Эволюция географических представлений о взаимоотношениях человека и природы

Интерес к взаимоотношениям между человеком и средой его обитания следует считать традиционным для географии. В эволю­ции географических представлений по этому предмету можно раз­личать три главных этапа. На первом, наиболее продолжитель­ном, этапе ученых занимал вопрос о том, как природная среда влияет на человека — на жизнь людей, их занятия, культуру, го­сударственное устройство, историю. Этот односторонний интерес отвечал низкому уровню развития производительных сил; тогда человек находился во власти природной стихии, а его ответное воздействие на нее было мало ощутимым. Лишь в Новое время ученые стали обращать внимание на человека как на активный географический фактор, способный существенно влиять на свое природное окружение. Однако это влияние первоначально рас­сматривалось как свидетельство мощи и торжества человеческого разума и техники, а не как нечто, содержащее в себе потенциаль­ную угрозу самим условиям обитания людей.

Потребовалось еще немало времени и горького опыта, чтобы отдельные ученые обратили внимание на пагубные последствия нерационального «хозяйничанья» человека в своем «жилище». Но прошли еще долгие десятилетия, прежде чем беспокойство за судьбы географической среды и самого ее «хозяина» стало все­общим.

Первые наблюдения за влиянием природной среды на челове­ка мы встречаем у древнегреческих географов в V в. до н.э. Так, Геродот обратил внимание на зависимость рода занятий населе­ния (например, скотоводства у скифов) от природных условий и пытался объяснить характер людей влиянием климата. Младший современник Геродота, основатель медицины Гиппократ, делил Ойкумену на три полосы — холодную, умеренную и жаркую — и считал, что жителям этих полос свойственны разные физические и психические особенности.

Впоследствии многие античные историки, политики и фило­софы (среди них Платон и Аристотель) придерживались взгляда об определяющем влиянии природных условий, и прежде всего климата, на жизнь, нравы народов, на их способность управлять другими народами или, напротив, на предопределенность к раб­скому состоянию. Так возник географический детерминизм — не столько географическое учение, сколько социально-политическая доктрина. В «Географии» Страбона также находим ряд соображе­ний о влиянии природной среды на жизнь разных народов, одна­ко он избегал крайних политических выводов.

Спустя много столетий, в XVI в., идеологи молодого класса буржуазии в своей борьбе против феодализма пытались найти ес­тественные причины общественных явлений в географо-детерми-нистских взглядах античньгх ученых. Одним из первых к ним обра­тился французский юрист и политик Ж. Бодэн, а в первой поло­вине XVIII в. его идеи заимствовал и развил выдающийся просве­титель Ш. Л. Монтескье. Географы того времени не проявляли боль­шого интереса к выяснению влияния природной среды на судьбы человечества. Поворот в этом направлении связан с трудами К. Рит­тера (первая половина XIX в.).

Ранее уже отмечалось, что К. Риттер видел в географии дис­циплину, подсобную для истории, и пытался найти во внешних чертах земной поверхности некое «высшее» предначертание для судеб человечества. В конце XIX в. вульгарно-географические идеи К. Риттера нашли отражение в «Антропогеографии» и «Полити­ческой географии» Ф.Ратцеля. Некоторые его последователи, в свою очередь, продолжали развивать идеи «географического кон­троля» в разных направлениях. В США они получили распростра­нение под названием инвайронментализма. В крайних своих фор­мах это учение приобретало характер вульгарного географизма. Один из его видных представителей Э.Хантингтон утверждал, например, что во все эпохи развитие цивилизации определялось климатом.

Уже в 20-е гг. XX в. в американской географии появились выс­тупления против «жесткого» или «грубого» инвайронментализма, а к середине прошлого столетия это учение практически потеряло сторонников. Но отказ от инвайронментализма привел американ­скую географию к противоположной крайности — географичес­кому индетерминизму, или географическому нигилизму. Инвай-ронментализму стали противопоставлять свободную волю челове­ка, культуру или традиционный образ жизни обитателей, а прак­тически это означало отказ от всякого детерминизма при объяс­нении истории общества. Впрочем, между двумя крайними пози­циями на Западе существовали как бы промежуточные, или ком­промиссные, концепции. В 20-е гг. во французской географии воз­ник поссибилизм (от фр. possible — возможный, возможно) — на-

правление, согласно которому природа предоставляет человеку множество возможностей и свободу выбора. Так называемые уме­ренные детерминисты критиковали поссибилистов за недооценку роли природной среды и признание ничем не ограниченной сво­бодной воли. Не претендуя на объяснение общественно-истори­ческого процесса лишь влиянием географической среды, «уме­ренные» детерминисты (Г.Тейлор, А.Ф.Мартин, О.Спейт и др.) достаточно убедительно доказывали, что человек не может эман­сипироваться от влияния природных факторов, и специфическая задача географов состоит в том, чтобы всесторонне изучать это влияние.

В советской географии существовала традиция связывать гео­графический детерминизм с буржуазной идеологией, что нередко приводило к проявлениям географического нигилизма, к не­дооценке роли природно-географических факторов как в научных экономико-географических разработках, так и в хозяйственной практике. Тем не менее многие географы своими конкретными исследованиями дали немало доказательств важной роли геогра­фической среды в жизни людей и развитии народного хозяйства.

Пока одни географы спорили о влиянии географической сре­ды на судьбы человечества, другие стали обращать внимание на вторую сторону взаимоотношений в системе человек—природа. Уже опыт древнейших культурных народов, создавших мощные ирригационные системы, мог бы дать пищу для раздумий о тех изменениях, которые человек вносит в природную среду. С Вели­кими географическими открытиями, успехами естествознания и первыми победами молодого капитализма появилась убежденность в силе человеческого разума, способности человека «покорить» природу. С конца XVII в. некоторые ученые допускали, что Ла-Манш мог быть вырыт людьми. Выдающийся французский есте­ствоиспытатель и просветитель Ж. Л. Леклерк де Бюффон в конце XVIII в. разделил историю Земли на семь периодов, последний из которых, по его мнению, характеризуется выходом на арену че­ловека как силы, соперничающей с силами природы.

Однако уже в начале XIX в. в суждениях о воздействиях челове­ка на природу появляется новый аспект. В 1820 г. предшественник Ч.Дарвина Ж.Б.Ламарк писал, что назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания.

Первый серьезный научный анализ изменений, произведен­ных человеком в физико-географических условиях Земли, дал американский географ Дж. П. Марш в 1864 г.¹ Он подробно рас­смотрел последствия антропогенных изменений растительного и животного мира, истребления лесов, устройства плотин, осуше-

¹ См. русский перевод: Марш Дж. П. Человек и природа. — СПб., 1866.

ния болот и озер, осушения и орошения почв и т.д., пытался предвидеть возможные последствия переброски вод Дона в Кас­пийское море или Волги — в Азовское, осушения залива Зёйдер-зе в Нидерландах. Дж. П. Марш убедительно доказал, что недо­оценка взаимосвязей в природе и нарушение сложившегося в ней равновесия ведет к непредвиденным и преимущественно вред­ным косвенным последствиям действий, предпринятых с целью получить непосредственную выгоду. По его словам, природа мстит человеку за подобные непродуманные действия. Он подчеркивал, что воздействие человека на природную среду следует рассматри­вать как проблему физико-географическую. К сожалению, на ро­дине Дж. П. Марша его книга оставалась практически забытой по­чти в течение столетия.

Мыслям Дж. П. Марша созвучны идеи Ф. Энгельса о том, что «мы отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель вла­ствует над чужим народом... Все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять»¹. За каждое наше пренебре­жение к этим законам природа, говорит Энгельс, пользуясь тем же выражением, что и Марш, мстит человеку неожиданными последствиями. Энгельс приводит ряд характерных примеров та­ких воздействий: запустение в Греции, Малой Азии и других ме­стах из-за исчезновения источников влаги, последовавшего за истреблением лесов; упадок скотоводства в высокогорьях и в то же время катастрофические наводнения на равнинах из-за выруб­ки лесов на южных склонах Альп; смыв плодородного слоя вслед­ствие выжигания горных лесов на Кубе испанскими плантатора­ми ради получения удобрения, хватившего лишь на одно поколе­ние кофейных деревьев. Основную причину безответственного от­ношения человека к природе Энгельс видел в устройстве самого общества: все существовавшие к тому времени способы произ­водства имели в виду достижение ближайших, наиболее непос­редственных полезных эффектов труда.

В 1868— 1869 гг. известный французский географ Э.Реклю пред­принял попытку популярно описать воздействие человека на при­роду, однако в последнем своем большом труде «Человек и при­рода» (1905 — 1908) он поставил цель рассмотреть влияние поч­вы, климата и всего окружающего на исторические события, по­казать связь судеб человечества с Землею, выяснить причины и следствия в жизни и деятельности народов и установить гармо­нию их с общим ходом развития нашей планеты. С начала XX в. вопросам влияния человека на природу стали уделять внимание некоторые французские и германские географы, но их интересы в этой области сводились главным образом к описанию внешних

 

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 20. — С. 496.

черт ландшафта, связанных с деятельностью человека или к по­искам гармонии в его отношениях с природой.

На рубеже XIX и XX вв. по рассматриваемой проблеме особо выделялись труды русского географа А.И.Воейкова. В 1894 г. он посвятил специальную работу воздействию человека на природу. Анализируя, подобно Дж. П. Маршу, различные негативные по­следствия вмешательства человека в природные процессы, А. И. Во­ейков развивает конструктивный подход, т.е. ищет пути рацио­нального воздействия на природную среду. Главная его идея со­стояла в том, чтобы использовать силы самой природы и их вза­имную зависимость для «земельных улучшений». В упомянутой работе и в ряде последующих этот ученый настойчиво пропаган­дировал использование растительного покрова и воды как глав­ных рычагов управления природными процессами в хозяйствен­ных целях. Эти идеи А. И. Воейков реализовал на практике, он дал научное обоснование развития ирригации в Средней Азии, внедрения субтропических культур в Закавказье, осушения бо­лот, закрепления песков и т.д.

Величайшая заслуга в развитии конструктивного подхода к вза­имоотношениям человека и природной среды принадлежит В. В.До­кучаеву. Его мы вправе считать основоположником комплексного географического направления в природопользовании и оптими­зации природной среды. В отличие от А. И. Воейкова, считавшего, что на природную среду следует воздействовать по принципу «раз­деляй и властвуй», Докучаев требовал «чтить и штудировать всю единую, цельную и нераздельную природу, а не отрывочные ее части»¹. Этот принцип ученый блестяще реализовал применитель­но к степи как целостному природному комплексу. В 1892 г. он дал глубокий комплексный анализ природы степных ландшафтов, затем показал, как хозяйственное воздействие привело к их про­грессирующему иссушению, развитию оврагообразования, утрате почвенного плодородия; итогом этого исследования явилась ком­плексная программа рационального использования и улучшения природной среды степной зоны. Впоследствии Докучаев, опира­ясь на сформулированный им закон мировой зональности, наме­тил генеральную стратегию совершенствования сельского хозяй­ства и проведения мелиоративных работ в Европейской России применительно к каждой природной зоне.

Другое направление исследований В.В.Докучаева можно рас­сматривать как начало экологической географии. Как известно, он распространял действие закона зональности на человека и го­ворил, что человек зонален во всех проявлениях своей жизни. До­кучаев пытался найти зональную специфику в типах жилища и

 

¹ Докучаев В. В. Наши степи прежде и теперь. [1892]. — Соч. — 1951. — Т. б. — С. 97.

одежды, характере пищи, а в отдельных случаях даже в «умствен­ном и нравственном облике» жителей. В советской географии эти высказывания Докучаева было принято считать методологически ошибочными, в них усматривалось проявление географического детерминизма. Однако к настоящему времени наука накопила не­мало доказательств влияния географической зональности на фи­зический облик человека, состояние его здоровья, быт, культуру и хозяйственную деятельность; бесспорно доказано, что человек, как и всякое живое существо, подлежит экологическому исследо­ванию. На этом, как мы увидим в дальнейшем, основано возник­новение экологического направления в современной географии.

Более ста лет назад В.В.Докучаев предвидел, что будущие по­коления петербуржцев столкнутся с тем, что теперь называется ухудшением экологической ситуации. Он обратил внимание на недостаточную изученность природной среды окрестностей сто­лицы и еще в 1890 г. разработал детальную программу комплекс­ного исследования Санкт-Петербурга и его окрестностей. По его мнению, такое исследование дало бы основу для улучшения жиз­ни людей, их благосостояния и здоровья, однако эта программа до сих пор остается нереализованной.

Теоретическим итогом научной и практической деятельности В. В.Докучаева была мысль о необходимости особой науки о вза­имодействии между живой и неживой природой, с одной сторо­ны, и человеком — с другой. В сущности, Докучаев поставил зада­чу перед философией и естествознанием, но практически она ближе всего касалась географии.

Позднее, уже в 20—30-ее гг. XX в., научные представления о воздействии человека на природу обогатились исследованиями В.И.Вернадского и А.Е.Ферсмана, раскрывающими глобальную роль человечества как геологического и геохимического фактора. Однако долгое время вопросам воздействия человека на ландшафты не уделялось должного внимания. Лозунги «покорения» и «преоб­разования» природы, призывы не ждать милости от нее мало спо­собствовали серьезному научному исследованию негативных по­следствий нашего вмешательства в природные процессы. После Великой Отечественной войны научно-исследовательские работы советских географов стали более тесно увязываться с пятилетни­ми планами развития народного хозяйства, с осуществлением грандиозных проектов преобразования природы степей, освоения целинных земель, межбассейнового перераспределения речного стока и т.д. Как бы мы ни относились к подобным «проектам века», нельзя отрицать, что участие в их осуществлении явилось хоро­шей школой для отечественных географов и дало толчок разви­тию таких направлений, как всесторонняя оценка природных ком­плексов, комплексный анализ антропогенных воздействий, гео­графическое прогнозирование.

Что касается эколого-географических идей В.В.Докучаева, ус­ловия для их развития в течение нескольких десятилетий были малоблагоприятными, поскольку общепринятый философский тезис гласил, что влияние географической среды на человеческое общество не является определяющим и всякий намек на геогра­фический детерминизм осуждался. Положение стало меняться к концу 60-х гг., когда во всем мире была осознана оборотная сто­рона научно-технического прогресса и над человечеством навис­ла угроза экологического кризиса.

 

⇐ Предыдущая32333435363738394041Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: