 |
«Учение Иудейского Будая целиком и полностью вписывается в классическое Тенгри. Предлагаемые техники помогают вернуть человека на его путь и никоем образом не препятствуют никаким сторонам его развития, что можно рассматривать, как подтверждение того, что
|
|
|
|
«Учение Иудейского Будая целиком и полностью вписывается в классическое Тенгри. Предлагаемые техники помогают вернуть человека на его путь и никоем образом не препятствуют никаким сторонам его развития, что можно рассматривать, как подтверждение того, что тот, кого называют Иеша или Иудейский Будай, на самом деле является будаем»
Комитет Имперской безопасности выдал свой вердикт:
«Предлагаемая гражданином Симоном из магического ордена, серия разоблачений и разъяснительной работы поспособствует сворачиванию наиболее агрессивной и деструктивной из ныне существующих сект. Мы считаем данную меру адекватной и способствующей восстановлению общественного правопорядка в Империи».
Симон получил разрешение на серию разоблачений в Риме...
«Не поклоняйтесь Творцу Неживого, ибо неживое – есть ничто. Живое же не может быть сотворено, но только рождено в любви», - говорил Симон.
«Не поклоняйтесь Ангелам, ибо Аггел – есть злой дух, сотворённый неживым и призванный, чтобы убивать духов живых».
«Только живые Боги могут вернуть человека на его путь. Не верьте – но ведайте. Не поклоняйтесь – но учитесь»,
«Кто старше, ты – или Боги твои? » - говорил Симон, - «Кто опытнее, ты – или Боги твои? Кто мудрее – ты – или Боги твои? Тогда почему, вместо того, чтобы слушать Бога твоего – ты говоришь ему сам? Не повергайтесь в язычество. Не произносите молитву, но погружайтесь в молу, чтобы услышать Бога своего».
Симон разъяснял людям истинное значение слов Иудейского Будая и показывал, где, как и для чего сектанты извращали эти слова.
Секта стала терять популярность. Каменное Сердце запаниковал. Он отправился в Иудею, где заручился поддержкой опытного адепта-яхвиста, магистра некромантии и члена клана Левитов. Пуал спланировал операцию по ликвидации Симона. Вникнув в схему операции, яхвист-некромант заявил, что ему потребуется младенец. Первенец из хорошей семьи. Пуал блестяще справился с этой задачей. Пропал первенец в семье знатных патрициев. Рим был поднят на уши, но младенца так и не нашли. Сам адепт не мог приблизиться к Симону. Маг мог почуять его. Требовался сектант-самоубийца, очередной кандидат в «мученики». Сектант должен был приблизиться к Симону и активировать амулет, который пробрасывал канал для заклинания некроманта.
|
|
|
Симон должен был демонстрировать искусство левитации и показать, что только идущий путями Богов живых способен овладеть этим искусством. Симон демонстрировал противоречие между яхвистским мировоззрением и той внутренней синхронностью мерцаний[105], которая необходима для левитации.
Сектант проскользнул поближе к Симону.
- Симон поднимается в воздух, - доложил он.
Яхвист положил младенца на алтарь. Младенец заплакал. Яхвист взял жертвенный нож.
- Симон поднимается выше.
- Ещё выше – он поднялся выше зданий.
- Он уже кажется совсем маленьким.
- Активируй, - сказал яхвист и вонзил нож в сердце младенца.
Небо на мгновение потемнело. Симон потерял из виду Солнце. Резкий всплеск внутри сбил синхронность его мерцаний. Симон попытался выровняться, но внезапно его тело потяжелело. Симон подхватил угасающую нить и попытался сбить заклинание. Но в этот момент, яхвист сжёг сектанта, активировавшего амулет. Удар срикошетил обратно в Симона. Симон потерял равновесие и кубарем рухнул с огромной высоты. И расшибся на смерть, - Юлудай вздохнул, - Дело в том, что Симон получил следующе посвящение, находясь у Иудейского Будая в Индии. И взял себе при посвящении имя Павел.
Пуал и Каменное Сердце сыграли на игре слов Пуал – Павел. И новый «Павел» легко подправлял слова Симона для всех тех, кто не был знаком с ним лично.
|
|
|
Кроме того, он мог устраивать «законные» проповеди «Павла» в тех провинциях, где Симона не знали.
«Разве я – не Павел? » - любил говорить Пуал.
Что касается адепта-яхвиста – магистр некромантии остался доволен уровнем проводимых сектой Каменного Сердца операций. О чём и доложил магистрам масонской организации. Масонская организация признала секту Каменного Сердца подходящей на роль нового плацдарма для своей деятельности, взамен Иудеи, которая после разгрома армии Давида уже не обладала достаточными для масонов ресурсами. Теперь, секта стала лишь видимой частью для организации и базой для отбора будущих кадров. Сам Каменное Сердце полностью потерял влияние в им же созданной секте и стал не более, чем визитной карточкой, лицом для тех, кто не имел желания открыто показывать свои лица. Что касается Пуала, который был не намного моложе его – его деятельность была очень высоко расценена. Пуал по-прежнему продолжал разрабатывать тайные операции, теперь уже для масонов. Он разработал, а частью просто скопировал с операций Комитета Безопасности, в котором долго служил, великое множество базовых схем для тех или иных операций. Он же разработал программу, по которой обучались новые подрывники. Теперь масоны вместо грубой силы. Стали часто прибегать к тихим и незаметным тайным операциям. Их действия стали намного аккуратнее и эффективнее. Пуал лично обучил всё первое поколение подрывников. Он сумел добиться, что опытный специалист по разработке и осуществлению тайных операций даже несмотря на полное отсутствие магических навыков, приравнивался к магистру и мог входить вплоть до четвёртого круга масонской организации. Первые три круга по-прежнему занимали только и исключительно адепты Яхве высших степеней посвящения. Пуал всего на несколько лет пережил Каменное Сердце, но в отличие от последнего, продолжал работать и пользоваться большим авторитетом в организации, вплоть до последних дней своей жизни.
Вот так и случилось, что вместо обычных бандитов и полуграмотных ораторов, которые тоже присутствуют, но представляют собой не более, чем ширму и разменную монету, мы сейчас сталкиваемся с матёрыми и бронированными епископами, которые в состоянии в одиночку зомбировать целую дружину.
|
|
|
Вот такие люди и составляли костяк бывшей секты на момент начала третьей войны. Такие люди могли подмять под себя кого угодно. К секте присоединилось нимало патрициев. В том числе, в неё тайно вступил сын цезаря – Октавиан Юлий и оба брата из рода Базилиев. Сектанты планомерно вышибали из Сената всех патриотов Рима, а их места занимали обращённые сектой римские патриции. И всё это выглядело, как обычная смена настроений в Сенате, а подлинный размах происходящего продолжал оставаться в тайне от последнего сара Рима – Гая Юлия цезаря. Когда все патриоты Рима покинули Рим и с легионами Валлерия и Краска отправились на готскую войну, сектанты расценили это, как подарок судьбы. Была разработана операция по убийству цезаря. Было точно распланировано, кто и с каким вопросом обратится к каждому из верных людей цезаря. Вопрос должен был быть жизненно важным, таким, чтобы наверняка задержать верного цезарю человека по меньшей мере на полчаса. Они ухитрились отвлечь даже близкого друга и соратника Гая Юлия – легата Марка Антония. В тот самый миг, когда уснул и ушёл в Мир Прави князь Словен – в Риме погиб от рук заговорщиков Гай Юлий цезарь. Октавиан Юлий стал цезарем. Октавиан был слаб и полностью зависим от заговорщиков, а потому представлял собой лишь ширму для тех, кто на самом деле стал править Римом. В Риме воцарились масоны.
Сразу после переворота были немедленно сняты се государственные обвинения против секты Каменного Сердца. Секта была официально переименована в христианскую религию. Следом за этим вступил в силу заранее подготовленный новый свод законов, полностью отменяющий Римское Право и лествичную систему наследования. Рим объявлялся теократической республикой. Христианство объявлялось государственной религией. Был учреждён новый институт Епископата. Цезарь и Сенат становились полностью подчинены Епископату. Были запрещены все иные религии, кроме христианства. Исповедование любой иной религии каралось пытками, вплоть до смертной казни. Все тенгрианские храмы подлежали немедленному уничтожению[106]. Попали под запрет все академии – их место заняли церковные семинарии. Любой патриций становился обязан привлекать для обучения своих детей христианского священника. Были запрещены все светские школы, даже музыкальные. Все военные были обязаны пройти обряд крещения. К каждому воинскому подразделению в обязательном порядке приписывался священник.
|
|
|
Вот с такой ситуацией столкнулись по возвращению домой два молодых легата – Август Валлерий и Тулий Краск.
Армия возвращалась.
Дакские пограничники встретили их приветливо. Тулий Краск восседал на прекрасном пегом ахалтекинце, подаренном на день победы шадом дружины дулу [107]. Дулусская дружина тожевходила в состак армии Руссколани.
- У вас мало своих кузниц – чем вы вооружаете армию? – спросил тогда Тулий.
- Наши кони стоят дороже стали, - усмехнулся дулу, - За хорошего коня дают меч, достойный шада. Это если русы сами приезжают к нам за конями. А если перегнать табун до Града Севера [108] - за коня можно выручить два меча и полный доспех. И ещё неделю гостить у русов, ни в чём себе не отказывая. Это конечно, если конь хороший. Вот такой.
Конь был хорош! Статная походка – просто танцует под седоком. И треножить не надо – отпускай себе на волю – а потом только имя его вслух произнеси – и он перед тобой.
- Только смотри, - предупредил дулу, - попробуешь его кому другому отдать – уйдёт конь. Ты видел, как я сделал? Коня к тебе подвёл, по холке погладил и сказал: «Быть тебе теперь с ним». Конь тебя обнюхал – и кивнул. А мог бы и взбрыкнуть. Тогда, что хочешь делай, а коня не удержишь. Вот так. Так только и можно коня кому другому передать. Иначе – уйдёт конь.
Хорош конь. Белый ромб на лбу касался углами больших умных глаз и нижним краем доставал ноздрей. На этот ромб дулусец тоже указал:
- Смотри, - говорит, - С таким ромбом на лице, конь просто так не рождается. Это значит – не помощником будет, а соратником. С таким конём нужно, как с равным обращаться.
Тулий поравнялся с повозкой, на которой лежал раненый Валлерий.
- Мы в Дакии, - сказал Краск.
- Я не проспал границу, - усмехнулся Август.
- Надо бы к конунгу заехать. А то обидится – мимо проезжали, а не заехали.
- Так и скажи, с мальчишкой поиграться хочешь, - рассмеялся Валлерий.
- Ты как себя чувствуешь? Если что – я один заеду.
- Поехали. Одну центурию с собой возьми – хватит. Остальным скажи, если мы их в пути не дооним, пусть встают лагерем не доходя границы. А то, уже наши обидятся – как это – армия вернулась и без коммандиров.
|
|
|
Эскорт свернул на правую дорогу, ведущую в столицу даков.
- Какие люди?! – рассмеялся конунг. Крепко обнял Тулия. Внесли Августа Валлерия.
- Как себя чувствуешь, Август? Может, к тебе лекаря приставить? Хотя, о чём я говорю? После русских лекарей, моим здесь и делать нечего.
- Да ладно, прибедняться, - возмутился Краск, - Дакские лекари считаются лучшими в Европе.
- Не лучше русских, сынок. Не лучше русских. А ты, я слышал – герой?! – обратился он к Августу, - Надо же – уложить Амала Винитара! Я бы, и то пожалуй побоялся. Он же сильнее тебя – как ты справился?
- Он был не прав, - ответил Август.
Конунг серьёзо кивнул:
- Прощался с мальчишкой – сегодня встречаю мужа. Ты сумел вернуть его?
Август кивнул.
- Это хорошо, - серьёзно сказал конунг, - Без этого весь поединок – пшик. Надеюсь, готы возродятся. Всёж-таки, наши братья. Непутёвые правда – но братья.
- Ну, почему же непутёвые? – возразил Август, - Конунга только у них понесло.
- Рыба – с головы гниёт. Я уже отправил к ним своих людей. Строителей, и самое главное – учителей. Надо помочь им вырастить нового конунга.
В зал вбежал мальчишка.
- Дядя Тулий! – взвизгнул он и кинулся на шею легату. Макушка парнишки уже доставала груди воина.
- А подрос мой пострелёнок, - одобрительно кивнул конунг, - До посвящения ещё, как до Пхеньяна на карачках – а уже – мужик. Кощун говорит – раньше посвящать будем. Созрел уже. Любит он тебя, Тулий.
- Может, вы пока общаетесь, а я с парнишкой во двор прогуляюсь?
- Что, не терпится тебе? – рассмеялся конунг, - Ты его тоже любишь. Вон как любишь! Тебе бы своих заводить пора.
- Да успеет ещё, - ответил за него Август, - Он теперь всё успеет – мы же с победой вернулись!
Тулий слегка покраснел. Август и конунг дружно рассмеялись.
- Идите уже!
Молодой легат склонился к парнишке:
- А, нука, неси сюда деревянные мечи – пойдём, разомнёмся!
Парень радостный выбежал из зала.
Конунг серьёзно посмотрел на Тулия.
- Не просто так ты его любишь. По лествице – он тебя наследовать должен. А твой – его, - он указал пальцем на Августа, - А твой, Август – меня. У вас, в Риме – своя лествица. Только я говорил, и ещё раз скажу – не по путю это. Лествица – одна была, и единой должна была остаться!
- Знаю, - отозвался Август, - Я теперь многое знаю. Умом знал, уже когда летопись Киярская ко мне в руки попала. А после братания с русами – ещё и понимать стал. Да только, пока это всё ещё восстановишь! Вот вернёмся – начнём потихоньку всё восстанавливать. Только это не на пару лет процесс – пока людям осознание вернёшь. Только я надеюсь, батька конунг, застанешь ты тот день, когда вернётся Закон. Там, на реке, слишком многие осознали, кто они есть. Хватит нам уже быть слепыми котятами.
Мальчишка влетел, неся два деревянных меча.
- А я удар новый знаю – спорим – не отобьёшь?!
- Ну пошли, - Тулий невольно оглянулся на конунга. Тот кивнул. Бравый легат и сын конунга наперегонки помчались вниз по лестнице.
- Дядя Тулий, ты никому не расскажешь?
Тулий улыбнулся.
- Не расскажу.
- Дядя Тулий, ты точно никому не расскажешь?
- Слово воина.
- Дядя Тулий, - шёпотом произнёс парнишка, - Я немножко слушал, тайком от волхва.
- Кто же такие вещи без волхва делает?!
- Ты обещал, что никому не раскажешь! – парня аж распирало от важности, - Я услышал, какое имя у меня будет при посвящении. Меня будут называть Децебал.
Армия приближалась к границе. Август Валлерий лежал в повозке, откинувшись на стопку походных одеял. Неизвестно, что помогло больше – мазь дакского конунга, которой конунг снабдил-таки его на прощание, или чёрная каменная смола русов, только кости, похоже начали срастаться. Каждое движение больше не отзывалось стреляющей болью в переломах. Вдоль колонны воинов гарцевал на своём скакуне Тулий Краск. Август Валлерий всматривался вдаль. Пограничная застава казалась угрюмой.
- Что-то не так, Тулий. Ни флагов – ни вымпелов. Как-то непохоже. Чтобы здесь встречали победоноснуюармию.
Пограничники встретили их молчанием, напроч отказываясь вступать в разговоры. Смех воинов смолкал, натыкаясь на угрюмые взгляды пограничников.
- Где командир гарнизона? – спросил Тулий Краск. Ему молча кивнули. Командир гарнизона был незнакомый и сравнительно молодой.
- Что с прежним командиром гарнизона? – спросил Краск.
- Демобилизовался, - на все остальные вопросы командир гарнизона отмалчивался, либо отвечал уклончиво, в духе: «Ничего не случилось. В Риме закон и порядок»,
Армия подходила к городу. Август Валлерий спустился с повозки и попытался пройтись, опираясь на двоих воинов.
- Родной Рим. Узнаю эти улицы.
Навстречу выбежал мальчишка:
- Дядя Август!
-Донат?! Что ты здесь делаешь, Донат? Ты почему не на занятиях?
Вышла мать мальчика:
- Здравствуй, Август.
- Офелия?! Рад тебя видеть. Что новенького, пока нас не было? – Август расмеялся, - Отчего это пострелёнок твой – школу прогуливает? А, Донат? Ох и всыпет тебе учитель! Учиться надо. А не разгильдяйничать. А то будешь, как наши столичные балбесы.
- Я не разгильдяйничаю, - глаза мальчишки соскользнули на «мокрое место».
- Ты ничего не знаешь. Август, - серьёзно ответила офелия, - Школу закрыли.
- Как? Что случилось?
- Вышел новый закон – теперь образование доступно только детям патрициев. Ты же знаешь – мой муж – дакской крови. Мы не так давно получили гражданство.
- Но, как же вся школа? Как же учитель?
- Ксандра арестовали. Его не отпустят, Август. Ты же знаешь – Ксандр учил основе Тенгри. Он даже физику и математику объяснял, основываясь на вере наших предков. И Ксандр продолжал принимать в школу всех детей. Мой муж пытался отстоять учителя – его тоже арестовали.
- Мы должны знать своих предков. Что это за римлянин – если он не образован?! Так дойдёт и до неграмотных римлян!
- Они изменили грамоту. Теперь каждый патриций должен нанимать частного учителя из жрецов новой церкви. Он будет учить его ребёнка новой вере и новой грамоте. И всё. Запрещены даже занятия музыкой. Всем остальным гражданам вообще не доступно образование.
- Что за бардак! Тулий, мы срочно едем в Рим, на встречу с цезарем! Как, дядя Гай допускает такой бардак?! Это же противоречит Римскому Праву.
- Гай Юлий цезарь – убит. Римское Право – отменено.
Август Валлерий присел на краешек повозки, чтобы не упасть. Его лицо побледнело:
- Ну вот и всё, Тулий, закончилось наше веселье, - легат вздохнул, - Ладно. Принимай гостей, Офелия, заодно и потолкуем.
Офицеры прохаживались взад-вперёд. Верхом на массивном стуле, уперев о спинку квадратный подбородок, восседал тит [109] Пуло. Август Валлерий полулежал на груде подушек. Тулий Краск смотрел в огонь, подкидывая сухие веточки в широкое жерло камина.
- Заговорщики поставили цезарем Октавиана, - рассказывала Офелия, - Мальчишек постарше – всех забирают в армию. Октавиан формирует новые легионы. Всех воинов крестят. Жрецы чужой веры – в каждом подразделении. Закрыта академия Аристотеля. Академики и ученики арестованы и находятся в темнице. Сразу после убийства цезаря, случился заговор в легионах Марка Антония. Воинам подсыпали яд в пищу. Кто-то устроил взрыв в арсенале Антония. Было покушение на самого легата. Марк Антоний бежал с несколькими сотнями верных ему людей. Говорят, он закрепился на юге страны и собирает вокруг себя патриотов Рима. Против него брошены легионы Базилия младшего. Вспыхивают восстания. Началось восстание в Спарте. На подавление восстания брошена большая армия. Назревает восстание в Галлии. Исс вышел из состава Империи. Началось восстание в Карфагене. Рим укрепляют, как для серьёзной осады. Отстраиваются дополнительные башни. Устанавливаются баллисты. По всей империи прокатилась волна арестов и казней.
Армия выдвинулась. Воины думали, что идут домой с войны – оказалось, что они идут на войну. Они не знали, что с их жёнами. Они не знали, что с их детьми. Родина, которую они защищали, ударила им в спину. На третий день, впереди показались стены Рима.
Тулий Краск аж присвистнул:
- Ты посмотри, Август – все башни сдвоены. Между всеми основными башнями построено ещё по одной.
- Октавиан, поди, притащил галльских инженеров на строительство – то-то Галлия так волнуется.
- А баллист на башнях, как будто Октавиан ограбил на артиллерию все легионы.
- Ничего себе! Он что их, в подвале по ночам клепал?!
- Ворота закрыты. Как думаешь, нам так откроют, или придётся тараном постучать?
- Скорее второе, врядли Октавиан жаждет нас видеть.
Армия разворачивалась.
- Поднять штандарты! – скомандовал Тулий Краск, - Ну давай, Октавиан, будь умницей – мы поговорим, восстановим порядок, и разойдёмся.
Со стен взмыли каменные чдра.
- Нет, - покачал головой Август, - Не будет.
- Ну, что ж, - отходим и строим осадные орудия. Город – в глухую осаду.
На другой день подошли правительственные легионы – и были на голову разбиты. На третий день на виднокрае появилась новая армия. И, благоразумно не вступая в бой, повернула обратно. На пятый день начался штурм.
- Залп! – взревел Тулий Краск.
- Первая батарея! Залп!
- Вторая батарея! Залп!
- Третья батарея! Залп!...
- Десятая батарея!
- Зажигательные не применяешь? – спросил Август.
- Там всё-таки наши. Мало ли, вдруг кто остался.
Тулий приложил ладонь ко лбу:
- Отлично – две башни замолчали. Вряд ли там теперь можно поставить баллисты. Даже если они у Октавиана есть.
- Пустить в ход осадные башни? – поинтересовался подошедший тит Пуло.
- Рано. Берегите людей. Продолжайте обстрел.
- Первая батарея! Залп!
- Вторая...
- Открывают ворота, - улыбнулся тит Пуло.
- Нас приглашают войти внутрь? – усмехнулся Август.
- Не совсем, - отозвался Краск, - Выходит черепаха. Вторая. Третья. Решили предпринять вылазку.
- Они хорошо проштудировали «Науку побеждать», Гая Юлия, - Пуло криво ухмыльнулся, - Только вряд ли им это поможет!
- Подпустить поближе. И уничтожить, - кивнул Тулий Краск.
Октавиан нервно мерил шагами комнату.
- Мой цезарь!
- Что там?! – рявкнул Октавиан.
- Контратака захлебнулась. Вылазки провалились. Нам не удалось уничтожить баллисты противника.
- Да вы что, с пальмы рухнули?! – вскричал Октавиан, - Десять легионов за стенами! И вы ничего не можете сделать с восемью легионами осаждающих?!
- Я говорил – нельзя недооценивать легионеров старой закалки, - сидевший за столом Базилий старший криво усмехнулся, - Боюсь, тебе придётся пойти на переговоры.
Над городом взвился белый вымпел.
Затрубили трубы.
- Они хотят переговоров, - проговорил Тулий Краск.
- Что-ж – поговорим, - улыбнулся Август, - Поднимите меня, - двое воинов помогли ему встать. На стене появился октавиан.
- Вы нарушили закон! – вскричал Октавиан, - ЫВы пошли против Империи! Вы пошли против своего цезаря!
- Мы не воюем против, Октавиан! – рассмеялся Август Валлерий, - А вот ты – пошёл против! Кто убил цезаря?! Кто убил Гая Юлия?! И почему те, кто убил его не казнены?! Может быть, потому, что теперь они поддерживают тебя, Октавиан?! Почему закрыты школы?! Почему разрушаются храмы?! Союзники отворачиваются от нас! Провинции восстают! Империя готова вспыхнуть и разорваться на куски! В какой беспредел ты вверг страну, Октавиан?!
- По какому праву ты, легат, указываешь мне, своему цезарю?!
- По праву крови! По праву старшего рода! Я и Краск ведём свой род от первых правителей Рима! От тех, кто основал Рим! Твой род ведётся всего лишь от Израильской войны! Ты всего восьмой в роду! Об этом говорит даже твоё имя! И ты спрашиваешь меня о праве?! Ты нарушил Закон! Ты втоптал в грязь Римскую Мечту! По какому праву ты – цезарь?! Кто поставил тебя?! Уж явно не Римское Право! Отцеубийца - не должен править!!!
- Римское Право отменено!!! – вскричал Октавиан.
- Тебе нужно было лучше читать закон, Октавиан! – вступил Тулий Краск, - В самом законе сказано – любая попытка отменить Римское Право – есть государственная измена!
- Сейчас новый закон! Вы же цепляетесь за пережитки прошлого! Но я не хочу лишних жертв! Я предлагаю переговоры!
Тулий взглянул на Валлерия:
- Поговорим?
- Поговорим, - кивнул Август.
- Будут переговоры! Но можешь даже и не рассчитывать, что мы пойдём хоть на какие-то уступки, противоречащие Римскому Праву!
По условиям переговоров, Валлерий и Краск вошли в Рим с одним легионом воинов. Остальная армия оставалась за стенами. Ворота города оставались открытыми.
- Длинный список, - усмехнулся Октавиан.
- Отменить власть Епископата и восстановить гражданское государство. Восстановить храмы. Восстановить свободу вероисповедания. Отменить военную реформу и убрать христианских жрецов из армии. Восстановить общедоступное гражданское образование. Снять запрет с наук и академий. Запретить сжигание книг. Вернуть все изъятые книги обратно в библиотеки Империи. Разрешить доступ в библиотеки любого гражданина Рима. Освободить всех незаконно задержанных. Восстановить закон и Римское Право.
- Но, вы же понимаете, что я не могу этого допустить? – Октавиан резко оттолкнулся от стола. Базилий выхватил меч. Из всех дверей и из-за портьер показались солдаты.
- Нарушить священность переговоров?! – Август Валлерий ошарашенно смотрел на Октавиана.
Тулий Краск выхватил меч.
- Тулий, уходи! – выкрикнул Август.
- Без тебя?! – фыркнул Краск.
- Куда я уйду, переломанный?!
- Ну уж нет! – Тулий усмехнулся и тело его размылось. Тулий Краск вошёл в темп. Октавиан и Базилий вылетели в заднюю дверь и закрыли её за собой. С улицы слышались крики – со всех крыш и из окон летели сотни стрел, унося с собой воинов Краска. Городские ворота захлопнулись.
Шум гам и треск доносились из комнаты переговоров. Октавиан и Базилий поспешили покинуть здание. Они не видели, что через несколько минут, из здания вырвался окровавленный человек, неся на плечах что- то тяжёлое, и скрылся в переулке.
Тулий Краск бежал по улице, стараясь держаться тени домов и волоча на себе Августа Валлерия. Впереди послышался топот десятков ног. Тулий резко свернул в боковую улочку. Впереди тихонько открылась дверь. Тулий вжался в стену, нащупывая рукоять меча. В дверях стояла женщина. Она вглядывалась в темноту:
- Сюда. Иди скорее сюда, - прошептала она ему. Краск быстро скользнул в дверь. Прогрохотали десятки пар сандалий. В дверь постучали. Женщина махнула Краску в сторону задней комнаты и подошла к двери.
- В чём дело?
- Здесь не пробегал мужчина?
- Да никого здесь не было! Надоели! Ночью – и то покоя нет!
- Будьте осторожны. Сбежал опасный преступник. Бывший военный и личный враг цезаря.
- Ладно! Буду! Когда же это всё закончится?
Шум сандалий удалялся дальше по улице.
Женщина вошла в комнату.
- Пойдемте. Я размещу вас на втором этаже.
- Это - не опасно для вас?
- Для меня – нет. У меня много знакомых.
- У меня – тоже, - улыбнулся Краск
- Вы – тот самый, мятежный легат?
Тулий кивнул.
- Меня зовут Тулий Краск. А моего друга Август Валлерий.
Август еще не приходил в себя и только тихонько постанывал.
- Можете называть меня Танита.
- Октавиан нарушил священность переговоров.
- Ещё бы, - женщина усмехнулась, - Марк Антоний, прежде чем удариться в бега, объявил в сенате и центральной площади волю погибшего цезаря. Гай Юлий пожелал, чтобы его приемником стал Август Валлерий. И старший жрец Посейдона подтвердил, что по Римской лестнице править должен Август. Так что, Октавиан просто не мог выпустить вас живыми
- А как можно найти этого жреца?
- Как раз эту возможность ты только что упустил, когда не дал себя убить, - усмехнулась женщина, - жреца казнили на прошлой неделе.
- Но, в чем его обвинили?
- В проповедовании культа Дьявола.
- Кто такой, этот дьявол? Они что, Посейдона от Дьявола не отличают?
- Ты не понял. По новому закону, существует только один Бог – тот, которого проповедует Епископат и новая христианская церковь. Все прочие Боги считаются Дьяволом или его ипостасями, а проповедование их считается преступлением против Рима и всего человечества. Я отправлю вам теплую воду – мойтесь, отдыхайте. И старайтесь не подходить в окнам – вас не должны здесь увидеть.
Тулий Краск был слишком рад неожиданному спасению, чтобы обратить внимание на странный некромансерский амулет на шее у женщины, изображающий человека, пытаемого на кресте. Да и не в его положении было спрашивать, от чего хозяйка балуется некромантией? Это послужило роковой ошибкой.
В дверь постучали. Вошла девушка с большим тазом горячей воды.
- Меня зовут Карвен, я живу у госпожи Таниты.
- Ты её служанка? – спросил Краск.
- Не совсем. Моего отца репрессировали и госпожа Танита забрала меня к себе.
- А кто был твой отец?
- Мой отец был командиром когорты в легионе Марка Антония. В день, когда убили цезаря, он был в увольнительном. К нам в дом пришли солдаты и папу увели. Мама умерла, когда мне было восемь лет. Поэтому я осталась одна.
- Но ты уже совершеннолетняя – почему не стала жить самостоятельно?
- Поместье отца и наш дом в Риме конфискованы государством.
Хозяйка дома больше не появлялась, а девушка, напротив, приходила каждый раз. И с водой, и с завтраком, и с обедом, и с ужином. Август Валлерий очнулся, и она в основном кружила вокруг него. Временами, Карвен кидала смущенные взгляды на Краска, и Тулию не оставалось ничего иного, как выйти куда-нибудь прогуляться.
Впрочем, гулять было особо негде, поэтому Тулий Краск просто брал с собой чай и выходил в коридор. Через пару часов он возвращался и заставал Августа и Карвен лежащими в обнимку со счастливыми улыбками.
- Шины не сломай – не зажил ещё, - тихонько усмехался Тулий, когда девушка выскальзывала за дверь.
В один из дней, Август Валлерий снял с шеи медальон и протянул его Карвен:
- Смотри. В нем кусочек пергамента, на котором написано вес моё родовое древо, с момента основания Рима. Я смог полностья восстановить его сосем недавно, когда прочел летопись и смог пообщаться с князем Словеном. Возьми. Это тебе на память.
На глаза девушки навернулись слезы.
- Я не хочу, чтобы ты умирал.
- Ну-у! Не расстраивайся. Если я выберусь – заберу тебя с собой и ты мне его вернешь. А если вдруг не выберусь – вот родится у тебя от меня ребенок, должен же он знать от кого он родом?
Девушка тихонько заплакала, прижала медальон к груди и выскользнула за дверь.
Краску что-то не спалось. Ночь была какой-то душной и влажной. Одеяло прилипало к коже. Хотелось то пить, то ещё непонятно чего. Тулий встал и спустился во внутренний двор по малой нужде. Послышался какой-то шум. Тулий ощутил беспокойство. Рванулся к дому. Навстречу ему выскочила Карвен.
- Госпожа Танита привела… Солдаты… Август…
Тулий резко толкнул девушку себе за спину:
- Беги! Спасайся! Быстро!
- Август…
- Быстро! Ты должна быть жива!
Тулий стрелой взлетел по черной лестнице.
- Август!
Август спал. В комнату входили солдаты. Тулий выбежал вперед. Август подскочил. Один из солдат резко пнул его по шине на ноге:
- Далеко не убежит!
Августа скрутило от боли. Тулий Краск вошел в тэмп. А по лестнице стучали шаги всё прибывающих солдат. Теперь шаги стучали ещё и по черной лестнице. Солдаты напирали со всех сторон. Тулий Краск крутился волчком, оставляя кучу трупов. Задние запинались о трупы передних.
- Тулий – беги! – выкрикнул Август
- Без тебя – нет!
- Мне не уйти!
- Без тебя - нет!
- Ради Рима! Один из нас должен жить!
Тулий Краск с ходу выпрыгнул в окно второго этажа. Треск ломаемой рамы и звон стекла послышались уже позади мгновенно проскользнувшего тела.
Августа подняли на ноги и развернули лицом к двери. Широко улыбаясь и сияя, как новый подсвечник, вошел Октавиан.
- Ну вот, и все, - Октавиан довольно потер руки, - Вот ты и в моих руках, Август Валлерий.
Вбежала Танита:
- Он сбежал! Октавиан! Второй сбежал! Что теперь будет?
- Не волнуйся, дорогая, его найдут.
- Тебе легко говорить, и он теперь будет мстить. Он найдет меня.
- Танита, милая, сколько раз я тебе говорил – перебирайся ко мне, во дворец – там ты будешь в безопасности.
- Перебраться во дворец? Когда под стенами стояла их армия? А если бы они взяли город?
- Если ты не готова разделить со мной горе, то как ты сожжешь разделить со мной радость? Это твоя девчонка предупредила его. Сколько раз я тебе говорил, нечего жалеть детей диссидентов.
- Ах, Октавиан, ну причем здесь Карвен? Если бы она предупредила его – он бы сразу сбежал. Ну, не идиот же он, чтобы врываться в комнату, переполненную солдатами?
- Ты не знаешь Тулия Краска.
- А ты знаешь? Я когда ещё сказала тебе, что они у меня? – голос Таниты сорвался на жалобный скулеж, - Почему ты столько времени медлил? Я пять дней – вся, как на иголках. Я пять дней вздрагивала от малейшего шороха. Если бы они только догадались, кто я такая!
- Чувство опасности – оно так заводит, так возбуждает. Разве не так, дорогая, - Октавиан легонько провел пальцами по её щеке, - Крыса, загнанная в угол опасна. А Тулий Краск – далеко не крыса. Они должны были расслабиться, или по крайней мере измотаться от непрерывного ожидания.
- Я оказала тебе большую услугу, Октавиан. Где бы ты сейчас искал этих двоих?
- Я помню добрые услуги, - Октавиан перевел взгляд на Августа, - Точно также, как я помню любое, совершенное против меня зло. Я помню каждое слово, которое ты тогда сказал мне на стене, Август. И я припомню тебе каждое твое слово. Ты будешь возвышаться над толпой в день моей коронации.
- Так, ты ещё не коронован?!
- Нет конечно, когда бы я успел? Но сейчас, когда вы оба будете мертвы – других кандидатов на трон не остается. Это снимет последние возражения, которые все ещё беспокоят умы людей? И нет даст вспыхнуть новым бунтам в день моей коронации.
- Ах, ты ублюдок!
- Ну зачем же так грубо? Я всего лишь борюсь за свою жизнь, точно также, как и ты.
- Моя жизнь и жизнь Империи – едины! Твоя жизнь едина только гибель Рима!
- Это тонкости, которые не имеют значения.
Тулий Краск бежал. Он дворами пробирался к окраине города, прячась в тени садов. День, он благополучно скрывался в дальнем углу чьего-то обширного сада. Ночью снова двинулся в путь. Ночная тьма скрывала его. Он уже находился среди небогатых домов городской окраины. Вдруг в окне появился свет. Скрипнула дверь. Странно, Тулий чувствовал, что двигается бесшумно. Он не мог выдать себя неосторожным звуком.
Старик со свечой в руках шёл прямо к нему:
- Краск? Тулий Краск?
Краск молча кивнул.
Я служил в легионе твоего отца. Добро пожаловать в мой дом.
Казнь Августа Валлерия
Через две недели состоялась коронация Октавиана. Скрываясь под одеждой нищего, Тулий Краск пробрался на центральную площадь. Площадь шумела многотысячной толпой. С одной стороны площади на ступенях дворца стоял Октавиан Юлий. Знаки отличия цезаря, вместо казненного жреца Посейдона, возлагал на него верховный архиепископ Рима. На противоположной стороне площади, привязанное к высоченному кресту, возвышавшемуся над всей площадью и даже над ступенями дворца, висело месиво, которое когда-то было телом человека. В этом месиве не осталось ни одной целой кости. Но оно все ещё всхлипывало и вздрагивало, и временами приоткрывало глаза. В этих глазах с большим трудом можно было узнать глаза молодого легата – Августа Валлерия.
- Я запомню. И я сохраню, - тихонько прошептал Тулий. Тулий Краск досмотрел церемонию до конца, а потом тихонько выскользнул из города.
|
|
|
