 |
Глава девятая,
|
|
|
|
которая предшествует главным событиями нашей истории, и в ней же у Вити обнаруживаются микробы странствий
Интересно ли вам жить на свете? Не знаю, каков у вас, дорогие читатели, ответ на этот вопрос. Витя Сметанин отвечает на него без колебаний так: «Жить чрезвычайно интересно». Теперь возникает следующий вопрос: почему, собственно, нашему Вите Сметанину так уж интересно жить, когда кругом немало граждан, которым совсем жить неинтересно, которые, можно сказать, умирают со скуки, и девиз их существования древен, как мир: «День прошел – и ладно»? Не будем спешить с ответом на этот вопрос, потому что всем ходом дальнейшего повествования мы на него и отвечаем. Только одно вроде бы пока ничем не подкрепленное нравоучение. Помните, дорогие мальчики и девочки: каждый день нашей жизни – великий дар. Дорожите этим волшебным даром!
... В деревню старались взять самое необходимое, но все равно получилось два огромных чемодана, баул с продуктами, всякие авоськи.
Больше всех предстоящим переменам радовался Альт: носился по комнатам, оглушительно лаял и приуныл, только когда ему надели намордник.
До вокзала доехали на такси и сразу попали на электричку.
– Повезло, – сказал папа.
Мама предостерегла:
– Не сглазь.
Витя сидел у окна и думал. Куда‑ то исчез Репа. Два раза приходил к нему Витя, чтобы проститься, – замок. У Вити было смутное ощущение, что Репа избегает его. Почему?
– Роскошная собака, – сказал дядечка в соломенной шляпе, который сидел напротив. – Мальчик, как ее зовут?
– Он у нас разговаривает. У него и спросите.
– Витя, не груби, – строго сказала мама. – Его, товарищ, зовут Альт.
– Роскошная собака, – повторил дядечка, но, видно, обиделся: стал сердито смотреть в окно.
|
|
|
Альт тихо, даже вежливо поскуливал у ног Вити. Конечно, вам бы, гражданин, надеть намордник, вы бы тоже рта не открыли. «Роскошная собака»... Витя даже сам не мог понять, почему злится.
За окном были зеленые перелески, поля; медленно плыл назад далекий горизонт. Прогремел мост над рекой, заросшей тростником; к берегу приткнулась наполовину затопленная лодка, и с нее мальчишка удил рыбу.
Что‑ то случилось с Витей: чаще забилось сердце, перестук колес отдавался в нем, он с жадностью вдыхал воздух, который влетал в открытое окно; воздух пах полями, рекой, свежестью. «Я путешествую, – подумал Витя. – Совсем не обязательно ехать к морю. Я и здесь много всего увижу нового. Я ведь никогда не был в деревне. И название у нее хорошее – «Жемчужина». Если бы Витя Сметанин мог только знать, какие необыкновенные события ожидают его впереди...
«Зря я обидел этого чудака в шляпе», – подумал Витя и сказал дядечке:
– Альт умеет сумку из магазина нести. В зубах зажмет и тащит – будь здоров!
Но дядечка, видно, был очень рассержен и не стал разговаривать с Витей. И, между прочим, справедливо. Согласитесь: неправ Витя. Только невоспитанные, грубые люди срывают свое плохое настроение на других. Вежлиность, вежливость! Если бы она продавалась в магазинах... Когда мы неважно воспитаны, да еще вдобавок невежливы – какая ерунда достаточно часто из этого получается! Очень скоро вы в этом убедитесь.
Приехали на станцию Рожково, выволокли вещи на платформу, раскаленную солнцем. Электричка умчалась и увезла обиженного дядечку в шляпе.
– Вон у того киоска, – показал рукой папа, – останавливается автобус на Дедлово.
Автобус пришел скоро, маленький, допотопный, весь в пыли. В него набилось много народу, и кто‑ то отдавил лапу Альту. Альт рыкнул сквозь зубы.
– Тут как бы самим доехать, а они с собаками, – проворчала женщина с мешками и бидонами.
|
|
|
– Собака вам не помешает, – сказала мама.
– Ишь какая, – зло посмотрела женщина с бидонами и мешками на Витину маму. – Из‑ за вас и мы мучаемся. Курортники! Губы‑ то намазала.
Все это было очень несправедливо, и Витя уже хотел заступиться за маму, но папа опередил:
– Вы без оскорблений, пожалуйста.
В разговор включилась другая женщина, тоже с бидонами; у нее было худое усталое лицо.
– Защитник! Шляпу надел и думает – ученый.
Альт тоже заступился за маму: он под намордником оскалил зубы и рыкнул на обеих женщин с бидонами – сначала на одну, потом на другую.
«Он все понимает, – подумал Витя. – Только сказать не может, к сожалению».
Между тем за папу вступился гражданин в парусиновом кителе:
– Это уже хамство!
Вот, пожалуйста!.. Убедились?
Теперь ругался весь автобус. Альт глухо рычал у чемоданов. Наверно, он считал, что ругаются на него, и защищался. Вид у собаки был несчастный, потому что Альт не чувствовал за собой никакой вины.
Витя недоумевал. Из‑ за чего началась ссора? Из‑ за ничего. Просто всем тесно, неудобно, все устали. Но разве это повод для ругани? Вот если у ребят ссора или драка, не сомневайтесь: всегда есть веская причина. Нужно было бы Вите здесь вспомнить про дядечку в электричке. «Все‑ таки кое‑ чему взрослые могли бы поучиться у нас. Например, справедливости».
Уже ругались другие люди. Мама и папа молчали. Наконец автобус прикатил в районное село Дедлово, остановился на площади с зелеными ларьками. По площади ходили куры и собаки.
Несколько сонных мужчин в серых кепках и сапогах – это в жару‑ то! – пили пиво и о чем‑ то лениво разговаривали.
На площади Вите стало скучно. Мама хмурилась и сердито покусывала губу.
– Лида, не принимай все близко к сердцу, – утешал папа.
Мама промолчала.
– Петр Николаевич! – закричал парень в зеленом пыльнике, с белыми бровями; он бежал к ним через площадь. – Я вас давно жду!
– А! Федя! – обрадовался папа.
Федя был зоотехником колхоза «Авангард», в который входит деревня Жемчужина. Они с Фединым папой давнишние знакомые. Федя и помог найти комнату. И притом с террасой.
Федя подхватил чемоданы и сказал:
|
|
|
– Вон мой Пепел стоит.
Какой же необыкновенной лошадью оказался Пепел! Он был высокий, стройный, с гибкой сильной шеей, шерсть у него была стального цвета и блестела. Пепел смотрел на всех сверкающим фиолетовым глазом и возбужденно фыркал.
– Красавец, – одобрил папа.
– Симпатичная лошадка, – сказала мама, боязливо обходя Пепла.
– Вы еще не знаете, на что он способен! – Федя потрепал Пепла по крутой шее. – Моя гордость.
Чемоданы, баул и авоськи были погружены в телегу.
– А как же быть с Альтом? – спросил папа.
Федя внимательно посмотрел на Альта.
– Овчарка? – спросил он у Вити.
– Овчарка, – ответил папа.
– Ученая?
– Конечно, ученая, – обиделся Витя.
– Тогда снимайте намордник, спускайте с поводка – побежит за нами, как миленький.
– Как бы он не загрыз курицу, – испугалась мама. – Или еще укусит кого. Все‑ таки первый раз из города вывезли.
– Все будет в порядке, – засмеялся Федя. – Овчарка в незнакомой обстановке ведет себя смирно. Поехали!
Телега застучала по булыжникам площади. Альт бежал сзади и вдохновенно размахивал хвостом – видно, ему было очень весело.
Кончились последние дома Дедлова, и Федя крикнул:
– Пепел, рысью!
Пепел повернул голову, посмотрел своим фиолетовым глазом на Федю, фыркнул и побежал рысью.
– Он у меня все понимает, – сказал Федя:
А Витя подумал: «Я тоже хочу, чтобы меня понимали лошади, кошки, собаки. Все звери. Вот папа говорит: у человека обязательно должна быть цель, и тогда жить ему будет интересно. Может быть, моя цель – животные? Вырасту и стану зоотехником, как Федя. У меня, наверно, к животным способности: вон как Альт меня слушается».
В теплом, немного влажном сене Витя лежал на спине, смотрел на небо в переменчивых облаках с лохматыми краями; облака ворочались, на глазах менялись и были похожи на сказочных чудовищ. То плыл в необъятной синеве дракон с четырьмя головами, и одна голова была опущена вниз, кажется, присматривалась к телеге, в которой ехал Витя, вытаращенным фиолетовым глазом. То стукнулись лбами два огромных быка с рыбьими хвостами, и от удара в стороны брызнули белые искры. Летела на лохматом помеле ведьма, и постепенно вытягивалось в морковку ее неуклюжее туловище. Стадо белых, серых и оранжевых слонов медленно шагало к горизонту, и вожак поднял хобот – похоже, трубил тревогу.
|
|
|
Телегу покачивало; припекало солнце. Витя надвинул на глаза панаму; под панамой было розово.
... Они шли с Зоей по зоопарку, и из‑ за решеток на Витю смотрели всякие звери и только ждали, чтобы он им что‑ нибудь приказал.
Витя и Зоя остановились у клетки с тигром. Тигр пружинисто ходил взад и вперед, чуть приседая на задних лапах, и в его желтых глазах светилось нетерпение. «Хочешь покататься на нем верхом? » – спросил Витя. «Да он же меня сожрет! » – ужаснулась Зоя. «Положись на меня, – сказал Витя, перелез через первую низкую отраду, открыл засов клетки (при этом тигр – его звали Акбар – нежно погладил лапой Витину руку) и прошептал ему в мохнатое ухо по‑ тигриному: – Покатай ее немного». – «Пожалуйста! » – сказал тигр Акбар тоже, разумеется, по‑ тигриному. И вылез из клетки.
– Какие кругом дали! – где‑ то сказала мама с восторгом.
– Приличные, – отозвался тоже где‑ то папа.
Зоя тихо завизжала. И кругом завизжали люди, посетители зоопарка, и стали разбегаться. Аллея мгновенно опустела.
Витя посадил зажмурившуюся от страха Зою на спину тигра: «Не бойся. Пока я с тобой, ничего не случится». Потом он взял тигра за хвост, тихонько подергал его, как вожжи, и приказал: «Рысью! К пруду, где плавают черные лебеди». Тигр Акбар побежал рысью, Зоя подпрыгивала у него на спине, и теперь лицо ее пылало от счастья. Витя бежал рядом...
– Сынуля, посмотри, – сказала мама. – Степь похожа на море.
Витя сел в телеге.
– Какая же это степь, – сказал Федя, подергивая вожжи. – Поля. А рожь будет отличная.
По бокам дороги волновалось под ветром ржаное поле. Оно действительно было похоже на море: по нему бежали, перекатывались волны. Только волны были серо‑ зелеными и иногда отливали вроде бы розовым. Невидимые жаворонки звенели над рожью, а на меже, у самой дороги, росли пыльные васильки – как синие звезды в зеленом небе. Пахло сладко, свежо, телега мягко покачивалась на ухабах.
Витя опять лег на спину и стал смотреть на небо, в котором по‑ прежнему жили своей жизнью облака.
«Хорошо ехать, хорошо путешествовать, – думал Витя. И радость запела в нем, огромная, стремительная радость. – Если бы можно было всю жизнь ехать, ехать, видеть новые места, встречать разных людей, узнавать всякие интересные истории». И Витя понял, что в него, неизвестно как, проникли микробы странствий. Может быть, они приехали в конверте, вместе с письмом Зои?
|
|
|
Неожиданно зеленый полумрак окружил телегу; остро запахло смолой, и Витя увидел над головой сосновые ветки.
– Это наш Лиховский бор, – сказал Федя.
С двух сторон зачастили желтые стволы; телега прыгала по корням. Стало прохладно; смолой пахло так крепко, что казалось, будто она разлита кругом.
– Вот это воздух! – сказала мама. – Витя, дыши глубже.
Витя стал громко, с присвистом дышать, а папа произнес:
– М‑ мы! – Он, оказывается, задремал и думал, что мама обращается к нему.
– Я совсем не жалею, что мы взяли отпуск в июне, – продолжала мама. – Отличный месяц. И хорошо, что мы едем в деревню.
Все ясно: к маме вернулось хорошее настроение – в таких случаях она всегда много разговаривает.
– Да‑ да, – вяло сказал папа.
Кончился сосновый бор, и по песчаной дороге, из которой торчали корни, похожие на кости, телега стала спускаться к узкой речушке.
– Это Птаха? – спросил Витя. Речка ему не понравилась – уж больно маленькая.
– Нет, – сказал Федя. – Стланка. Так, ручеек. Зато раков здесь – пропасть. А Птаха – река настоящая. Катера по ней до плотины ходят.
Пепел понюхал воду, шумно попил немного, и с его мягких серых губ стали падать звонкие капли.
– Осторожно, – сказал ему Федя. – Шагом.
Пепел медленно переходил речку, и Витя в это время успел разглядеть под прозрачной водой дно в круглых камнях и с желтым песком клиньями между ними. Камни были в темных лохматых водорослях, и водоросли шевелились, будто живые. Вдруг Витя увидел, как из‑ под большого камня стремительно метнулись, будто выстрельнули, серые обрубленные стрелки. Метнулись и исчезли. Это были рыбы. Настоящие живые рыбы!
Пепел с трудом вытащил телегу на берег, который довольно круто поднимался вверх.
Сзади засигналила машина. Витя оглянулся. На больной скорости в Стланку ворвался «Москвич» старой марки, веером разлетелись брызги, и в них возникла мгновенная радуга. «Москвич» въехал на берег, проскочил мимо и свернул на слабо накатанную дорогу, которая шла по берегу речки. Видно было, как машину кидает на ухабах.
Смутное беспокойство испытал Витя. Что‑ то знакомое мелькнуло сейчас мимо него. Только что? «Москвич»? Но он его раньше никогда не видел. Люди, которые в нем сидели? Но Витя не успел их разглядеть.
– Ну и несутся, – сказала мама. – Пьяные, что ли?
– Наверно, рыбаки, – предположил Федя. – К нам их много приезжает на субботу и воскресенье.
– Да ведь сегодня пятница! – оживился папа. – В два часа у нас в бюро рассматривают проект Николая Иваныча. – И папа погрустнел.
– Петр! – возмутилась мама. – Мы же договорились – о работе ни слова!
– Ни полслова! – печально сказал папа. И вздохнул.
– А вот и наша Жемчужина, – сказал Федя.
Впереди виднелась деревня. Она треугольником была вбита между Стланкой и большой рекой, в которую Стланка впадала. Это, конечно, была Птаха.
Пепел радостно фыркнул и быстро побежал вперед – он спешил домой.
Въехали в деревню. Было тихо, безлюдно. Аккуратные дома смотрели на Витю резными окнами сквозь густые палисадники. В пыли купались куры с открытыми клювами, потому что было очень жарко. Пахло дымом, кукарекали петухи. Миновали широкую зеленую улицу и свернули в узкий переулок. Он круто спускался вниз, а в самом низу под солнцем блестела Птаха.
– Пепел! Приехали, – сказал Федя, и телега остановилась.
За плетнем из березовых прутьев качали под ветром головами розовые мальвы, а дальше был дом, тоже с резными окнами.
– Тетя Нюра! – закричал Федя.
В этот момент из будки, которую Витя вначале не заметил, вылезла огромная черная собака и с лаем бросилась к калитке.
– Альт! – ахнула мама.
– Альт! Ко мне! – крикнул папа и успел схватить Альта за ошейник.
Федя засмеялся:
– Пускайте своего Альта. Сильва у нас гостеприимная. Быстро подружатся.
Папа выпустил Альта, и никакой собачьей драки не произошло. Альт понюхал Сильву, Сильва понюхала Альта, собаки стали носиться по зеленому переулку. Они весело лаяли, в шутку, наверное, небольно кусали друг друга, кувыркались, и на них было интересно смотреть.
К телеге вышла тетя Нюра. Это была совсем не тетя, а настоящая бабушка, седая, высохшая, и руки у нее были томные, с вздувшимися венами. Витя понял, глядя на эти руки, что бабушка Нюра много поработала на своем веку. – Проходите, проходите, гости дорогие, – сказала она ласково. – Все для вас готово.
В комнате были бревенчатые темные стены с трещинами, и немного пахло скипидаром. Посередине стола стоял букет полевых цветов, и над ним гудел – вот интересно! – шмель. Наверное, влетел в окно на запах.
На террасе было зелено от деревьев за стеклами, и несколько коричневых бабочек сидело на потолке. Бабочки то поднимали, то опускали крылышки. Витя решил жить на террасе, здесь ему и поставили раскладушку.
Устраивались, разбирали вещи. Потом мама осталась готовить обед на керогазе, а Витя с папой пошли купаться на Птаху.
К Птахе надо было идти через сад. В саду в ряд выстроились кусты малины и смородины. Яблони были все в яблоках, правда совсем еще маленьких и зеленых.
– Витя, ни одной ягодки, – строго сказал папа. – Ни одного яблочка. Никогда.
– Я постараюсь, – дипломатично сказал Витя.
А время уже шло к вечеру. «Вот день быстро прошел», – подумал Витя. Он чувствовал легкую усталость, почему‑ то немного кружилась голова. И стоило зажмурить глаза, как сразу возникала дорога, разрезавшая зеленое ржаное поле, круп Пепла, стволы сосен, небо в переменчивых облаках.
Птаха оказалась замечательной рекой. Вода в ней была теплая, бархатистая, а берег песчаный, нагретый солнцем. Покупались, полежали в лучах уже не греющего солнца.
– Хорошо, – сказал папа.
– Очень даже здорово, – согласился Витя.
Вечером Витя сидел за столом на террасе. Горела лампа под белым колпачком. Из открытой двери, из душистой темноты на огонь летели мохнатые бабочки, ударялись о стекло, сыпалась пыльца. «Вот глупые, – думал Витя. – Наверно, разбивают себе носы».
Он уже написал письмо Зое, в котором сообщил свой новый деревенский адрес. Писалось с трудом, потому что смыкались глаза. Витя лег на раскладушку, и сразу поползла перед ним лесная дорога, поплыли облака в огромном, беспредельном небе, побежали волны по ржаному полю, вышло из леса стадо слонов и направилось к берегу Птахи, наверно, на водопой. Впереди шел вожак и, задрав голову, радостно трубил.
|
|
|
