 |
Глава шестнадцатая,
|
|
|
|
героем которой по праву становится славная девочка Катя
Вечером, после ужина, Витя вместе с Вовкой пошел на гуляние.
– Поздно не возвращайся! – крикнула ему вслед мама. Папа зашуршал газетой и незаметно подмигнул Вите: не обращай, мол, внимания, ты уже взрослый.
«Конечно, взрослый, – думал Витя, шагая по деревенской улице. – Скоро четырнадцать лет. Кажется, усы начинают расти». Он пощупал пальцами над верхней губой. Точно! Что‑ то росло.
– Ничего на этом гулянии интересного нет, – говорил на ходу Вовка. – Танцы‑ манцы, песни поют. Ты вообще‑ то танцевать умеешь?
– Я? Нет. – Витя даже остановился. – А зачем?
– Как зачем? А если Катька тебя пригласит на это... на танго?
– На танго? – Витя совсем растерялся.
Вовка захохотал:
– Ладно! Не робей! Она не пригласит.
– Почему? – внезапно обиделся Витя.
– Гордая, – сказал Вовка.
И мальчики подошли к клубу. Двери деревянного одноэтажного здания были широко открыты, но темный зал был пуст, в глубине смутно белел квадрат экрана, а весь народ толпился на маленькой площади перед клубом. Тут горели два ярких фонаря, гремела радиола, кучками стояли парни и девушки, на скамейках сидели пожилые люди и даже старухи и один сивый, лохматый старик. Мужчины курили, а женщины грызли семечки, сплевывая шелуху себе под ноги. Стоял галдеж, какая‑ то девушка визгливо смеялась, двое парней рядом с Витей рассуждали о футболе, и весь этот гомон перекрывала радиола:
На самом краешке причала
Стоишь ты, голову задрав...
«Весело у них, – подумал Витя. – Но где же Катя? »
Песня о том, как провожают пароходы, оборвалась, и длинноволосый парень в джинсах и красной рубахе со шнурками на воротнике сказал в микрофон:
|
|
|
– Белое танго! Приглашают дамы!
У Вити заныло в животе.
И было отчего: перед ним выросла Катя – в нарядном пестром платье с какими‑ то буклями на плечах, с высокой прической узлом на голове, в лакированных туфельках. Была она совершенно незнакомой и взрослой.
– Добрый вечер! – живо, быстро сказала Катя, сверкая глазами. – Пошли танцевать!
– Я не умею... – прошептал Витя.
– Не умеешь? – фыркнула Катя. – У вас что, в городе не танцуют?
Витя не нашелся что ответить.
– Ладно, – милостиво сказала Катя. – Я тебя потом научу. – И исчезла в толпе...
Скоро Витя ее увидел. Катя танцевала, слава богу, с девочкой, высокой, белобрысой, нескладной. Танцевала она прекрасно! Витя не мог оторвать взгляда от Кати: движения ее были гибки и изящны, она вся отдавалась музыке, сливалась с нею.
– Во, дает наша Катюха! – буднично сказал Вовка.
«Дает»... – возмутился Витя. – Она необыкновенная! »
И вдруг Витя подумал о Зое, просто вспомнил, что она – ость, что сейчас отдыхает в Гаграх, что у него в журнале «Техника – молодежи» лежат ее письма. Стало неловко, стыдно, что ли? Витя не мог разобраться в своих мыслях и чувствах. Даже со слухом что‑ то случилось: он вроде бы не слышал музыку.
Между тем под яркими фонарями танцевали уже шейк, и опять Витя видел Катю – быструю, гибкую, пластичную, мелькало ее возбужденное, чуть‑ чуть отрешенное лицо, и мальчик снова не мог оторвать от него взгляда.
На стремительный танец с удивлением смотрели пожилые женщины, кажется, осуждающе качали головами, а сивый старик совсем обомлел и закрывался от танцующих руками: «Изыди, сатана! »
Но тут танец кончился, в центре площадки появился стул, на него сел молоденький парнишка с баяном, его полукольцом обступили девушки, галдя и пересмеиваясь. Постепенно стало тихо, кто‑ то сказал:
– Катюша! Где ты? Начинай нашу!
|
|
|
Витя увидел, как Катю протолкнули в первый ряд, поближе к баянисту; лицо Кати стало напряженным, полузакрылись глаза.
Девочка еле заметно кивнула баянисту, он пробежал пальцами по клавишам, пролив тихие, медленные звуки... И Катя запела – высоко, чисто, очень звонко, и в голосе ее будто звучал колокольчик:
Вот кто‑ то с горочки спустился,
Наверно, ми‑ илый мой идет...
Дружно, негромко, даже осторожно подхватили девушки:
На не‑ ем защитна гимнасте‑ ерка,
Она с ума‑ а меня сведет...
И опять полетел ввысь, к звездам, Катин голосок:
На нем погоны золотые
И яркий о‑ орден на груди...
Теперь пели и девушки, и женщины на скамейках; вплелись густые мужские голоса:
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути?..
Витя видел Катю так ярко, контрастно, будто на нее падал луч прожектора, всем своим существом слушал песню, впитывал ее, и душа Витина трепетала от непонятного, неожиданного восторга, он видел другие лица, преображенные вдохновением; звездное беспредельное небо было над ним; прилетел ветер, пахнущий ночными лугами. Никогда раньше он не слышал этой песни, никогда не бывал на деревенском гулянии, не видел, чтобы люди так пели песни, как бы полностью растворяясь в них. И в заполнившем Витю восторге, в вихре новых чувств была Катя, он смотрел на нее, замирая, он не мог понять, что с ним происходит, но был он безмерно счастлив.
Пели другие песни, но Витя уже не мог слушать – он отбежал в темноту, к кусту сирени с влажными крепкими листьями, спрятал в них разгоряченное лицо, глубоко дышал и никак не мог успокоиться.
Неизвестно, сколько прошло времени. Уже опять танцевали, гремела радиола. У куста Витю и нашла Катя.
– Чего ты здесь? – удивилась она. И заговорщически прошептала: – Идем, чего покажу...
Катя взяла руку Вити в горячую ладошку и повела за спинами женщин, сидевших на скамейках, к клубу.
И пока они идут по темному залу, мимо пустых рядов, у нас есть немного времени, чтобы поразмышлять над интересным вопросом: чем люди отличаются друг от друга?
Конечно же, люди делятся на всяческие группы и категории по самым разным признакам. Например: злые и добрые, толстые и тонкие, удачливые и неудачливые, веселые и скучные. И так далее и тому подобное. Сейчас мы остановимся вот на каком делении: люди с воображением и люди без воображения. Представьте, подошел к серой, давно не крашенной стене человек без воображения. Стена в дождевых подтеках, кое‑ где штукатурка отвалилась. Посмотрел немного на такую стену человек без воображения – ну и тоска, ну и скучища. Подошел к серой стене человек с воображением, всмотрелся... Ага! Никакая это не стена, к вашему сведению, а карта загадочной страны. Смотрите: не трещина, а река извилистая, с перекатами и порогами. Кусок штукатурки отвалился? Ничего подобного! Это же пещера в горе. И если в нее войти с зажженными свечами... Только держите ладонь перед язычком пламени, иначе ветер из подземелья задует свечу, и тогда ни за что ручаться нельзя. Водяные грязные разводы? Да полноте! Это же заросли дремучего леса. И видите? Над макушками деревьев возвышается замок с острыми башнями. В одной башне открыто окно. И кажется, кто‑ то выглядывает?.. Постойте, постойте! Да это же... Принесет человек с воображением маленький стульчик, сядет на него возле серой стены, которая, как вы понимаете, и не стена вовсе, соберет малышей и расскажет им сказку про волшебную страну Стению, где в замке среди дремучих лесов томится царевна Лага, и ведет в этот замок подземный ход, который начинается в пещере, на берегу реки под несколько странным названием Рожалитта...
|
|
|
Теперь вам уже не надо доказывать, насколько интереснее жить на свете людям с воображением? Если оно у вас есть, возблагодарите судьбу. Если нет – факт печальный, но отчаиваться не надо. Воображение можно развить так же, как воспитать силу воли. Все, как говорится, в наших руках.
... По шатким ступеням Катя и Витя поднялись на сцену, зашли за белый экран, оказавшись в голубоватом мраке.
– Иди сюда, – прошептала Катя. – Здесь прошлогодний дед‑ мороз на боку валяется.
Они сели на огромного деда‑ мороза из папье‑ маше, и Катя сказала торжественным загадочным голосом:
|
|
|
– Теперь смотри на экран!
На белом квадрате, прозрачно светившемся, двигались странные волшебные фигуры: люди не люди, звери не звери... Вытянутые туловища, квадратные головы, рога, кажется, хвосты. Фигуры соединялись, сплетались, кружились в хороводе. И, похоже было, в такт приглушенной музыки, которая долетала сюда с площадки перед клубом.
И Витя все понял: на экране двигались тени танцующих, два ярких фонаря освещали всех, кто был на площадке, и на экран падали их искаженные силуэты. Да, объяснение пришло, но все равно картина была нереальная, фантастическая. Потом, этот пустой темный клуб, сцена, странный, загадочный запах кулис. И рядом – Катя! Ее худое плечо касается Витиного плеча.
– Знаешь, как это называется? – еле слышно прошептала Катя.
– Что? – не понял Витя.
– Ну, танец их?
– Как?
– Вакханалия! – выпалила Катя и засмеялась,
– А... что такое вакханалия? – спросил Витя.
– Не знаю, – призналась Катя. – Но слово очень замечательное, правда? По‑ моему, подходит к ним. Это знаешь как? Вот пробило полночь, и вся нечистая сила собралась на... – Катя помедлила, – на Лысой горе. И начались у них пляски да веселье. Смотри, смотри! – Девочка сжала Витин локоть. – Видишь, козел, а туловище человеческое. Он у них главный. А рядом с ним заколдованная царевна, ее нечистая сила в ведьму превратила, видишь, как волосы по ветру развеваются! Во! Лешак в пляс пустился, на голове два куста растут!
– А вон две русалки! – сказал Витя.
– Верно! А одна с вуалью... Это русалка из нашего пруда, дочь помещика, что утопилась...
Витя, непонятно почему, оглянулся в темноту кулис.
Продолжалась вакханалия на экране, и Витя уже не понимал, где он, что с ним происходит, было такое ощущение, будто все сдвинулось со своих мест, перевернулось, мир вращался вокруг мальчика в ослепительных, разноцветных огнях, и сам Витя уже кружится среди чулищ и вурдалаков на Лысой горе...
– Пойдем, – приплыл голос Кати. – Там сейчас русскую плясать будут.
Витя вернулся откуда‑ то в реальную жизнь, очутился рядом с Катей в веселой шумной толпе, баянист заиграл русскую, Катя шепнула:
– Ты ко мне не подходи больше сегодня. А то задразнятся.
И тут надо сказать, что на следующий день и потом, в другие дни, Витя и Катя не вспоминали это гуляние перед деревенским клубом, не вспоминали вакханалию на экране, но все, что произошло в тот вечер, осталось с ними, стало их тайной, хотя Витя, спроси его, не сумел бы объяснить, в чем эта тайна заключается.
Вернулся Витя домой поздно, уже, наверно, была ночь, светили в бледном небе далекие звезды; где‑ то рядом пропел петух.
|
|
|
Папа не спал, читал книгу на веранде. Он – вот ведь молодец! – ничего не стал спрашивать у Вити, только сказал:
– Ложись скорее! Не выспишься. – И добавил, улыбнувшись: – Гуляка.
Витя спросил:
– Папа, что такое вакханалия?
Пана оторвался от книги, с удивлением посмотрел на Витю, потом сказал:
– Вакханалия? Постой... У этого слова несколько значений. Давай возьмем с тобой лучшее. У древних греков был бог вина и веселья Вакх, и вот после сбора урожая винограда в честь него устраивался веселый праздник, вакханалия то есть. Понятно?
– Понятно, – сказал Витя, уже лежа на раскладушке, и ясно увидел лицо Кати, ее глаза, наполненные тайной.
|
|
|
