Установление терапевтических норм

Если ведущий способен удерживать членов группы во взаимодействии друг с другом, и если это взаимодействие увлекает всех участников, полностью включенных эмоционально в непосредственно происходящее здесь и сейчас, то члены группы с большей вероятностью осознают преимущества и блага, получаемые ими от своего участия в группе. Ялом считает, что одна из главных задач ведущего — научить группу и ее членов тому, как выглядит и на что похожа хорошая групповая сессия. Учить — не значит говорить им, что делать; это означает дать каждому участнику возможность получить аутентичный эмоциональный опыт в группе, позволяя ему на опыте понять разницу между действительной встречей и абстрактным объяснением. Если это выполнено, то, по мнению Ялома, группа становится способной к самомониторингу. Такая группа автономна и отвечает за себя. Один из главных методов достижения такого состояния для ведущего — быть источником идентификации и подражания для членов группы. Ялом называл ведущего «образцовым участником», подчеркивая различные и подчас уникальные навыки, требуемые для этого. Подобным образом, и определение терапевта современным психоанализом (как «участника-наблюдателя») оказало очевидное влияние на Ормонта, утверждающего, что ведущему иногда нужно быть реальным объектом для членов группы. Присутствие ведущего в группе временами требует от него большего, чем выполнение функций отстраненного, невовлеченного наблюдателя, комментирующего групповой процесс.

Определение Яломом ведущего как образцового участника поднимает некоторые очень важные вопросы, касающиеся его нейтральной позиции и уровня прозрачности. Как считают Диес и Лесц (Dies и Leszcz, 1992), прозрачность не означает, что терапевт должен демонстрировать все свои чувства и реакции. Norm Neibergh (1993) напоминает, что прозрачность может касаться двух уровней, а именно (1) личной истории терапевта или (2) его Я, как реальной личности. Прозрачность первого уровня редко бывает уместной, а второго — иногда требуется, при некоторых условиях. При использовании прозрачности терапевта всегда следует руководствоваться здравым смыслом. Она должна служить интересам участников, а не быть для ведущего средством удовлетворения собственных личных потребностей или самовозвеличивания. Ведущему нужно развить навык различения реакций и чувств, возникающих у него в связи с группой, и чувств, которые он принес на терапевтическую встречу. Лесц, обсуждая терапевтическое использование прозрачности, пишет: «Это задача терапевта — найти приятные способы говорить неприятные вещи, чтобы помочь группе двинуться дальше занятия тем, чем она сейчас занимается» (1992, стр. 54).

Ормонт много писал о том, как важна способность ведущего использовать собственные чувства, чтобы помогать расшифровывать, идентифицировать и оценивать отрицаемые переживания группы. Как он говорит, «худшие терапевты — это те, кто не в контакте со своими чувствами или в рабстве у них до такой степени, что чувства диктуют им способ представления» (1992, стр. 52). Хотя Ормонт считает, что, будучи терапевтами, мы должны уметь различать объективный и субъективный контрперенос, вызываемый пациентами, но вместе с тем он подчеркивает, что наша чувствительность и собственная человечность — самый точный лечебный инструмент.

Отделенность от своей потенциально богатой эмоциональной жизни не только лишает нас самого ценного инструмента, но также может создать опасную иллюзорность эмоциональной доступности. Как считает Ормонт, если ведущий постоянно эмоционально отстранен и использует только интерпретации, полагаясь на интеллектуальное осознавание, то члены группы будут моделировать себя по этому образцу. Ормонт пытается перебросить мост через пропасть между кушеткой и стулом аналитика, подчеркивая то влияние, которое терапевты, будучи отстраненными экспертами, могут оказывать на группу или индивида. Временами терапевтам нужно становиться доступным «реальным объектом», активно пробуждающим потенциал для реальных отношений и личного обмена в «здесь и сейчас». Ормонт предупреждает, что терапевты могут подкреплять отстраненность пациента, становясь еще одним звеном в цепи тех важных и могущественных людей, которые притворяются, что интересуются им, или притворяются эмоционально доступными. Такой сценарий еще более потенциально деструктивен, если пациенты тоже должны притворяться, что интерес терапевта реален. В действительности и пациент, и терапевт знают, на некоем подсознательном уровне, что реакции терапевта определяются в большей степени его представлением о своей роли, чем чувствами, которые пациент в нем пробудил. Лэйнг (Laing, 1972) остроумно выразил эту дилемму как «отсутствие присутствия терапевта» или (еще более деструктивный вариант) — «присутствие отсутствия терапевта».

Успешная групповая психотерапия требует, чтобы участники чувствовали себя свободными пробовать новое поведение и идти на риск. Установление правильной групповой атмосферы для этого требует надлежащего сочетания сплоченности, честности, непосредственности, эмоциональной вовлеченности и взаимодействия между членами группы. Один из главных путей выполнения этой задачи — дать участникам возможность наблюдать за аутентичным и эмоционально вовлеченным ведущим.