С. Джевонс

Всякое знание первоначально начинается с опыта. Употребляя это слово в первоначальном смысле, мы можем сказать, что опыт обнима­ет все то, что мы чувствуем, внешним или внутренним образом, есть агрегат впечатлений, который мы получаем различными путями вос­приятия, следовательно, агрегат того, что есть в уме, исключая то, что некоторые части знания могут быть по умозаключению выведены из других частей. < …>

Немалая часть опытов, вошедших в науку, приобретена без всякого определенного намерения. Мы не можем открыть наших глаз без того, чтобы не увидеть каких-нибудь фактов, которые могут оказаться полез­ными. Во многих случаях из случайного наблюдения возникала целая наука. Так, Эразм Баротолин первый открыл двойное лучепреломление в исландском шпате; Гальвани заметил вздрагивание лапок лягушки; Окен был поражен формой позвонка; Малюс случайно рассматривал свет, отраженный от отдаленных окон через двояко преломляющее ве­щество; и внимание Д. Гершеля было привлечено своеобразным видом раствора сернокислого хинина. В древние времена тоже кто-нибудь первый случайно заметил странные свойства естественного магнита или необъяснимые движения, производимые янтарем.

Как общее правило, мы не знаем, в каком направлении мы долж­ны искать главную массу явлений, сильно отличающихся от явлений знакомых нам. При этом случай может дать нам исходную точку; но одно случайное наблюдение, если им воспользоваться, как следует, может побудить нас сделать тысячу наблюдений, произведенных с из­вестным намерением и в определенном порядке, и таким образом ма­лейший намек опыта может постепенно развиться в науку.

Обыкновенно говорят, что есть два источника опыта, наблюдения и опыты (эксперименты). Когда мы просто замечаем и записываем яв­ления, совершающиеся вокруг нас при обыкновенном течении приро­ды, тогда говорится, что мы наблюдаем. Когда же мы изменяем есте­ственное течение природы вмешательством наших мускульных сил и, таким образом, производим необыкновенные комбинации и условия явлений, тогда говорится, что мы делаем опыты, экспериментируем. Гершель справедливо заметил, что мы гораздо точнее могли бы назвать эти два вида опыта пассивным и активным наблюдением. В том и другом случае мы должны употреблять наши чувства, для наблюдения, и опыт отличается от простого наблюдения только тем, что мы более или менее влияем на явления наблюдаемые нами. Опыт поэтому есть наблюдение с прибавлением изменения условий.

Легко можно видеть, что мы незаметными градациями поднимаемся от простого наблюдения к определенным опытам. Когда древние астро­номы просто замечали обыкновенные движения солнца, луны и планет на небе, то они были только наблюдателями. Но нынешние астрономы выбирают строго определенные времена и места для важных наблюде­ний звездного параллакса или прохождений планет. Они берут земную орбиту за основание, так сказать, естественного эксперимента и отлично пользуются движениями, которые не в их власти. Метеорология может казаться наукой чистого наблюдения, потому что мы не можем управ­лять изменениями погоды, которую мы наблюдаем. Но, тем не менее, мы восходим на горы или поднимаемся на аэростатах подобно Гей-Люссаку и Глешеру и можем варьировать пункты наблюдения так, как будто мы производим эксперимент. Мы решительно не можем ни произвести, ни остановить земных электрических токов, но когда мы устраиваем длинные телеграфные линии, то получаем такие сильные токи во время периодов возмущения, что они легко могут быть наблюдаемы.

Однако самым лучшим образом организованные системы не могли бы дать нам большей части тех фактов, которыми мы теперь облада­ем. Многие процессы, непрерывно совершающиеся в природе, столь медленны и тихи, что они ускользают от нашего наблюдения. Лавуазье заметил, что разложение воды должно постоянно происходить в природе, хотя возможность эта оставалась неизвестною до этого химикам. Ни одно вещество не лишено волн магнитной и диамагнитной способ­ности; но нужно было все экспериментаторское искусство Фарадея для того, чтобы показать, что железо и немногие другие металлы не обла­дают исключительной монополией этой способности. Случайное на­блюдение явлений грозы уже давно поражало умы людей и остановило их внимание на притягательных свойствах янтаря. Однако же только опыты смогли показать, что явления столь различные по величине и характеру суть проявления одного и того же деятеля. Чтобы наблюдать с точностью и удобством, мы должны иметь возможность распоряжаться естественными деятелями, так чтобы по своему произволу увеличивать или уменьшать их напряженность, останавливать или приводить их в действие. Подобно тому, как Смитон находит нужными создать искус­ственный и легко регулируемый приток ветра для его исследований над ветряными мельницами, так и мы должны иметь легко регулируемые притоки света, теплоты, электричества, мускульной силы и всяких дру­гих деятелей, которые мы исследуем.

Джевонс С. Трактат о логике и научном методе. -

                                                                                  СПб.: Изд. Л. Ф. Пантелеева, 1881. – С. 374-376.

Вопросы для самоконтроля:

1. Что собой представляет случайное наблюдение? Приведите примеры.

2. В чем различие активного и пассивного наблюдения?

3. Существует ли взаимосвязь между пассивным и активным наблюдением?