Допрос подсудимого Шахта 315

что их очень немного, — которые не одобряют событий последних дней.
Однако я не думаю, чтобы кто-либо сомневался в цели, и надо сказать
всем ворчунам, что всех сразу удовлетворить нельзя. Некоторые говорят,
что они, быть может, сделали бы по-другому. Однако фактически никто
этого не сделал» — здесь в скобках снова стоит слово «смех». Теперь
продолжаю цитировать вашу речь:

«...Это сделал лишь наш Адольф Гитлер. А если и следует еще что-
либо усовершенствовать, то пусть эти улучшения будут внесены этими
ворчунами внутри германской империи и внутри германского общества,
но нельзя, чтобы это было сделано извне».

Вы это говорили?

Шахт: Да.

Джексон: Другими словами, вы открыто высмеивали тех, кто жало-
вался на эти методы действия, не правда ли?

Шахт: Если вы это так воспринимаете, то пожалуйста.

Джексон: Затем, выступая перед служащими австрийского нацио-
нального банка, которых вы приняли, вы сказали следующее:

«Я считаю совершенно невозможным, чтобы хотя бы одно единствен-
ное лицо, которое не всем сердцем за Адольфа Гитлера, смогло в буду-
щем сотрудничать с нами».

Продолжаю цитировать речь:

«Кто с этим не согласен, пусть лучше добровольно покинет нас».

Скажите, это так было'?

Шахт: Да.

Джексон: В тот день, выступая перед служащими банка, вы сказа-
ли—не правда ли? —следующее:

«Рейхсбанк никогда не будет не чем иным, как национал-социалист-
ским учреждением, или я перестану быть его руководителем».

Это так и было?

Шахт: Да, так точно.

Джексон: Вы сказали, что вы никогда не присягали Гитлеру?

Шахт: Да.

Джексон: Я спрашиваю вас, сказали ли вы в качестве руководителя
Рейхсбанка служащим, которых вы взяли себе в Австрии, следующее.
Я цитирую:

«Теперь я попрошу вас встать (присутствующие встают). Теперь мы
присягаем в нашей преданности великой семье Рейхсбанка, великому
германскому обществу. Мы присягаем в верности нашей воспрянувшей,
мощной, великой германской империи. И все эти сердечные чувства мы
выражаем в преданности человеку, который осуществил все эти преобра-
зования. Я прошу вас поднять руки и повторить вслед за мной:

«Я клянусь, что я буду преданным и буду повиноваться фюреру гер-
манской империи и германского народа Адольфу Гитлеру и буду выпол-
нять свои обязанности добросовестно и самоотверженно».

(Присутствующие принимают присягу путем поднятия рук.)

«Вы приняли эту присягу. Будь проклят тот, кто нарушит ее. На-
шему фюреру трижды «Зиг, хайль!».

Это правильное описание того, что произошло?

Шахт: Эта присяга является предписанной для чиновников присягой.
Все в ней полностью соответствует тому, что я вчера показывал здесь,
в зале суда, а именно, что мы присягали главе государства.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

Джексон: Теперь мы переходим к Чехословакии. Скажите, вы одоб-
ряли политику присоединения Судетской области при помощи угрозы
прибегнуть к оружию?

Шахт: Нет, вовсе нет.

Джексон: Я полагаю, что вы охарактеризовали метод присоединения
Судетской области как неправильный и порицали его?

Шахт: Что-то я не знаю, когда я это сделал. Я сказал, что союз-
ники в результате своей политики подарили Гитлеру Судетскую область,
в то время как я все время ожидал, что судетским немцам будет пре-
доставлена автономия.

Джексон: Тогда вы одобряли политику Гитлера в отношении Судет-
ской области? Вы хотите, чтобы вас так поняли?

Шахт: Я никогда ничего не знал о том, что Гитлер требовал еще
чего-то помимо автономии.

Джексон: Ваша единственная критика по вопросу Судетской обла-
сти относилась только к союзникам, насколько я понимаю?

Шахт: Это значит, что она относилась также и к чехам и к самим
немцам. Я не хочу играть здесь роль судьи, боже меня сохрани, но я
имею в виду...

Джексон: Ну, хорошо. Я спрашиваю вас следующее: 16 октября
1945 г. дали вы следующие ответы на вопросы?

«Вопрос: Вернемся к выступлению против Чехословакии, за кото-
рым последовала «умиротворяющая» политика Мюнхена и передача Су-
детской области империи. Скажите, вы тогда одобряли политику приоб-
ретения Судетской области?

Ответ: Нет.

Вопрос: Одобряли ли вы в то время политику угрозы Чехословакии
оружием для того, чтобы присоединить Судетскую область?

Ответ: Нет, конечно, нет.

Вопрос: Тогда я вас спрашиваю, скажите, поразило ли вас в то
время или дошло ли до вашего сознания то, что Гитлер угрожал Чехо-
словакии именно вооруженными силами и военной промышленностью?

Ответ: Он не мог этого сделать без вооруженных сил».

Скажите, вы дали эти ответы?

Шахт: Так точно.

Джексон: Продолжаем дальше.

«Вопрос: Считали ли. вы тот метод, который он применял к судет-
скому вопросу, неправильным или достойным порицания?

Ответ: Да.

Вопрос: Скажите, вы действительно считали?

Ответ: Да, сэр.

Вопрос: Разве в то время вы не считали, на основании предше-
ствовавших событий и вашего участия в них, что эта армия, которую он
использовал в качестве угрозы по отношению к Чехословакии, была, по
крайней мере, частично вашим собственным созданием?

Ответ: Я не могу этого отрицать».

Шахт: Конечно, нет.

Джексон: Но опять-таки вы стали помогать Гитлеру, когда действия
Гитлера оказались успешными?

После того как он это сделал, вы явились и приняли на себя чеш-
ский банк, не правда ли?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 317

Шахт: Конечно.

Джексон: Хорошо, вы производили расчистку в экономическом отно-
шении захваченных Гитлером территорий, не правда ли?

Шахт: Но, простите, пожалуйста. Ведь он же не взял эту страну си-
лой. Союзники просто подарили ему эту страну.

Джексон: Ну, в этом отношении у нас имеются ваши показания
о роли, которую в этом сыграли вооруженные силы, и о той роли, кото-
рую вы сыграли в создании вооруженных сил.

Шахт: Я этого никогда не отрицал.

Джексон: Далее, когда вы были министром без портфеля, согласно
вашим показаниям, были начаты агрессивные войны — против Польши
в сентябре 1939 г.; против Дании и Норвегии в апреле 1940 г.; против
Голландии и Бельгии — в мае 1940 г.; в июне было перемирие с Фран-
цией и ее капитуляция; в сентябре 1940 г. имел место тройственный пакт
между Германией, Италией и Японией; в апреле 1941 г. произошло напа-
дение на Югославию и Грецию, которое, как вы говорите, было агрессив-
ным; в июне 1941 г. произошло вторжение в Советскую Россию, которое,
как вы сказали, было агрессивным; 7 декабря 1941 г. японцы напали на
Пирл-Харбор и после нападения объявили войну США, 8 декабря 1941 г.
США объявили войну Японии, но не Германии; 11 декабря 1941 г. Гер-
мания и Италия объявили войну США. И все это произошло в области
внешней политики, а вы продолжали оставаться на посту министра без
портфеля гитлеровского правительства, не так ли?

Шахт: Да.

Джексон: Вы открыто не порвали с Гитлером, не ушли со своего
поста и после того как началось германское наступление на Россию и до
тех пор, пока германская армия не стала отступать, не правда ли?

Шахт: Письмо, благодаря которому мне удалось успешно добиться
разрыва, датировано 30 ноября 1942 г.

Джексон: Таким образом, из вашего письма явствует, что вы счи-
тали, что корабль тонет, не правда ли? То есть, что война проиграна?

Шахт: Об этом свидетельствуют мои устные и письменные заяв-
ления.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 21 июня 1946 г.}

Джексон ': У нас имеются показания о вашем отношении к концен-
трационным лагерям, и как я понял вас, вы нам сказали, что вы дей-
ствительно использовали и поощряли использование принудительного
труда заключенных, находившихся в концентрационных лагерях?

Шпеер: Да, мы использовали их в немецкой военной промышлен-
ности.

Джексон: Мне кажется, что вы также рекомендовали, чтобы «лоды-
рей», находившихся в трудовых лагерях, направляли в концентрацион-
ные лагери? Не так ли?

Шпеер: Речь шла о так называемых прогульщиках. Прогульщиками

' Главный обвинитель от США на Нюрнбергском процессе. — Составители.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

мы называли тех рабочих, которые опаздывали на работу или симули-
ровали болезнь. По отношению к таким рабочим во время войны при-
нимались строгие меры. И я одобрял это.

Джексон: 30 октября 1942 г. на совещании бюро центрального пла-
нирования вы действительно подняли этот вопрос, заявив следующее
(я цитирую):

«Мы должны обсудить вопрос о лодырях. Лей установил, что там,
где на предприятиях имеются свои врачи, которые осматривают больных,
число больных сокращается на 'А или Vs. CC и полиция в данном слу-
чае могут спокойно принимать суровые меры и направлять лодырей в кон-
центрационные лагери. Иного выхода нет. Стоит это повторить несколько
раз, и весть об этом быстро распространится...»

Вот каково было ваше предложение?

Шпеер: Да.

Джексон: Иными словами, рабочие ужасно боялись концентрацион-
ных лагерей, и вы хотели это использовать для того, чтобы удержать
рабочих на работе. Не так ли?

Шпеер: Совершенно верно то, что концентрационный лагерь пользо-
вался у нас дурной славой и что поэтому, направляя в концентрационный
лагерь или даже угрожая такой мерой, можно было улучшить положение
на производстве. Но на упомянутом совещании этот вопрос больше не
обсуждался. Такое замечание можно было сделать в напряженной воен-
ной обстановке.

Джексон: Однако совершенно ясно, что вам было известно, что кон-
центрационные лагери пользовались дурной славой среди рабочих и что
условия в концентрационных лагерях все считали более жестокими, чем
условия в трудовых лагерях. Правильно я вас понял?

Шпеер: Правильно, это было мне известно.

Конечно, я не знал всего того, что я услышал здесь, на процессе,
а то, о чем вы сейчас говорили, было общеизвестным фактом...

Джексон: Теперь я хочу спросить вас о принудительном наборе рабо-
чих. Если я вас правильно понял, вам было известно, что из Венгрии для
работы на подземных авиационных заводах было вывезено 100 000 евреев.
На допросе 18 октября 1945 г. вы нам сообщили, что вы не возражали
против этого. Это правильно или нет?

Шпеер: Да, это правильно.

Джексон: И совершенно откровенно в тот же день вы сообщили нам,
что для вас вообще не было секретом то, что большая часть рабочих,
рекрутируемых Заукелем, вербовалась незаконными путями. Это тоже
правильно? Не так ли?

Шпеер: Я обратил особое внимание на выражение, какое употребил
тогда допрашивающий офицер. Он сказал: «Они приезжали не по своему
желанию», — и я это подтвердил.

Джексон: Разве вы не сказали, что для вас не было секретом то,
что они доставлялись туда незаконным методом? Разве вы не добавили
этого?

Шпеер: Нет.

Джексон: Хорошо, но вы, во всяком случае, знали, что на совещании
у фюрера в августе 1942 г. фюрер одобрил все принудительные меры,
применяемые при вербовке рабочих в случае, если их нельзя было завер-
бовать на добровольных началах, и вы знали, что эти меры проводились

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 319

в жизнь? Вы нисколько не беспокоились о том, являются эти меры закон-
ными или незаконными? Вам нужна была рабочая сила?

Шпеер: Совершенно верно.

Джексон: Но вас абсолютно не беспокоил вопрос о том, делалось ли
это законно?

Шпеер: Я думаю, что это было вполне обосновано военным положе-
нием и всей той точкой зрения, которую мы занимали тогда в данном
вопросе.

Джексон: Да, это соответствовало политике правительства. Для вас
этого было вполне достаточно в то время. Не так ли?

Шпеер: Да, я считаю, что в тот момент, когда я принял свою долж-
ность, то есть в феврале 1942 года, все нарушения международного
права, которые мне сегодня могут быть поставлены в вину, к тому вре-
мени уже были реализованы.

Джексон: Вы не будете отрицать того, что на вас падает доля ответ-
ственности за осуществление этих мер, — ответственности юридической
или фактической — безразлично. На вас падает доля ответственности за
насильственный угон в Германию рабочих. Вы не будете этого отрицать,
не так ли?

Шпеер: Рабочих в большинстве случаев отправляли в Германию про-
тив их воли. Я знал, что они приезжали в Германию не по своему жела-
нию. Но в первый период, до осени 1942 года, я прилагал все усилия
для того, чтобы таким образом в Германию прибыло как можно больше
рабочей силы.

Джексон: Вы также принимали некоторое участие в распределении
этой рабочей силы на различные заводы и в различные отрасли промыш-
ленности, нуждавшиеся в ней?

Шпеер: Распределение рабочих определялось так называемой сте-
пенью необходимости в них. Конечно, я должен был говорить Заукелю,
где именно, для выполнения какой программы больше всего была необ-
ходима рабочая сила. Окончательно вопрос решался генеральными дирек-
тивами.

Джексон: Другими словами, вы устанавливали очередность в обеспе-
чении различных отраслей промышленности рабочей силой по мере ее
поступления в Германию?

Шпеер: Само собой разумеется, так это и должно было быть.

Джексон: Вы были преемником Тодта и имели те же полномочия,
которые раньше имел он?

Шпеер: Да.

Джексон: Одна из его директив, от 31 октября 1941 г. (письмо ОКВ),
уже представленная здесь в качестве доказательства, предусматривает,
что представители имперского министра вооружения и боеприпасов могут
посещать лагери для военнопленных с тем, чтобы производить отбор ква-
лифицированных рабочих. Это входило в ваши полномочия, не так ли?

Шпеер: Нет, это особое мероприятие было проведено один раз Тод-
том по согласованию с ОКВ. Потом оно больше не проводилось.

Джексон: Вы утверждаете, что военнопленные, я говорю здесь
о французских военнопленных, не использовались на предприятиях по
производству материалов, которые предназначались непосредственно для
войны, или вы утверждаете, что они использовались там, но это было
законно в соответствии с положением Женевской конвенции?

.320 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

Шпеер: Насколько мне известно, в отношении французских военно-
пленных этм положения не нарушались. Я не могу этого точно сказать,
так как контроль за их использованием не входил в функции моего учре-
ждения.

• Джексон: Скажите, что именно делали французские военнопленные
в промышленности, где они работали?

Шпеер: На это я не могу вам ответить. Я уже говорил, что распре-
деление военнопленных, иностранных и немецких рабочих по предприя-
тиям не входило в мои функции, этим ведало управление труда совме-
стно с администрацией стационарных лагерей военнопленных, если име-
лись в виду последние.

Я только один раз получил общий отчет о том, какое количество
рабочих и каких именно специальностей было занято на заводах. Я не
мог составить себе общее представление о том, какие именно рабочие
работали на отдельных предприятиях. Поэтому на этот вопрос я не могу
дать исчерпывающего ответа.

Джексон: Теперь займемся вопросом о тех 50 тысячах квалифициро-
ванных рабочих, которые, как вы сказали, были вами вывезены и исполь-
зованы на работе в различных областях промышленности и в отношении
которых Заукель выражал свое недовольство. На какой работе вы
использовали этих рабочих?

Шпеер: Но это не были военнопленные.

Джексон: Где вы их использовали?

Шпеер: Эти рабочие были переброшены с Атлантического вала, где
они работали, в Рурскую область с целью ремонта обеих плотин, кото-
рые были повреждены в результате воздушных налетов. Нужно сказать,
что сначала я не знал о перемещении этих 50 тысяч рабочих, и перебро-
ска их с запада в Германию означала для нас катастрофу на Атланти-
ческом вале; одна треть всех занятых на строительстве Атлантического
вала рабочих после этого покинула строительство, так как рабочие боя-
лись, что они тоже попадут в Германию. Поэтому мы постарались как
можно скорее отменить это мероприятие, чтобы сохранить к себе то до-
верие, которое питали к нам французские рабочие, работавшие на строи-
тельстве Атлантического вала. Из этого факта следует, что французские
рабочие у нас на строительных работах организации Тодта работали не
по принуждению, иначе не могло бы быть такого массового ухода тот-
час же, как только они узнали об опасности быть направленными в Гер-
манию. Итак, это мероприятие с 50 тысячами рабочих из организации Тод-
та во Франции было единичным явлением, которое мы вскоре прекратили.

Джексон: Известен ли вам документ ЕС-60, в котором говорится,
что организация Тодта должна производить набор рабочей силы насиль-
ственными методами?

Шпеер: В данный момент я этого не помню. Разрешите посмотреть
документ.

Джексон: Пожалуйста, если вы хотите. Напоминаю вам, что этот до-
кумент противоречит вашим показаниям по этому вопросу. Это страница
42, следующий абзац: «К сожалению, число рабочих, предоставляемых
организации Тодта на основании ст. 52 Гаагской конвенции относительно
яравил ведения сухопутной войны, вот уже в течение некоторого времени
значительно уменьшилось, так как большая часть направленных туда
рабочих вообще не является. Поэтому должны быть приняты принуди-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 321

тельные меры. Правда, префект и французские трудовые биржи сотруд-
ничают с нами вполне лойяльно. Однако они недостаточно авторитетны
для того, чтобы провести это в жизнь».

Шпеер: Я думаю, что меня, возможно, неправильно поняли. Я не
оспариваю того, что большая часть рабочих организации Тодта, работав-
ших на Западе, была обязана работать и что на основании этой трудовой
повинности они приходили на строительство.

Джексон: Помещались ли эти рабочие в трудовые лагери?

Шпеер: На строительстве всегда делается так. Строительные участки
находились далеко от деревень, и поэтому создавались специальные ла-
гери для рабочих. Так размещались как немецкие, так и иностранные
рабочие. Но, когда представлялась возможность, мы размещали рабочих
также в деревнях.

Джексон: Я хочу спросить вас о вашем показании по поводу -пред-
ложения об отказе от Женевской конвенции. Вчера вы показали, что
было внесено предложение отказаться от выполнения пунктов Женевской
конвенции. Может быть, вы нам скажете, кто внес такое предложение?

Шпеер: Это предложение, как я уже вчера говорил, было выдви-
нуто Геббельсом после воздушного налета на Дрезден. Уже раньше, на-
чиная с осени 1944 года, Геббельс и Лей начали поговаривать о том, что
надо всеми средствами обострить войну. У меня создалось впечатление,
что налет на Дрезден и то возмущение, которое было этим вызвано, дали
Геббельсу повод начать добиваться отказа от Женевской конвенции.

Джексон: В то время было выдвинуто предложение начать химиче-
скую войну? Было тогда внесено такое предложение?

Шпеер: Я не мог прямо сам лично установить, действительно ли на-
меревались начать химическую войну. Но я знал от различных сотрудни-
ков Лея и Геббельса, что последние ставили вопрос о применении наших'
новых газов «Табун» и «Зарин». Они считали, что оба эти газа будут
особенно эффективны, и на самом деле действие их было ужасным. Это
мы почувствовали уже осенью 1944 года, когда положение очень обо-
стрилось и заставило многих забеспокоиться.

Джексон: Не расскажете ли вы нам сейчас об этих двух газах, о про-
изводстве этих газов, о их свойствах, а также о той подготовке, которая
проводилась для ведения химической войны?

Шпеер: Я не могу рассказать об этом подробно потому, что я не
специалист в этом деле. Я знаю только, что эти газы были особенно
эффективны, что от них не мог спасти никакой противогаз, то есть не
было никаких защитительных средств. Другими словами, солдат не мог
защитить от них себя. Мы имели три завода, вырабатывавших эти газы,
которые совершенно не были разрушены и до ноября 1944 г. работали
на полную мощность.

Джексон: Что вы можете сказать относительно бомб, которые все
еще продолжали сбрасывать на Англию после того, как стало уже совер-
шенно очевидным, что война проиграна?

Шпеер: Вы имеете в виду самолеты-снаряды?

Джексон: Да.

Шпеер: Производство самолетов-снарядов с технической точки зре-
ния было для нас дорогостоящим делом, а действие их по сравнению
с затраченными средствами — минимальным. Поэтому мы не были очень
заинтересованы в том, чтобы выпускать их в большом количестве. Больше

21 Нюрнбергский процесс, т. II

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

всех настаивал на их выпуске Гиммлер. Он поручил обергруппенфюреру
Тамлеру расстрелять все самолеты-снаряды над Англией. В армейских
кругах придерживались того же мнения, что и я, а именно, что они обхо-
дятся слишком дорого. Подобного же суждения придерживались и офи-
церы военно-воздушного флота, так как на те средства, которые требо-
вались для производства одного самолета-снаряда, можно было бы по-
строить истребитель. Ясно, что для нас было бы куда лучше, если бы мы
отказались от этой бессмыслицы.

Джексон: Возвратимся к свойствам этого газа. Одним из свойств
этого газа было то, что он выделял большое количество тепла. В момент,
когда происходил взрыв, создавалась чрезвычайно высокая температура,
от которой ничто не могло защитить. Это правильно?

Шпеер: Нет. Это ошибка. Дело обстоит следующим образом: обыч-
ные газы испаряются при нормальной температуре вбздуха. Этот газ
испарялся только лишь при очень высокой температуре, а температура
повышалась до необходимого предела только тогда, когда происходил
взрыв.

Когда взрывчатое вещество взрывается, создается, как известно,
очень высокая температура и газ испаряется. Твердое вещество превра-
щается в газ. Но действие его совершенно не зависит от температуры.,

Джексон: Известно ли вам, что с этим газом проводились различ-
ные опыты?

Шпеер: Нет, этого я не могу сказать. Наверное, делали опыты.

Джексон: Кто возглавлял проведение этих опытов?

Шпеер: Насколько мне известно, его возглавлял отдел усовершен-
ствования управления вооружения штаба сухопутных сил, только я не
могу этого сказать с уверенностью.

Джексон: Ряд опытов и исследовательских работ производился
также и в области атомной энергии, не так ли?

Шпеер: К сожалению, мы не достигли еще таких успехов в этой об-
ласти, так как все лучшие силы, которые занимались изучением атомной
энергии, выехали в Америку. Мы очень отстали в данном вопросе. Нам
потребовалось бы еще один-два года для того, чтобы расщепить атом.

Джексон: Значит сообщения о новом секретном оружии были весьма
преувеличены для того, чтобы поддержать в немецком народе желание
продолжать войну?

Шпеер: Да, в последнюю фазу войны это было действительно так.

Джексон: Теперь я хочу вас спросить о тех усилиях, которые вы при-
лагали в области производства. Очевидно, вам приходилось сталкиваться
с большими трудностями? Крупп играл весьма значительную роль в про-
изводстве вооружения Германии, не так ли?

Шпеер: Да.

Джексон: Он возглавлял крупнейшее объединение, не так ли?

Шпеер: Да, но как я вчера уже объяснял, он производил мало ору-
дий и мало предметов вооружения, но это был один из самых крупных и
видных концернов в системе всей военной промышленности.

Джексон: Вы старались, насколько это было возможно, предотвра-
тить использование ресурсов и рабочей силы для производства тех това-
ров, которые не были нужны для ведения войны. Это верно?

Шпеер: Да, это верно.

Джексон: И то, что производилось на заводах Крупна, будь то пушки

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 323

или какие-либо другие предметы, было крайне необходимо для военной
экономики или для ведения войны. Это правильно, не так ли?

Шпеер: Здесь можно сказать вообще. В конце концов важен любой
предмет, который изготовляется во время войны на родине, будь то пара
сапог для рабочего, одежда или уголь — все это служит, конечно, для
того, чтобы сделать возможным дальнейшее ведение войны. Однако это
не имеет никакого отношения к давно устаревшим положениям Женев-
ской конвенции о военнопленных.

Джексон: В настоящее время я не затрагиваю вопроса о положе-
ниях Женевской конвенции. Я хочу задать вам несколько вопросов о ва-
ших усилиях в целях увеличения производства жизненно необходимых
материалов. Я хотел спросить, были ли это военные материалы или нет,
каковы были условия, в которых находились рабочие по милости прави-
тельства? Мне кажется, вы сможете нам дать некоторую информацию
по этому вопросу. Вы часто посещали заводы Круппа, не правда ли?

Шпеер: Я был пять или шесть раз на заводах Круппа.

Джексон: Вы были достаточно хорошо информированы о росте про-
изводительности труда как на заводах Круппа, так и на других заводах?

Шпеер: Во время этих посещений речь шла о ликвидации послед-
ствий воздушных налетов, я всегда приезжал после такого налета и имел
возможность знакомиться с выпуском продукции. Я очень хорошо знал
этот вопрос, так как я работал очень много.

Джексон: Крупп имел несколько трудовых лагерей?

Шпеер: Само собой разумеется, у него были трудовые лагери.

Джексон: Крупп использовал на своих заводах очень большое коли-
чество как иностранных рабочих, так и военнопленных, не так ли?

Шпеер: Я не могу определить процентного соотношения, но, несо-
мненно, Крупп использовал также иностранных рабочих и военно-
пленных.

Джексон: Хорошо, я могу сказать вам, что мы обследовали трудовые
лагери Крупна и на основании картотеки самого же Крупна установили,
что в 1943 г. в трудовых лагерях находилось 39 245 иностранных рабо-
чих и 11 234 военнопленных, что эти цифры все время возрастали и
в сентябре 1944 г. они достигли 54 990 иностранных рабочих и 18 902 воен-
нопленных. Близки ли эти цифры к тем сведениям, которые можете при-
вести вы на основании того, что известно вам?

Шпеер: Мне неизвестны подробности, я не помню сейчас цифры и не
помню, сколько всего рабочих было у Круппа. Я думаю, что процент
иностранных рабочих у Круппа был тот же самый, что и на других воен-
ных предприятиях.

Джексон: Итак, какой же приблизительно процент составляли эти
рабочие?

Шпеер: Эта цифра очень сильно колебалась. На более старых пред-
приятиях, где имелся кадровый состав рабочих, процент иностранных
рабочих был менее значительным, чем на новых, только что созданных
предприятиях, не имевших старых кадров. Причина заключалась в том,
что молодые возрасты призывались в армию, на предприятиях, распола-
гавших старыми кадрами рабочих, был большой процент рабочих стар-
ших возрастов. Поэтому на предприятиях, выпускающих предметы воору-
жения сухопутных войск, то есть на старых предприятиях, процент заня-
тых иностранных рабочих был меньше, чем на предприятиях, выпускающих

21*

324 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

вооружение для ВВС, то есть вновь созданных предприятиях, не имевших
в своем распоряжении старых кадровых рабочих. Но цифры я при всем
желании не могу вам назвать.

Джексон: Иностранные рабочие, которые работали на заводах
Круппа, возьмем заводы Крупна в качестве примера, были размещены
'в трудовых лагерях, которые охранялись, не так ли?

Шпеер: Я не думаю, чтобы они охранялись, но я не моту этого точно
сказать. Я не хочу здесь скрыть какие-либо полученные мной сведения,
но я не имел абсолютно никакой возможности заниматься этими вопро-
сами, посещая предприятия, так как я беспокоился о другом. Вообще
за все время моего пребывания на посту министра вооружения я ни разу

•не посетил ни одного лагеря для рабочих — и поэтому не могу дать ни-
каких сведений.

Джексон!- Хорошо, сейчас я намереваюсь дать вам некоторую инфор-
мацию о трудовых лагерях Крупна и затем в связи с этим задать вам 3
несколько вопросов'. Я не собираюсь утверждать, что вы лично были от-
ветственны' за условия, в которых находились эти рабочие. Я просто
хочу указать вам на то, что было сделано в этом направлении прави-
тельством, а затем спросить вас, как это отражалось на ваших устремле-
ниях в области увеличения выпуска продукции.

Известен ли вам документ Д-288, представленный в качестве дока-
зательства США-202? Этот документ представляет собой письменное
показание, данное под присягой доктором Егер, который" позднее был
вызван в Суд в качестве свидетеля.

Шпеер: Да..

Джексон: Вы отрицаете, что эти показания соответствуют действи-
тельности?.

Шпеер: Нет.

Джексон: Вам лично ничего не было известно о существовавших там
условиях?

Шпеер: Если бы положение вещей действительно было таковым, то
я, наверное, услышал бы об этом, так как само собой разумеется, руко-
водитель предприятия во время моих посещений обращался ко мне со
всеми своими трудностями и невзгодами.

Джексон: Сейчас я хочу обратить ваше внимание на новый документ
Д-361, представленный в качестве доказательства за номером США-893.
Документ подписан начальником управления паровозостроительных за-
водов Зелингом; он сообщает о тех условиях, в которых находились его
иностранные рабочие. Я вновь повторяю, что я не считаю вас ответствен-
ным за это. Я допускаю, что за это было ответственно правительство.
Я хотел бы огласить этот документ, несмотря на то, что он довольно про-
странный.

Документ был составлен 25 февраля 1942 г. в Кессельбау и адресо-
ван Гупе через Винтерса и Шмидта. «Я получил от германского трудо-
вого фронта письмо, датированное 18 февраля и присланное на мой до-

•машний адрес с приглашением посетить управление «германского трудо-
вого фронта». Я хотел разрешить вопрос, о котором мне ничего не было
известно по телефону. Мне ответили из «германского трудового фронта»,
что вопрос крайне важный и требует моего личного присутствия..После
этого я спросил Юнгериха, работавшего в отделе социально-трудовых

•вопросов, должен ли я туда пойти. Юнгерих ответил: «Вы, очевидно, не

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШГ1ЕЕРА 325

должны итти, но было бы лучше, если бы вы пошли». Приблизительно
в 9 час. 50 мин. я направился в комнату № 20 в этом учреждении
к Приору. В ходе последовавшей затем беседы, довольно оживленной и
длившейся приблизительно полчаса, выяснилось, почему Приор хотел г.ово-
рить со мной. 16 числа этого месяца 23 русских военнопленных были на-
правлены на работу на котельный завод. Эти люди прибыли на работу
утром без хлеба. Во время двух перерывов военнопленные подходили
к немецким рабочим и просили, чтобы они им дали хлеба, так как
они голодны. В первый обеденный перерыв русским военнопленным роз-
дали еду, чтобы как-то уладить это. 17 числа я отправился на кухню
в Вейдкэмп согласно указаниям Тейли и говорил с начальником этой
кухни г-жей Блок о предоставлении русским военнопленным питания во
время обеденного перерыва. Блок обещала мне предоставить питание
немедленно и, кроме того, заимообразно дала необходимую посуду для
22 человек. Я попросил г-жу Блок передавать оставшуюся от 800 столую-
щихся у нее голландцев пищу русским военнопленным до особого рас-
поряжения. Она обещала делать и это. На следующий день в обед она
прислала им сверх нормы бачок молочного супа. Затем обеденная норма
была уменьшена. Ввиду того что несколько русских уже были сильно
истощены и дополнительное питание перестало поступать, я позвонил по
телефону Блок и попросил ее увеличить порции выдаваемой пищи. Так
как мой телефонный разговор оказался безуспешным, я вновь лично по-
сетил Блок. На сей раз Блок в очень резкой форме отказалась выдавать
какое-либо дополнительное питание.

Теперь я подробно остановлюсь на этой беседе.

Кроме Приора, в комнате находились два других господина из орга-
низации «германского трудового фронта» и Блок, которая заведовала кух-
ней в Вейдкэмп. Приор взял слово и, жестикулируя, в оскорбительной
форме упрекал меня в том, что я якобы весьма заметно переметнулся
на сторону большевиков. Он сослался на ряд законов имперского прави-
тельства, которые осуждали такую линию поведения. К несчастью,, мне
не совсем была ясна ситуация с правовой точки зрении, в противном
случае я немедленно бы покинул комнату. Затем я попытался разъяснить
Приору, что русские военнопленные присланы к нам как рабочие, а не
как большевики, что они крайне истощены и не в состоянии справиться
со своей тяжелой работой, на которую они были поставлены на котель-
ном заводе, что больные люди являются для нас балластом, а не помощью
в работе. На это замечание Приор ответил, что если один из них ничего
не стоит, то другой будет подходящим, что у большевиков нет души и
если 100 тысяч из них умрет, то другие 100 тысяч займут их место. На мое
замечание о том, что при подобной текучести рабочей силы мы не смо-
жем выполнить наших задач, то есть не сможем поставлять достаточное
количество паровозов для железных дорог Германии, которые настойчиво
требуют сокращения сроков выполнения заказов, Приор ответил: «В дан-
ном случае поставки имеют второстепенное значение». Мои попытки за-
ставить Приора понять, в чем заключаются наши экономические инте-
ресы, не увенчались успехом.

В заключение я могу лишь сказать, что, будучи немцем, я хорошо
знаю, каково было наше отношение к русским военнопленным. В данном
случае я действовал по указанию своих начальников и старался добиться
увеличения выпуска продукции, которую от нас требовали».

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

На документе имеется подпись: — Зелинг (начальник управления па-
ровозостроительного завода).

Теперь я хочу спросить вас о следующем: разве действия начальника
паровозостроительного завода не были действиями, направленными на
повышение выпуска продукции?

Шпеер: Ясно, что у рабочего, который не имеет достаточного пита-
ния, не может быть хорошей производительности.

Относительно этого документа я должен сказать следующее. Это до-
кумент от 25 февраля 1942 г. В то время было дано официальное ука-
зание, согласно которому отношение к русским военнопленным и русским
рабочим, вновь прибывшим в империю, должно было быть хуже, чем
к военнопленным и рабочим, прибывшим с Запада. Мне стало это из-
вестно ив жалоб руководителей предприятий.

Джексон: Сейчас я хочу спросить вас вот о чем: если вы и Заукель
не были ответственными за эти условия, то кто же в таком случае был
ответственен за них? Я обращаю ваше внимание на то, что именно это
мы должны сейчас выяснить.

Я покажу вам новый документ Д-398, представляемый в качестве
доказательства. Это заявление, сделанное англо-американской комиссии
по обследованию условий в трудовых лагерях Круппа....Это заявление
сделано одним из работников имперской железной дороги. Я должен
сказать, что ни одно из этих расследований не базируется на показаниях
самих военнопленных.

— «Я, нижеподписавшийся, Адам Шмидт, работавший на железно-
дорожной станции Эссен—Западная, проживающий в Маргаретенгес,
Штиллер Винкель, 12, даю добровольно следующее показание:

Я работаю на имперской железной дороге с 1918 г., с 1935 г. я ра-
ботаю на железнодорожной станции Эссен—Западная. В середине 1941 г.
прибыли первые рабочие из Польши, Галиции и Западной Украины. Они
были доставлены в Эссен в товарных вагонах, предназначенных для