рождаются, вовсе не обладая искусством, ка­кое требуется для любви, в то время как птицы и животные, как благородные, так и низкой породы, рождаются уже обладая тем искусством, какое потребно для их любви?»

Вначале они подтвердили эту истину различными рассужде­ниями, например, что человек рождается, не обладая каким-либо знанием, ни даже знанием о супружеской любви. Опросив знаю­щих людей, они установили, что младенец не может даже сам припасть к материнскому соску, обладая врожденным знанием, и матери или кормилице приходится делать это самим. И единст­венное, что он умеет — это сосать, а научился он тому от непре­станного сосания в утробе. Позднее выясняется, что младенец не умеет ходить ни даже звуки произносить на каком-либо человече­ском наречии, — тем более выразить свою любовь, как умеют это делать животные. Еще далее выясняется, что он не имеет пред­ставления о том, какая пища ему полезна, в то время как живот­ным это ведомо, хватает все, до чего может дотянуться, и тащит в рот, независимо от того, чистое оно или грязное.

Опытные люди сказали, что без дополнительных объяснений человек даже не понимает различия полов, и уж тем более вовсе ничего не знает о том, как мужчина и женщина любят друг друга. Даже юноши и девушки не знают об этом и нуждаются в соответствующих наставлениях, при том что они уже имеют различные профессиональные навыки. Одним словом, человек рождается просто как плоть, как червь, и он остается всего лишь плотью, по­ка другие не научат его знать, понимать и быть мудрым.

После того они убедительно доказали, что животные — как благородные, так и низкой породы — земные животные и те, ко­торые летают в небе, рептилии, рыбы, жуки, называемые насеко­мыми, — являются на свет осведомленными о своей любви. Они знают все о том, чем им питаться, о местах, где они могут обитать, о половой любви и размножении и о том, как выращивать своих детенышей. Те люди доказывали это, вспоминая всевозможные наглядные случаи, которым были свидетелями, о которых слыша­ли или читали в природном мире, — так они называли мир, где жили прежде, — в мире, населенном реальными, а не призрачны­ми животными.

Когда истина была таким образом установлена, мы обратили свои помыслы к тому, чтобы исследовать и изыскать возможнос­ти и средства раскрыть эту тайну. Все согласились на том, что причиной тому должна быть Божественная мудрость, предпола­гающая, что люди должны быть людьми, а животные — живот­ными, ибо в таком случае несовершенство человека от рождения оборачивается совершенством, а совершенство животного пре­вращается в его несовершенство.

Тогда северяне принялись излагать свое мнение, говоря: «По­скольку человек, рождается свободным от знания, он может его получить. Если бы он рождался знающим, он не смог бы получить новые навыки помимо тех, которыми бы уже обладал, и, более то­го, не смог бы воспринять их».

Они проиллюстрировали свое мнение следующим сравнени­ем: «Родившийся человек — как незасеянная почва; такая почва примет всякое семя, взрастит его и оплодотворит. Животное же — как почва, засеянная травой и другими растениями, которая уже не может принять прочие семена, кроме тех, что уже есть в ней. А если бы она их приняла, это бы их погубило, Вот почему человек растет долгие годы, в течение которых почва культиви­руется, чтобы у нее достало сил взрастить все виды злаков, цве­тов и деревьев. Животное же довольно быстро матереет и на протяжении этого времени в нем можно культивировать лишь то, ради чего оно появилось на свет».

Тогда заговорили западные люди: «Человек рождается без знаний, в отличие от животного, однако он рождается со способ­ностью и наклонностью — со способностью знать и наклоннос­тью любить. Он рождается со способностью не просто знать, но понимать и быть премудрым. И также, когда рождается, он об­ладает самой совершенной наклонностью не просто любить ве­щи, относящиеся к нему самому и к миру, но также любить те ве­щи, которые относятся к Богу и небесам.

Итак, когда человек рождается у своих родителей, он пред­ставляет собой организм, живущий вначале исключительно' внешними ощущениями безо всяких внутренних, и он все более и более становится человеком — вначале природным, затем ра­зумным и, наконец, духовным. Однако он не стал бы духовным че­ловеком, если бы родился со всеми навыками и привязанностями, с которыми рождается зверь. Врожденные навыки и предраспо­ложенность ограничивают этот процесс, в то время как врожден­ные способность и наклонность ничему не препятствуют. И так человек всегда может совершенствовать свои знание, понимание и мудрость».

Тут слово взяли южане и вынесли следующее суждение: «Че­ловек не может получить знание от самого себя, он получает его от других, ибо не обладает врожденным знанием. А поскольку он не может получить знание от самого себя, он не может в себе об­наружит» никакой любви, ибо там, где нет знания, нет любви. Знание и любовь — неразлучные спутники, и они не могут более меж собой разделяться, кроме как воля и разум, или чувство и по­мышление — то есть не более, чем сущность и форма. Итак, по­скольку человек набирается знаний от других, любовь прилепля­ется к знанию, будучи его спутницей. Всепоглощающая любовь, отдающая себя, есть любовь знающая, понимающая и премудрая. Только люди, но не животные испытывают такую любовь, и она проистекает от Бога.

Мы согласны с нашими товарищами с запада, что человек рождается без любви, а следовательно, и без знания, и что он рождается единственно с наклонностью любить, которая прида­ет ему способность получить соответствующее знание — не от самого себя, но от других. И хотя сказано «от других», другие, одна­ко, тоже получают знания не от самих себя, но от Бога.

Мы также согласны с нашими товарищами с севера, что ново­рожденный есть как бы незасеянная почва, которую можно засе­ять любыми семенами, добрыми и сорными.

Мы бы добавили еще следующее. Животные рождаются со своей природной любовью, и они обладают навыками, необходи­мыми для такой любви. Они не получают никакого специального знания, постижения, понимания или мудрости через те навыки, но с их помощью они постигают свою любовь, как слепые пересе­кают улицу, ведомые собаками-поводырями. С точки зрения разума они и на самом деле слепы. Или, лучше сказать, они как луна­тики, которые делают что-то вслепую, пока разум их спит».

Последними взяли слово люди с восточной стороны. «Мы присоединяемся к тому, что сказали наши братья — что человек, сам по себе ничего не знает, и знание (о любви) он получает бла­годаря и через других людей, так что он может в конце концов постичь, что все, что знает, понимает и разумеет, в нем от Бога и что никаким иным путем человек не может быть зачат, рожден и создан Господом как Его образ и подобие. Ибо он становится образом Божиим через знание и веру в то, что всякое благо, со­единенное с любовью и благодеянием, и всякая истина, сочетаю­щаяся с мудростью и верой, есть то, что он получил и получает от Господа, а не порождает сам из себя. И чувство, что все это пре­бывает в нем так, словно исходит от него же, делает его подоби­ем Господа. И он чувствует это потому, что все эти навыки не бы­ли врожденными, и он их обрел, а то, что человек обретает, представляется ему исходящим от него- же. Также Господь наде­ляет человека этим чувством с тем, чтобы он был человеком, но не животным, поскольку это дается ему через то, что он жела­ет, о чем помышляет, что любит, знает, понимает и разумеет как бы сам по себе, так что человек получает навыки и возвышает их до понимания, а, применяя их, сам возвышается до мудрости. Та­ким образом Господь соединяет человека с Собой, а человек со­единяется с Господом. Этого бы не случилось, если бы Господь не сделал так, что человек рождается в полном незнании».

Когда все это было произнесено, присутствующие захотели вывести из всего сказанного заключение, и оно получилось следу­ющим: «Человек рождается, не обладая знанием, так что он должен добывать всякое знание и продвигаться к пониманию, а через него — к мудрости. И он рождается безо всякого чувства любви, так что ему приходится добиваться любви Бога через любовь к ближнему. Это соединяет его с Богом, через что он и становит­ся человеком и получает жизнь вечную».

135 После того они взяли лист бумаги и прочли о третьем предме­те обсуждения, который был сформулирован так: «Что означает «Древо Жизни» и «Древо познания добра и зла» и «вкушать от их плодов»?»

Все попросили тех, кто был с востока, раскрыть эту тайну, по­скольку она требует более глубокого понимания, а те, которые были с востока, обладают пламенным светом. Иными-словами, они обладают премудростью любви. Эдемский сад, в котором росли эти два дерева, обозначал такую премудрость.

Они сказали: «Мы раскроем ее, но мы должны сказать, что ни­кто ничем не обладает сам по себе, ибо все у нас от Господа, так что говорить мы будем от Его имени, а также и от нашего, слов­но это исходит от нас».

И еще они сказали: «Дерево — это человек, а его плоды — это благо. Древо Жизни — это человек, который живет в Боге, или Бог живет в нем. И любовь и мудрость, так же как благодея­ние и вера (означающие благо и истину) составляют Божествен­ную жизнь в человеке, все это и обозначено как Древо Жизни. По этой причине оно означает вечную жизнь человека. Древо Жизни в Откровении (2:7 и 22:2,14), плодов которого можно от­ведать, означает то же.

Древо познания добра и зла обозначает людей, которые верят, что живут сами по себе, а не благодаря Богу — иными словами, ве­рящих, что любовь и мудрость, благодеяние и вера, то есть благо и истина, — суть нечто, чем они обладают сами по себе, не от Бо­га. Люди верят в это, поскольку они мыслят, желают, говорят и действуют словно бы сами по себе. И в своей вере человек убеж­дает себя, что Бог вмещает Себя в него — вливает в него Свою Бо­жественную сущность, — вот почему змей сказал: «Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются таза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Бытие 3:5).

Есть от этих деревьев означает получать нечто и присваивать это себе. Есть от Древа Жизни означает получить жизнь вечную, а есть от Древа познания добра и зла означает принять прокля­тие. Вот почему и Адам, и его жена были прокляты вместе со зме­ем. Змей означает дьявола в смысле себялюбия и гордыни. Это древо и есть себялюбие, и люди, которые полны такой любви к себе, представляют собой такое древо.

Итак, люди, которые верят, что Адам обладал знанием и тво­рил благо сам по себе, и что так было благодаря его непорочнос­ти, впадают в великое заблуждение. Действительно, именно от­того, что Адам сам верил в это, он был проклят, вот что означает вкушать от Древа познания добра и зла. Из-за того Адам лишился своего состояния непорочности, которое было у него, когда он верил, что обладает знанием и творит благо вовсе не сам по себе, но благодаря Богу, — вот что означает вкушать от Древа Жизни.

Только Господь, когда Он пребывал в природном мире, обла­дал знанием Сам по себе и творил благо Сам по себе, ибо Сама Бо­жественная сущность пребывала в Нем с Его рождения и была Им. И так из Своего собственного могущества Он сделался Иску­пителем и Спасителем».

Из всего изложенного и прочих высказанных мыслей они сде­лали следующее заключение:

«Древо Жизни и Древо познания добра и зла и вкушение от них означает, что жизнь человека — это Бог, пребывающий в нем, и что через это ему уготовано Небо и жизнь вечная. А это означа­ет, что смерть человека наступает оттого, что он убежден и веру­ет, что жизнь его заключается не в Боге, а в нем самом, и за то уго­тованы ему ад и вечная смерть, то есть проклятие».

Затем они взглянули на листок, оставленный ангелами на столе, и увидели предписание: «Составьте из этих трех утверждений одно».

Они сравнили все три заключения и увидели, что все они со­единились в логическую цепь — и вот как вкратце это звучит: «Че­ловек был создан, чтобы получать любовь и мудрость от Бога, хо­тя ему представляется, что от самого себя, ради приятия и соединения. И, исходя из этого, человек рождается безо всякой любви и навыков к такому соединению, а также безо всякой соб­ственной любовной силы и премудрости. И покуда он приписыва­ет Богу всякое благо, которое получает от любви, и всякую исти­ну, которая приходит с мудростью, его можно считать живым, а если он приписывает все это себе, его можно считать мертвым».

Они написали это на чистом листе бумаги и оставили листок на столе. Внезапно явились им в ярком сиянии ангелы. Они взяли листок и унесли его на Небо. После того, как его там прочли, лю­ди, сидевшие на стульях, услышали голоса: «Хорошо, хорошо, хо­рошо». И тотчас явился оттуда некто, словно прилетел. У него было два крыла на ногах и два — у висков, и в руках он нес награ­ды. То были тоги, шапки и лавровые венки. Он опустился и вру­чил опаловые тоги тем, которые сидели на северной стороне, и алые — тем, которые были на западе. Тем, кто сидел на южной стороне, он вручил шапки, на макушке украшенные золотыми лентами с жемчугом, а с левой стороны загнутые вверх и укра­шенные бриллиантами в виде цветов. Тем, что были с востока, он вручил лавровые венки с рубинами и сапфирами.

Все, кто принял участие в этом состязании в мудрости, полу­чили награды и отправились домой. Они хотели похвастать теми. наградами перед своими женами, но к немалому их удивлению жены вышли их встречать, сами украшенные великолепными не­бесными драгоценностями.

137 Вторая история. Как-то, помышляя о любви в супружестве, я увидел в отдалении двух нагих ребятишек с корзинками в руках, а вокруг них порхали голуби. Когда они приблизились, они все еще казались мне нагими и вместо одеяний были убраны гирляндами. Маленькие венки украшали их головы, гирлянды лилий и синих роз висели у них через плечо и до чресел, украшая грудь. А бедра были несколько раз опоясаны гирляндами из листьев с маслинами.

Когда же они еще приблизились, оказалось, что то не дети и к тому же не обнаженные, а что это двое людей во цвете юнос­ти, одетые в туники и прочую одежду из блестящего шелка, укра­шенного великолепными цветами. Когда они оказались совсем близко, на меня повеяло теплым дыханием весеннего неба, и я ощу­тил приятное благоухание, как от первых цветов в садах и на полях.

Это была супружеская чета с Неба. И они заговорили со мной. То, что я видел, удивило меня, и они спросили: «Что ты видел?»

Я сказал им, что вначале мне почудилось, что передо мной два нагих ребенка, затем — что они украшены гирляндами, и в конце концов — что передо мною взрослые люди в одеждах, расшитых цветами. И я сказал, что в тот момент на меня повеяло весной и ее радостями.

Они весело рассмеялись на это и сказали, что для самих себя они не выглядят как младенцы, когда удаляются, ни как обнажен­ные, что нет у них гирлянд и что всегда они выглядят так, как те­перь. Но они сказали, что так на расстоянии представляется их су­пружеская любовь — ее целомудренность предстает в виде нагих детей, ее увеселения — в виде гирлянд, и то же означают цветы на одежде.

И они сказали: «Ты сказал, что когда мы приблизились, весен­нее тепло с его благоуханием сада дохнуло на тебя. Мы скажем те­бе, почему. Мы женаты уже сотни лет, и все это время пребываем в цветении юности, как теперь. Наше первоначальное состояние было, как у всяких молодых мужчин и женщин, когда они соеди­няются в супружестве. Мы полагали тогда,- что такое состояние и есть блаженство всей нашей жизни. Однако от других на нашем небе мы услышали, и сами замечали это позже, что это было со­стояние тепла, не растворенного в свете, и что постепенно, по мере того как совершенствуется премудрость мужа, тепло то смягчается светом, и жена любит в своем муже этот свет. Так по­лучается в результате того, что они делают вообще, а также, со­ответственно, в результате того, что они делают сообща. И тогда приходит время услад, которые являются в зависимости от того, как тепло и свет — а точнее сказать, мудрость и любовь к мудро­сти — растворились друг в друге.

Когда мы приблизились, на тебя дохнуло теплом, похожим на дыхание весны, потому что супружеская любовь и весеннее теп­ло на нашем небе неразлучны. Ибо тепло для нас есть любовь, а свет, с которым то тепло соединяется, есть мудрость. То же, что мы делаем, — это как воздух, который объемлет и то и другое. Что есть тепло и свет, если они ни в чем не пребывают? Так же можно спросить, что есть любовь и мудрость, если они ни к чему не приложены? В таком случае меж ними и нет брачного союза, ибо в них отсутствует нечто, что должно быть.

На Небе, где царит весеннее тепло, пребывает истинная су­пружеская любовь. Причиной тому то, что весна наблюдается там, где тепло и свет равномерно благорастворены, то есть там, где света так же много, как и тепла, и наоборот. И, исходя от нас, любовь благорастворяется в премудрости, а, с другой стороны, премудрость благорастворяется в любви, так же как тепло благо­растворяется в свете, и наоборот, свет в тепле».

И еще он сказал: «У нас на Небе всегда светло и никогда не бы­вает вечерних теней, тем более ночи, ибо наше солнце не восхо­дит и не заходит, как ваше, но всегда находится между зенитом и горизонтом, что мы называем «в 45 градусе Неба». Вот почему тепло и свет, исходящие от нашего солнца, порождают вечную весну, а весенний дух всегда овевает тех, у кого любовь и мудрость сочетаются равномерно. И дыхание нашего Господа есть не что иное, как движение, порожденное вечным союзом тепла и света. Вот откуда в вашем мире происходят всеобщее произрастание и спаривание птиц и животных весной. Весеннее тепло высвобож­дает то, что в них таилось, все, вплоть до самых потаенных глубин, называемых душой. Оно побуждает их и внушает им идею супру­жества, так что их инстинкт продолжения рода находит свое удовлетворение благодаря постоянному побуждению к получе­нию плодов своей деятельности — то есть к размножению.

На людей же весеннее тепло, исходящее от Господа, воздей­ствует постоянно, и они могут наслаждаться супружеством во все времена года, даже зимой. Ибо мужчина рожден вместилищем света, то есть Божественной мудростью, а женщина — вместили­щем тепла, то есть любовью к мудрости, полученной от Господа.

Вот почему ты ощущал, как веет на тебя весеннее тепло и его благоухание, словно от первых бутонов в садах и на полях».

Сказав все это, муж протянул мне свою правую руку и отвел меня к домам, в которых проживали супружеские пары, так же, как муж сей и его жена, пребывавшие во цвете юности. Он ска­зал: «Эти жены, которые так молоды и свежи, были в мире ста­рейшими из женщин, а их мужья, которые выглядят так молодо, были там дряхлыми стариками. Господь вернул им цветение юно­сти, потому что они любили друг друга и, по установлениям сво­ей веры, избегали прелюбодеяния как тяжкого греха.

Только те, кто отвергает ужасные радости прелюбодеяния, познали блаженные радости супружеской любви. И никто не мо­жет отвергнуть их, не получив премудрости от Господа. Никто не получит от Господа премудрости, если он не делает благих дел из любви к тем делам».

Тогда видел я обстановку в тех домах. Все здесь имело небес­ные формы и сияло золотом, которое словно пламенело от руби­нов, вправленных в него.

 

Глава

VII

О ЦЕЛОМУДРИИ И РАСПУТСТВЕ

 

Поскольку я лишь приступил к обсуждению различных сто­рон супружеской любви, эта любовь в своих частностях пока мо­жет быть различаема не иначе, как смутно и словно наугад, если не рассматривать при этом ее противоположность. Ее противо­положность есть нечто нечестивое, что трудно выявить при опи­сании одновременно целомудренного и распутного, ибо чистота есть лишь отделение нечистого от чистого.

Однако во второй части в конце книги говорится о распутст­ве, которое совершенно противоположно целомудрию, разно­видности коего досконально описаны в разделе «Неистовые удо­вольствия блудной любви».

Что есть целомудрие и распутство и кому они присущи, опи­сывается в следующем порядке:

(1) Целомудрие и распутство имеют отношение лишь к супружеству и к тому, что с ним связано.

(2) Целомудрие свойственно только единобрачному супру­жеству, то есть супружеству одного мужчины и одной жен­щины.

(3) Целомудрие свойственно лишь христианскому супру­жеству.

(4) Истинная супружеская любовь есть само целомудрие.

(5) Все наслаждения истинной супружеской любви целому­дренны — даже самые низкие.

(6) Утех, кого Господь сподобил быть духовными людьми, супружеская любовь становится все более и более чистой и в итоге делается целомудренной. ₍

(7) Целомудрие супружества состоит в полном непри­ятии блуда по религиозным причинам.

(8) Целомудрие не может относиться к младенцам, ма-, ленъким мальчикам и девочкам, отрокам и отроковицам до

того, как они испытают половую любовь.

(9) Целомудрие не может относиться к урожденным евну­хам или к тем, кто стал евнухом.

(10) Целомудрие не может относиться к тем, кто не счи­тает прелюбодеяние религиозным злом, а тем более к тем, кто не считает его социальным злом.

(11) Целомудрие не может относиться к тем, кто воздержи­вается от прелюбодеяния по различным внешним причинам.

(12) Целомудрие не может относиться к тем, кто пола­гает супружество нечистым.

(13) Целомудрие не может относиться к тем, кто отка­зался от супружества и поклялся всегда блюсти девство, ес­ли они не обладают любовью к истинной супружеской жизни.

(14) Супружество предпочтительнее девства. Далее следует объяснение всего перечисленного.

139 (1) Целомудрие и распутство имеют отношение лишь к супружеству и к тому, что с ним связано. Так происходит по­тому, что истинная супружеская любовь есть само целомудрие (об этом ниже), а ее противоположность, называемая внебрач­ной любовью, есть само распутство. Итак, супружеская любовь целомудренна лишь в той мере, в какой свободна от противной ей любви, ибо именно в этой мере она избавлена от своей разрушительной противоположности. Это показывает, что есть чисто­та супружеской любви, называемая целомудрием.

Существует супружеская любовь, которая не является целомуд­ренной, хотя не является она и распутной, — она возникает между супругами, которые по различным внешним причинам воздержива­ются от похоти и даже не помышляют о ней. Ибо в духе любовь их не очищена, а значит, она не стала целомудренной. Ее внешняя форма целомудренна, но ей не присуще истинное целомудрие.

140 Понятия «целомудренное» и «нецеломудренное», или «распут­ное», имеют отношение к супружеству, поскольку супружество запечатлено в мужчине и женщине от внутренних начал до внеш­них. Оно управляет помышлениями и чувствами человека, а так­же — подсознательно — его телодвижениями и поступками.

Истинность этого утверждения проще всего лицезреть, на­блюдая распутных. Распутство, которое занимает их мысли, про­является уже в звуках их голоса, и не случайно всякий разговор — даже о целомудренных вещах — они сводят к чему-то непристой­ному. (Звучание голоса определяет осознанные желания, а сами речи — помышления разума.) Это означает, что их воля и все, что с ней связано, или их разум в целом, а следовательно, и все тело, изнутри и снаружи, охвачены распутством.

Слышал я от ангелов, что уши их различают распутство в ре­чах искуснейших лицемеров, независимо от того, сколь целомуд­ренны их речи, о том же ангелы могут судить по тем флюидам, которые от них исходят. Это также означает, что распутство пре­бывает в самых потаенных глубинах их существа, а следовательно, глубоко укоренено в теле и что оно покрывает тело снаружи, как панцирь, покрытый разноцветным узором.

От сынов Израилевых нам известно, что от распутного исхо­дит дух похоти, ибо всякий предмет, к которому даже едва при­коснулся нечестивый человек, становится нечистым.

Эти мысли приводят к заключению, что то же относится к лю­дям целомудренным. То есть что у них все целомудренно, от са­мых внутренних начал до внешних, и что это происходит благода­ря супружеской любви. Вот почему говорится: «Для чистого всякая вещь чиста, а для нечистого всякая вещь нечиста».

(2) Целомудрие свойственно только единобрачному супру­жеству, то есть супружеству одного мужчины и одной жен­щины. Целомудрие свойственно лишь таким супружествам, по­скольку для них супружеская любовь коренится не в природном человеке, а в его духовной сущности, и постепенно она прокла­дывает себе путь к самой духовной любви — к любви блага и исти­ны, которая является ее истоком. И она с ней соединяется. Супру­жеская любовь является по мере роста премудрости, и это случается по мере того, как Господь насаждает в человеке цер­ковность, что уже было не раз показано. Такое не может случить­ся с многоженцами, поскольку они раздробляют супружескую любовь, а когда она разъята, она ничем не отличается от половой любви, которая сама по себе природна. Однако нечто, относящее­ся к сему предмету, будет показано ниже, при обсуждении вопроса.

142 (3) Целомудрие свойственно лишь христианскому супру­жеству. Так происходит потому, что истинная супружеская лю­бовь, которую испытывает человек, соответствует состоянию его церковности, и он получает ее от Господа, как показывают преж­ние обсуждения, см. № 130—131 и др. Так происходит еще и по­тому, что истины веры содержатся в Священном Писании, в кото­ром присутствует сам Господь. Это означает, что целомудренная любовь встречается лишь в христианском мире. И если даже ее там нет, она должна быть именно там.

Христианское супружество означает супружество одного мужчины и одной женщины. В соответствующем месте будет разъяснено, что такое супружество свойственно христианам, и оно переходит по наследству от родителей, обладающих истин­ной супружеской любовью, и что такая любовь может стать ис­точником врожденной способности и склонности понимать все то, что относится к Церкви и к Небу.

В главе, посвященной многоженству, показано, что если хри­стианин имеет не одну жену, он совершает прелюбодеяние не только на природном, но и на духовном уровне.

143 (4) Истинная супружеская любовь есть само целомудрие. Объяснения тому таковы:

а) Она исходит от Господа и соответствует супружеству Гос­пода и Церкви.

б) Она исходит от супружества блага и истины.

в) Она так же духовна, как Церковь для людей.

г) Это основополагающая любовь и главная среди всех небес­ных и духовных видов любви.

д) Это истинный питомник человечества, а отсюда — и анге­лов небесных.

е) По этой причине ею обладают ангелы небесные, а от их любви рождается духовное потомство, то есть любовь и мудрость.

ж) Итак, проявления супружеской любви наблюдаются прежде всякого прочего движения с самого творения.

Из этого вытекает, что сущность истинной супружеской люб­ви, в силу ее происхождения, чиста и свята, и ее можно назвать са­мой чистотой и святостью, а следовательно, самим целомудрием.

Однако в параграфе б (см. ниже, № 146) показано, что она не полностью чиста ни у людей, ни у ангелов.

144 (5) Все наслаждения истинной супружеской любви целомуд­ренны — даже самые низкие. Это следует из того, что поясняет­ся выше, — что истинная супружеская любовь есть само целомудрие, а наслаждения суть ее жизнь, и что наслаждения этой любви. поднимаются и попадают на Небо, и по пути они проходят через небесные радости и небесную любовь, которой обладают ангелы на Небе, а еще эти наслаждения присоединяются к радостям ан­гельской супружеской любви. Об этом говорилось выше. Кроме того, слышал я от ангелов, что и сами они находят эти наслаждения лучшими и полнейшими, чем те, которые испыты­вали при целомудренной супружеской любви на земле. Несколь­ко порочных людей слонялись поблизости. Кто-то из них спро­сил: «А физические наслаждения?»

Они кивнули и спокойно ответили: «Почему бы нет? Эти на­слаждения являются воплощением прочих, разве не так?»

(Откуда приходят наслаждения, связанные с такой любовью, и на что они похожи, показано выше в № 69 и в достопамятных историях, особенно в тех, что следуют ниже.)

145 (6) Утех, кого Господь сподобил быть духовными людьми, супружеская любовь становится все более и более чистой и в итоге делается целомудренной. Вот каковы причины:

а) Первая любовь, под которой подразумевается любовь до­брачная и та, что испытывают люди сразу по заключении брака, заимствует нечто от половой любви — нечто воспламеняющее те­ло, не облагороженное духовной любовью.

б) Человек природный превращается в духовного постепен­но. Он становится духовным по мере того, как его разумность, про­межуточная между небесной и земной, получает жизнь от того, что проистекает с Неба. Это случается по мере того, как человек обращается к мудрости и наслаждается ею (см. № 130 выше). И по мере того, как он это делает, разум его поднимается в высшую сферу, которая содержит в себе свет и тепло Неба, или, иными словами, любовь и мудрость, которыми услаждаются ангелы. Ибо свет Неба воздействует в согласии с мудростью, а тепло Неба — в согласии с любовью. И по мере того, как мудрость и ее любовь меж супругами возрастают, их супружеская любовь становится много чище. Это происходит постепенно, и впоследствии их лю­бовь становится все более и более целомудренной. Можно было бы сравнить это духовное очищение с очищением природных спиртов, которое производят химики и которое они называют воз­гонкой, фракционной перегонкой, очищением, повторной пере­гонкой, рафинированием, фильтровкой и сублимацией. А очищен­ную мудрость можно сравнить с дистиллированным спиртом.

в) Итак, духовная мудрость сама по себе такова, что все более и более согревается любовью к мудрости, и так она постоянно воз­растает. Это случается по мере того, как она становится более со­вершенной, так сказать, через очищение, возгонку, дистилляцию, рафинирование, фильтровку и сублимацию. Это случается посред­ством рафинирования интеллекта и его отдаления от неправиль­ных представлений, внушенных чувствами, и отстранения воли от телесных страстей. Итак, очевидно, что супружеская любовь, роди­телем которой является мудрость, постепенно становится все бо­лее и более чистой, или целомудренной. (Рассказ, содержащийся в № 137, свидетельствует о том, что первой стадией любви между супругами является состояние тепла, не умягченного светом, но что постепенно оно смягчается по мере того, как муж укрепляется в премудрости, а жена все более любит в нем сию премудрость.)

Следует отметить, что совершенно целомудренной и чистой супружеская любовь не бывает ни меж людьми, ни меж ангелами. В ней всегда содержится нечто не вполне целомудренное и чистое — хотя и вовсе не нецеломудренное. Ибо в этом случае цело­мудренное находится вверху, а нецеломудренное — внизу. Гос­подь установил между тем и другим нечто вроде двери, которая открывается решимостью, и Он следит, чтобы она оставалась при­крытой, разделяя то, что является целомудренным, и то, что та­ким не является, и чтобы они не пересекались и не смешивались.

В самом деле, в природном плане человек рождается осквер­ненным и исполненным зла. Однако его духовная сущность не та­кова, ибо она проистекает от Господа, поскольку она возрожде­на. Возрождение есть постепенное отделение от дурных наклонностей, врожденных человеку.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: