Важнейшим и принципиально новым аспектом исследования, мы считаем - отход от традиционных трактовок понятий «война», «мир», «стратегия» и других базовых понятий теории войны и перевод этих понятий с уровня собственно вооруженной борьбы, на более высокий у

Нам представляется, что война как явление и часть бытия социума феноменальна именно своей сутью, то есть своей природой и внутренним содержанием.

Проблема сущности войны всегда волновала научную мысль, которая, по мере совершенствования средств и методов войны, искала любые ее изменения.

Великий Карл фон Клаузевиц является первым военным ученым, который вывел военную науку на уровень самостоятельной военной теории и единственным из всех, кто начал свою классическую работу «О войне», главой о ее природе.

Для того чтобы иметь возможность дать новую или другую точку зрения на войну, мы посчитали необходимым, тезисной форме, привести его взгляды на один из основных вопросов теории - природу войны как ее сущность.

Поскольку в данной работе не представляется возможным аннотировать эту главу даже в тезисах, мы позволим себе представить здесь только перечень заголовков разделов главы «Природа войны», и полностью изложить 2-й раздел - «Определение», 3-й раздел «Крайняя степень применения насилия», 24-й раздел «Война есть продолжение политики только иными средствами», и 28 раздел - «Вывод для теории»[34].

Итак, Карл фон Клаузевиц «О войне», Часть первая – Природа войны, Глава Первая – Что такое война?

« 2. Определение

Война есть не что иное, как расширенное единоборство. Если мы захотим охватить мыслью как одно целое все бесчисленное множество отдельных единоборств, из которых состоит война, то лучше всего вообразить себе схватку 2 борцов. Каждый из них стремится при помощи физического насилия принудить другого выполнить его волю; его ближайшая цель — сокрушить противника и тем самым сделать его неспособным ко всякому дальнейшему сопротивлению.

 Итак, война — это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю

Насилие использует изобретения искусств и открытия наук, чтобы противостать насилию же. Незаметные, едва достойные упоминания ограничения, которые оно само на себя налагает в виде обычаев международного права, сопровождают насилие, не ослабляя в действительности его эффекта.

Таким образом, физическое насилие (ибо морального насилия вас понятий о государстве и законе не существует) является средством, а целью будет — навязать противнику нашу волю. Для вернейшего достижения этой цели мы должны обезоружить врага, лишить его возможности сопротивляться.

Понятие о цели собственно военных действий и сводится к последнему. Оно заслоняет цель, с которой ведется война, и до известной степени вытесняет ее, как нечто непосредственно к самой войне не относящееся.

 2. Крайняя степень применения насилия

Некоторые филантропы могут, пожалуй, вообразить, что можно искусственным образом без особого кровопролития обезоружить и сокрушить и что к этому-де именно и должно тяготеть военное искусство. Как ни соблазнительна такая мысль, тем не менее, она содержит заблуждение и его следует рассеять.

Война — дело опасное, и заблуждения, имеющие своим источником добродушие, для нее самые пагубные.

Применение физического насилия во всем его объеме никоим образом не исключает содействия разума; поэтому тот, кто этим насилием пользуется, ничем не стесняясь и не щадя крови, приобретает огромный перевес над противником, который этого не делает.

Таким образом, один предписывает закон другому; оба противника до последней крайности напрягают усилия; нет других пределов этому напряжению, кроме тех, которые ставятся внутренними противодействующими силами.

Война исходит из этого общественного состояния государств и их взаимоотношений, ими она обусловливается, ими она ограничивается и умеряется.     

Но все это не относится к подлинной сути войны и притекает в войну извне.    

Введение принципа ограничения и умеренности в философию самой войны представляет полнейший абсурд.

Борьба между людьми проистекает в общем счете из 2 совершенно различных элементов: из враждебного чувства и из враждебного намерения. Существенным признаком нашего определения мы выбрали второй из этих элементов как более общий. Нельзя представить даже самого первобытного, близкого к инстинкту, чувства ненависти без какого-либо враждебного намерения; между тем часто имеют место враждебные намерения, не сопровождаемые абсолютно ни каким или, во всяком случае, не связанным с особо выдающимся чувствам вражды.

У диких народов господствуют намерения, возникающие из эмоции, а у народов цивилизованных - намерения, обуславливаемые рассудком.

Раз война является актом насилия, то она неминуемо вторгается в область чувства.   

Если последнее и не всегда является ее источником, то все же война более или менее тяготеет к нему, и это «более или менее» зависит не от степени цивилизованности народа, а от важности и устойчивости враждующих интересов».

Цель – лишить противника возможности сопротивляться.

Крайнее напряжение сил.

Мера действительности.

Война никогда не является изолированным актом.

Война не состоит из одного удара, не имеющего протяжения во времени.

Исход войны не представляется чем-то абсолютным.

Действительная жизнь вытесняет крайности и отвлеченные понятия.

Политическая цель вновь выдвигается на первый план.

Этим еще не объясняются паузы в развитии войны.

Основание для задержки действий может быть только одно, и оно всегда, казалось бы, может быть только у одной стороны.

Тогда возникла бы непрерывность военных операций, которая снова толкала бы к крайним усилиям.

Здесь следовательно выдвигается принцип полярности (диаметральной противоположности).

Нападение и оборона – явления различного рода и неравной силы, поэтому полярность к ним не применима.

Действия полярности уничтожаются превосходством обороны над наступлением, этим и объясняются паузы в развитии войны.

Вторая причина заключается в недостаточном проникновении в обстановку.

Частые паузы в развитии военных действий еще более удаляют войну от абсолюта, еще более ставят ее в зависимость от обстановки.

Таким образом, чтобы обратить войну в игру,  нужен лишь элемент случайности, но в нем никогда недостатка нет.

Война обращается в игру не только по своей объективной, но и субъективной природе.

В общем, это часто находит отклик в духовной природе человека.

Война, тем не менее, всегда остается нешуточным средством для достижения серьезной цели. Ближайшее ее определение.