Субъективная культура и поведение

Начнем с примера переговоров между Бейкером и Азизом (США - Ирак), описанного в 2-й главе и являющегося демонстрацией недопонимания между собеседниками, обусловленного кросс-культурными различиями. Напомним, мы к тому времени исходили из предположения, что для эффективного общения Бейкеру сразу же следовало обратиться к местному телефонному справочнику и связаться с руководством Ирака. Вместо этого он попытался яснее изложить иракской стороне, что Соединенные Штаты нападут на Ирак, если последний не выведет свои войска из Кувейта.

Рассмотрим поведение «обратиться к женевскому телефонному справочнику». Переменная в нашей модели, которая детерминирует данную форму поведения, это ситуация, которая затрудняет или облегчает его осуществлание. Если бы женевский телефонный справочник был не доступен, он не смог бы воспользоваться им, даже если у него (1) была выработана привычка в определенных ситуациях, пользоваться телефонным справочником; (2) было намерение осуществить это действие и (3) было положительное отношение к тому, чтобы в случае необходимости воспользоваться открытой телефонной связью. В данном случае можно предположить, что у Бейкера не было выработано привычки в экстренных случаях, пользоваться телефонным справочником. Если к тому же он был раздражен (психологическое условие), тем более он не был намерен делать это, поскольку проявление привычной формы поведения усиливается с возрастанием напряженности. И люди, находящиеся в возбужденном состоянии, с б о льшей вероятностью будут вести себя именно так, как они привыкли вести себя. Естественно, обращение дипломатов в случае необходимости к телефонному справочнику и открытой связи - это не принятая, привычная форма дипломатического поведения для Соединенных Штатов. А имеющийся опыт обращения к такой форме активности, когда это случалось, приводил к наказанию, подавляя стремление поступить таким образом в будущем.

Если Бейкер забыл инструкции, которые ему давались экспертами по межкультурным отношениям, он, возможно, осознал бы полезность такого поведения. Возможно, он даже получил бы от этого определенное удовлетворение (эмоции, связанные с конкретным поведением), поскольку, скорее всего, испытывал чувство антипатии лично к Азизу, а установка к другому человеку могла бы способствовать проявлению данной формы поведения (т.е. обращению к открытой телефонной связи – В.С.). Однако его индивидуальные нормы и самоопределение («Я не такой человек, чтобы обращаться к телефонным справочникам»), вероятно, были несовместимы с этой формой поведения. Поэтому, скорее всего, его отношение к этому поведению было негативным. Не будем забывать, что любой государственный деятель внимательно следит за тем, как его поведение будет записано в анналах истории, и Бейкер почти наверняка не хотел, чтобы в истории он остался дипломатом, обратившимся к открытой телефонной связи для ведения переговоров. Когда советский Генеральный секретарь коммунистической партии Хрущев снял ботинок и начал стучать им по трибуне в Организации Объединенных Наций, он создал один из примечательных, запоминающихся прецедентов в мировой истории, поскольку подобное поведение было неприемлемым для мировой дипломатической практики. От такого интеллектуала, как Бейкер меньше всего можно было ожидать проявления каких-либо неприемлемых действий подобного рода. Такое поведение блокировалось его личными нормами и представлениями о себе самом (которые отражали влияние субъективной культуры высшего класса США). Кроме этого, ситуация была дипломатической и не требовала проявления такой формы поведения. Короче говоря, даже если Бейкер и помнил о полезности такого поведения, и оно ему нравилось, существовало слишком много ограничений для его реализации. Особенно сильно препятствовали этому его собственные личные привычки. Поэтому он делал то, что делает большинство успешных дипломатов: вел переговоры. Однако, как мы видели, в этом случае контекст переговоров был неправильно интерпретирован сторонами. Разговор велся в слишком спокойной форме, не было сильного проявления раздражения; он велся в умеренном, а не экстремальном тоне. Здесь тон голоса также привел к недопониманию и неправильной интерпретации содержания разговора. Однако, анализируя нашу модель, мы видим, что существует целый ряд параметров поведения (самоопределение, восприятие ситуации, привычки и т.д.), которые необходимо изменять для того, чтобы изменилось само поведение. Дипломат должен практиковаться в использовании различного тона голоса, получать обратную связь, чтобы убедиться, что его/ее обычные привычки изменились.

Выше приведенный пример говорит нам о том, что кросс-культурное взаимодействие зачастую оказывается неэффективным, поскольку наши привычки, самоопределение и восприятие ситуации могут оказаться ошибочными для целей эффективного общения.

Можно привести много других примеров. В ситуации межкультурного взаимодействия мы часто оскорбляем и обижаем людей, исходя из наших привычек поведения. Например, в Америке мы часто закидываем ногу на ногу, когда сидим. Некоторые люди кладут ноги на стол или закидывают ногу на ногу для своего удобства. Однако во многих культурах (например, в Ливане) демонстрация подошв своей обуви считается в высшей степени оскорбительным действом. Люди учатся вести себя так, чтобы избегать оскорбления окружающих. Американец, которому советуют не задирать свои ноги, все равно зачастую будет это делать. Но, вспоминая, что этого делать не следует, и быстро убирая закинутую ногу, он тем самым избегает нарушения обычаев другого человека. Стремление не нарушать обычаев хозяев будет являться своеобразным само - подкреплением. Подобное подкрепление будет способствовать формированию новых навыков и привычек; и вышеупомянутый американец сможет избавиться от привычки закидывать ногу на ногу. Повторение новой формы поведения в соответствующей ситуации («Я нахожусь в Ливане») закрепляет соответствующий навык. Так постепенно привычка закидывать ногу на ногу замещается другими формами поведения. Возьмем другой пример: представьте, что перед вами находится человек, являющийся членом индусской секты джайна, который всю свою жизнь рассматривает с религиозно-сакральных позиций. Если это так, то вы поступите благоразумно, воздержавшись в его присутствии убивать муравья, ползущего по вашей руке. Вполне понятно, что обычаи и привычки определяют наше поведение б о льшую часть времени. Однако когда мы сталкиваемся с неожиданными новыми ситуациями или приходим в сильное удивление от произошедшего события, а также имеем время все обдумать, то мы прекращаем вести себя привычным образом. Вместо этого мы анализируем поступающую информацию, чтобы принять правильное решение как себя вести. Наше самоопределение требует от нас вести себя так, как мы считаем «правильным» в каждой конкретной ситуации. Многие возможные формы поведения не будут нами реализованы, исходя из наших представлений о «правильности», т.е. из наших моральных представлений. Другим элементом самоопределения является представление о своей эффективности, силе. Думаем ли мы о том, что мы можем что-то делать?

Само-эффективность (Bandura, 1989) отражает степень убежденности личности в выполнении какого-либо дела, не смотря на барьеры и трудности в его реализации. Если человек убежден, что у него нет соответствующих способностей или компетенции для достижения конкретной цели, то он, возможно, не будет даже и пытаться это сделать. Например, если вы полагаете, что выучить иностранный язык – это великолепная идея, но убеждены, что не сможете ее реализовать, то вы, скорее всего, не будете и начинать это сделать.

Ситуация является важной детерминантой поведения. Большинство из нас ведут себя так, как этого требует конкретная ситуация, исходя из нашего видения этой ситуации. Это не значит, что на земле нет людей, которые не оскверняют храмы, не наносят оскорблений судьям, не бьют учителей и т.п. Во многих таких ситуациях человек бывает сильно возбужден и действует не размышляя. Самоконтроль требует определенной включенности мышления. Есть также люди, Я-концепция которых содержит установку вести себя ненормативным способом (с точки зрения определенной нормативной системы), подобно пастухам Сардинии, с которыми мы встречались в главе 4. В этом случае существуют две нормативные системы, и человек действует в соответствии с системой, которая дает ему «право» воровать.

Социальное поведение зависит также от соглашений, заключаемых людьми между собой. Это особый вид персональной нормы. Например, если вы со своим другом решили в среду пойти в кино на 7-и часовой вечерний сеанс, это является межличностным соглашением. В большинстве культур люди ведут себя в соответствии с достигнутыми соглашениями.

Отношение к другому человеку зависит от истории прошлых взаимоотношений, которые у нас с ним сложились, от того, нравится он нам или нет, а также от его собственного поведения.

Аффективное отношение к поведению отражает эмоции, которые были классически обусловлены самой мыслью что-то сделать. Если у меня вызывает отвращение прикосновение к человеку (например, к человеку с изуродованным лицом), даже не смотря на мои личные нормы («я должен быть доброжелательным и отзывчивым») и отношение к этой личности (он очень милый человек), я не смогу прикоснуться к нему.

Полезность поведения – это переменная, которая отражает воспринимаемые последствия действий и их значимость. У нас есть определенные представления и убеждения о последствиях наших действий, а также об отрицательных или положительных оценках их последствий. Предположим, я вас спрашиваю: «Что случиться, если вы готовились к этому экзамену только два часа?». По поводу всего сказанного у вас, вероятно, есть свои соображения. Например, вы можете считать, что подготовка к экзамену, скорее всего, приведет к наступлению последствия «А», а не «В». И если результат «А» для вас весьма значим, то вы будете больше полезности видеть в подготовке к экзамену, чем в удовлетворении от поведения, результатом которого станет следствие «В».

Все описанные переменные включаются в установку/отношение к поведению. Например, вы инспектор учебного заведения, ответственный за какой-то важный вид студенческой активности, и ваш близкий друг работает в руководимом вами коллективе, но выполняет свои профессиональные обязанности очень плохо. В этом случае вы, скорее всего, будете вынуждены его уволить. Вам очень неприятно делать это (негативное эмоциональное отношение к этому шагу), но вы понимаете, что это необходимо. Другие коллеги, возможно, уже говорили вам, что вы должны это сделать. И вы сами понимаете, что увольнение плохого работника – это очень полезный шаг (как вид поведения) для коллектива в целом. Таким образом, общая оценка этого поведения в данной ситуации приводит вас к выводу – вы должны сделать то, чего вам сильно не хотелось бы делать.

Ваша установка/отношение к этому поведению – это своеобразная равнодейсвующая всех влияний, детерминирующих ваш выбор - как себя вести. Этот выбор опирается на ваши личные нормы, самоопределение, установки по отношению к другой личности, эмоциональное отношение к этому выбору и на оценку полезности выполнения данного решения.

Установка по отношению к поведению детерминирует ваши поведенческие тенденции, т.е. вы сами «инструктируете» себя что делать. Однако эти инструкции фильтруются сквозь призму реальности ситуации. Фактически ваше намерение вести себя определенным образом не означает того, что вы это сделаете. Это происходит только тогда, когда сама ситуация позволит вам выполнить свои намерения (Эмпирические исследования, подтверждающие выше упомянутые взаимосвязи, обсуждены в работах Davidson, Morrison, 1983; и Triandis, 1980).

Об этом обсуждении следует помнить и считать его как свидетельство, указывающее на комплексный характер взаимосвязей элементов субъективной культуры и поведения. Не следует думать, что исходя только из наличия у индивида определенной Я-концепции или конкретных ценностей, можно предсказать его поведение. Предсказание поведения требует учета и рассмотрения всех факторов, упомянутых выше.

Аналогично, предположим, вы замерили ценности группы и, исходя из этого, хотите предсказать поведение члена этой группы. Только если все другие вышеупомянутые факторы не будут противоречить этим ценностям, вы сможете предсказать, что типичный член этой группы будет действовать в соответствии с ними.

Теперь обратим внимание на взаимоотношения между элементами субъективной культуры и конкретным видом поведения – агрессией.