 |
3.3.3 О технологии «свободы и прав человека»
|
|
|
|
Тем не менее, нам представляется важным вывод о том, что современный международный терроризм есть явное (может быть и первое) проявление столкновения цивилизаций, в котором сегодня слабейший («Ислам») использует исламский терроризм как свое самое эффективное «цивилизационное» оружие.
Кроме того, разгул террора и национализма в Европе, может быть так же объяснен полным ничтожеством ее политических элит. Последнее поколение политических «гигантов холодной войны» (Миттеран, Коль, Тэтчер) стало великим потому, что они решали политические задачи глобального стратегического характера. В то время как современные политические лидеры Запада только «играют, поют, красятся, улыбаются и воруют», не будучи способными ни осознать и сформулировать реальные национальные интересы своих государств-наций, ни понять интересы своих континентов, цивилизаций и рас, чем только способствуют победе и конечному торжеству своих цивилизационных конкурентов.
Между тем, один из законов современной войны, связанный с «мятежевойной» или войной террористической, звучит так: «терроризм может быть побежден только еще большим террором превосходящей организации». Другими словами, политическому террору «групп населения» может или должен быть противопоставлен «террор государства».
Важным выводом, в связи с этим, является то, что технология «террора» особенно эффективна и разрушительна, когда она применяется в рамках всеобщей стратегии «организованного хаоса».
Кроме того, « террор» является основой нового вида войны - Мятежевойны.
Позволю себе привести некоторые высказывания Евгения Эдуардовича Месснера, который, находясь в изгнании, в Буэнос-Айресе, в 1959 году, в своей работе “Лик современной войны”, писал:
|
|
|
“Ненавистью полон мир и в дни мира, и в дни войны. Ненависть расовая - цветных народов против белых, ненависть неравенства - ненависть голодных к сытым, сытых к пресыщенным, ненависть доктрин - доктрин красных, розовых, полинявших и белых и, наконец, ненависть ради ненависти, ненависть Зла ко всему, что Добро или выглядит Добром, - вот двигательная сила политики мира, и политики сосуществования, и политики конфликтов”.
“… В наш век интернационалов, ведущих к космополитизму, национализм превращается в неудержимый шовинизм, и, наряду с собирательными процессами паневропеизма, панамериканизма, панарабизма, бурным кипением выявляются процессы распада в виде политической и вооруженной борьбы народов и народиков за свои национальные домогательства.
В наш век безбожия стали возможны и религиозные войны, потому что безбожие сделалось как бы религией”
“… Воевание без войск - воевание партизанами, диверсантами, террористами, вредителями, саботерами, пропагандистами примет в будущем огромные размеры, чему порукой факты недавнего прошлого”[7].
Таким образом, нельзя не понимать, что любые проявления «международного терроризма», есть признаки войны и критерий (момент) идентификации состояния государства в качестве состояния войны.
3. 3. 3 О технологии «свободы и прав человека»
Нам представляется, что современную эпоху можно назвать (в том числе) эпохой объявленной «политкорректности», то есть временем, когда «святые отцы» из Вашингтона и Европарламента наделили себя правом «абсолютной правоты» в формировании самих принципов строительства и функционирования любых государств и обществ.
При этом самым мощным инструментом прямого вмешательства во внутреннюю жизнь государств, (и, одновременно, поводом для лишения государств их национального и государственного суверенитета, вплоть до применения к ним прямых «гуманитарных вмешательств»), является - технология «свободы и прав человека».
|
|
|
Как утверждают все либеральные демократы всех времен и народов, «свобода» является основным правом человека, основой «демократии» и «венцом» социального развития человечества. Более того, сегодня насаждение «демократии и свободы» в мир силой, является главной глобальной задачей, которую самовольно возложила на себя демократическая империя-США, и именно на этом посыле строится сегодня ее национальная стратегия. Президент США Дж. Буш так определил эту стратегию: «Свобода является безусловной потребностью человеческого достоинства и правом, получаемым каждым человеком при рождении. Сегодня у человечества есть реальная возможность способствовать победе сил свободы над всеми ее врагами. Соединенные Штаты с гордостью принимают на себя ответственность возглавлять осуществление этой великой миссии». «Мы будем расширять зону мира, поощряя свободу и открытые общества на всех континентах»[8].
В Стратегии национальной безопасности США прямо говорится и о методах «внедрения свободы и прав человека» в мир: «… когда в тех или иных странах появятся устойчивые признаки построения открытого общества, мы поддержим перемены, как сделали это в 1989-91 годах в Центральной и Восточной Европе и в 2000 году в Белграде.
Становление и укрепление демократий в дружественных нам Тайване и Республике Корея, как и смена военных режимов, законно избранными лидерами в Латинской Америке и Африке, являются примерами того, как может идти эволюционное преобразование авторитарных систем в демократические на основе сочетания национальных традиций с принципами, которые мы все ценим. Учитывающая наш исторический опыт и использующая современные возможности стратегия национальной безопасности Соединенных Штатов должна основываться на этих ключевых понятиях и быть направлена на изыскание возможностей для распространения идеалов свободы.
Наши идеалы и принципы будут положены в основу решений нашего правительства, касающихся организации международного сотрудничества, характера и размеров нашей помощи другим странам. Ими будут проникнуты наши заявления и действия в международных организациях. Мы будем: честно и открыто заявлять о нарушениях непреложных условий, обеспечивающих уважение человеческого достоинства, используя для защиты и продвижения идеалов свободы наше право голоса в международных организациях; использовать возможности нашей помощи зарубежным странам для поддержки свободы и тех, кто добивается ее ненасильственными методами, поощряя, таким образом, государства, идущие к демократии, за предпринимаемые ими усилия; рассматривать вопросы свободы и развития демократических институтов в качестве одного из ключевых аспектов наших двусторонних отношений с зарубежными странами, добиваясь взаимопонимания и поддержки со стороны других демократических государств в случае оказания нами давления на правительства, нарушающие права человека; предпринимать дополнительные усилия для защиты свободы совести и религиозных конфессий от вмешательства репрессивных государственных органов. Мы будем отстаивать человеческое достоинство и будем противостоять тем, кто его попирает»[9].
|
|
|
Как говориться, лучше и не скажешь, тем более, что сегодня весь мир знает и ежедневно наблюдает сам процесс и последствия «американской прививки демократии и свободы» в Косово, Афганистане и Ираке.
Непосредственные последствия такой «прививки» ощущает на себе и «счастливое своей свободой» население России, находящейся в процессе вымирания и «свободы переходного периода от великой державы к стране третьего мира».
Опыт «освобождения» России показывает, что главным средством разрушения государства–нации являются ее руководящие политические элиты, институты гражданского общества и средства массовой информации (небездумно и неслепо, а за деньги и признание) борющиеся за то, чтобы «белый и пушистый западный демократический мир честно и бескорыстно осчастливливал нас своей помощью, мудростью и дружбой», и готовые ради этого счастья, на полное разрушение государства.
|
|
|
Нам представляется важным понимание того факта, за демократической демагогией всегда стоит и действует государственная мощь нашего геополитического соперника и его собственные национальные интересы.
Поскольку в этой работе мы не ставим себе целью подробное рассмотрение этой технологии, то сошлемся на ее оценку такого признанного западного политического авторитета как Маргарет Тэтчер.
Удивительным оказывается то, что М. Тэтчер, высказываясь о необходимости «прав человека» и не отказываясь от них как от основ «свободы», оценивает эту технологию как «разрушающую мировое и национальное право» и «практически уничтожающую демократию».
Она пишет: «…Парадоксально, но чем более грандиозным и широким оказывались замыслы в отношении естественных прав, тем более вероятной была потеря свобод в конце». «… гарантии, которые предоставляют личности обычай, устойчивая традиция и общее право, значительно прочнее «демократических» принципов применяемых демагогами. Не случайно Эдмунд Берк, отец консерватизма, заметил по поводу естественных прав, что «их абстрактная безупречность на практике оборачивается пороком». Он был, как всегда, прав». [10]
В другом месте этой же книги она, комментируя Всеобщую декларацию прав человека (1948 г. ), пишет: «Документ, таким образом, есть не что иное, как попытка объять необъятное. Он объявляет массу достойных (как правило) целей «правами» без учета того, что их осуществление зависит от множества обстоятельств и, прежде всего, от готовности одной группы людей принять на себя проблемы другой»; и далее «Ясно одно: люди, ратифицировавшие эти соглашения от имени своих государств, в целом не сознавали, что они тем самым подрывают государственный суверенитет». На наш взгляд, эти оценки Тэтчер адекватны и исчерпывающи.
Технология «свободы и прав человека», делает ставку на все виды «меньшинств» и на «творческую интеллигенцию», как на самую активную и практически всегда «комплексующую» часть общества, действует на политическом противопоставлении меньшинства большинству, и практически подменяет правами человека права народов. Технология играет роль «троянского коня»: разлагающе действует на моральное состояние общества, его сплоченность и адекватность восприятия им действительности; постоянно уводит его от обсуждения значимых проблем национального бытия и вопросов выживания, переводя любую общественную дискуссию (и даже деятельность) в плоскость спора о том «что и кто сегодня демократичнее, либеральнее и рыночней»; вносит неразбериху и ошибки в процесс государственного целеполагания и управления.
В целом, мы не можем не констатировать политической провокационности самой «технологии», а значит и ее достаточной эффективности, особенно тогда, когда они применяются в рамках общей стратегии «организованного хаоса».
Мы считаем, что самым мощным инструментом прямого вмешательства во внутреннюю жизнь государств, (и, одновременно, поводом для лишения государств их национального и государственного суверенитета, вплоть до применения к ним прямых «гуманитарных вмешательств») и эффективным средством войны, является современная геополитическая технология «свободы и прав человека».
|
|
|
