 |
ГЛАВА 4. Если дан голос бродягам и дуракам - говори о том, что важно наверняка.
|
|
|
|
Тем резче ударила по нервам недобрая новость, ставшая первой в череде наших несчастий. В конце января нашу квартиру чуть не обокрали! Я была на лекциях, а когда вернулась домой, застала там бледную, как мел, отчаянно ругающуюся по-итальянски Изольду, встрепанного, охрипшего Арчибальда и заплаканную до смерти перепуганную соседку.
- Да объясните же, наконец, что случилось?! – завопила я, не в силах разобраться в причитаниях этой троицы.
А потом метнулась на кухню. Арчибальду сыпанула в миску попугайского корма. Соседке налила валерьянки, а себе и хозяйке квартиры – крепкого кофе. Только после этого, когда мы сели за стол, прихлебывая и поклевывая каждый свое, я с грехом пополам поняла, ЧТО произошло пару часов назад.
Оказывается, неизвестный злоумышленник начал среди бела дня начал ломать замок нашей квартиры. Изольда, как всегда, читала у зеркала под граммофон очередной монолог и ничего не слышала. Зато услышал Арчи!
Для начала он залаял и завыл, как огромный бульдог. Скрежет в замке прекратился, должно быть, вор немного испугался «злой собаки».
А отважный попугай тем временем вылетел в форточку и начал изо всей силы долбиться клювом и крыльями в соседское окно. Соседи, разумеется, решили, что с одинокой актрисой случилась беда и выскочили на лестничную площадку. И тем самым спугнули преступника. Лица его никто разглядеть не успел, заметили только черную куртку да кепку, надвинутую низко на лоб.
- Ох, страшно жить как стало! – жалобно вздохнула соседка, отставив пустую рюмку из-под валерьянки. - Ну что, Изольда Карловна будем теперь милицию вызывать? Я готова быть свидетелем.
Старая актриса медленно поднялась, глядя в пространство неподвижным, напряженным взглядом.
|
|
|
- Maledetto! – шепотом выругалась она еще раз. - La putana!
И добавила еще несколько подобных слов, от которых,кажется, даже Арчи покраснел. А потом, взяв себя в руки, спокойно сказала:
- Это были не воры! А то, что они пытались забрать, им не найти вовеки веков! Не беспокойтесь, Марья Николаевна - Изольда повернулась к соседке. - Идите, отдыхайте. Я не стану вызывать милицию.
- Но как же… - пролепетала бедная Марья Николаевна.
- Идите! – актриса властно повысила голос - Спасибо за доброе участие. Но городская стража тут ничем не поможет!
Соседка выкатилась из квартиры, охая и, кажется, крестясь.
- Стража… - пронеслось у меня в голове. – Ну, все! Моя «Пиковая Дама» окончательно попутала «улицу, город и век»
Изольда устало провела руками по лицу, поправила белую прядь, выбившуюся из прически, внимательно посмотрела на меня и медленно произнесла:
- Девочка, не бойся. Второй попытки ограбить меня не будет. Арчибальд! Попугай оторвался от миски с кормом и вопросительно мяукнул.
- Ты сегодня вел себя, как настоящий герой! А теперь мне надо отдохнуть и подумать, что со всем этим делать дальше.
Хозяйка квартиры ушла в свою комнату. А я осталась убирать со стола.
В голове стоял сплошной туман. И я никак не могла понять, ЧТО же понадобилось этому идиоту-грабителю в доме бедной старой актрисы? Из техники у нас имелся в наличии один старенький, на ладан дышащий комп. Ни больших денег, ни драгоценностей у Изольды сроду не водилось. Хотя, кто знает, что там в этих ее шкатулочках запрятано?
- Но для счастья своего не бер – ри себе его! Много, много непокою прр - ринесет оно с собою!
Арчи покружился над столом и повис на абажуре вниз головой.
- Да не собираюсь я Изольдины побрякушки трогать!
Фыркнула я, убирая миску вредной птицы.
– Нечего мне тут Ершова цитировать, Конек-Горбунок в перьях!
Арчибальд замолчал, но глянул на меня круглым темным глазом с каким-то особенным значением.
|
|
|
С этого дня поведение старой актрисы сильно изменилось.
Она уже не читала свои монологи и не беседовала со мной о тайнах закулисья прежних лет. Теперь Изольда Карловна часами просиживала в своей комнате, раскладывая на колченогом столе какой-то бесконечный пасьянс. Или это было нечто иное? В общем, я так и не поняла. Для гадания это действо с картами длилось слишком долго, а для обыкновенного пасьянса – сопровождалось слишком темпераментными возгласами. Иногда у актрисы что-то не складывалось, и тогда она подолгу сидела с мрачным видом, уставившись в одну точку. Мне, откровенно говоря, было жаль свою «загадочную даму». И как-то раз я решила отвлечь Изольду от ее тяжелых мыслей.
Тем более что в личной жизни у меня наметился интересный поворотик, точнее не один, а целых два. Двое вполне симпатичных юношей с журфака активно ухаживали за мной, а я все никак не могла определиться, кто же из них нравится мне больше. Макс был хорош собой, умен, ироничен и умел красиво ухаживать. Алик - романтичен, трогательно застенчив, и с ним можно было подолгу и с увлечением беседовать на самые умные темы. Находясь в непрерывном раздвоении мыслей и чувств, я однажды не выдержала и попросила квартирную хозяйку:
- Изольда Карловна, а не согласились бы вы и мне погадать? Ну, хоть немного. О любви, конечно.
Реакция старой актрисы превзошла все мои ожидания! Она одним движением сгребла карты со стола в кучу, тут же сложила их стопкой и с такой силой хлопнула картами о стол, что я даже вздрогнула. А Изольда резко отчеканила:
- Девочка, НИКОГДА не проси меня об этом! ТАКИЕ карты нельзя использовать по пустякам.
Но увидев, мое вытянувшееся от огорчения лицо, добавила уже мягче:
- И вообще, запомни, дитя! В любви не помогает ни волшебство, ни гадание.
В любви поможет только любовь!
Она закатила к потолку глаза и нараспев произнесла:
- Ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя! Ревность; стрелы ее - стрелы огненные. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее.
Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, он был бы отвергнут с презреньем.
- Уже до царя Соломона дошли! - улыбнулась я от того, что Изольда наконец-то забыла свои дурацкие карты и опять, упоенно глядя на себя в зеркало, читала наизусть «Песнь песней».
|
|
|
Однако, что мне, этакой невесте разборчивой делать с двумя женихами?
Я сидела у себя в комнате и задумчиво рассматривала фото в телефоне. Подружки умудрились запечатлеть меня рядом с Максом и Аликом одновременно. Ы-ы-ы! Кого ж выбрать-то? Сзади захлопали крылья.
Арчи влетел ко мне в комнату, шлепнулся без спроса на плечо. Я шепотом выругалась, потому что когти у этого зеленого чуда в перьях были неслабые. Попугай наклонил голову, внимательно изучая фотку на экране.
И неожиданно громко изрек:
- Только ты не зови меня в бой! Я боюсь, я боюсь, я – боюсь…
- Что ты имеешь в виду, Арчи? – удивилась я.
Но попугай молча упорхнул в другую комнату. Я и не подозревала, что всего через несколько недель слова хитрой птицы обратятся самым настоящим пророчеством. Конец зимы в Петербурге выдался очень странным. То город сковывали жуткие морозы, и снег валил так, что в двух шагах ничего не было видно из-за летящих белых хлопьев. То обрушивалась внезапная оттепель, да такая, что на газонах начинала пробиваться свежая травка. К концу февраля и Нева, и залив уже полностью освободились от оков льда. И тут на побережье обрушились невероятные по своей мощности морские бури! Даже старожилы не припоминали такого разгула стихий! Шторма терзали Финский залив чуть ли не каждый день, и старенькие дамбы близ Кронштадта уже еле выдерживали удары ветра и волн. Угроза наводнения встала всерьез, и МЧС каждый день собиралось объявить в городе чрезвычайное положение.
В эту ночь я проснулась от страшного удара грома! За окном бушевала самая настоящая гроза. Молнии ослепительно-синими зигзагами прорезали темное небо, а грохот дождя порой даже заглушал громовые раскаты. Тут я услышала, как за стенкой что-то упало, испугалась за свою квартирную хозяйку и выбежала в гостиную. Изольда Карловна, нервно стиснув руки, стояла посреди комнаты, напряженно уставившись к еле мерцающий экран маленького телевизора. По его поверхности бежали помехи, а голос диктора то и дело прерывался пронзительным треском атмосферных разрядов:
|
|
|
- Встречный ветер с Финского залива гонит к Неве очень высокую волну. Городу грозит сильное наводнение...
Изольда шепотом выругалась и почему-то подошла к фарфоровому зАмку, стоящему на серванте. Погладила рукой блестящую серебристую стену, коснулась пальцами изящной башенки, прикрыла глаза…
- Наши метеорологи предупреждают, что вода может подняться на два метра и выше ординара. В Петербурге объявлено чрезвычайное положение. Власти города не рекомендуют жильцам покидать дома…
За окном снова грохнуло, и телевизор замолк.
- Но силой ветр – ров от залива пер – регр – ражденная Нева обр –ратно шла, гневна, бур – рлива и затопляла острова!
Заорал Арчибальд, перекрикивая рев бури за окном.
- Не то, Арчи, не то! – Изольда вдруг рванулась к окну, стул, оказавшийся у нее на дороге, полетел в сторону.
Хозяйка квартиры, что есть силы, рванула оконные рамы.
- Что вы делаете?! – успела вскрикнуть я.
Стихия ворвалась в дом! Потоки воды обрушились на подоконник, водопадом полились на пол. Сверканье молний стало совсем нестерпимым. А старая актриса громко… расхохоталась!
- Дуй ветер! Дуй, пока не лопнут щеки! Лей дождь, как из ведра и затопи верхушки флюгеров и колоколен! Вы, стрелы молний, быстрые, как мысль,
деревья расщепляющие, жгите мою седую голову!
Изольда яростно потрясла в воздухе сжатым кулаком.
В руках ее почему-то оказался моток каких-то струн. В мгновение ока хозяйка намотала их на гвозди, торчащие из рамы. Ветер ворвался в комнату, и безумная арфа застонала и запела под его порывами.
- Будет буря – мы поспорим и помужествуем с ней! Пой же моя, эолова арфа!
И к моему ужасу, Изольда в тот же миг одним прыжком взлетела на подоконник. С силой ударила по струнам. И запела хрипловатым, мощным контральто какую-то дикую песню. Я не смогла разобрать слов. Да и не стала делать этого, а просто рванулась к сумасшедшей старухе и обхватила ее за ноги. Потоки воды из открытого окна теперь хлестали прямо в нас.
- Вы же упадете! – простонала я, но актриса не услышала моих слов.
Я стиснула ее в объятиях еще сильнее. И тут молния ударила прямо в наш двор! Сине-белая вспышка полоснула по глазам! От удара грома в комнате закачалась люстра и замигали лампочки. Я зажмурилась. А песня Изольды взлетела вверх и оборвалась на пронзительной ноте. Я медленно открыла глаза. Страшный ливень за окном стихал, переходя в обыкновенный дождь. Гроза откатывалась куда-то за горизонт, и в недрах лохматых сизо - черных туч угрюмо шевелился еле слышный теперь гром.
|
|
|
Старая актриса, опершись на мое плечо, тяжело спрыгнула с подоконника. Пошатнулась. Я поддержала ее за руку, и Изольда, слабо улыбнувшись, обняла меня. Так мы простояли несколько секунд. И тут вдруг включился, казалось бы, скончавшийся телевизор:
- По причине, непонятной даже опытным метеорологам, ветер с залива внезапно прекратился. Волны, грозившие наводнением, стремительно опали. Опасность наводнения для Петербурга миновала, но МЧС все еще не рекомендует подходить близко к набережным…
- Кажется, все получилось…
Изольда высвободилась из моих объятий, погладила меня по голове, зачем-то подошла к своему зАмку. И глухо вскрикнула! По всей его блестящей фарфоровой стене шла глубокая трещина! От башни с часами до нижнего портала. Старая актриса всхлипнула.
Схватилась за сердце, покачнулась и рухнула на пол. Быстро примчавшаяся Скорая Помощь диагностировала обширный инфаркт. Когда мою квартирную хозяйку уже положили на носилки, она вдруг немного приподнялась и поманила меня к себе:
- Я не справилась… Годы уже не те.
Изольда коротко выдыхала слова. На виске в такт дыханию билась синяя жилка. Внезапно актриса так вцепилась в мою руку, что стало больно.
- Девочка, НАЙДИ ХРАНИТЕЛЕЙ! И передай им мою шкатулку. Бронзовую, с птицей на крышке. Только не открывай ее, слышишь! Ни в коем случае не открывай!
Изольда откинулась на носилки и закрыла глаза.
ГЛАВА 5. Все, что сказано три раза, становится истиной…
Мы с девушкой уже отогрелись чаем на маленькой кухне ее квартиры, и теперь новая знакомая рассказывала мне свою историю, достойную романа в жанре городского фэнтези.
- Я навещала Изольду Карловну в больнице почти каждый день
Дина вздохнула и отставила в сторону пустую чашку.
- Постепенно все деньги, что были в доме ушли на лекарства. Перед тем, как пойти в пикет за Исаакий, я как раз сидела у этого стола и думала, как мне жить дальше?
Девушка нахмурилась и твердо произнесла
- Но потом отбросила все посторонние мысли в сторону и решила, что спасение музея сейчас важнее всех моих плачущих финансов!
- И правильно решила! – с жаром подхватила я. – Только что ж ты, девочка, одна на эту битву двинула? Неужели никого из друзей не нашлось, кто б поддержал в трудный час?
- Из друзей… - Дина иронично хмыкнула. – Знаете, Женя, наш попугай оказался настоящим Предсказамусом. Помните, я говорила, что увидев портреты моих кавалеров, Арчи выдал строчку про «не зови меня в бой, я боюсь»?
Я утвердительно кивнула.
- Так вот! Узнав, о пикете Алик, к примеру, просто исчез с моего горизонта!
На звонки не отвечал, в Контакт не выходил. А потом прислал СМС-ку: «Не впутывай меня в свои дела!» А Макс, когда я позвала его с собой, испуганно заявил:
- Детка, а ты знаешь, что всех, кто участвует в этой акции, органы «берут на карандаш»? Мне моя будущая карьера дорога, как память! Не хотелось бы замараться в столь юном возрасте.
Дина вскочила из-за стола. Синие глаза гневно сверкнули:
- Замараться, Женя! Спасение символа Города для него – грязь! И как я только не врезала этому трусу по его холеной роже?! В общем, написала тот плакат и пошла в пикет одна. И чуть, как водится, не влипла! Если бы не вы…
- На волоске судьба твоя! Вр – раги полны отваги! Но слава Богу, есть др – рузья! И слава Богу, у др – рузей есть шпаги!
Зеленый попугай влетел в кухню и нахально приземлился прямо на стол, чуть не уронив сахарницу.
- Вот-вот! – улыбнулась моя новая подружка. – Именно эту фразу Арчи крикнул мне вслед, когда я, как вы говорите, «убегала на битву».
- Да-а… - озадаченно покачала я головой. – Все чудесатей и чудесатей! Слушай, Дин, а ты ту самую шкатулку нашла? Ну, про которую твоя Изольда говорила?
- Нашла – с готовностью ответила девушка. – Показать?
- Покажи, конечно!
Дина вышла и через минуту вернулась, неся увесистое, тускло отливающее золотом изделие.
- Вот она! С птицей на крышке, как Изольда Карловна и говорила. Не пойму вот только - что за птица? Судя по хвосту – вроде как фазан.
Я наклонилась над крышкой шкатулки, пристально разглядывая тончайший кованый узор. То, что я увидела заставило меня слегка вздрогнуть.
- Что вы там заметили, Женя? – удивилась моя собеседница.
Я выпрямилась. И медленно произнесла:
- Никакой это не фазан. Смотри, хвост у этой пернатой, как у жар-птицы, но крылья скорей орлиные. На голове – гребень увенчанный звездами. И главное! Птицу окружает орнамент из пляшущих языков пламени. Ты понимаешь, что это значит, Дина?! Это же самый настоящий ФЕНИКС!
Исследование странной шкатулки прервал телефонный звонок. Подружка сообщила, что ей придется остаться у дочки до утра. И беспокоилась – найду ли я у кого переночевать? Я успокоила ее словами, что «уже нашла».
И повернулась к девушке.
- Значитца так. Обстоятельства складываются таким образом, что мне сегодня ночевать негде. Разве что, у тебя остаться. Это возможно?
Динка утвердительно кивнула. И, кажется, обрадовалась. Ну да, торчать одной в этой огромной квартире, да еще после попытки ограбления – дело не веселое. И даже опасное. К тому же, бросать голодающую студентку на произвол судьбы, мне откровенно не хотелось. Как это называется? «Заведомое оставление в опасности»? Ну, так и не будем оставлять! Некоторое количество денежных знаков у меня имеется – значит, не пропадем.
Надо только провести ревизию имеющихся продуктов, дабы понять – насколько все суицидально.
- Так, дорогуша, где тут у вас с Изольдой «запасы на зиму» хранятся?
Динка кивнула на шкафчик в углу кухни. Я заглянула внутрь.
- Гыыы! Чувствую себя героем своего же романа. Цитирую: «он тоскливо пошарил по полочкам в шкафу – восемь пакетиков лаврушки, пачка соли и остатки какой-то неопознанной крупы.
- Это даже на суп из топора не тянет – вздохнул Патер»
Вот и у нас приблизительно – те же самые фаберже! Только вместо крупы – макароны. Ну, ничего – прорвемся! Утром сделаем туристические гренки, а потом я за пельменями сгоняю. Сварим из них супчик. А сейчас спать ляжем. Только можно, я сначала по квартире прогуляюсь? Давно в ТАКИХ не была.
Квартира, и правда, была интересной. Нечто подобное я видела в доме на Покровке, куда меня однажды занесло фотографировать французский мундир.
По огромному коридору можно было бы пускать троллейбус – если бы не наставленная в нем мебель. Выщербленный местами паркет, складывался в причудливый цветочный рисунок. А на широких подоконниках можно было спокойно устраивать спальное место. Даже запоры на окнах не иначе конца девятнадцатого века. Потому, что там вовсе не привычные шпингалеты, а хитрая ручка. Ее поворачиваешь – и выскакивают два штырька.
Кухня – в самом конце длинного коридора. А рядом – маленькая комнатка для кухарки. Кстати, что это там за дверь? Черный ход? Встречали такое чудо!
Я называю его «вторым выходом из палатки»! Всегда может пригодиться! Впрочем, выход – это еще и вход! Я проверила здоровенный засов на двери, и осталась им вполне довольна. Незваные гости нам ни к чему! Как и оборона на два фронта.
- Ну что ж! – подвела я итог. – Мне тут нравится. Обожаю, кстати, на окошке сидеть! Причем, с детства. Ведь сколько удовольствия можно получить от этого занятия! Посидеть на подоконнике, посмотреть в окно, увидеть кусочек улицы, с ее сложной и незамысловатой жизнью. Соседи и их машины, прохожие и собаки, деревья и птицы, снег или дождь, солнце и ветер. Кто-то кого-то любит, кто-то кого-то ждет. Томятся под окнами железные кони, уткнувшись мордой в разъезженный газон. Деловито пробегает безродная шавка, строя на ходу «морду» привязанному бультерьеру. Соседский кот лениво смотрит на нахохлившихся воробьев из-за оконного стекла. Малышня лепит снеговика, а бабушки судачат обо всем на свете, сидя на лавочке, и зябко кутаясь в пуховые шали. Дед Мороз что-то рисует кисточкой на стекле. Или дождик осенний плачет, утирая слезы кленовыми листьями. Или пух тополиный летит. Облака плывут, выстраивая в небе башни несуществующих замков. Стоит только присесть на окно и посмотреть во двор!
- Эх, Динка! – вздохнула я. – Ты даже не представляешь, какая ты счастливая! Мне бы в таком волшебном месте пожить хоть недельку! Я бы ТАКУЮ сказку здесь написала…
- Так в чем же дело? Живите! Изольда только порадуется, что я не одна. Ладно, давайте, и правда, спать ложиться. Я вам в зале на диванчике постелила. Спокойной ночи!
- Ага. И тебе. И не забудь помечтать перед сном!
Я немного полежала в темноте, прислушиваясь к шорохам и скрипам своего нового жилища. Почему-то вспомнилась сказка об оловянном солдатике.
Ну, помните – «когда в доме стало совсем тихо, игрушки сами стали играть: сначала в гости, потом в войну, а под конец устроили бал». Вот и от старых изольдиных безделушек я ожидала чего-то подобного. Но, то ли время бала еще не подошло, то ли я слишком устала, только заснула я гораздо раньше полуночи. И чуда не дождалась…
Утром мы с Динкой приготовили нехитрый завтрак и устроились пить кофе и беседовать. Благо день был субботний, и в универ ей бежать ей не надо.
- А скажи, «дорогая передача», каким ветром тебя к Исаакию-то занесло?
- Нелегким – грустно улыбнулась Динка. – Вместо Изольды Карловны. Там ведь что вышло? Какой-то балбес в больницу телевизор притащил – чтоб пациенты не скучали. Ну, а в нем – новости. Это, как вы говорите, в «тырнете» хорошо – хочешь их читаешь, а не хочешь – мимо идешь.
А в «ящике» их слушать приходится. Вот разговор о передаче собора в палате и зашел. Моя артистка, кстати, после войны училась в школе, расположенной под боком у Исаакия. Он у них вроде детской площадки был. А потом бегать рядом – запретили. И даже школу куда-то перевели. Потому, что у собора с «правым боком» какие-то архитектурные проблемы случились. А война и обстрелы их только усугубили. И боялись, что он рухнуть может.
В общем, как вы понимаете, моей квартирной хозяйке собор ни разу ни чужой. А тут начались всякие споры да раздоры на тему – надо или не надо Исаакий церковникам отдавать? А тетки в палате все, как на грех верующие попались. И старушку мою старорежимную совсем заклевали. Изольде в результате в реанимацию загремела. С новым инфарктом. А я пошла за собор стоять…
- Понятно. Дело хорошее. Только – небезопасное. Даже я стараюсь в политические игры не лезть. Потому, что там – толпа. А она – непредсказуема.
И не в том дело, что - первобытная. Возьми всякие митинги, когда поорут, а потом идут машины переворачивать и витрины бить. Или этих психов -болельщиков на стадионах...
Толпа, она всегда толпа, она уже не думает, на чьей стороне правда, ей надо только, чтобы показали, кого топтать и рвать на части...
Конечно, в нашем случае народ другой. Я давно таких одухотворенных лиц на улице не встречала. Но – возможны всякие провокации. Как вчера, например.
- Но вы же все равно пошли – возразила Динка.
- Пошла – вздохнула я.
И подумала о том, что мне-то, сироте, терять просто нечего. С моим диагнозом, в общем-то, все равно – где умирать: в своей постели или на тюремных нарах. Но КАК я это девочке-то скажу?
- Ладно, как любил говорить один герой моего романа, сменим декорации.
В смысле тему. Вернемся к шкатулке. Где-то я читала, что птица феникс – символ достаточно мощный для тех, кто падает духом. Если вы находитесь в сложной и трудной ситуации, когда вам кажется, что все тщетно и безнадежно, феникс научит вас справиться с трудностями. Благодаря ему, вы сможете проявить независимость, самостоятельность, сможете выйти из своей проблемы победителем. А тем, у кого изначально интуиция хорошо развита, феникс помогает научиться предсказывать события своей жизни и всей судьбы. Так что, может быть, не зря Изольда именно про этот раритет вспомнила? У тебя, точнее у нас с тобой, как раз такие трудности и есть.
- Ну да – согласилась Динка.
- Следующая теория о происхождении мифического существа довольно причудлива, но может быть более правдивой, чем некоторые другие. Птица феникс, возможно, была вороной или вороном, танцующим в погасающем огне. На первый взгляд это может показаться странным, но правда часто более абсурдна, чем беллетристика. По этой теории ворона сидит на тлеющих угольках, как в сауне, наслаждаясь высокой температурой и распластав во всю ширину свои крылья. От мерцающих огоньков цвет ее оперения кажется золотистым. После очередного сеанса, расправив крылья, она начинает интенсивно ими махать, чтобы остыть. От этих взмахов угольки разгораются, а феникс-ворона тем временем благополучно взлетает. Так вот о вороне. Самое смешное, что меня мои друзья дразнят не просто «перелетной птицей».
А именно - ВОРОНОЙ. Мне ее даже подарили! Потом покажу – я ее с собой в рюкзаке таскаю. И на концертах она у меня обычно на микрофоне висит.
- Почему вдруг – вороной??
- Ну, это дела тырнетные. Знаешь же про всякие страничные взломы? Так вот я, после того, как от моего имени пару раз хрень какую-то написали, с френдами теперь здороваюсь не словом «привет» или «здравствуйте», а пишу – КАРРР! Пароль у меня такой.
- Прямо таки – как в песенке! «Она умела кричать, как ворона – карр»!!»
Динка всплеснула руками и весело рассмеялась.
- Ну да. Как-то так. Не кажется ли тебе, деточка, что Судьба нас с тобой свела не просто так? И разговор о птице Феникс – тоже что-то означает?
- То есть бабушкина шкатулка выплыла не случайно?!!
- Похоже на то. Узнать бы еще – почему ее открывать нельзя? Тоже мне – ящик Пандорры! Что в ней вообще ценного могло за столько лет остаться? Разве что – воздух питерский…
ГЛАВА 6. Время течет бесплодно, словно песок
Девушка пожала плечами, поднесла шкатулку к уху и осторожно потрясла ее. Потом удивленно сказала:
- Ничего не стучит и не перекатывается. Как будто она пустая. Но почему же тогда шкатулка такая тяжелая?
Дина поставила загадочный предмет на стол и еще раз внимательно осмотрела его.
- Да тут даже замочной скважины нет! Как же ее тогда открыть? И каким образом ее закрыли?
- Ну, здесь как раз ничего удивительного – заметила я. – Скорее всего у этой штучки - потайной замок. Чтоб открыть ее, ключ не нужен. А нужно просто нажать какие-нибудь точки на крышке. К примеру, пожать лапу этому фениксу. Или почесать ему крылышко.
Я потянулась к шкатулке, но Дина торопливо произнесла
- Ой, может лучше ее не открывать? Изольда сказала – ни в коем случае.
- Ну не открывать, так не открывать. Хотя – очень интересно, что ж там такое запрятано? Скорее всего – любовные письма нашей «Пиковой Дамы». Когда она блистала на сцене Александринки, и ее улыбки добивались сотни восторженных поклонников.
- Жалко Изольду – вздохнула девушка. - И главное, я не пойму, что с ней тогда произошло? Сначала прыгала в бурю по окну, как бешеная кошка, пела, кричала… А потом увидела всего одну трещинку на своем любимом зАмке, и готово – сердечный приступ!
- Да что за зАмок-то? – поинтересовалась я. – Глянуть можно?
- Вот он. На полочке стоит. Я его салфеткой прикрыла.
Я подошла к серванту. Сняла тонкую ткань с фарфоровой безделушки.
И замерла в состоянии полного обалдения! Потому что сюжеты и образы моих романов, кажется, внезапно начали приобретать реальные очертания и смыкаться вокруг меня волшебным кольцом! Ну, конечно, я сразу же узнала этот зАмок!
Он снился мне по ночам, и я исходила сотни километров по его коридорам и залам в своих полночных грезах. Он был множество раз описан в моих историях. Причем выступал там, как живое, наделенное разумом и душой создание, соединяющее одинокие сердца и способное по душам говорить с тем, кто СЛЫШИТ. Бережно и ласково я погладила стройную башенку с часовым циферблатом. Осторожно коснулась хрупкого шпиля, увенчанного неизменным флагом. Глубокая трещина, как рана, рассекала блестящую золотисто-серую фарфоровую поверхность.
Я вздохнула. А вот это, действительно, недобрый знак! И если старушка-актриса знала о зАмке хоть десятую долю того, что знаю я… Неудивительно, что ее так накрыло!
- Что вы там увидели, Женя? - Дина смотрела на меня с некоторой тревогой. Еще бы! Я стояла возле фарфоровой игрушки минут пять не меньше, в полном ступоре.
- Еще одного феникса, девочка, - негромко произнесла я. – Ты знаешь, а ведь к нему, я имею в виду реальный замок в Гатчине, очень подходят эти строки: «Столько раз он горел, столько раз он сгорал, что не снилось кромешному аду!» После войны от дворца императора Павла осталось практически пепелище. Но замок возродился из пепла!
- Так это Гатчинский дворец! – изумленно ахнула девушка.
– Всегда хотела там побывать, но все никак не находила время. А если и выдавался свободный день, то не было подходящей компании.
- Теперь съездим туда вместе! – подмигнула я новой подружке.
- Проведу тебя по всем «местам боевой славы». Тем, что описаны в моих историях. Только разберемся сначала с этим вашим ларцом Пандоры.
Я не поняла, кому его нужно отдать и зачем?
- Я тоже не поняла – вздохнула Дина. – Честно говоря, мне показалось, что Изольда в тот момент бредила. Шкатулку нужно отдать каким-то Хранителям…
Вот тут меня слегка тряхнуло, как будто я невзначай коснулась оголенного провода. Потому что одно дело мечтать, писать и фантазировать, а совсем другое – влипать в эти фантазии по… уши. Мда! Что там по этому поводу говаривала Корнелия Функе? «Интересно, почему описывать приключения гораздо приятнее, чем участвовать в них?» Ладно, не будем впадать в панику раньше времени.
- Так, пойду-ка я прогуляюсь – сказала я, почувствовав, что бедную голову срочно следует проветрить. – И до подружки доеду – у нее сегодня вечером репетиция в Театре песни. Заодно и за Европу отчитаюсь. А то она волнуется – все ли у меня в порядке? Я быстро!
С этими словами я цапнула с вешалки свою куртку и пулей вылетела на улицу. Но пошла не к площади Восстания, а повернула в другую сторону.
И двинулась к Лавре, приговаривая:
- Там хорошо, но мне туда не надо.
Я, и правда, ничего там не забыла. Да и вообще эту часть города знала плохо. Но, для того, чтобы думать, мне надо куда-то идти.
- И что у нас плохого – на сегодняшний день? – спросила я себя и улыбнулась.
Это же у нас Зеленый любил так говорить, который из мультика про Алису Селезневу. Мало оптимистичный товарищ, надо признаться.
Ну, чувствовал он заранее, что жизнь его не порадует. Вот и я – что-то такое чувствую. Тем более, что у нас свой Говорун имеется.
Только киношный хоть чо то умное подсказывал: «ищи на третьей планете»!
А этот только орет: «но для счастья своего не бери с собой его»! Это кого – «его»? Человека или предмет? Если предмет – то, как его найдешь в изольдиной квартире? Когда там предметов, как у дурака семечек? И как определить – который из них брать не надо? А если – человек? То КУДА его не надо брать? И что это за слова о ХРАНИТЕЛЯХ? С какой целью их надо найти? Может, им тот самый предмет и надо передать? Так как же тогда – «не бери»?!! Бррр! У меня уже голова дыбом! Где этих Хранителей искать-то? Ну да, были у меня в романах персонажи – Ларри с Павлом и Марта с Томасом. Но они же – ПЕРСОНАЖИ!!! Мечтавшие стать Хранителями Города. Но это же ВЫДУМАННЫЕ истории! Из них самый реальный – это Павел. Так он и то – призрак Гатчинского Замка! Это что получается? – Надо поехать во дворец и передать ему изольдину безделушку? Ага! На вахте оставить! Со словами – «когда император опять появится – отдайте, плз, ему вот эту фарфоровую штучку»…
И куда меня, сироту, после этих слов свезут? На Пряжку? Мда! Прямо, хоть ложись и помирай! Часика на три. Чтоб в Небесном лесу оказаться – и совета попросить на предмет: как ходить и куда стрелять? Мальчики! Ну, имейте же совесть – хоть какой-нибудь знак мне подайте!!!
Ни до какой Лавры, кстати, я так толком и не дошла. Занятая своими мыслями, я слегка выпала из городской действительности. И сейчас стояла на мигающем светофоре, тупо соображая – то ли мне через дорогу бежать, то ли – воздержаться? И тут меня чуть не вынесли под колеса две отчаянно ругавшиеся старушки. Спорили они, ясен пень, о божественном.
- Не надо своего пастыря осуждать! – яростно орала одна. – Даже, если он и делает чего не так. Среди соблазнов живет – время сейчас такое!
- Ага! – возражала ей другая. – Тогда давай всех преступников из тюрем выпустим! Они, чай, тоже на соблазны повелись!
- И все равно! Не стану я за Исаакий с тобой стоять! Гордыня это! Я против батюшки не пойду!
- А против совести, значит, можно идти? – ядовито поинтересовалась ее оппонентка.
- Тьфу на вас! – подумала я, отпрыгивая от машины, и выбираясь на спасительный тротуар.
И понимая, что уже никуда не хочу: ни гулять, ни к подружке ехать.
Не дай бог, и там народ какую-нибудь дискуссию устроит. А мне разговоры эти уже осточертели. Все равно никто ничьих доводов слушать не хочет. Только мои «собратья по разуму» хотя бы пытаются интеллигентно разговаривать, а воинствующие фарисеи уже и с поленом ринуться готовы. Вот начнутся в Театре споры, и выяснится – кто из моих питерских друзей на чьей стороне? Со мной-то к собору никто из них не ходил. У кого дела нарисовались, а кому и по фигу откровенно. Хотя даже странно – вроде бы люди искусства. Должны же их вопросы культуры волновать? Хм! Хочу я это знать – или не хочу? Как там Оруэлл говорил? «Чем дальше общество отдаляется от правды, тем больше оно ненавидит тех, кто её говорит».
Но ненависти с меня, пожалуй, хватит! Есть две вещи, которые делают больно: это правда, которую ты слышишь. И правда, которую ты узнал и понял.
Есть люди, которые убегают от правды, а есть такие глупые, как я, которые пройдут через что угодно, чтобы ее узнать, и не успокоятся, пока не узнают.
Со временем понимаешь, что правда не делает человека счастливым, а делает лишь одиноким. Но с другой стороны, ведь случайностей не бывает. Да, это делает нам больно, но мы становимся сильнее. Мы знаем, кому можно доверять, а кому — нет. Мы знаем, кому можно подать руку, а от кого ожидать предательства. Мы знаем, кто стоит наших молитв и любви, а на кого было зря потрачено время. И еще я поняла, что человек должен быть твоего размера, чтобы тебе не приходилось становиться меньше, чтобы его не раздражать. Это сложно... Это как жить в доме, где потолок чуть ниже твоего роста, всё время немного дискомфортно, а потом дискомфорта становится так много, что остаётся только выйти, чтобы не остаться на всю жизнь с головой, втянутой в плечи. Ох, как все запутано-то!!! В общем, мне отчаянно захотелось посетить любимый «Буквоед», и то ли выпить там чашечку кофе, то ли посидеть носом в книжку. В детстве я считала, что книга — это растение из чудесного края, ведь у нее есть листы и корешок. Толстый корешок и много листов — дерево. Тонкая книжка без картинок — трава, а с картинками — цветок. И перед сном я часто думала: что за волшебник выкапывает все книги и приносит нам? Что там, в магазине на стене написано?
- Отличная неделя начинается с бодрящего напитка и хорошей книги!
Сейчас, правда, не начало недели, а ее конец, но какая, в сущности, разница?
Я хихикнула. Прямо, как в сказке! «Чего-то хочется: то ли музыки хорошей, то ли – зарезать кого»! Кстати, у меня, как у Ларри, в «Буквоеде» три книжки недочитанных валяются. Правда, надо еще вспомнить – какие именно? Роман Метлицкой, какие-то мемуары про Ахматову, и чего-то третье. Ладно, на месте разберемся! Раз уж я почти у метро, надо в него спуститься и до площади Восстания доехать. Я немного задержалась на очередном светофоре, соображая – какая именно станция метро мне нужна? Ну, то есть, не станция, а линия. По «желтой» я только до Лиговки доеду. А мне надо дальше. Пешком по Невскому потом шлепать неохота. Значит, нужна «зеленая». Черт! А какая из них – какая? Вот не люблю я двойные станции! Что на Техноложке вечно путаюсь в переходах, забредая не туда, куда нужно! Что теперь на этой площади Александра Невского блужу. Я пошарила по карманам в поисках схемы – но поняла, что она осталась в кармане рюкзака, а рюкзак – у Динки дома. Придется спрашивать – где тут у вас?
Ну, раз сходу уехать не получается, пойду все-таки вдоль Лавры прогуляюсь. Найду укромный уголок, покурю, и двинусь дальше. С укромным уголком вышли некоторые проблемы. То батюшки кругом шастают, то знаков навешано – не курить, не сорить…
Я в этом месте и была-то всего пару раз, и то не одна, а с друзьями, которые знали – где и чего тут можно? Какой-то песенный фестиваль тут проводили. Причем, насколько я помню, не особенно духовный. Во всяком случае, друзья там пели вполне светские романсы. Вот уживается же здесь культура с религией. Почему же с Исаакием коса на камень нашла? Ох, нет, не хочу сейчас об этом думать! Мне вчерашней беседы с «ментами» вполне хватило!
Когда из меня исторические подробности вперемешку со статьями конституции сыпались. Я даже сама себе удивлялась – прямо не журналистка я, а живая «Википедия»! Понятно, что даже у «полкана» ихнего челюсть отвалилась.
А что про «нижних чинов» говорить? Ну, впрочем, это из оперы: жить захочешь, еще не так извернешься! Уж очень на волю душа рвалась…
Я исправно донесла «бычок» до ближайшей урны, убрала в карман зажигалку, и покрутила головой –
|
|
|
