 |
Зеркальный перенос. Перенос слияния. Компульсивное повторение
|
|
|
|
Зеркальный перенос
Если дети в период эмоционального развития не получают безусловного восхищения и признания со стороны некритичных матери или отца, то в своей взрослой жизни они будут постоянно искать этого подтверждения. Подобные индивиды будут требовать отношений с таким другим, который стал бы согласным и отражающим зеркалом. Они будут требовать постоянной реакции на себя, восхищения и подтверждения. Они вынуждены во взрослой жизни вечно искать во внешнем мире того, чего им не хватило в детстве в мире внутреннем. Другой человек становится для них тем, что Кохут называет Я-объектом. Часто они становятся весьма успешными людьми, которых навязчиво влечет известность, признание и восхищение других. Они будут расцветать от признания и чувствовать себя обездоленными, пустыми и истощенными, если признание и восхищение не приходит. Если их чувство важности оказывается под угрозой или же не вознаграждается немедленно, они нарциссически травмируются и впадают в ярость, или же становятся крайне подавленными. Для иллюстрации подобной проблемы переноса приведем случай из практики.
Том, тридцатилетний кокаинист, проходил одновременно групповую и индивидуальную терапию. Он расцветал на индивидуальных сессиях, потому что все время и энергия фокусировались исключительно на нем. Он буквально начинал каждую индивидуальную сессию, спрашивая терапевта, как он сегодня выглядит. Он искал и стремился к подтверждению со стороны терапевта, ему надо было слышать, что он в порядке. Во многом подобно человеку, стоящему перед зеркалом, чтобы убедиться, что осанка у него прямая, Том точно так же вставал перед терапевтом. И если ему хватало необходимого отзеркаливания в индивидуальной терапии, то гораздо больше сложностей он испытывал в группе. Другие члены группы уставали от его настойчивого желания говорить о себе каждую сессию. Том очень неохотно делил с другими место «под софитами» группы, и это привело однажды к кризису, когда вопиющая очевидность его нежелания отказываться от «своего времени» в группе, несмотря на то, что две самые поддерживающие его обычно участницы испытывали в тот момент острый эмоциональный дискомфорт, стала видна остальным. Поскольку для этих двух женщин было нехарактерно подобное видимое огорчение, так же как и их просьба уделить им время группы, другие участники разозлились на Тома за его бесчувственность. Поведение Тома было особенно провокативным для группы, поскольку обе эти женщины оказывали ему раньше постоянную поддержку. Том оказался неспособен вынести реакцию группы и в конце концов отказался возвращаться в нее, заявляя: «Я не хочу быть участником группы, которая не собирается давать мне поддержку. Мне хватает этого и в реальном мире».
|
|
|
Перенос слияния
Еще один вариант нарциссического переноса называют близнецовым переносом, альтер эго или переносом слияния. Он характеризуется убеждением пациента в том, что все в группе или такие же, как он, или похожи на него. В некоторых случаях члены группы ожидают даже, что психологическая структура ведущего будет такой же или очень похожей на их собственную. Этот феномен объясняет то неловкое чувство, которое каждый из нас испытывает в чужом окружении, как бывает при первой поездке за границу. По контрасту, перенос слияния объясняет тот комфорт, который мы испытываем в присутствии людей, которых воспринимаем как себе подобных.
У наиболее задержавшихся в развитии участников группы перенос слияния будет проявляться в их отказе видеть других членов группы отличными от себя. Они будут протестовать против любых попыток дифференциации членов группы, настаивая на том, что «мы все похожи» или «мне все одинаково приятны здесь в группе». Если ведущий не бросает вызова такому трансферентному искажению, то члены группы будут продолжать скрывать свои индивидуальные различия за фасадом вынужденного согласия и притворного сходства. Они никогда не поймут, могут ли они рискнуть по-настоящему быть самими собой с другими людьми. Если это не изменится, группа станет общей иллюзией, в которой каждый втиснут в рамки одинаковости и равенства. Задача ведущего — противопоставлять личные истории отдельных членов группы и снова и снова указывать на их различия. Цель — постепенно сдвинуть участников от «мы» к «Я». Каждый член группы должен прийти к осознанию того, что индивидуация и сепарация не несут в себе никакой угрозы.
|
|
|
Компульсивное повторение
Компульсивное повторение — это тот феномен переноса, который, скорее всего, возникнет в группе первым (Rutan, 1983) и будет проявляться в групповом взаимодействии здесь и сейчас. Посредством его проявления члены группы будут пытаться отменить то, что было сделано, но осталось незавершенным в их прошлом. Это касается и повторения переживания. Для человеческого поведения в целом характерна общая тенденция к постоянному повторению болезненного опыта, и к тому, чтобы любое незавершенное, нецелостное переживание мучительно преследовало нас. Повторное действие во взрослом состоянии обычно бывает самопораженческим, но подспудный мотив, предположительно, состоит в том, что индивидуум стремится переделать заново изначальную травму в надежде, что сможет с нею справиться.
В крайнем проявлении это происходит с детьми, выросшими в доме алкоголиков. Пример поможет прояснить этот пункт.
Будучи докторантом и завершая свою выпускную работу, я работал неполный рабочий день консультантом и вел прием в местном центре лечения алкоголизма. Однажды поздним вечером, около полуночи, я сидел один в своем кабинете, разбирая записи, когда зазвонил телефон. Такой поздний звонок был необычным явлением, поскольку в агентстве была организована специальная служба, отвечавшая на все звонки после полуночи. Поскольку телефон продолжал звонить еще и еще, какой-то импульс, похожий на прилив любознательности, заставил меня снять трубку. Это было совсем не похоже на меня, но я чувствовал, что не могу не узнать, что заставляло человека на другом конце провода настойчиво продолжать держать трубку, когда на звонок так долго не отвечают.
|
|
|
Поскольку я ожидал услышать человека в состоянии интоксикации, меня поразил мягкий, нежный и кроткий голос взволнованной женщины. Она говорила, и в словах ее слышалась глубокая грусть — тот тип грусти, что появляется после долгой борьбы, в которой человек обнаружил некую неприятную правду о самом себе. Я вежливо проинформировал ее о том, что агентство уже закрыто, но что я охотно дам ей другой номер телефона, если речь идет о необходимости срочной помощи. Она мягко согласилась, сказав, что сможет подождать до утра, и вежливо дала мне понять, что позвонит снова на следующий день. Я был готов уже повесить трубку, когда она поинтересовалась, не могу ли я оказать ей любезность и ответить на один вопрос, который мучает ее сейчас. Поскольку в ее голосе звучала боль страдающей души, тихо бьющейся над каким-то очень личным и очень значимым вопросом, я быстро дал согласие, сказав, что попробую. Она сделала паузу, а потом с полнейшей искренностью спросила: «Мой теперешний муж — алкоголик, мой первый муж был алкоголиком, и мой отец был алкоголиком. Может быть, что-то не так со мной? » Меня глубоко потрясла искренность ее вопроса. Неспособный на мгновенный ответ, я молчал, и в голове у меня сложился образ молодой взволнованной женщины, сидящей в одиночестве за кухонным столом далеко за полночь, моля об ответе на беспокоящий ее вопрос. Ответа и не требовалось, поскольку весь груз прошлого, накопленный за долгие годы, уже обрушился на нее в суровом осознании того, что повторяющаяся природа ее бессознательной компульсии уже обрисовала вполне определенный и болезненный паттерн ее жизни.
Эта женщина, как и многие другие взрослые дети алкоголиков, — превосходный пример человека, захваченного в плен компульсивным повторением. Вот почему столь многие дети, выросшие с родителем-алкоголиком, пренебрегают логикой и продолжают, повзрослев, вступать в брак с алкоголиками или выбирать партнеров-алкоголиков. На эмоциональном уровне, приостановленном в развитии, они чувствуют себя ответственными за семейный хаос. Если бы только они смогли помочь Папочке прекратить пить, все было бы хорошо. Поскольку они не смогли исправить Папу, может быть, они смогут вновь, по-другому, попробовать сделать это с супругом. Первоначальный травматический опыт (алкоголизм отца) ведет их к повторению этого опыта в своей взрослой жизни в надежде на то, что на этот раз они справятся. Осознание этого процесса остается глубоко подавленным, поскольку компульсивное повторение, как и большинство феноменов переноса, бессознательно. Многие взрослые дети, «закончившие» браком с алкоголиком, будут протестовать, говоря, что их супруги начали пить лишь после многих лет брака. Их притягивают личностные структуры супруга и желание их изменить, а не само по себе пьянство.
|
|
|
Поскольку компульсивное повторение будет проявляться в здесь-и-теперь группового взаимодействия, ведущий должен лишь наблюдать за интеракциями членов группы, чтобы расшифровывать личную историю каждого. Каждый из участников будет проявлять свои особенные идиосинкратические искажения переноса в группе. Те, у кого в жизни есть трудности с гневом, будут такие же трудности с гневом испытывать и в группе. Те, кто выгодно использует людей в жизни, будет также использовать членов группы. Участники группы будут проигрывать свою незавершенную травму прошлого в настоящем. Задача ведущего — постоянно указывать на искажения членов группы, замеченные сейчас, и заставлять их изучать в деталях те многочисленные способы, с помощью которых они, повторяя, сохраняют свое прошлое в настоящем.
Злоупотребление переносом
Ведущий группы должен внимательно следить за тем, как он обращается с переносом в группе. Интерпретации часто могут использоваться как средство защиты и дистанцирования от группы. Интерпретации переноса полезны только тогда, когда они исходят из эмпатической связи с группой. Фрейд писал об опасности бросания пациенту в лицо интерпретаций в том случае, когда они используются терапевтом для защиты от собственного дискомфорта. Интерпретации никогда не должны служить цели создания впечатления о превосходстве терапевта. Как только ведущий пытается приподняться над группой, он покидает ее.
Терапевт должен быть уверен, что в тех случаях, когда он решает продемонстрировать группе свое осознание феномена переноса, он не прячется за безопасной терапевтической техникой. Его собственный страх, тревога, гнев или потребность в признании может сквозить через терапевтическую объективность. Случай из практики продемонстрирует эту потенциальную проблему.
|
|
|
На десятом часу групповой психотерапии молодая женщина гневно конфронтировала ведущего группы, утверждая, что он деспотичен, равнодушен и отчужден. Работа в группе остановилась, и все ее члены застыли в нерешительности на краешках своих стульев, поскольку это была первая конфронтация ведущего, и группа жаждала увидеть, как он будет отвечать. Наконец, через несколько мучительных секунд, ведущий ответил: «Я напоминаю тебе отца? » Женщина, почувствовав облегчение от возможности уйти от горячего столкновения здесь-и-теперь к безопасности там-и-тогда, быстро согласилась с тем, что это правда, и приступила к исследованию более знакомой области — своих взаимоотношений с отцом. Первоначальный кризис конфронтации был размыт, и вся остальная группа вновь удобно откинулась на спинки стульев, в какой-то степени облегченно вздохнув: этот вопрос можно было решать на менее опасной территории. Несмотря на то, что участники почувствовали облегчение, получив разрешение на уход от открытого выражения гнева в группе, их надули, лишив ценного терапевтического опыта. Фактически, им продемонстрировали, как избегать прямой конфронтации. Тема отношений между этой женщиной и терапевтом была оставлена без внимания. В действительности, она так и осталась неразрешенной и для остальных членов группы на всё оставшееся время групповой работы, ибо ее обвинения были во многом справедливы. Ведущий и в самом деле был деспотичным, равнодушным и отчужденным. Побуждение ее к переходу на отношения там-и-тогда с отцом было мотивировано в гораздо большей степени его собственной потребностью избежать столкновения с болезненной правдой обвинений этой женщины, нежели желанием понять искажения ее переноса. Помните, перенос лишь тогда является переносом, когда он неприменим к настоящей ситуации.
Контрперенос
Ведущий группы, как и любой терапевт, остается человеком, и скорее походит на пациентов, чем отличается от них. Следовательно, у него есть свои собственные реакции переноса. Вдобавок, интенсивный перенос пациента на терапевта может вызвать в последнем много бессознательных откликов, которые могут уменьшать его способность реагировать терапевтически. Это называется контрпереносом. В своем классическом применении термин означает всю полноту эмоциональной реакции терапевта на пациента с полным учетом всей шкалы сознательных, предсознательных и бессознательных отношений, верований и чувств терапевта в результате контакта с пациентом.
Однако, как мы уже упоминали ранее, в настоящее время классическое определение контрпереноса считается слишком узким и ограниченным. Контрперенос указывает на нечто гораздо большее, нежели неспособность терапевта отвечать терапевтически из-за слишком интенсивного переноса пациента. Эмоциональное и бессознательное общение происходит все время в любом близком контакте. Только искусный терапевт может отличить свои собственные чувства и реакции от индуцированных чувств, возможно, бессознательно сообщаемых пациентом. Для того, чтобы полностью понять все возможные прямые и побочные следствия использования индуцированных чувств в лечении, важно изучить некоторые ключевые идеи, имеющие отношение к этому феномену. Как пишет Луис Ормонт (1992): «Худшие терапевты — это те, кто не в контакте с собственными чувствами или же в рабской зависимости от них до такой степени, что чувства диктуют им исполнение» (стр. 52). Совсем не все чувства, которые испытывает терапевт, вызваны пациентом. Способность раличить, какие чувства вызывает пациент, а какие отражают собственную эмоциональность терапевта, критична для всех форм психотерапии, а не только в терапии аддикций и групповой терапии.
|
|
|
