 |
6б. Что стоит за практикой «перманентной войны» (б)
|
|
|
|
* * *
В настоящий момент есть, как минимум, две методологические ошибки, препятствующие пониманию легенды о «гибридной войне» и реальных явлений, скрывающихся за ней. Первая – это эмпирическое описание происходящего без попытки вскрыть управляющие нити процесса и выяснить рациональную мотивацию кукловодов. Лучше всего это видно на примере теории «перманентной войны». Речь идёт о тезисе, будто современные войны – это войны без чётко выделенного начала и конца, перманентные (вечные). Вместо того чтобы выяснить истинную причину бесконечного затягивания ряда современных войн, его изобразили естественной и неизбежной закономерностью нынешнего этапа исторического развития. Очень хорошо это видно на примере рассказа «Без неба», автор которого Натан Дубовицкий (ассоциируемый с кремлёвским деятелем В. Сурковым) ещё 12 марта 2014 г. изложил военно-стратегические воззрения своих хозяев (выделено нами):
« Простодушные полководцы прошлого стремились к победе. Теперь поступали не так глупо. То есть, некоторые, конечно, держались старых обычаев. И пытались вытащить из архивов туманные заклинания. Типа победа будет за нами. Местами срабатывало. Но в основном понимали войну как процесс. Точнее, часть процесса, острую его фазу. Не самую, может быть, важную.
Некоторые народы присоединились к войне специально, чтобы потерпеть поражение. Их вдохновлял расцвет Германии и Франции после разгрома во второй мировой. Оказалось, добиться такого поражения ничуть не проще, чем победы. Для этого нужны и решимость, и жертвенность, и чрезвычайное напряжение всех сил. А вместе с тем изворотливость, хладнокровие, умение выгодно распорядиться собственными трусостью и тупостью».
|
|
|
К настоящему моменту тезис о том, что мы вошли в эпоху перманентных войн, стал общим местом фольк-аналитики и постепенно проникает в академические ресурсы. Но именно в тот момент, когда мы поверили, что перманентная война – так же естественна, как и ежедневный восход солнца, мы перестаём этому удивляться и искать объяснение этому феномену. При большом числе повторений и заучивания индуктивное обобщение перестаёт быть продвижением в познании и превращается в запрет на то, чтобы подумать над причинами и над вопросом, может ли быть иначе. С гносеологической точки зрения произошла депроблематизация явления. Не ставится вопрос, нормально оно или ненормально, кому выгодно и кто это сделал. Социальная инженерия добилась закрепления конструкта в качестве самоочевидной данности и её выведения за рамки проблемного поля – она не проблематизируется, потому что всем кажется, что так и должно быть. Хотя, конечно, быстрый отказ от попыток найти причины новому состоянию с оговоркой «вот сейчас так» – это недостойно науки XXI века.
По нашему мнению, переход в эпоху вялотекущих перманентных войн как раз и выступает ярким свидетельством перехода государств под управление неофициальных структур (или одной структуры), в результате которого государства перестают даже близко преследовать естественные для nation-state (национального государства, нации-государства, нациогосударства) цели сохранения и развития своих народов и национальных культур. Но сами реально управляющие структуры чувствуют в состоянии вялотекущей перманентной войны вполне комфортно. С точки зрения национальных государств и народов, то есть прямых участников конфликта, длительная война – это катастрофа, поскольку современные войны слишком дорого стоят и в финансовом, и в политическом плане, а, главное, с той точки зрения, что отвлекают от приоритетных целей развития, не давая сосредоточиться на них. (Не стоит путать современные длительные войны с длительными войнами феодальной эпохи, которые велись на земельную ренту и ради земельной ренты: тогда у потраченных на войну ресурсов не было альтернативного приложения, которое позволило бы добиться заведомо большей выгоды, и затрагивали хозяйство они не так сильно. ) В «нормальных» условиях, при преследовании руководством интересов своей страны, длительная война является вынужденным результатом невозможности быстрого окончания конфликта и перехода к мирному развитию. Никто не отменял максиму Клаузевица:
|
|
|
«Первый и наиболее важный принцип в деле достижения целей войны заключается в крайнем напряжении для этого сразу всех сил, какими только можно располагать, до окончательного их истощения. Всякое уклонение от этого может повести к недостижению поставленной цели, по недостаточности к тому средств. Хотя бы успех и был вероятен, всё-таки было бы в высшей степени неблагоразумно не напрячь всех усилий к тому, чтобы сделать его окончательно верным, так как это не может повлечь за собою никаких невыгодных последствий. Допуская даже, что страна от этого будет вдвойне обременена, это не представит в окончательном результате невыгод, так как вследствие этого бремя, которое ей придется нести, будет менее продолжительным».
И если участники современных войн раз за разом уходят от быстрого завершения войны даже тогда, когда имеют для этого военную возможность, значит, они уже перешли под управление структуры, открыто в войнах не участвующей и подставляющей управляемых марионеток, в то время как сама она от затягивания войны выигрывает.
* * *
Отдельного рассмотрения заслуживает история развития тезиса о том, что современные войны должны носить перманентный характер. Характерная особенность этой истории состоит в том, что авторство этого тезиса перекладывается пропагандой на предполагаемого противника. В рассмотренной нами ранее статье Яниса Берзиньша утверждается (с. 5), что в число главных направляющих линий развития военной мощи РФ к 2020 г. входит переход «от войн на определённый период к состоянию перманентной войны как естественного состояния национальной жизни». Естественно, ничего подобного нет ни в докладе Герасимова, ни в статье Чекинова и Богданова, ни в более поздней статье Герасимова о «гибридной войне». В данном пункте Берзиньш ссылается на лекцию шведского военного исследователя Петера Маттсона, прочитанную в Риге 19 февраля 2014 года. Дата особенно интересна. Янукович ещё в Межигорье, РФ завершает сочинскую Олимпиаду, а западные кураторы уже прилетают в Ригу с лекциями, как трактовать будущую военную операцию РФ на Донбассе! Тут же суетится Натан Дубовицкий и строчит к 12 марта перверсивный рассказ «Без неба», который уже 5 мая живущий в Лондоне журналист Питер Померанцев, в статье “How Putin Is Reinventing Warfare” трактует как собственно российские планы по превращению в ад всего мира.
|
|
|
В 2015 г. была опубликована статья Петера Маттсона “The Russian Armed Forces Adapted to New Operational Concepts in a Multipolar World? ”, основанная на одноимённом препринте 2014 г. и совпадающая по названию и, видимо, содержанию с рижской лекцией. В ней (с. 66) указано, что теория перманентной войны как естественного состояния национального существования, в котором чёткие границы между войной и миром стираются в пользу постоянного чувства опасности и страха перед войной, развита генерал-майором Александром Владимировым в более чем 1800-страничном двухтомнике 2013 г. «Основы общей теории войны» на 121-й странице. (В трёхтомном исполнении 2018 г. весь талмуд занимает 2856 страниц. )
Ознакомление с трудами генерала Владимирова показывает, что он и в самом деле исповедовал вполне дугинские по духу идеи перманентной войны как ответа «России» на накат США, так что презентация его весьма «забористого» доклада о «гибридных войнах» была размещена украинским сайтом «Инфонапалм» как доказательство агрессивной сущности «России». Собственно «дугинистская» идеология работ Владимирова, в том числе и ответный характер предлагаемых им действий РФ, проясняется из разных его текстов, например, из презентации по «гибридной войне», в котором указывается (с. 4-5), что именно США перешли на превентивную стратегию, стёрли грань между миром и войной и т. д.
|
|
|
Весьма занимательна биография Владимирова. К 2012 г. он уже 20 лет, как был уволен из Вооружённых сил, уже шесть лет не имел никакого официального статуса и искал спонсоров на издание своего двухтомника. То есть к моменту издания книги Владимиров, давно уже пенсионер и частное лицо, имел такое же отношение к планам Минобороны РФ, как и Дугин – к политике Путина, а книга его имела не более высокий статус, чем публикации газеты «Завтра». Неслучайно в презентации доклада 2015 г. Владимиров упрекает руководство страны в непризнании того факта, что против РФ ведётся война.
И вот, с трудом и спонсорами изданная в 2013 г. монография частного лица на русском языке «совершенно случайно» быстро попадает к шведскому военному аналитику, который находит на 121-й странице из более чем 1800 упоминание о перманентной войне и 19 февраля 2014 года рассказывает, что есть в «России» и такое мнение у одного старого генерала. Эту мысль тут же подхватывает Берзиньш и к концу апреля преподносит готовность к перманентной войне как принятое к исполнению направление реформирования ВС РФ к 2020 г. Параллельно в марте Натан Дубовицкий пишет о войне «как процессе», и Питер Померанцев в начале мая преподносит «войну как процесс» в качестве «российских» планов!
Всё это очень и очень напоминает единое управление процессом обвинения «России» в развязывании «перманентной войны», концепция которой будто бы была тщательно разработана русской военной мыслью.
* * *
На самом же деле, насколько мы можем установить, идея эта вызрела, скорее, на Западе, чем в России, а наблюдательные русские философы и публицисты просто заметили тенденцию, или им подсказали. По крайней мере, ещё в сентябре 2005 г. в американском правоконсервативном журнале Executive Intelligence Review была размещена статья «Чейни свихнулся на «перманентной войне» Парвуса» (см. также русский перевод), основанная на конспирологических публикациях 1980-х годов, в которой выдвигаются обвинения по адресу группировки неоконсерваторов, разжигающих войны по всему миру, что, по убеждению авторов, несёт смертельную угрозу республиканскому строю Соединённых Штатов. Говорится, что «перманентная война» – современная переработка теории «перманентной революции», подсказанной Троцкому известным авантюристом Александром Гельфандом («Парвусом»), которая была подхвачена группой американских неоконсерваторов-«ястребов» в декларации, представленной тогдашнему премьер-министру Израиля Биньямину Нетаньяху в 1996 г. В ней предлагалось переформатировать Ближний Восток по схеме цепочки войн, очень похожей на то, что мы увидели в ходе «Арабской весны». А ещё до окончания Второй мировой идею создания в США «экономики периода перманентной войны» («военные действия США не должны прекращаться и страна должна находиться в состоянии войны или готовиться к ней») предложил руководитель Управления военного производства и одновременно президент «General Motors» Чарльз Уилсон, затем ставший министром обороны при президенте Эйзенхауэре. Ещё в 2002 г. американский публицист Гор Видал издал книгу “Perpetual War for Perpetual Peace: How We Got to Be So Hated” (в русском переводе «Почему Нас Ненавидят? Вечная Война Ради Вечного Мира»). Американский же публицист Стивен Лендман в статье 2017 г. «Американская стратегия перманентной войны» призывает покончить с империалистической политикой, которая, по его мнению, несёт экзистенциальную угрозу самим Соединённым Штатам.
|
|
|
Не обошла идеология перманентной войны как должного и ближайшего союзника США – Израиля. В книге Григория Трестмана «Маленькая история большой страны», изданной в 2012 г., есть целая глава «Перманентная война», описывающая израильскую практику войны с арабскими соседями. А в 2013 г. вышел американский документальный фильм, обосновывающий тезис, что перманентная война – залог процветания Израиля.
Русская военная мысль, скорее, опирается на идеологию Клаузевица, и посчитать перманентную войну нормой в России до «нормализации» этой идеи на Западе не могли. В книге А. Зиновьева «Глобальный человейник» 2000 г. тоже содержится глава «Перманентная война», но эта книга – именно предостережение наблюдательного человека о нависающей над человечеством угрозе. Генерал Владимиров действительно стал говорить об идущей во всём мире перманентной войне не позднее 2010 г., продолжил в 2012 г. статьёй «Перманентная война – это естественное состояние цивилизации», но при всей спорности обоих текстов речь шла именно о констатации происходящего, а не о цели, к которой должна стремиться Россия, а идеи эти к тому времени были глубоко вторичны.
Ну а более серьёзные, чем отставной генерал Владимиров, академические авторы из российской военно-аналитической школы даже если и применяют, вслед за западными пропагандистами, термин «гибридная война» к современным конфликтам, быстро отмечают их особенности, от понимания которых рукой подать до осознания внешнего управления этим конфликтом. Так, Р. В. Арзуманян и А. А. Акопян пишут в докладе «Иррегулярные конфликты. Ближний Восток»:
«Также можно говорить об ограниченности существующих военных теорий, которые пытаются справиться с иррегулярностью. Большинство из них предполагает стремление иррегулярных акторов после достижения победы изменить свое качество и перейти к регулярным методам и регулярности. Однако возможны и другие опции, когда целью является уничтожение регулярных институтов и распад без последующего выстраивания новой регулярности. В этом случае иррегулярность оказывается инструментом, при помощи которого решаются другие задачи. Причем вопрос, используется ли иррегулярность сознательно или это объективное развитие процессов в обществе, также требует внимательной дискуссии».
Отмечая это наблюдение, О. В. Столетов в статье «Гибридная война как теоретический концепт и инструмент дискурсивного влияния в современной мировой политике» развивает мысль следующим образом:
«Ещё одна особенность «гибридных войн» состоит в том, что акторы могут не стремиться к победе, по итогам которой начнётся восстановление регулярных методов управления и регулярных институтов. … При этом «гибридные войны», как правило, приобретают затяжной, изматывающий для социальных систем характер».
* * *
Вторая ошибка, связанная с рассмотрением «гибридных войн», заключается в постулировании тезиса о том, что в силу цикличности развития мир возвращается в эпоху ограниченных войн, свойственных второй половине XVII и началу XVIII вв., и свойственных им отклонений от привычного нам военного дела, которые, таким образом, объясняются ограниченным характером войны. Методологически эта ошибка похожа на первую: вместо того, чтобы докопаться до реальных причин «ограниченности» современных войн и рациональной мотивации, стоящей за теми, кто удерживает войну в ограниченном режиме, формулируется индуктивное обобщение, что в ходе циклического исторического развития мы вошли в фазу «ограниченных войн» с соответствующими «прелестями», и ничего с этим не поделаешь.
Собственно переход мира к практике ограниченных войн отмечен в нескольких работах Алексея Фененко («Современные конфликты – отражение войн XVII–XVIII веков», «Какими будут войны будущего? » и др. ). В отличие от апологетов концепции «перманентной войны», автор даёт логическое, сущностное объяснение тому факту, что тотальные войны на уничтожение противника уступают место ограниченным войнам на принуждение противника к компромиссу, войнам на чужой территории, малыми силами, с помощью «прокси-сил» и т. д. По его мнению, это обусловлено неприемлемым ущербом в случае полноценного обмена ядерными ударами между великими державами, вот они и стали искать менее опасные формы противостояния. Далее следуют ценные наблюдения о специфике ожидаемых войн, вытекающей из их ограниченного характера. А именно, в современном мире ограниченные войны логично вести на территории третьих стран с помощью местной клиентелы – «прокси», по приписываемому Лоуренсу Аравийскому принципу «Арабы должны воевать с арабами за британские интересы». Это неизбежно приводит к тому, что ограниченные войны приобретают характер «гибридных» – в том их описании, как передают западные аналитики. Аналогично, при желании можно объяснить бесконечное затягивание войны на Донбассе именно её ограниченным характером.
По нашему мнению, несмотря на безусловное рациональное зерно, рассуждение А. Фененко объясняет только часть картины. Самый близкий нам случай как раз выпадает из его объяснения. Полная оккупация Украины Вооружёнными силами РФ в 2014 г. точно не повлекла бы ядерного взаимоуничтожения и поставила бы Запад перед свершившимся фактом, позволяя РФ переформатировать Украину в соответствии со своими пожеланиями. Даже если после этого был бы начат торг с Западом об условиях дальнейшего сосуществования, стартовые позиции РФ были бы куда лучше, и в итоге решение обернулось бы меньшими издержками, чем предпринятое половинчатое решение. Тем не менее, РФ затеяла политику якобы для принуждения Украины и Запада к компромиссу (передаче Крыма, федерализации и т. д. ), но на деле не принуждая Украину к этому компромиссу, а делая его невозможным! Например, абсурдно требовать федерализации Украины по областям, контролируя «отдельные районы» в приграничье и установив там бандитские режимы Захарченко и Плотницкого. Не было и никакого резона, в принуждения к компромиссу, раз за разом спасать Украину от экономического, военного и политического краха, чем занималась РФ в критические для Украины моменты.
Ограниченные войны действительно возможны и встречаются. Они случаются тогда, когда сил противостоящих сторон недостаточно для полной аннигиляции противника (разгрома его сил и безоговорочной капитуляции), либо когда предмет спора не стоит издержек, связанных с тотальной войной. Однако ничего подобного в случае конфликта на Украине нету и близко! Руководство обеих сторон имитирует ведение ограниченной войны, имитирует требования к противной стороне согласиться на определённые условия компромисса, которые абсолютно не нужны воюющим, и обрекает свои страны на такие суммарные потери, которые в итоге хуже полной сдачи якобы предмета спора! Где здесь логика государственного деятеля, заставляющая его прибегнуть к ограниченной войне, исходя из интересов своей страны и своего народа или даже из династических интересов? Нет – это логика внешней к участникам войны корпорации, которая либо напрямую приказывает руководству стран вести самоубийственную для страны ограниченную войну, либо создаёт такую конфигурацию конфликта, что даже тотальное напряжение сил добросовестными участниками оборачивается только ограниченным и максимально затянутым характером войны. При этом может погибнуть сколько угодно людей, страна может быть как угодно разрушена, но основы внешнего управления и местной сети передачи сигналов управления не затрагиваются.
В том же описании, которое предлагает А. Фененко, ограниченные войны изложены с точки зрения государств как решающих игроков, и поэтому неверно описывают конечную цель конфликтов, а, соответственно, в ряде случаев дадут ошибочные прогнозы. Стратегия загона медведя в берлогу через изматывание, которую озвучил Лоуренс Фридман, обрисовала противникам России внятную перспективу, но реально выполнялась только на первых порах. РФ не стала ни добивать, ни принуждать к компромиссу Украину, имея такую возможность; Запад не стал ни добивать, ни принуждать к компромиссу РФ, получив такую возможность. Конечная цель процесса выходит за рамки описаний, опирающихся на историческую практику ограниченных войн, войн на истощение либо изматывание и т. д.
(Похожие рассуждения с попыткой придать «странному» характеру текущих войн закономерно неизбежный характер в рамках государствоцентричной модели международных отношений содержатся в работе Н. А. Комлевой, выстроившей теорию вековечных войн больших цивилизаций за лимитрофы и подвязавшей к ней войны в Корее, во Вьетнаме, в Афганистане, в Югославии и на Украине. Однако в этом виде обоснование «закономерности» перманентных войн выглядит ещё менее убедительным. Например, критерии отнесения региона к лимитрофам абсолютно произвольны: с одной стороны, у автора Украина – сердце русской цивилизации, которое Запад хочет вырвать у России, с другой – лимитроф «России», нужный ей в качестве буфера, а не равноправной части своей территории и своего народа. Далее, автор игнорирует качественную разницу между рассмотренными ею примерами «лимитрофных» войн, не позволяющую поставить их в один ряд. Например, на Украине обе стороны даже не пытаются сдвинуть линию фронта и склонить чашу весов в пользу своей победы, а осознание невозможности улучшить положение приемлемой ценой не ведёт их к компромиссу или сдаче позиций, которые имели место в случае Кореи и Вьетнама. )
* * *
Та чудовищная сила, которая ввергает мир в пучину бесконечных войн, сознательно не допуская установления мира, захватила под контроль не только постсоветское пространство и Ближний Восток. Даже имея управляющую базу в странах Запада, она обрекает и страны своей базы на состояние перманентной полувойны, на что указывает тот же миграционный кризис в Западной Европе. Характерно, что даже попытки (настоящие или фейковые) номинальных политических лидеров вывести свои страны из идущих перманентных войн оканчиваются ничем. Точно так же, как неоднократные заявления Путина об окончании операции в Сирии не приводили к полному выводу вооружённых сил РФ из разорённой ближневосточной страны, так же и недавнее заявление Трампа о выводе американских войск из Сирии было потом скорректировано в сторону затягивания участия США в войне на неопределённый срок, поскольку откровенно саботируется Пентагоном.
Горькая судьба выступать площадкой для перманентных конфликтов не обошла стороной и «задний двор» США – Латинскую Америку. Очень показательна в этом плане нарковойна, начатая в каденцию президента Мексики Фелипе Кальдерона (2006-2012 гг. ), который попытался оградить разгул наркоторговли через посылку «силовиков» в наиболее проблемные города и населённые пункты на севере страны. Ответом наркомафии стали многочисленные жестокие убийства конкурентов из других картелей, представителей власти, правоохранителей и армейских, случайных граждан. Вал насилия не спадает много лет. Очевидно, что, независимо от изначальных намерений мексиканских властей, «на выходе» получилась ещё одна перманентная война.
Естественная эмоциональная реакция на происходящее – довести войну до победного завершения, подавив наркомафию. Однако теперь становится понятным, что, при нынешнем размахе наркоторговли и спросе на «товар» из США, а также вскрывшемся участии американских спецслужбистских структур в организации наркоторговли, никакой победы в этой войне не будет. Неслучайно война с самого начала выродилась в погром отдельных наркокартелей, а не всех сразу, как будто речь шла просто об ограничении перепроизводства для повышения прибыльности отрасли. И неслучайно, явно в попытках перевести стрелки, псевдоакадемические работы западных исследователей «российской гибридной войны» ставят на одну доску с поведением РФ действия ИГИЛа и мексиканской наркомафии, будто бы тоже затеявших «гибридную войну»!
Не может служить решением и широко предлагаемая сейчас легализация наркотиков («лёгких» или даже всех подряд). Никаким завершением войны капитуляция перед наркоторговлей не будет, ибо той глобальной мафии, которая тесно связана со спецслужбистскими структурами и кормится наркоторговлей, нужно будет на что-то существовать и после легализации. Поэтому в результате предлагаемой легализации наркотиков часть каналов просто выйдет из тени, а для остальной части мафии будет искусственно создана новая нелегальная ниша, может быть, ещё более страшная, чем наркоторговля. Власти для этого у кукловодов, пока они существуют, более чем достаточно. Легализация наркотиков станет только первым шагом более широкой программы.
Тем самым, всё та же сила сконструировала ещё одну перманентную войну, создав такую конфигурацию конфликта, которая не позволяет завершить войну ни победой, ни капитуляцией. При этом она остаётся вполне комфортной для тех структур в США, которые осуществляют общее руководство наркотрафиком и финансируют из него своё удержание у власти. Решение проблемы для латиноамериканских стран, затронутых этой войной, лежит за пределами бинарного выбора «воевать или не воевать», «подавлять наркомафию или легализовать наркотики». Для того чтобы победить, нужно сначала сбросить иго. Нельзя ограничиться борьбой с наркомафией, а необходимо бороться со всей совокупностью преступных сетей, одним из источником власти которых стала наркоторговля.
* * *
В этом плане уместно вернуться к обозначению кукловода, который управляет хаосом по всему миру. Если оставаться в рамках анализа межгосударственных отношений, все нити ведут к США – реальной метрополии своей всемирной империи. Выясняется ведущая роль структур США – и государственных, и формально неправительственных – в управлении миром, так что на международном уровне можно говорить о неоспоримой гегемонии США.
В то же время есть много обстоятельств, не позволяющих отождествить ненавистного Карабаса-Барабаса с американским государством. Это, прежде всего, тот факт, что управляющая структура не стремится к максимальному благополучию и процветанию самой «метрополии», поддерживая её пусть и в лучшем, чем зависимые страны, но всё равно в кризисном состоянии. Например, вязкое противостояние вокруг «каравана мигрантов», споры вокруг стены на границе с Мексикой и визового режима не вяжутся с гипотезой, что США хотят оставить безопасным островом, стабильной гаванью, «Ноевым ковчегом». Скорее, все эти фокусы по стилю и почерку напоминают в смягчённой форме тот кошмар, который устроен кукловодами из США по всему остальному миру. Условия перманентной войны действительно несут угрозу национальным интересам США, если связывать их с интересами американского народа и его развития. Ввиду этого обстоятельства, в теории ПЧА/КСС мы неоднократно подчёркивали, что неправильно считать управляющую структуру государственной.
События, относящиеся к президентству Трампа – явной куклы-ширмострелочника и открытого клоуна в руках неизвестных кураторов – тоже склоняют чашу весов в пользу версии о захвате США мафиозными структурами, научившимися прикрывать своё господство демократическими механизмами. Причём началось это не с Трампа: как показывают последние исследования, президенты США всё примитивнее и примитивнее в своих речах, начиная с правления Вудро Вильсона. На остальные англосаксонские страны процесс примитивизации номинальных лидеров распространился только после 1980 г. Это служит косвенным подтверждением того, что, предполагаемый кукловод сначала инкрементальным образом захватил под контроль США, а затем, намного быстрее, – остальные англосаксонские страны.
По этой причине необходимо осветить на вопрос, как управляются сами Соединённые Штаты и можем ли мы отождествлять всемирного кукловода с этой страной, точнее, идёт ли речь о нормально действующей структуре официального американского государства. Насколько он близок к американскому руководству, можно ли приравнивать раскрытую нами КСС как систему управления обществом к американскому государству как институту.
По нашему мнению, ответ на вопрос зависит от того, что мы понимаем под США и какую структуру «нормального» управления ими предполагаем. Если мы по умолчанию предполагаем, что США – это nation-state (нация-государство, национальное государство, нациогосударство), действующее в интересах своего народа, сформулированных структурами гражданского общества и официального управления, то нет: кукловод не равен официальным США, и управляющую Соединёнными Штатами мафию правильно назвать негосударственной сетью. В этом случае можно говорить о состоявшемся порабощении США их собственной спецслужбистско-мафиозно-финансовой сетью, и они – пусть привилегированные, но собратья по несчастью для других зависимых стран. Навязывая состояние перманентной войны, нынешние кукловоды США в самых фундаментальных вопросах не подчиняются интересам своего народа.
Если же считать, что США изначально или очень давно принадлежат их истеблишменту, не выборному и действующему не в интересах своего населения, то тогда можно трактовать и так: официальное государство (внешне действующее по процедурам nation-state) – это одна рука этого истеблишмента, а транснациональная службистская мафия с базой в США – другая. При этом спецслужбы, с одной стороны, напрямую финансируются официальным государством, с другой, служат проводником неофициальных мероприятий и, возможно, полем коммуникации и центром выработки управляющих решений для правящей своры, а может быть, сами костяк этой правящей своры и составляют. И тогда можно это трактовать так, что на международном уровне всем заправляют США, но под США уже иметь в виду немного другое, чем пресловутое nation-state.
Заметим, что вторая модель («две руки») включает и первую, но представляет несколько иной разрез действительности. Каждый из разрезов содержит часть правды. Но если мы говорим о международном аспекте проблемы, то называть всемирного кукловода негосударственным субъектом, совсем-совсем не имеющим отношения к США, всё-таки, неправильно.
* * *
Нам навязали ложное представление о неизбежности перманентного характера войн в современном мире, для того чтобы мы с ним смирились. Происходит нормализация того, что не должно быть нормальным. На самом деле, никакой неизбежности нет. Затягивание войн и длительный выход из мирного состояния – результат управляющих решений негосударственной сетевой структуры или структур, иго которой или которых должно быть сброшено.
|
|
|
