 |
Ассоциативная и абстрактная коммуникация
|
|
|
|
В ряде культур наблюдается такая однородность (гомогенность), что люди сильно зависят от ассоциаций своих слушателей. Существуют ассоциативные культуры, в их традиционных взаимодействиях которых есть мног общего с культурами, ориентированными на контекстуальные взаимоотношения. Например, когда один из управляющих НАСА говорит «огонь», следствием этого возникает целый комплекс действий подчиненных, ориентированных на то, чтобы вывести ракету в космос. Тем не менее, в гетерогенных культурах коммуникаторы не могут рассчитывать на то, что они могут использовать ассоциации (т.е. установки) своих слушателей. Они в большей степени используют абстрактные утверждения и раскрывают их содержание по ходу изложения своих аргументов.
Послания часто ассоциируются со стимулами, которые сами по себе несут определенное послание. Например, ситуация содержит в себе ряд угроз, тогда как одна из возможностей содержит в себе развитие отношений не конфликтным образом (Aronoff, Woike, Hymen 1992). Имеются данные, предполагающие, что во всех культурах люди приспособляются к бессмысленному слову «сварливый», характеризующему конфликтные формы поведения партнера по общению. Во многих исследованиях есть свидетельства, подтверждающие взгляды Чарльза Дарвина о том, что люди выражают базовые эмоции (такие как страх и любовь) и реагируют на них совершенно одинаково. В целом ассоциации, возникающие в процессе общения, зачастую являются важными факторами, влияющими на последующую динамику этого процесса.
Рассмотрим следующий пример. В 1932 году министр финансов Японии был убит по политическим мотивам за согласие на ревальвацию японской йены на 17 процентов. В 1971 году секретарь казначейства Америки Коннали (Connally), забывший о японской истории, также потребовал ревальвации японской йены на 17 процентов. Его японский коллега полностью отверг это требование. Когда Коннели предложил цифру ревальвации 16,9 процентов, японский министр финансов согласился принять предложение (Cohen, 1991, с. 133).
|
|
|
Коммуникация может приводить к фрустрации, когда один из партнеров ожидает от другого, что они будут общаться на абстрактном уровне, а последний предпочитает ассоциативный стиль общения. В следующем примере не совсем ясно, либо партнер, предпочитающий ассоциативный стиль общения, просто забыл, что имеет дело с вестернизированным (абстрактным) оппонентом, либо сознательно стремился избежать общения.
Стенограмма их беседы (Лос Анджелес Таймс, 12 февраля 1997) была дословно переведена бывшим послом Египта в Париже, ориентированного на западные ценности (А). Он пытался выяснить у министра иностранных дел своей страны (М) – араба, ориентированного на традиционные ценности – результат переговоров между официальными лидерами Франции и маршалом Абделем Хакимом Ашером, занимавшим на то время пост вице-президента Египта.
А: Каковы новости со стола переговоров?
М: Механизм переговоров работает как обычно, работает.
А: Я имею в виду новости о парижском визите маршала.
М: Важным обстоятельством является не преамбула, а итог встречи.
А: Вы имеете в виду обстоятельства начала визита?
М: Я имею в виду, что содержание переговоров должно соответствовать формальным условиям организации приема, иначе все будет утеряно.
А: Вы имеете в виду содержание переговоров и их внешнее оформление?
М: Я имею в виду, что мы не должны терять свое лицо в абстрактно-формальных дискуссиях, и давайте перейдем к обсуждению содержательных аспектов переговоров.
А: Я надеюсь, что маршал во время визита добился определенных результатов?
|
|
|
М: Успех может обеспечиваться либо силой своей позиции, либо слабостью партнера по переговорам.
[Интервью продолжалось в таком ключе довольно длительное время, и закончилось следующим образом:]
М: Лесть и лицемерие Парижа – это так похоже на Париж.
А: Изящно?
М: Это совершенно очевидно.
А: Прозрачно?
А: Вполне.
М: Полезно?
М: Необходимо.
После этого министр иностранных дел проводил своего посла к выходу и при прощании предостерг его: «Пожалуйста, отнесись к тому, что я слышал как к закрытой информации между нами» (часть 1, с. 18).
И, наоборот, в культурах, в которых люди в основном взаимодействуют с представителями внешних групп, они должны четко обозначать значение каждого слова, которые они используют, и быть не очень внимательными при выражении своих взглядов.
Следующий исторический факт дает пример ассоциативного мышления. В 1967 году арабы были убеждены, что Израиль получил безоговорочную поддержку Америки. При обсуждении ситуации в Совете Безопасности ООН представитель Америки высказал просьбу представить доказательства. Арабский делегат ответил, что нет никакой необходимости предоставлять какие-либо доказательства, поскольку «очевидно, что американцы вмешались в разрешение конфликта. Как можно объяснить, что две трети египетских военно-воздушных сил были уничтожены в течение нескольких часов вторжения?».
Ассоциативное мышление имеет много общих черт с магическим мышлением. Как уже отмечалось в главе 1, два основных принципа магического мышления – это близость, кровное родство и похожесть друг на друга. Например, антропологи отмечали многочисленные случаи, когда свидетели инцидента, например, при опрокидывании каноэ, обвинялись в убийстве тех лиц, которые утонули. Основной фактор аргументации состоял в том, что выжившие люди выступали главными лицами, дающими интерпретацию произошедшего инцидента.
В ряде культур люди убеждены, что они имеют право убить врага, используя кинжал или символическое удушение куклы, которая замещает потенциальную жертву. С хожесть куклы и личности означает желание смерти этому лицу.
Отметим, что даже на Западе люди сжигают чучела ненавистных лиц, флаги и тому подобное. Но обычно они отдают себе отчет в том, что это действие является символическим. Отличие ассоциативного стиля общения от абстрактного состоит в том, что представитель ассоциативного стиля в полной мере не осознает различия между символом и его реальным носителем.
|
|
|
Другая проблема, возникающая с представителями ассоциативного мышления, состоит в том, что человек не осознает ключевых различий между такими понятиями, как «моя работа» и «Я, как отдельная личность». Когда подобные представления превалируют в сознании человека, очень трудно критиковать его действия без критики самой личности. Например, это часто случается с невестернизированными представителями арабского мира. Утверждение «Я люблю тебя, но считаю, что твой рассказ весьма посредственый» для последнего не имеет никакого смысла, поскольку в этом утверждении есть скрытое послание, традиционно понимаемое в этой субкультуре: «Если ты меня любишь, ты должен любить все, что связано со мной». Критика в данной ситуации требует того, чтобы «невестернизированный» араб мог рассуждать о проблеме сначала абстрактно, а позднее конкретно. Здесь может сработать подход Сократа: «Возможно ли, чтобы один человек любил другого и не одобрял некоторые из его действий?». Если следовать этой рекомендации, то традиционный араб, скорее всего, согласится с вами. И тогда критика становится возможной.
Аналогично, кем является личность и что она делает – эти вещи в ассоциативных культурах настолько сильно связаны, что критиковать человека, занимающего высокий социальный статус становится просто невозможно. В то же время, индивид с низким социальным статусом просто не имеет права на одинаковое справедливое обхождение.
С повышением образовательного уровня людей у них происходит сдвиг от привычек ассоциативного к абстрактному мышлению. Есть много данных (проанализированных Роговым, Rogoff, 1990), свидетельствующих о том, что образование и обучение делает общение людей более абстрактным и рационально-логическим. В то же время, у людей с низким уровнем образования проявляется тенденция к тому, что их общение обычно основывается на туманных намеках, касается конкретики и имеет трудно уловимую форму взаимодействия. Во всяком случае, при наличии образования обсуждение проблем и общение в целом во многих социальных ситуациях основывается не на контексте, а имеет рационально-абстрактную форму. Наоборот, у людей без образования возникают затруднения вести обсуждение в абстрактной форме. Например, в мало образованной аудитории вы высказываете следующее утверждение: «Волки и медведи всегда выпивают вместе. Медведь выпивает, пьет ли в это время волк?» Скорее всего, ни ответят: «Я не знаю. Я должен удостовериться, что волк действительно пьет». Это пример конкретного мышления, отличный от абстрактной формы, который школьники используют повседневно.
|
|
|
Культурные различия в использовании языка можно проследить вплоть до использования приема молчания в общении. Например, среди представителей племени Навайо разговор с другим человеком рассматривается как священное деяние, подарок, который не должен использоваться, если в этом нет необходимости (Roogoff, 1990, с. 120). Даже в культурах с высоким уровнем ассоциативности (т.е. явно коллективистических – В. С.) многие представители образованной элиты думают рационально - абстрактно, хотя есть индивидуальные различия. Нам необходимо анализировать каждый конкретный случай общения индивидуально и не считать, что если индивид, скажем, является арабом, то это неизбежно означает, что он будет рассуждать ассоциативно- контекстуально. «Вестернизированные» и высокообразованные арабы могут обсуждать проблемы на рационально абстрактном уровне. Вместе с тем, есть сложности в том плане, что во многих культурах считается «хорошим тоном» общение на конкретном уровне, а проявление абстрактного стиля считать как «демонстрацию иностранного». Поэтому представитель коллективистической культуры с успехом может вести дискуссию на абстрактном уровне, но предпочитает вести ее на конкретном.
|
|
|
