 |
Второй лик – лидер сопротивления американской гегемонии и последняя надежда свободного человечества – для других.
|
|
|
|
Один из этих ликов – функция всемирного пугала, одиозного и всеми ненавидимого антагониста Добра – в глазах основной массы населения Запада и тех, кому выпадет быть с «силами Добра».
Второй лик – лидер сопротивления американской гегемонии и последняя надежда свободного человечества – для других.
Оба этих лика радикально противоречат действительности. Но они нужны кукловоду для того, чтобы:
- Под предлогом «гибридной войны», якобы ведомой «Россией» и другими антагонистами, усиливать контроль над человечеством.
- Подсунув сопротивляющимся ложный маяк и ложного лидера, гарантировать поражение тех, кто ему доверится.
На деле же РФ – это государство-шут, точно знающее дозволенные ему рамки и послушно исполняющее свою роль. Шуту многое дозволено, в том числе обличение короля и осуществляемые исподтишка пакости в отношении других подданных, но власть короля это только укрепляет. Когда король умрёт, шута похоронят вместе с ним. Если, конечно, королю не приспичит убрать шута со сцены до собственной смерти.
Многие «россияне», участвующие в процессе, – сознательные агенты, прямо выполняющие задания заграничных кураторов, но большинство управляется методами рефлексивного управления. Наша подвластность рефлексивному контролю обусловлена глубочайшей интеллектуальной и культурной зависимостью от интеллектуального и культурного продукта, идущего из ведущих стран мира, прежде всего, США.
Рефлексивное управление осуществляется из-за рубежа через полный захват когнитивной сферы, и относится это не только к РФ, а, как минимум, к большей части мира. Для заполнения когнитивной сферы «нужными людьми» применяются активные мероприятия из того самого арсенала политической войны, который на Западе приписывают РФ.
|
|
|
Возможно, вместо термина «рефлексивное управление» иногда целесообразно применять обратный перевод с английского – «рефлексивный контроль»: это позволит держать в голове то обстоятельство, что кукловоды не управляют каждым нашим шагом, но зато достаточно жёстко контролируют, чтобы мы не выходили из заданного ими коридора.
Наконец, в тех редких случаях, когда рефлексивного управления и активных мер недостаточно, используются «глубокие операции» (в американской трактовке советской терминологии, по всей видимости, слабо связанной с исходником). Например, бесполезно брать под контроль когнитивную сферу Афганистана, Судана или Йемена ввиду «отсутствия» таковой. (Конечно же, речь идёт не о буквальном отсутствии, а о полной незначимости ввиду горькой судьбы этих стран. ) Но если события в каком-то из этих регионов выйдут из требуемого коридора, можно будет нанести удар с беспилотника, пользуясь подавляющим технологическим превосходством, благодаря которому достигается то, что Мириам Аураг и Паула Чакравартти назвали «единым роботизированным контролем над аэропространством, киберпространством, биометрической информацией».
Следовательно, тот самый « электронный концлагерь », которым пугали футурологи и сектанты, нам не грозит. Он уже построен, и мы просто не отдаём себе в этом отчёт, потому что подчиняемся рефлексивному контролю и не выходим за рамки приемлемого для кукловодов коридора, за которыми начинаются «высокоточные удары».
Одна из причин, обусловивших наше невнимание к факту завершившегося построения «электронного концлагеря», кроется в эффективном мыслевирусе, который помешал нам понять шесть лет назад суть разоблачений Сноудена. Нам внушили, что американские спецслужбы всего лишь следят за всем миром. Поскольку подавляющее большинство граждан мира не делает ничего преступного с точки зрения американских законов либо надеется, что американские спецслужбы до него не доберутся и их защитит родное правительство, либо считает себя слишком мелкой сошкой для внимания и наказания со стороны американских спецслужб, мало кто посчитал факт тотальной слежки признаком особой опасности.
|
|
|
На самом же деле, США не стали бы инвестировать такие огромные средства и рисковать своей репутацией лидера свободного мира всего лишь ради одностороннего процесса слежки, то есть чтобы просто наблюдать за гражданами всего мира и ничего с этим не делать. Даже отлавливание террористов и предположительное предотвращение единичных терактов и диверсий благодаря тотальной слежке никак не оправдывает понесённые на неё затраты. Понятно, что собранную информацию американские спецслужбы используют для воздействия на объект, о котором собирают информацию, и результаты этого воздействия таковы, что полученная выгода многократно перекрывает по значимости издержки на сбор информации. Иными словами, речь идёт не о слежке, а о контроле, то есть об одной из составляющих процесса управления. В случае, если какой-то процесс угрожает выйти из-под контроля, используются точечные удары, активные мероприятия либо просто мыслевирус, запускающий неправильное осмысление происходящего, которое позволяет использовать рефлексивное управление. Что мы и увидели на примере эффективного погашения кукловодами резонанса от сноуденовских разоблачений.
Наконец, идущий сейчас процесс, изображаемый как «гибридная война», – это не война (с неподконтрольным противником), а управление (уже подконтрольным субъектом), приспосабливающееся к новым условиям. В терминологии Стивена Манна это называется «управление хаосом» и обставлено благозвучными эвфемизмами, но речь идёт о предельно циничной методике: прикрываясь либерально-демократической риторикой, а также оправдывая в собственных глазах свои действия национальной безопасностью США и недостижимостью долгосрочной стабильности, кукловоды превентивно подавляют любые ростки независимого от США развития, чаще всего путём вбрасывания потенциальных конкурентов в хаос методами политической войны, подключая весь арсенал рефлексивного контроля и активных мер. (Таким образом, «теория хаоса» в геополитике – это, скорее, общее видение и метафорическое описание для грубых процессов недостойной конкуренции, а не операциональная модель, подсказывающая практические действия в конкретных ситуациях. ) Это выливается в постоянную череду политических катаклизмов и гуманитарных катастроф, связанных с искусственными экономическими обвалами, необоснованными революциями и срежиссированными войнами без внятного исхода, позволяющего выйти на траекторию независимого развития.
|
|
|
За последние тридцать лет Русь пострадала от всех трёх видов катаклизмов и катастроф, перечисленных выше, и пока она остаётся уязвимой к рефлексивному управлению и активным мероприятиям, проводимым в рамках политической войны, у крупнейшего её осколка – РФ – нет ни малейших шансов на облегчение участи и сбрасывание позорной функции огородного пугала для одних и козла-провокатора для других.
|
|
|
