Глава 3. НАШЕСТВИЕ

Князья учинили усобицу на фоне признаков надвигавшейся погибели, по сравнению с которой бледнел даже случившийся недавно страшный голод. Безвестно ушедшие в 1223 г. на восток татары никуда не пропали: их войска продолжали завоёвывать, а чиновники – строить величайшую в средневековом мире империю. Умирая в 1227 г. Чингисхан оставил наследникам хорошо организованное государство с налаженными путями сообщения, протянувшееся через центральную часть Азии от Тихого океана до Каспия, и от Афганистана до средней части Сибири.

Дисциплинированное и мобильное профессиональное воинство во главе с опытными и авторитетными командирами, организованный тыл, отличная разведка и чёткое стратегическое планирование – всё это было на стороне татар и напрочь отсутствовало в Европе. Хотя объединённые европейские войска могли многократно превзойти татар численностью и качеством вооружений, владыки и воинства небольшой западной оконечности Евразии напоминали стайку капризно ссорящихся детей перед лавиной татарской конницы.

Шпи­о­ны мон­го­ло-та­та­р с лю­бо­пыт­ст­вом на­блю­да­ли, как под уг­ро­зой на­ше­ст­вия рус­ские кня­зья про­дол­жа­ют ко­лош­ма­тить друг-дру­га. Они уже зна­ли по бо­га­то­му опы­ту, что на­ро­ды, гор­дя­щи­е­ся сво­ей ци­ви­ли­зо­ван­но­стью, не мо­гут про­ти­во­сто­ять на­ти­с­ку зна­чи­тель­но мень­ших по чи­с­лен­но­сти, но хо­ро­шо ор­га­ни­зо­ван­ных ко­чев­ни­ков.

В Ор­де поч­ти ка­ж­дый муж­чи­на был во­и­ном, один кон­ный ско­то­вод поч­ти в лю­бом де­ле мог за­ме­нить дру­го­го. Глу­бо­кое раз­де­ле­ние тру­да в бо­га­тых стра­нах, под­ле­жа­щих за­во­е­ва­нию и ог­раб­ле­нию, сде­ла­ло во­ен­ное де­ло про­фес­си­ей не­зна­чи­тель­но­го мень­шин­ст­ва на­се­ле­ния. Срав­ни­тель­но ма­ло­чи­с­лен­ные дру­жи­ны ме­ст­ных вла­дык вре­ме­на­ми мог­ли пре­во­с­хо­дить мон­го­ло-та­тар своим ­о­ру­жи­ем и вы­уч­кой, но не на­столь­ко, что­бы на­де­ять­ся на по­бе­ду над зна­чи­тель­но боль­шим ко­ли­че­ст­вом во­и­нов. К то­му же те, ко­му су­ж­де­но бы­ло стать до­бы­чей за­во­е­ва­те­лей, ни­ко­г­да не объ­е­ди­ня­ли сил, что­бы вы­ста­вить сколь­ко-ни­будь при­ли­ч­ное слу­чаю во­йско.

 

Непобедимая Орда

В от­ли­чие от зе­м­ле­дель­цев, спо­соб­ных про­кор­мить про­фес­си­о­наль­ное вой­ско, но ма­ло склон­ных по­ки­дать свои по­ля, кон­ные ско­то­во­ды лег­ко со­еди­ня­лись и пе­ре­ме­ща­лись боль­ши­ми мас­са­ми. Со вре­мен рас­се­ле­ния ин­до­ев­ро­пей­цев их за­во­е­ва­ния по­тря­са­ли мир. Мно­го из­мыш­ле­но при­чин, за­ста­в­ляв­ших кон­ные ор­ды мчать­ся по све­ту, уничтожая все на сво­ем пу­ти. Но на деле тай­ны в мон­го­ло-та­тар­ском на­ше­ст­вии не боль­ше, чем в воз­ни­к­но­ве­нии ла­ви­ны в го­рах.

Ко­чев­ни­ки так же от природы склон­ны стал­ки­вать­ся с со­се­дя­ми, как ка­мень – па­дать и за­де­вать дру­гие. Не­об­хо­ди­мо лишь, что­бы сре­ди мно­же­ст­ва не­удач­ли­вых во­ж­дей на­шел­ся ли­дер, спо­соб­ный объ­е­ди­нить пле­ме­на в си­лу, ко­то­рая ув­ле­чет за со­бой ско­то­во­дов-со­се­дей и вы­рвет­ся за пре­де­лы ко­че­вий, кру­ша все, что спо­соб­на со­кру­шить. Ко­г­да в 1206 г. не­кий Те­му­чин был про­воз­г­ла­шен все­мон­голь­ским вла­ды­кой под име­нем Чин­ги­с­ха­на, пле­ме­на ко­чев­ни­ков по­лу­чи­ли ор­га­ни­за­то­ра, ско­вав­ше­го их же­лез­ной ди­с­ци­п­ли­ной.

Спо­соб­ные но­сить ору­жие муж­чи­ны бы­ли объ­е­ди­не­ны в де­сят­ки, де­сят­ки – в сот­ни, сот­ни – в ты­ся­чи, ты­ся­чи – в ту­ме­ны («тьмы», т. е. 10 тыс. ). Кру­го­вая по­ру­ка (ес­ли из боя бе­жал один, каз­ни­ли де­ся­ток, не вы­пол­нил при­каз де­ся­ток, каз­ни­ли сот­ню) и же­с­то­чай­шие на­ка­за­ния за ма­лей­шее не­по­ви­но­ве­ние пре­вра­ти­ли пле­ме­на в дисциплинированную ар­мию. Мон­го­ло-та­та­р­ское вой­ско бы­ло силь­но един­ст­вом. У во­и­нов бы­ла од­на цель – по­бе­да, од­на се­мья – свой от­ряд. Под­чи­ня­ясь су­ро­вой ди­с­ци­п­ли­не, ко­чев­ни­ки-во­и­ны по­лу­ча­ли воз­мо­ж­ность по­ко­рять и гра­бить всех, кто ока­зал­ся сла­бее, и с ка­ж­дым по­хо­дом уве­ли­чи­вать чи­с­лен­ность вой­ска за счет при­со­е­ди­нен­ных пле­мен.

Мон­го­лы и татары под­чи­ни­ли бу­рят, яку­тов, ой­ра­тов, кир­ги­зов и уй­гу­ров. По­с­ле это­го они хлы­ну­ли в Се­вер­ный Ки­тай, где об­ла­чи­лись в шел­ка и сталь. В Сред­нюю Азию, во вла­де­ния хо­рез­м­ша­хов, втор­г­лось уже 15–20 ту­ме­нов во­и­нов с саб­ля­ми, копь­я­ми и лу­ка­ми, в ме­тал­ли­че­с­ких и ко­жа­ных ла­тах, на­де­ж­но за­щи­щав­ших всад­ни­ков и ко­ней. В рас­по­ря­же­нии Чин­ги­с­ха­на бы­ли луч­шие ма­с­те­ра и са­мая со­вер­шен­ная по тем вре­ме­нам тех­ни­ка для взя­тия кре­по­стей: раз­би­ва­ю­щие во­ро­та и сте­ны та­ра­ны, ме­чу­щие ог­ром­ные кам­ни и стре­лы бал­ли­с­ты и ка­та­пуль­ты, пе­ре­дви­ж­ные ба­шни, с ко­то­рых удоб­но бы­ло рас­стре­ли­вать за­щит­ни­ков, и т. п.

Дву­крат­но пре­во­с­хо­див­шие мон­го­ло-та­тар си­лы вла­ды­ки Хо­рез­ма бы­ли рас­сре­до­то­че­ны по го­ро­дам и про­вин­ци­ям. Под­ле­жа­щие по­ра­бо­ще­нию го­су­дар­ст­ва Сред­ней Азии и За­кав­ка­зья не пре­кра­ща­ли вра­ж­до­вать ме­ж­ду со­бой. Не­на­ви­ст­ные ко­чев­ни­кам го­ро­да и кре­по­сти Чин­ги­с­хан раз­ру­шал, всех, кто мог пред­ста­в­лять опа­с­ность или был бес­по­ле­зен, ис­треб­лял. По­те­ри за­во­е­ва­те­лей с лих­вой вос­пол­ня­лись от­ли­ч­ны­ми кон­ни­ка­ми из по­ко­рен­ных на­ро­дов. В сто­ли­цу Чин­ги­с­ха­на Ка­ра­ко­рум бы­ла уг­на­на це­лая ар­мия ре­ме­с­лен­ни­ков из Са­мар­кан­да, Бу­ха­ры, Ур­ген­ча, Ход­жен­та, Мер­ва, На­хи­че­ва­ни, Ше­ма­хи, Те­б­ри­за, Тби­ли­си и мно­же­ст­ва дру­гих, не­ко­г­да бо­га­тых и слав­ных го­ро­дов.

Чин­ги­с­хан за­бо­тил­ся, что­бы его ар­мия не по­то­ну­ла в не­при­вы­ч­ной ро­с­ко­ши. Да­же ко­г­да в рас­по­ря­же­нии та­тар ока­за­лись луч­шие ре­ме­с­лен­ни­ки от Ки­тая до Кав­ка­за и Пер­сид­ско­го за­ли­ва, степ­ные во­и­ны по-пре­ж­не­му но­си­ли традиционные в Степи (и на Руси) до­с­пе­хи из пе­ре­кры­ва­ю­щих друг дру­га ме­тал­ли­че­с­ких пла­сти­нок, свя­зан­ных ре­меш­ка­ми. В от­ли­чие от коль­чуг и дру­гой хи­т­рой среднеазиатской бро­ни, та­кие до­с­пе­хи мог по­чи­нить ка­ж­дый во­ин. Го­ро­да, взя­тые та­та­ра­ми, ар­хе­о­ло­ги уз­на­ют по гру­бым ко­ва­ным на­ко­не­ч­ни­кам стрел, трех­ло­па­ст­ным или иг­ло­вид­ным (для про­би­ва­ния коль­чуг). Пари всей простоте, они изготовлялись в немыслимых количествах и часто даже не подбирались победителями.

Но ди­кая си­ла за­во­е­ва­те­лей не бы­ла по­да­в­ля­ю­щей, и по­бе­да да­ле­ко не все­гда им со­пут­ст­во­ва­ла. Упор­но сра­жал­ся с та­та­ра­ми Ти­мур-ме­лик, один из хо­резм­ских во­е­вод. Мно­го лет из­во­дил их от­ва­ж­ный и же­с­то­кий на­след­ник хо­рез­м­ша­хов сул­тан Дже­лал-ад-Дин. Гру­зи­ны и ар­мя­не, объ­е­ди­нив­шись, су­ме­ли от­бить­ся от за­во­е­ва­те­лей. Да­же от­дель­ным кре­по­стям, на­при­мер, Шам­хо­ру и Ба­ку, уда­ва­лось вы­сто­ять про­тив та­тар и из­бе­жать раз­гро­ма.

Во­е­на­чаль­ни­ки Чин­гис­ха­на, уме­ло ис­поль­зуя ужас, бе­жав­ший впе­ре­ди их ко­ней, изображали себя непобедимыми. Но они пре­кра­с­но по­ни­ма­ли ог­ра­ни­чен­ность сво­их сил, не спе­ши­ли ло­мить сте­ной без раз­вед­ки, пред­по­чи­тая по­бе­дить хи­т­ро­стью и по­бе­речь во­и­нов, связанных не только своим отрядом, но и кровным родством. Если в дружине павший воин был просто товарищем, в городском ополчении – соседом, то у татар он был родичем, часто очень близким. Потеря даже одного бойца ощущалась намного острее. Поэтому командиры были готовы на всё, чтобы избежать потерь.

Представления, будто татары воевали, заваливая поля сражений своими бесчисленными телами – просто вздор. Случалось, они гнали на убой толпы людей из покорённых народов, но мысль подставить под удар хоть одного своего воина показалась бы им крамольной. Как и на Руси, девизом татар была победа без своих потерь.

Ос­но­ву во­ен­ной док­т­ри­ны Орды опи­сал ле­то­пи­сец, рас­ска­зав­ший что про­изош­ло, ко­г­да вой­ско Дже­бе и Су­бэ­дэя, ог­нем и ме­чем прой­дя че­рез Иран и За­кав­ка­зье, тай­ны­ми тро­па­ми обош­ло ук­ре­п­ле­ния Дер­бен­та и вне­зап­но по­я­ви­лось в вер­ховь­ях Ку­ба­ни. Жив­шие там ала­ны (пред­ки осе­тин) и по­лов­цы объ­е­ди­ни­лись и не да­ва­ли вра­гам спу­с­ку. То­г­да Дже­бе и Су­бэ­дэй по­сла­ли ска­зать по­лов­цам: «Мы и вы – один на­род и од­но­го пле­ме­ни, ала­ны же нам чу­жие; мы за­клю­чим с ва­ми до­го­вор, что не бу­дем на­па­дать друг на дру­га, и да­дим вам столь­ко зо­ло­та и пла­тья, столь­ко ду­ша по­же­ла­ет, толь­ко пре­до­с­тавь­те алан нам».

По­ло­вец­кие ха­ны взя­ли со­кро­ви­ща, та­та­ры же­с­то­ко рас­пра­ви­лись с ала­на­ми, а за­тем взя­лись за по­лов­цев, «уби­вая вся­ко­го, ко­го на­хо­ди­ли, и ото­бра­ли вдвое боль­ше то­го, что пе­ред тем да­ли». По закону Чингисхана Джебе и Субэдэй были правы. Половцы убивали татар, то есть показали себя явными врагами и просто не могли остаться безнаказанными. Поэтому к ним была применима любая военная хитрость, в том числе заключение обманного мира.

Вот если бы половцы не воевали с татарами, мир с ними был бы для Джебе и Субэдэя свят и нерушим. В Степи друг был другом, союзник – союзником, враг – врагом. А партнёр, например, торговый, оберегался законами так же строго, как свой единоплеменник.

Волжские булгары и русские князья показали себя в 1223 г. как враги. Значит, отмщение им было лишь делом времени. В отличие от переменчивых европейцев, правители Орды нанесённых ей обид никогда не забывали. Это означало, что дни Булгарии и Руси были уже сочтены.

 

К 1236 г., когда Александр Ярославич остался полновластным, без помощи отца, князем в Новгороде, на Руси хорошо знали о приближающейся угрозе.

По­с­ле смер­ти Чин­гис­ха­на та­та­ры из­бра­ли се­бе но­во­го вла­ды­ку Окту (Угедея) и поделили мир на части между ханами, подчинёнными главному хану в Каракоруме. Половецкая степь между реками Яиком (Уралом) и Днепром была отведена внуку Чингисхана Бату (в русских источниках – Батыю). Он стал готовиться к походу на ещё непокорённые народы своего удела-улуса, перенеся ставку в низовья р. Яик.

О намерениях татар стало известно уже из письма, захваченного людьми великого князя Юрия Всеволодовича у монгольских послов к венгерскому королю Беле IV и любезно пересланного адресату. От короля требовали принести покорность хану и выдать бежавших в его королевство половцев. Было очевидно, что татары намерены мстить всем, кто поддержал или поддержит половцев.

В 1229 г. разбитая на Яике булгарская степная стража и половецкие отряды с низовьев Волги принесли вести о грозном движении Орды. – Об этом знал составитель Лаврентьевского летописного свода, а значит, знали и князья. Попали в летописи и сведения о боях на границе Волжской Булгарии в 1232 г. Известия о курултае – съезде монгольской знати и военачальников в Каракоруме в 1235 г., когда было принято решение о выделении войск всех улусов для похода на запад, к «по­с­лед­не­му мо­рю», в летописи не попали: они хранились в тайне.

Но в 1236-м, когда князья неистово воевали между собой, последствия этого решения стали явными. Орда до 300 тыс. человек пе­ре­пра­ви­лась че­рез ре­ку Урал и об­ру­ши­лась на Волж­скую Бул­га­рию. Се­ле­ния бул­гар, чу­ва­шей, мор­д­вы и бур­та­сов бы­ли сме­те­ны, на­се­ле­ние пе­ре­би­то. Масса беглецов была принята великим князем Юрием Всеволодовичем и расселена русских землях. По поведению князей, продолжавших свои усобицы, нельзя сказать, что столь явное выражение опасности их обеспокоило. Отец Александра в это время брал Киев, а Михаил Черниговский планировал, как его оттуда выбить.

Между тем, Орда не отдыхала, а планомерно продвигалась по мордовским и буртасским землям, громя все опорные пункты между Булгарией и Русью[lxxii]. Истреблению подверглись и русские крепости на торговых путях, например, Сурское городище (рядом с современной Пензой). Город на 10 тыс. жителей с сильным гарнизоном был, судя по раскопкам археологов, забросан ядрами из легких камнемётов и буквально затоплен дождём стрел, оставленных татарами в земле.

В кон­це 1237 г. вой­ско хана Бату Великолепного, ведомое старым и опытным полководцем Чингисхана Субэдеем, по­до­шло к гра­ни­цам Ру­си. Ря­зан­ские князь­я­ не за­хо­те­ли от­дать вра­гу де­ся­тую часть лю­дей и до­б­ра и об­ра­ти­лись за по­мо­щью к ве­ли­ким князь­ям Вла­ди­мир­ско­му и Чер­ни­гов­ско­му. Но «ни один из рус­ских кня­зей не при­шел дру­го­му на по­мощь, – гла­сит ле­то­пись, – ка­ж­дый ду­мал со­брать от­дель­но рать про­тив без­бо­ж­ных». Ря­зан­ское вой­ско по­лег­ло на гра­ни­це, сто­ли­ца бы­ла унич­то­же­на на ше­с­той день оса­ды: русские города оказались неприспособленными к обороне от передовой военной техники.

Субэдей ра­зо­ри­л все кня­же­ст­во, вклю­чая сдав­ши­е­ся го­ро­да, и дви­нул­ся к Ко­лом­не. Он вы­брал удоб­ный путь для пе­ре­ко­чев­ки по льду Оки и Мо­с­к­вы ре­ки. Ведь Ор­да жи­ла в по­хо­де, вла­ча с со­бой юр­ты на ко­ле­сах с семь­я­ми и хо­зяй­ст­вом, ог­ром­ный обоз под за­па­сы и на­граб­лен­ное, го­ня ста­да ско­та и тол­пы ра­бов. Конечно, самые тяжелые грузы, большие стада и часть семей татары оставили в Степи под должной охраной, но всё равно для передвижений Орды требовался относительно ровный путь по льду замёрзших рек.

У Ко­лом­ны та­та­ры унич­то­жи­ли сто­ро­же­вой от­ряд великого кня­зя Юрия Вла­ди­мир­ско­го. Мо­с­к­ви­чи, обо­ро­няв­ши­е­ свой го­род во гла­ве с во­е­во­дой Фи­лип­пом Нян­ьком, бы­ли пе­ре­би­ты «от стар­ца до мла­ден­ца». За­тем та­та­ры оса­ди­ли Вла­ди­мир. Ог­ром­ный го­род был в счи­тан­ные дни ок­ру­жен ты­ном и осад­ны­ми баш­ня­ми, к укреплениям сделана наклонная, защищённая от стрел насыпь – примёт, а сте­ны его раз­би­ты та­ра­на­ми. Часть жи­те­лей, вклю­чая се­мью ве­ли­ко­го кня­зя, по­гиб­ла под саб­ля­ми и в ог­не, дру­гих гна­ли по сне­гу го­лы­ми и бо­сы­ми. В этом тоже был смысл: Орде не нужны были рабы, не способные переносить особо высоких и низких температур.

От­ря­ды Ба­тыя ра­зо­ри­ли Су­з­даль, Ро­с­тов, Яро­с­лавль, Пе­ре­яс­ла­вец, Юрь­ев, Во­лок-Лам­ский, Дми­т­ров, Тверь, Го­ро­дец, Га­лич-Мер­ский и дру­гие го­ро­да. Ни один из них не был при­спо­соб­лен для обо­ро­ны от мощной осад­ной тех­ни­ки и да­же от серь­ез­но­го штур­ма. До той по­ры спо­ры за го­род ре­ша­лись бит­ва­ми в по­ле, в луч­шем слу­чае пе­ред глав­ны­ми во­ро­та­ми. Толь­ко они и стро­и­лись из кам­ня, иг­рая роль три­ум­фаль­ной ар­ки для по­бе­ди­те­ля. Ме­та­тель­ные ма­ши­ны мо­ж­но бы­ло под­во­дить к сте­нам чуть ли не вплот­ную, стрел­ко­вые га­ле­реи лег­ко раз­ру­ша­лись, рвы за­сы­па­лись и да­же кле­ти де­ре­вян­ных стен ча­с­то не за­би­ва­лись кам­нем и гли­ной, а ис­поль­зо­ва­лись как кла­до­вые.

Еще бо­лее не со­от­вет­ст­во­ва­ло об­сто­я­тель­ст­вам по­ве­де­ние кня­зей. По­с­ле ги­бе­ли ря­зан­ских кня­зей и сво­их сы­но­вей, Юрий Вла­ди­мир­ский с со­рат­ни­ка­ми под пред­ло­гом сбо­ра войск скрыл­ся в ук­ре­п­лен­ном ла­ге­ре на р. Сити, в северном углу своих владений, где они вдавались в земли Великого Новгорода. Ни лет, про­шед­ших с бит­вы на Кал­ке, ни ме­ся­цев с на­ча­ла на­ше­ст­вия ве­ли­ко­му кня­зю на под­го­тов­ку не хва­ти­ло... По­те­ряв все, ко­г­да мон­го­ло-та­та­ры уже ухо­ди­ли из со­жжен­но­го и обез­лю­дев­ше­го кня­же­ст­ва, князь Юрий всту­пил в бой с гнавшимся за ним отрядом воеводы Бурундая, был ок­ру­жен и по­гиб 4 марта 1238 г. После него лишь Мстислав Глебович вступил в схватку с татарами под Черниговом прежде, чем бежать в Венгрию. Бо­лее ни один рус­ский князь с ору­жи­ем в ру­ках в по­ле пе­ред Ба­ты­ем не вы­шел.

«Немилосердно ис­треб­лял» не­при­яте­ля вос­пе­тый в на­род­ном ска­за­нии от­ряд Ев­па­тия Ко­ло­вра­та – знат­но­го ря­зан­ца, вер­нув­ше­го­ся из Чер­ни­го­ва, ко­г­да от до­ма его ос­тал­ся один пе­пел. Он со­брал 1700 та­ких же от­ча­яв­ших­ся лю­дей, го­то­вых бить­ся «один с ты­ся­чей, а два с тьмою», и на­гнал вра­га в Су­з­даль­ской зе­м­ле. Во­е­во­ды Ба­тыя по­вер­ну­ли на Ко­ло­вра­та и бы­ли по­ра­же­ны, уви­дав, что рус­ские спо­соб­ны уми­рать, не от­сту­пая. Ок­ру­жен­ные хра­б­ре­цы сра­жа­лись столь яро­ст­но, что их при­шлось рас­стре­лять из кам­не­мет­ных ма­шин.

Вторг­нув­шись ве­с­ной 1238 г. в Нов­го­род­скую зе­м­лю, мон­го­ло-та­та­ры столк­ну­лись с рас­пу­ти­цей и силь­ным со­про­ти­в­ле­ним на­се­ле­ния. Го­род Тор­жок дер­жал­ся про­тив всей осад­ной тех­ни­ки две не­де­ли. Ни князь Александр с дружиной, ни новгородские «золотые пояса» не пытались оказать помощь своему торговому форпосту. Все были «в недоумении и страхе», писал летописец. Однако, возможно, страх был не столь велик, чтобы не отправить в Орду приличествующие случаю дары. Ведь именно богатейшие торговые города Новгород и Смоленск были оставлены в целости прошедшими рядом татарами…

Не дой­дя 100 верст до Ве­ли­ко­го Нов­го­ро­да, Бату-хан по­вер­нул на юг. О его по­хо­де че­рез Смо­лен­ское кня­же­ст­во со­хра­ни­лось пре­да­ние, что один из от­ря­дов по­я­вил­ся под сто­ли­цей, но был от­бит, при чем от­ли­чи­лись не князь или дру­жин­ни­ки, а не­кий «пре­хра­б­рый» юно­ша Мер­ку­рий, позже при­чи­с­лен­ный к ли­ку свя­тых. Мысль, что у татар, расправлявшихся с большими городами отдельными туменами, «не хватило времени» на грабёж Новгорода и Смоленска, следует оставить. Со всеми, кто не приносил им покорности, они бились до конца.

На Чер­ни­гов­щи­не та­та­ры по­те­ря­ли до 4 тыс. во­и­нов, 7 не­дель штур­муя ге­ро­и­че­с­ки обо­ро­няв­ший­ся Ко­зельск, и на­ре­к­ли го­род «злым». Лишь к кон­цу ве­с­ны Ба­тый уш­ел в сте­пи и про­ве­л там бо­лее го­да. А князь Александр поехал из Новгорода через руины Торжка. Твери и Переяславля в сожженный Владимир, чтобы принять участие в княжеском съезде, избравшем его отца на великокняжеский престол.

Конкурентов из наследников Юрия у Ярослава не было – все погибли в боях с татарами. Получив власть, энергичный великий князь Ярослав выделил сыну, кроме Новгорода, ещё Дмитров и Тверь, а сам занялся восстановлением разрушенных городов. Всё, что он мог сделать – это наладить управление и просто латать дыры. Восстановить богатейшие земли Европы в прежнем облике после Батыева нашествия было невозможно. Хозяйство и культура были подкошены не на десятилетия – на века; десятки ремесленных специальностей исчезли, потому что все мастера и ученики были убиты или угнаны в рабство.

Летописи не сообщают, что Ярослав Всеволодович собирал и восстанавливал почти начисто разгромленные военные силы княжества. Опираясь на свою выведенную из под удара дружину, он заново формировал дружины и городские полки – не столь могучие, как прежде, но всё же достаточные и для обороны от не столь сильных врагов, как татары, и для продолжения усобиц. Их появление на поле брани стало неожиданным для соседей, как увидим ниже, в части 3.

Не стоит думать, что только владимиро-суздальские князья были озабочены в разгар татарского нашествия укреплением своей власти. Уже знакомый нам князь Даниил Романович в том же 1238 г., воспользовавшись отвлечением соперников нашествием, снова овладел богатым Галичем, передав Волынь брату Васильку Романовичу.

Не дремал тем временем и Субэдей. От­дель­ные его от­ря­ды, не встречая организованного сопротивления на Руси, ра­зо­ри­ли в 1239 г. на се­ве­ре Му­ром и Го­ро­хо­вец, на юге – не­ко­г­да гроз­ный Пе­ре­яс­лавль Юж­ный, Чер­ни­гов и Глу­хов. Дружины могучих и славных в усобицах Черниговских князей свою землю не защитили, а в большинстве – и не пытались. За землю бились бояре, смерды и жители городов. Но у князей и их дружин тоже не было времени спокойно почивать.

Разгром Черниговского княжества побудил Даниила Романовича Галицкого к захвату Киева. Тамошний князь Михаил Всеволодович Черниговский благоразумно сбежал в Венгрию, устрашённый появлением войск племянника Батыя, Менгу-хана. Однако и бежать было нелегко: по пути жену Михаила (сестру Даниила) захватил князь Ярослав Всеволодович; заодно бодрый отец Александра взял и Каменец.

Менгу-хан, однако, не стал брать Киев, ограничившись любованием им с другого берега Днепра. Тогда на свободный «стол» прискакал с дружиной из Смоленска князь Ростислав Мстиславич, но Даниил Романович налетел в большей силе, схватил его и занял Киев для себя. Конечно, не для того, чтобы оборонять. При вести о приближении врага князь вскакал восвояси, оставив в городе воеводу[lxxiii].

Осе­нью 1240 г. Ба­тый из об­лю­бо­ван­ных им ни­зовь­ев Вол­ги и До­на дви­нул­ Орду на за­пад. Ки­е­в­ля­не под пред­во­ди­тель­ст­вом во­е­во­ды Дми­т­ра су­т­ки би­лись на раз­би­тых та­ра­на­ми сте­нах, а на­ут­ро про­дол­жи­ли бит­ву у Де­ся­тин­ной цер­к­ви. Ра­не­но­го Дми­т­ра мон­го­ло-та­та­ры «не уби­ли ра­ди его хра­б­ро­сти». Раз­ру­шив го­род до ос­но­ва­ния, за­во­е­ва­те­ли на­пра­ви­лись в Га­лиц­ко-Во­лын­скую зе­м­лю, где им впер­вые при­шлось от­сту­пить пе­ред хо­ро­шо ук­ре­п­лен­ным Ка­мен­цом. Жи­те­ли Вла­ди­ми­ра-Во­лын­ско­го и Га­ли­ча бы­ли ис­треб­ле­ны, дру­гие го­ро­да, «им же нет чи­с­ла», взя­ты штур­мом или об­ма­ном.

Где же бы­ли все это вре­мя могучие и воинственные кня­зья чер­ни­гов­ские, ки­ев­ские, га­лиц­кие и во­лын­ские? В Польше и Венгрии, – там же, где не­сча­ст­ный половецкий хан Ко­тян, уже по­с­ле Кал­ки бив­ший­ся в Половецкой степи с Ор­дой. Но хан про­сил убе­жи­ща у ко­ро­ля Бе­лы IV для 40 ты­с. сво­их лю­дей и по­лу­чил для них зе­м­ли. Кня­зья же спа­са­ли свою жизнь и дружину, ино­гда, как Да­ни­ил Га­лиц­кий, ус­пев по­за­бо­тить­ся так­же о се­мье.

Впро­чем, места для укрытия от татар князья не нашли. В 1241 г. Субэдэй про­шел ог­нем и ме­чом Вен­г­рию, Поль­шу, Вос­то­ч­ную Че­хию, Мол­да­вию, Ва­ла­хию и Тран­силь­ва­нию, раз­бив по пу­ти и не­мец­ких ры­ца­рей. Как и на Руси, победы давались татарам сравнительно легко: высокое качество их воинов, организованность войск и мудрость командования обеспечивали степнякам решительное превосходство над неповоротливыми и, надо признать, отсталыми в военном деле европейцами, не имевшими представления о тактике большой войны.

Разорявшие Польшу полководцы Байдар и Орду всего с тремя туменами (30 тыс. – только если не считать обыкновенной неполноты состава и потерь за 5 лет войны) порубили 20 тыс. войско мазовецкого князя Генриха Благочестивого на расстоянии дня пути от 40 тыс. союзных чехов. Тевтонские рыцари встали под знамёна Генриха и полегли вокруг своего сюзерена. Не вступая в бой с чехами, татары резко повернули на юг, где 11 апреля Субэдей приступил к уничтожению 60-тыс. армии венгерского короля Белы IV при р. Сайо.

Тумены, точно в срок собравшись к месту битвы из отдалённых земель, где они выполняли самостоятельные тактические задачи, разделались с могучим войском венгров почти без потерь. В боях они дополняли своё превосходство китайскими военными хитростями и использовали баллисты в полевом сражении. А чтобы медленно собиравшееся в Германии войско Священной Римской империи германской нации не мешало грабить огромное королевство Венгрию, Субэдей рейдом отряда Петы на Оломоуц (стычка 24 июня) заставил короля Вацлава II стянуть чехов и немцев на оборону Богемии.

К концу 1241 г. все неподвластные германской империи земли в центре Европы были разорены, а выставленные ими в поле войска разбиты[lxxiv]. Верный принципу «разделять и побеждать», Субэдей мог теперь взяться за Священную Римскую империю германской нации. Немцы крепко провинились: они участвовали в боях с татарами, а император Фридрих II даже осмелился принять вассальную присягу непокорного короля Белы. В сле­ду­ю­щем го­ду та­та­ры втор­г­лись в Хор­ва­тию и Дал­ма­цию, выйдя к границам входившей в империю Италии.

Рассказывали, что Ба­тый ос­мо­т­рел Ад­ри­а­ти­че­с­кое мо­ре, даже въехал в него на коне, и оно ему не по­нра­ви­лось. Эту воду конь отказался пить! Го­ри­стая ме­ст­ность на за­па­де так­же не при­вле­ка­ла ко­чев­ни­ков. К тому же хана Бату и Субэдэя гонцы из Каракорума призвали на курултай. Дисциплина для татар была прежде всего. Их кон­ни­ца по­шла на­зад, на Вос­ток, ос­та­вив За­пад ис­то­во бла­го­да­рить Бо­га за чу­де­с­ное из­ба­в­ле­ние.

К тому времени, когда Орда вернулась в Южнорусские степи, благодарность за избавление истово возносили Богу и в Новгороде. Но речь шла не о татарах, нашествие которых летописцы сочли Божьей казнью за грехи, а о крестоносцах, поспешивших на завоевание разгромленной, как им казалось, Руси. И рукой Бога, остановившей «папёжников», стал князь Александр Ярославич.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: