Проективная идентификация как коммуникация

Проективная идентификация как коммуникация

Проективная идентификация, правильно понятая и использованная, может снабдить терапевта значимой информацией о пациенте.

Таблица 13. 1. Фазы проективной идентификации по Огдену

1. Вытеснение части себя и помещение ее в кого-нибудь другого, где она будет содержаться.

2. Давление на другого человека с целью заставить ее пережить.

3. Получение этой части обратно от другого.

Таблица 13. 2. 4 функции проективной идентификации по Огдену

1. Защита — дистанцироваться от нежелательной части и поддерживать эту часть живой в ком-нибудь другом.

2. Коммуникация — стать понятным посредством нажима на воспринимающего, заставляя того переживать сходный с собственным набор чувств.

3. Связь с объектом — взаимодействовать с воспринимающим, будучи достаточно отделенным, чтобы получить проекцию, но достаточно недифференцированным, чтобы было возможно искаженное восприятие и чувство тождественности.

4. Путь к психологическому изменению — быть трансформированным посредством реинтроекции проекции после ее модификации воспринимающим, как это происходит в браке, в отношениях мать-ребенок или пациент-терапевт.

Можно многого добиться, если рассматривать проективную идентификацию как источник эмоциональной коммуникации, повествующий о прошлом опыте человека или его внутренней эмоциональной жизни, отражающей этот опыт. Пациент не только будет сообщать, каково это — быть ребенком склонных к насилию, пренебрегающих им родителей, но также предоставит возможность терапевту почувствовать, что такой родитель мог чувствовать по отношению к пациенту. Следовательно, терапевт может быть вынуждаем пациентом к идентификации или с Я пациента (что обозначается термином конкордантная (согласующаяся) идентификация), или с интернализованным объектом пациента (это называется комплементарной (дополнительной) идентификацией). Важно помнить, что две формы идентификации (конкордантная и комплементарная), доступные терапевту, предоставляют ему важный источник эмоциональной коммуникации и понимания. Их конечная ценность в том, что они могут повысить способность терапевта к эмпатии. Эмпатия — это оптимальный желательный результат успешной переработки проективной идентификации, ведущий к лучшему эмоциональному пониманию опыта пациента.

Комплементарная проективная идентификация

Комплементарная проективная идентификация обеспечивает терапевта не только возможностью понять, как может чувствовать себя насильник (объект-репрезентация), но и дает терапевту более полное эмпатическое понимание прошлых переживаний пациента. Если, к примеру, терапевт обнаруживает, что очень нетерпеливо относится к хныканью пациента и вынужден бороться с желанием сказать ему: «Хватит уже так себя жалеть! », то велики шансы на то, что эта комплементарная идентификация раскрывает то, какими пациент воспринимал родителей в детстве. Большая эмпатия и понимание поможет терапевту откликнуться на то, как, должно быть, трудно было заставить родителей выслушать ребёнка заботливо и с пониманием. Вместо того, чтобы поддаться давлению и отыграться, критикуя пациента, терапевт сможет ощутить резонанс с его переживанием.

Конкордантная проективная идентификация

В своей простейшей и чистейшей форме конкордантная проективная идентификация представляет собой способность терапевта непосредственно испытывать чувства, очень похожие на чувства пациента. Во многом так же, как в психологии Я действует нечто, называемое замещающей интроспекцией и эмпатией, то есть способность терапевта точно резонировать с переживанием другого человека, конкордантная проективная идентификация передает те же настроения. Это синоним эмпатии, по крайней мере, в том виде, как определяет этот термин психология Я. Эмпатия описывается как внутренний опыт разделения с другим и постижения преходящих эмоций и психологического состояния другого человека. Эмпатический опыт характеризуется чувством гармонии и близости с пациентом, а также позитивным вниманием и благорасположением. В своем самом кратком определении эмпатия — не совсем то же, что конкордантная идентификация, но она является оптимальным возможным результатом успешной переработки терапевтом индуцированного внутреннего опыта. Это — знание того, как чувствует себя Я по отношению к интернализованному объекту.

Связь с объектом

Многие алкоголики и аддикты, особенно те, кто находится на ранних стадиях выздоровления и те, у кого имеется серьезная патология характера, будут трудно поддаваться лечению из-за чрезмерного использования проективной идентификации как защитного процесса. Чем ближе и глубже становятся отношения, тем скорее будут активизированы в настоящем внутренние Я- и объект-репрезентации, сформированные в результате ранних отношений в прошлом. Реакции переноса и контрпереноса, если должным образом управлять ими, позволяют построить мост между прошлым и настоящим. Переплетения переноса и настоящих отношений, прошлых и нынешних, тебя и меня зачастую неясны даже самому умелому терапевту. К счастью, терапевт в подобных обстоятельствах способен выносить двойственность, присутствующую и в любых реальных, аутентичных отношениях, но гораздо более интенсивную в отношениях зависимых, какие формирует пациент с терапевтом. Не важно, как сильно терапевт старается установить равные и неавторитарные отношения, этого избежать невозможно. Пока пациент приходит в его кабинет или в больницу, где он работает, и оплачивает сеанс, или же терапевт еще каким-то образом финансово выигрывает, оказывая подобную услугу, отношения не являются равными.

Способность выносить двойственность отношений, особенно терапевтических — это то, чем многие пациенты не обладают. Индивиды, не имеющие адекватного запаса хороших интроекций или хороших внутренних Я-репрезентаций, не способны выносить сильной двойственности. Обычно у них не было достаточно отзывчивых или защищающих отношений с надежными родителями. Следовательно, они будут склонны переживать любую двойственность со стороны терапевта (т. е. эмпатические провалы, плохую настройку, отвлечение внимания, запаздывание и т. д. ) как еще одну неудачу в получении защиты или как свидетельство отсутствия интереса к своей персоне.

Путь к психологическому изменению

Лишь в том, что касается четвертой функции, задача терапевта становится ясной и решающей. Воспринимающий должен вернуть проекцию проецирующему, но не в той изначальной форме, в которой ее получил. Поскольку целью проецирующего является избавление от некой части самого себя, которую он не в силах выносить, проекция должна быть возвращена получателем в переваренной форме, которую проецирующий в состоянии выдержать. Терапевт должен контейнировать и обезвредить чувство, прежде чем возвращать его назад в той форме, в какой пациент сможет вынести и интегрировать его в свой опыт. Порой это требует, чтобы терапевт не слишком быстро реагировал на аффект, «швыряя интерпретации» в проецирующего. Контейнирование, детоксикация и переваривание чувств перед тем, как помочь проецирующему понять их или извлечь смысл из происходящего, требует некоторой осмотрительности со стороны терапевта. Трехшаговая процедура может внести ясность в этот процесс:

1. Во-первых, терапевт должен прилагать все усилия, чтобы не защищаться и не критиковать пациента, переживая опыт восприятия себя в невыгодном свете, по крайней мере временного.

2. Во-вторых, терапевт должен обладать способностью справляться с таким переживанием, каким бы дискомфортным оно ни было, не считая его невыносимой угрозой для самооценки, для чего требуется преобладание позитивной Я-репрезентации, внутренне доступной терапевту.

3. В-третьих, терапевт должен быть способным понимать, что индуцированное переживание временно и является симптомом проективной идентификации.

Для того, чтобы этот процесс стал понятнее, приведем некоторые примеры, показывающие полезные способы ответа на проективную идентификацию пациента. К примеру, одна из женщин в группе, чей муж только что сорвался, неистово атакует терапевта, произнесшего двусмысленную фразу об обвинении и ответственности. Вместо того, чтобы ответить немедленно, терапевт передает ей в своей реакции признание в том, что он полностью понимает ее гнев и то, как его утверждение могло прозвучать обвинением для нее. Затем терапевт может рискнуть проинтерпретировать произошедшее с точки зрения переноса или контрпереноса.

1. Сообщение, базирующееся на переносе:

«Несмотря на тот факт, что, судя по всем внешним признакам, Вы сильно разозлились, я не могу не чувствовать, что каким-то образом Вам гораздо комфортнее сейчас разозлиться на меня, чем остаться с тем, как Вы напуганы и опустошены срывом мужа».

2. Сообщение, базирующееся на контрпереносе:

«Я чувствую, словно меня втягивают в ссору, и именно сейчас, когда срыв Вашего мужа кажется слишком неотложной темой. Как по-Вашему, это из-за него?

«Вы кажетесь мне сегодня готовой к битве. У Вас есть какие- нибудь идеи, отчего бы это? »

«Я чувствую слишком большое напряжение в воздухе, и мне не кажется, что мы понимаем, откуда оно».

В других подобных обстоятельствах ведущий может не суметь сразу идентифицировать или понять источник переносного гнева того или иного члена группы, как это было в случае со срывом мужа пациентки в предыдущем примере. В таких обстоятельствах задачей ведущего будет контейнировать трансферентное чувство и признать его таким способом, чтобы члены группы чувствовали себя услышанными, однако не передавая одобрения тем действиям, которые они совершают по отношению к терапевту. Пациенты должны не только быть уверенными в том, что терапевт не будет мстить, но они должны также знать, что терапевт не простак и не слабак, чтобы его напугал их гнев. Пример:

«Я хочу, чтобы вы видели во мне слабого, неэффективного, холодного, жестокого и какого угодно еще терапевта до тех пор, пока мы не проработаем это».

«Я разгневан и недоволен тем, как Вы обращаетесь со мной сейчас, но я не собираюсь наказывать Вас или нападать на Вас из-за этого. Мне бы хотелось оставить все это сейчас, чтобы Вы побыли с этим, пока мы не найдем решения».

Аддикция и контрперенос

Контрперенос — важная тема для всех терапевтов, но он чаще всего является самой большой проблемой для тех, кто работает с алкоголиками и наркоманами, из-за интенсивных чувств враждебности, гнева, неуважения и недоверия, которые подобные пациенты часто провоцируют в других. В то время как контрперенос может проявляться у терапевтов, которые используют пациентов в качестве источника собственного удовлетворения или удовольствия, все же наибольшие трудности для ведущих создают негативные эмоции. Имхоф, Хирш и Теренци (Imhof, Hirsch, Terenzi, 1984) предупреждают тех, кто работает с подобными пациентами о том, что надо весьма осторожно обращаться с интенсивными чувствами, которые алкоголики и наркоманы вызывают в ходе лечения. Они пишут:

«Злоупотребляющий наркотиками пациент, с его чувством никчемности, ненависти к себе и деструктивной яростью, встречается со своей противоположностью — «хорошим» терапевтом, «образцом добродетели», фактически всем тем, чем не является пациент. В результате дихотомия хороший-плохой оказывается серьезной угрозой эго-идентичности пациента, и первой задачей психики пациента становится переворачивание этого соотношения. А точнее, пациент (бессознательно) начинает применять любую доступную ему стратегию, чтобы спровоцировать, дезориентировать, унизить и обмануть терапевта — по сути, сделать терапевта больше похожим на себя, или даже хуже себя. Без одновременного присутствия у терапевта как навыков, так и понимания задействованных динамик, включая свои собственные установки и контрперенос, лечение окажется недолгим, хотя возможные негативные результаты слишком часто вменяются в вину лишь одному пациенту» (1984, стр. 26).

Без ясного осознания возможных реакций контрпереноса терапевт вскоре обнаружит, что клиническое вмешательство в проблемы пациента с алкогольной или наркотической зависимостью практически невозможно. К тому же, негативный перенос может быть отыгран вовне в производных формах. Терапевтам, которые постоянно опаздывают, сокращают свои сессии, фантазируют во время лечения, дремлют или не перезванивают пациентам вовремя, возможно, необходимо тщательно взвесить причины такого поведения, поскольку велики шансы на то, что они находятся под влиянием бессознательных чувств к своим пациентам.

Имхоф, Хирш и Теренци (1984) перечисляют шесть обычных реакций контрпереноса, вызываемых пациентами-алкоголиками или наркоманами. Они указывают на то, что иногда эти реакции могут быть открытыми и явными, а в другое время — замаскированными.

1. Терапевт может принять на себя роль хорошего родителя, который спасает плохого, импульсивного ребенка. Терапевт может стать слишком вовлеченным, защищающим, материнским, вседозволяющим и слишком питающим, в надежде, что источаемая им «любовь» и «благость» излечит пациента от употребления наркотиков или алкоголя. Подобно типичным непролеченным членам Ал-Анона, терапевт может поверить, что если он как следует постарается и всё отдаст алкоголику или наркоману, это заставит пациента отказаться от употребления наркотиков или алкоголя из любви к нему.

2. Медики могут непреднамеренно внести свой вклад в аддикцию пациента, прописывая слишком много лекарств. Неверный диагноз или неудачная оценка наркотического потенциала их предписаний может серьезно осложнить проблемы аддикта. Ощущение собственной ничтожности алкоголика или наркомана может вызвать у доктора контрпереносную потребность сделать для пациента хоть что-нибудь. Отсутствие отклика чем-то конкретным, что могло бы незамедлительно помочь пациенту, может связываться с собственной потребностью доктора быть ценимым в качестве человека, способного облегчать страдания других. Такая контртрансферентная потребность быть ценным может сказаться в том, что врач прописывает лекарства даже тогда, когда он сам считает, что это — не самое лучшее для пациента.

3. Терапевт может увлечься замечательным и быстрым выздоровлением зависимого пациента. Он может повестись и поверить в иллюзию показательного излечения, которое произошло благодаря его эффективности и терапевтическому мастерству. В крайнем случае терапевт может даже прийти к мысли о том, что пациент «достаточно хорош», чтобы попробовать контролируемое питье. Неизбежный срыв может заставить терапевта почувствовать себя обманутым, обиженным, разгневанным или «плохим терапевтом», упустившим импульсивного ребёнка.

4. Терапевт может получать заместительное удовлетворение от отыгрывания вовне пациента, и создать альянс под лозунгом «ты и я против всего мира». Терапевты, борющиеся с собственными неразрешенными импульсивными бессознательными фантазиями, могут чрезмерно идентифицироваться с пациентом. Они могут развить установку «только я действительно понимаю тебя», что часто приводит пациента и терапевта к тому, что они «дурачат» друг друга.

5. У терапевта может развиться часто упоминаемый синдром «выгорания». Он может стать бесчувственным и равнодушным к своим пациентам. Вместо заботы терапевт использует различные защитные механизмы, самыми распространенными из которых являются замкнутость, нарциссическое дистанцирование, скука или злость.

6. Стереотипная классификация терапевтом своих пациентов, зависимых от алкоголя или наркотиков, может привести к тому, что он будет видеть в них не более чем «торчков» и «пропойц», которых ничто и никогда не изменит.

Саморефлексия и самоанализ ведущим своего собственного участия и воздействия на терапевтические отношения и результат лечения всегда необходим, если ведущий хочет увеличить эффективность своей работы в группе. Причиной неудачи в лечении алкоголиков и аддиктов слишком часто считают собственную психопатологию пациентов, а не негативные производные взаимодействия пациент-терапевт. Если ведущий группы собирается избежать собственных деструктивных контртрансферентных воздействий, он должен быть эмоционально и когнитивно восприимчивым к получению, распознаванию и анализу интенсивных чувств, генерируемых большинством химически зависимых пациентов.

Имхофф, Хирш и Теренци (1984) дают пять рекомендаций ведущему для минимизации потенциальных последствий деструктивного контрпереноса.

Поле лечения зависимостей уникально своим использованием бывших пациентов (т. е., выздоравливающих алкоголиков и наркоманов) в качестве помощников в лечении. Во многих случаях этим обеспечиваются многочисленные преимущества лечения (т. е., идентификация, альянс, альтруизм и т. п. ) В других случаях подобная помощь может оказаться пагубной. Выздоравливающие алкоголики или наркоманы могут склоняться к использованию формата, идентичного тому лечению, которое помогло им самим. В таких случаях установка «что сработало для меня, поможет и тебе» может привести к неразумным терапевтическим ожиданиям. В некоторых случаях больший акцент может быть сделан на предшествующем клиническому обучению личном опыте. Важно понять, что ничто не может заменить хороших, солидных клинических навыков, будь терапевт выздоравливающим аддиктом или никогда не страдавшим от этой проблемы человеком. Выздоравливающий, прошедший хорошее клиническое обучение, может предложить гораздо больше, чем терапевт, который или только выздоравливает, или только прошел клиническое обучение.

Личная терапия — очень важный вклад в обеспечение качественного лечения. Это особенно важно в области групповой терапии. Ведущий, по собственному опыту знающий, что такое находиться по другую сторону на терапевтической сессии, будет более чувствительным к темам, которые, скорее всего, проявятся в группе. Ялом (1985) пишет о важности опыта группового тренинга:

«Такой опыт может предложить обучающемуся многое из того, что иначе не доступно. Студент способен познать на эмоциональном уровне то, что он мог ранее знать лишь интеллектуально: он чувствует власть группы, ее силу ранить или исцелять; он научается тому, как важно быть принятым группой; он узнает, что в действительности влечет за собой самораскрытие, и как трудно раскрыть свой тайный мир, свои фантазии, свою уязвимость, свои чувства враждебности и нежности; он начинает ценить свою собственную силу и слабость; он понимает, какова его собственная любимая роль в группе; и, возможно самое поразительное, он понимает роль ведущего, осознавая свою собственную зависимость и свою собственную нереалистическую переоценку власти и знаний последнего» (стр. 523)

Имхофф, Хирш и Теренци разделяют это мнение о личной терапии, когда пишут:

«Мы поддерживаем мнение о том, что только путем исследования собственного эмоционального развития терапевт может наиболее эффективно распознать, вытерпеть и начать классифицировать бесконечное количество контртрансферентных и установочных соображений, сопровождающих лечение подобных пациентов» (1984, стр. 29).

Клиническая супервизия, особенно в области злоупотребления алкоголем и наркотиками, сущностно важна, если терапевт собирается успешно справиться со всеми своими контрпереносными реакциями, которые, скорее всего, пробудят в нем подобные пациенты.

Требуется длительное обучение. Ведущие групп должны продолжать свое знакомство и постоянно расширять понимание многофакторного влияния алкогольной и наркотической зависимости.

Необходима постоянная оценка собственных личных ценностей и отношения к индивидам, злоупотребляющим химикатами или аддиктивным. Это означает также, что терапевт должен тщательно контролировать собственное отношение к своему употреблению алкоголя или наркотиков. Терапевты, для «развлечения» употребляющие марихуану или кокаин, непригодны для лечения людей с проблемами, связанными с алкоголем или наркотиками. Это становится еще более проблематичным из-за того, что и кокаин, и марихуана запрещены. Моральные и этические аспекты подобной позиции являются важными составляющими лечения. Другая крайность — терапевты, по религиозным причинам воспринимающие употребление алкоголя или наркотиков как моральную проблему. Они должны тщательно определить для себя, служит ли работа с пациентами, зависящими от алкоголя и наркотиков, их лучшим интересам, — не говоря уже о губительном действии, которое такое отношение может оказать на пациентов.

Если ведущий может дисциплинированно следовать этим принципам в работе с зависимыми пациентами, то шансы на успех групповой терапии возрастают. Осознание собственных контртранс- ферентных влияний и реакций критически важно при работе с алкоголиками и аддиктами в групповом формате. Тонко настроившийся ведущий имеет в своем распоряжении ценный диагностический инструмент. Как каждый из пациентов затрагивает его? Какие чувства он испытывает в настоящий момент по отношению к группе и ее членам? Постоянное отслеживание подобных вопросов может дать ведущим очень ценную информацию о группе и о каждом участнике. Каждый из них по-своему реагирует на ведущего. Изучение индивидуальных реакций членов группы не только дает ведущему знания о них, но также обеспечивает ему возможность лучше понять себя. Отдельные участники часто улавливают те реакции, чувства и отношения терапевтов, которые те в себе не осознают. Открытость саморефлексии и готовность критически изучать собственный вклад в группу и реакции ее отдельных членов может дать ведущему ценный терапевтический инструмент, если у него хватит мужества честно наблюдать за собой. Говоря словами Сократа, ведущий группы должен «Познать себя».

Глава 14. Сопротивление в группе

Одна из наиболее важных технических проблем, встающих перед ведущими групп — это распознавание группового сопротивление и работа с ним. Степень, в которой лидер успешно помогает членам группы преодолевать индивидуальные и общие усилия по избеганию эмоционально заряженных тем, в большой степени определяет успех или неудачу опыта групповой терапии. Ведущий должен не только иметь дело с разнообразными индивидуальными сопротивлениями в группе, но и уметь распознавать феномен объединенного группового сопротивления, а также преодолевать одновременно сопротивление каждого и всех членов группы. Управление сопротивлением играет решающую роль. Если ведущий не применяет соответствующей стратегии, чтобы справиться с ним, группа может неопределенно долго оставаться в тупике, стать разрозненной или распасться совсем.

Предыдущая работа ведущего с индивидуальным сопротивлением в индивидуальной терапии мало поможет ему в работе с объединенным групповым сопротивлением. Необходимы специальные навыки по его обнаружению и проработке на групповом уровне. Ведущий группы должен учиться четко оценивать эффективность групповой работы и то, в какой степени группа и ее члены способствуют или препятствуют достижению групповых целей. Успех или неудача группы в большой степени зависит от того, смог ли ведущий справиться с групповым сопротивлением. Для успеха ему необходимо соблюдать два принципа:

1. Основным является способность распознавать групповое сопротивление. Невозможно справляться с ним успешно, если ведущий не видит или не чувствует его. Необходимо понимать различные формы, которые может принять сопротивление в группе и осознавать, как его реакция или бездействие будут влиять на его длительность, интенсивность и исход. Задача ведущего — помочь членам группы осознать свое сопротивление. Необходимо привлечь их внимание к напряжению в группе. Однако, нельзя ожидать, что одного осознания будет достаточно для его преодоления. Сопротивление имеет причины, и нельзя ожидать, что члены группы откажутся от него, до тех пор, пока сдерживаемые им эмоциональные силы не будут достаточно разряжены и не перестанут представлять опасность для группы и ее членов. Каждый человек в группе должен прийти к пониманию значения сопротивления в терминах своей собственной жизненной истории и опыта.

2. Второй принцип заключается в том, что ведущий должен понимать, какую роль он сам играет в возникновении и поддержании сопротивления в группе. Сопротивление — всегда процесс взаимодействия пациента и терапевта. В группе сопротивление может быть вызвано ведущим, который пассивен, враждебен, неэффективен, сдержан, слаб или нуждается в постоянном восхищении или чрезмерном дружелюбии. Ведущий должен быть способен отличать свою роль в этом процессе от ролей, играемых членами группы в контексте групповой регрессивной тяги. Если ведущий не создаст безопасной, связующей атмосферы, сопротивление группы будет естественным ответом на угрозу безопасности ее членов. Без учета этих принципов снижаются шансы на успех при применении любого группового подхода или техники.

Сопротивление: определение

Определений сопротивления много. Два наиболее простых, но отражающих суть, таковы:

1. Сопротивление — это сила, препятствующая высвобождению бессознательного материала;

2. Сопротивление есть избегание чувств и отрицание эмоций.

Первое определение отражает классическое психодинамическое понимание сопротивления. Психодинамически ориентированный групповой терапевт определяет сопротивление как любую силу, которая противостоит первостепенной задаче пациента — осознать подавленные и вытесненные чувства. Оно мешает пациенту свободно выражать их ведущему группы. И пока это происходит, пациент не осведомлен о мотивах, продолжающих заставлять его действовать в саморазрушительной манере. Второе определение — более обобщенное, и касается тенденции избегать сообщения терапевту эмоционально значимого материала. Пациент делает это, несмотря на то, что эти эмоционально заряженные конфликты со значимыми другими в прошлом и настоящем как раз и привели его к терапевту. Эмоции пациента и содержание его вербализаций остаются несоответствующими материалу и, следовательно, работают против основных целей терапии.

Сопротивление в группе может принимать различные формы. Оно может выражаться в тишине, злости, чрезмерной интеллектуализации, уступчивости, безразличии и даже скуке. Скука — наиболее проблематичная форма, так как многие терапевты не идентифицируют скуку как сопротивление. Общепризнан тот факт, что группы вызывают регрессию. Каждый член группы побуждается к тому, чтобы встретиться с эмоционально насыщенными темами выживания, принятия, отвержения и близости. Скука — это, буквально, нечувствительность к своим эмоциям. Если человек чувствует скуку или начинает дремать, когда говорят другие члены группы, терапевт может быть уверен, что он удерживается от осознавания каких-то сильных эмоций, и задача ведущего — вытащить эти вытесненные чувства на поверхность, где они могут быть изучены и изменены.

Нигде принцип скуки как проявления сопротивления так не обыгрывается, как в терапии под руководством И. Полстера. Члены группы могли рассчитывать на его внимание при проявлении скуки — им достаточно было объявить в группе, что они скучают. Ничто не стимулировало его интерес так, как член группы, находящийся в обстановке близости с 6-8 людьми и не испытывающий при этом эмоционального волнения. Его глаза загорались, он наклонялся вперед с искренним любопытством и просил: «Это интересно, не могли бы вы рассказать мне и остальной группе, как у вас получается сохранять скуку на таком интимном собрании? »

У Полстера (1980) есть свое собственное, уникальное определение сопротивления. Ему оно виделось как нечто, что происходит, когда пациент отказывается делать то, чего хочет от него терапевт. Для него не существует сопротивления как такового: оно — тот материал, из которого делается терапия. Исходя из классического гештальт-подхода, Полстер «следует за» сопротивлением пациента. Придерживаясь установок дзенских воинских искусств в исследовании сопротивления, он использует его для своих целей. Он может усиливать сопротивление, потому что в нем часто заблокирована энергия пациента. Усиление же его приводит к высвобождению вытесненного материала.

Хайнц Кохут (1977), исходя из более классической психодинамической точки зрения, выражает сходное с Полстером мнение.

Он считает сопротивление ятрогенным эффектом, вызываемым неэмпатичным терапевтом. Соответственно, оно уменьшается либо благодаря эмпатическому пониманию ведущего группы, либо симпатии остальных ее членов и разделению ими сходного опыта. Если ведущий заместительно интроспективен и эмпатически настроен на пациента, сопротивление сильно уменьшается.

Роберт и Мэри Гулдинг (1979) рассматривают сопротивление по-другому, хотя также признают важность его преодоления для успеха терапии. Для Гулдингов терапия — это шахматная партия: часть пациента хочет измениться, эта часть привела его сюда. Но равно сильная его часть хочет оставить все как есть, она сопротивляется и старается победить терапевта. Поэтому Гулдинг предупреждает, что терапевту нужно следить за первым ходом, который может быть в словах пациента: «Я не думаю, что это поможет, но... », или других ключевых словах: «не могу», «нужно», «следует» или «пытаться» (см. Главу 9).

Хотя взгляды Полстера, Кохута и Гулдинга отличаются, но они согласны в значении, которое имеет сопротивление в психологическом функционировании личности. Терапевт не должен упускать из виду, что сопротивление — часть защитной системы индивида, которая всегда присутствует, и это оправдано. И, как сказал Скотт Рутан (1981), «Пациенты приходят к нам с решениями, а не с проблемами». Под этим он имеет в виду то, что сопротивление должно пониматься как защитный маневр, предпринимаемый пациентом с целью защитить себя от болезненного эмоционального опыта. Проблема заключается в том, что защиты, которые он сооружает, часто хуже, чем сама эмоциональная травма, и защитные действия часто заканчиваются более разрушительно, чем чувства и мысли, от которых они были призваны защитить. Для работы с сопротивлением такого рода ведущий должен помнить простой принцип: чем более сдержан и защищен человек, тем большая боль, обида и страх спрятаны за его сдержанностью. Злость почти всегда прямо пропорциональна количеству обиды, пережитой в жизни. Чем больше злости проявляет человек, тем больше вероятность, что он защищает себя от переживания сильных негативных эмоций: стыда, вины, обиды или ненависти к себе. Поэтому защиты не должны устраняться слишком быстро. Их необходимо медленно и осторожно снимать или изменять, пока субъект постепенно развивает новые и более здоровыхе способы защищать себя.

Групповое сопротивление и работа Вилфреда Биона

Вилфред Бион — одна из наиболее влиятельных фигур психоаналитической групповой практики. Он заработал репутацию и славу в групповой терапии не собственно работой с терапевтической группой. Его вклад, начавшийся с книги «Переживания в группе» 1961 г., продолжает оказывать сильное влияние на психодинамический подход к групповой терапии.

Наиболее широко известна его теория базисных допущений (basic assumption). Бион различает группы базисного допущения и рабочие группы. Согласно его подходу, в группе на самом деле всегда присутствуют 2 группы: явная рабочая и скрытая — базисного допущения. В то время как рабочая группа создается для выполнения открытых задач, скрытая группа существует рядом с ней (бок о бок) и действует, исходя из своих неписанных законов. Бион утверждает, что примитивная составляющая мышления, действующая скрыто в группе базисного допущения, имеет тенденцию доминировать над рабочей группой и будет вмешиваться в заявленные групповые задачи. Эмоциональные установки, составляющие базисные допущения, описаны как бессознательные процессы и разделены на 3 категории. Эти категории обладают качеством «как будто», и называются «зависимость», «борьба-бегство» и «спаривание».

⇐ Предыдущая81828384858687888990Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: