 |
Для смерти и скорби есть белый цвет, 4 глава
|
|
|
|
— Джонатан Моргенштерн убил Макса. Но что если я не тот же самый человек? Ты не заметила, что я не хочу даже использовать то же самое имя?
— Отпусти меня.
— Ты веришь, что Джейс другой, — тихо сказал Себастьян. — Ты веришь, что он уже не тот же самый человек, что моя кровь изменила его. Не правда ли? — Она кивнула без слов. — Тогда почему так сложно поверить, что произошло и обратное? может его кровь изменила маня. Возможно я уже не тот человек, которым был.
— Ты ранил Люка, — сказала она. — Того кто мне не безразличен. Того, кого я люблю…
— Он хотел разнести меня на кусочки из ружья, — сказал Себастьян. — Ты любишь его; Я не знаю его. Я спасал мою жизнь и жизнь Джейса. Неужели ты действительно не понимаешь этого?
— А может, ты просто говоришь то, что как тебе кажется должен сказать, чтобы я поверила тебе.
— Того человека, которым я был, волновало бы доверяешь ли ты мне?
— Если бы ты хотел чего-то.
— Может, мне просто нужна сестра.
При этих словах, она резко подняла на него глаза — невольно, недоверчиво.
— Ты не знаешь что такое семья, — сказала она. — Или что бы ты делал с сестрой, если бы она была.
— У меня уже есть. — Его голос был тих. На воротнике рубашки были пятна крови, там, где его касалась его кожа. — Я даю тебе шанс. Чтобы увидеть что-то, что Джейс и я делаем правильно. Можешь ли ты дать мне шанс?
Она подумала о Себастьяне, которого знала в Идрисе. Она слышала, как его голос звучал развлекающе, дружелюбно, отдаленно иронично, настойчиво и зло.
Но она никогда не слышала, чтобы он звучал умоляюще.
— Джейс доверяет тебе, — сказал он. — Но я нет. Он верит, что ты любишь его так сильно, что готова бросить все, что для тебя имеет ценность или во что ты веришь, чтобы быть с ним. Невзирая ни на что.
|
|
|
Она стиснула зубы
— Откуда ты знаешь, что я не буду?
Он засмеялся.
— Потому что ты моя сестра.
— Мы совсем не похожи, — выплюнула она и увидела медленную улыбку на его лице. Она прикусила свои остальные слова, но было уже поздно.
— Это то, что я должен был сказать, — ответил он. — Но перестань Клэри. Ты здесь. Ты не можешь вернуться. Ты выбрала участь — остаться с Джейсом. Ты можешь делать это с энтузиазмом. Быть частью того что происходит. Тогда ты сможешь составить мнение обо… мне.
Глядя на пол, а не на него, она подарила ему малозаметный кивок.
Он потянулся и убрал волосы, упавшие ей на глаза, и кухонные огни вспыхнули на одетом на нем браслете, том который она заметила перед этим, с выгравированными словами на нем.
— «Acheronta movebo» [3]
Она смело положила свою руку на его запястье.
— Что это означает? — Он посмотрел на ее руку, там, где она касалась серебра на его запястье.
— Это значит «Таким образом всегда тираны». Я ношу его, что напоминать себе о Конклаве. Оно напоминает о криках римлян, которые убили Цезаря до того, как он мог стать тираном.
— Предатели, — сказала Клэри, опуская руку. Темные глаза Себастьяна вспыхнули.
— Или борцы за свободу. История написана победителями, сестричка.
— И ты собираешься написать эту часть? — Он усмехнулся ей, его темные глаза сверкнули.
— Держи пари что напишу.
Глава 12. Из Чего Сделаны Небеса
Когда Алек вернулся в квартиру Магнуса, весь свет в ней был погашен, и лишь гостиная освещалась голубым огнем.
Понадобилось несколько минут, чтобы понять, что он исходил из пентаграммы. Он сбросил туфли в коридоре и пробрался так тихо, как мог, в хозяйскую спальню.
В комнате было темно, единственным освещением была разноцветная рождественская гирлянда, обернутая вокруг оконной рамы. Магнус спал на спине, одеяла сползли до талии, его рука лежала на его животе без пупка.
|
|
|
Алек быстро разделся на боксерок и забрался в постель, надеясь не разбудить Магнуса. К сожалению, он не рассчитал, что Председатель Мяу будет прятаться под одеялом. Локоть Алека опустился прямо на хвост кота, Председатель завопил и бросился с постели, в результате чего Магнус сел, мигая.
— Что происходит?
— Ничего, — ответил Алек, проклиная про себя всех котов. — Я не мог уснуть.
— Поэтому ты выходил? — Магнус перевернулся набок и коснулся голого плеча Алека. — Твоя кожа холодная, и ты пахнешь ночью.
— Я гулял неподалеку, — ответил Алек, радуясь тому, что свет в комнате был слишком тусклый, для того, чтобы Магнус увидел его лицо.
Он знал, что был ужасным лжецом.
— А поточнее?
Нужно уметь сохранять в отношениях долю тайны, Алек Лайтвуд.
— Места, — небрежно бросил Алек. — Ну, ты знаешь. Таинственные места.
— Таинственные места?
Алек кивнул.
Магнус плюхнулся обратно на подушки.
— Я вижу, что ты заходил в Крэйзитаун, — пробормотал он, закрывая глаза. — Ты принес мне что-нибудь?
Алек наклонился и поцеловал Магнуса в губы.
— Только это, — мягко сказал он, отодвигаясь назад, но Магнус, который начал улыбаться, уже держал его руки.
— Что ж, коль ты разбудил меня, — произнес он, — то ты обязан помочь мне провести это время с большей пользой, — и он потянул Алека на себя.
* * *
Учитывая, что они уже провели вмести одну ночь в постели, Саймон не ожидал, что его вторая ночь с Изабель будет столь неловкой.
Но вот опять это чувство, но на этот раз Изабель была трезвой и не спала, и явно что-то от него ожидала. Проблема была, но он не был уверен, какая именно.
Он дал ей надеть свою рубашку на пуговицах, и вежливо отвернулся в то время, когда она забиралась под одеяло и легла возле стены, оставляя ему много места. Он не возражал против обмена местами, просто снял свою обувь с носками, а потом забрался рядом с ней в кровать, одетый в футболку и джинсы.
Какое-то время они просто лежали рядом, а затем Изабель перекатилась к нему, оказавшись сверху, неловко опираясь на руки, располагавшиеся с двух его сторон. Их колени столкнулись. Один из ногтей Изабель поцарапал его колено. Он попытался подвинуться вперед и их лбы стукнулись.
— Ой! — возмущенно сказала Изабель. — Разве ты не должен быть более опытным в этом деле?
|
|
|
Саймон был изумлен.
— Почему?
— Все те ночи, которые ты провел в постели Клэри, в ваших прекрасных платонических объятиях, — сказала она, прижимаясь лицом к его плечу, из-за чего ее голос звучал приглушенно. — Я полагала…
— Мы просто спали, — сказал Саймон.
Он не хотел ничего говорить о том, как Клэри идеально умещалась возле него, о том, что быть с ней в кровати было также естественно, как и дышать, о запахе ее волос, напоминающем ему детство и солнечный свет, наивность и добродетель. Это, как ему казалось, не помогло бы.
— Я знаю. Но я не просто сплю, — раздраженно произнесла Изабель. — Ни с кем. Обычно я не остаюсь на ночь. Ну, так было раньше.
— Ты сказала, что ты хочешь…
— О, заткнись, — сказала она и поцеловала его.
В этот раз все прошло чуть более успешно. Он уже целовал Изабель до этого, и не раз. Он любил текстуру ее мягких губ, то ощущение его кожи рук, когда он касался ими ее длинных, темных волос. Но, когда она тесно прижалась к нему, он также ощутил тепло ее тела, ее длинные обнаженные ноги, касающиеся его, пульсацию ее крови — и щелчок его клыков, когда они появились.
Он поспешно отдернулся.
— Ну, что теперь? Ты не хочешь целовать меня?
— Хочу, — попытался сказать он, но клыки мешали это сделать.
Глаза Изабель расширились.
— Ой, да ты голоден, — произнесла она. — Когда ты в последний раз пил кровь?
— Вчера, — сумел он сказать, хоть и с некоторым трудом.
Она откинулась на его подушку. Ее глаза были невозможно огромными, черными и блестящими.
— Возможно, тебе следует поесть, — сказала она. — Ты знаешь, что бывает, когда ты не питаешься.
— У меня с собой нет никакой крови. Для этого я должен вернуться в квартиру, — ответил Саймон.
Его клыки начали втягиваться. Изабель поймала его за руку.
— Ты не должен пить холодную кровь животных. Я здесь, рядом.
Потрясение от ее слов было похоже на энергетический импульс, заставивший его тело сжаться, а нервы — воспламениться.
— Ты шутишь.
— Нет, я говорю серьезно.
Она начала расстегивать рубашку, в которой была, обнажая горло, ключицу, узор вен, слабо заметных взору под ее бледной кожей. Рубашка приоткрылась. Ее голубой лифчик скрывал гораздо больше, чем многие бикини, но Саймон ощутил, как пересохло у него во рту. Ее рубин вспыхнул, словно красный стоп-сигнал ниже ее ключицы.
|
|
|
Изабель.
Словно читая его мысли, она поднялась, отодвинула назад волосы, перекинув их на одно плечо, оголив с одной стороны горло.
— Разве ты не хочешь…?
Он схватил ее запястье.
— Изабель, не надо, — быстро сказал он. — Я не могу себя контролировать, не могу это контролировать. Я могу причинить тебе боль, убить тебя.
Ее глаза сияли.
— Не сможешь. Ты сможешь сдержаться. У тебя получилось с Джейсом.
— Меня не привлекает Джейс.
— Даже немного? — спросила она с надеждой. — Даже самую чуточку? Потому что это может быть весьма сексуально. Хорошо. Жаль. Послушай, привлекает или нет, ты укусил его, когда был голоден и умирал, и ты сдержался.
— Я не сдержался с Морин. Джордан оттолкнул меня.
— У тебя получится. — Она прижала палец к его губам, а затем провела им вниз по его горлу, пересекая его грудь, остановившись там, где когда-то билось его сердце. — Я доверяю тебе.
— Возможно, не стоит.
— Я — Сумеречный Охотник. Я смогу сразиться с тобой, если понадобится.
— Джейс не дрался со мной.
— Джейс влюблен в идею умереть, — сказала Изабель. — А я — нет.
Она обвила ногами его бедра, она была невероятно гибкая, и скользнула к нему, пока не смогла дотронуться своими губами до его. Он хотел ее поцеловать, хотел настолько сильно, что все его тело отдавало болью.
Он открыл рот, осторожно прикоснулся языком к ее губам и почувствовал острую боль. Его язык скользнул по клыку, острому как лезвие бритвы. Он попробовал вкус собственной крови и отпрянул, резко отворачиваясь от нее.
— Изабель, я не могу. — Он закрыл глаза. Она была теплой и мягкой на его коленях, мучительно дразня. Его клыки мучительно сжались; он чувствовал всем телом, что в его жилах проворачивались острые провода. — Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.
— Саймон. — Она нежно прикоснулась к его щеке, разворачивая его лицо к себе. — Это то, кто ты есть, — его клыки были медленно убраны, но они продолжали болеть.
Он спрятал лицо в руках и заговорил сквозь пальцы.
— Ты не можешь хотеть этого. Ты не можешь желать меня. Моя собственная мать вышвырнула меня из дома. Я укусил Морин — а ведь она была всего лишь ребенком. Я имею в виду, посмотри на меня, посмотри, кто я, где я живу, что я делаю. Я — ничто.
Изабель слегка прикоснулась к его волосам.
Он смотрел на нее сквозь пальцы. Вблизи он увидел, что ее глаза были не черными, а темно-карими, с золотыми прожилками. Он был уверен, что может увидеть жалость в ее глазах. Он не знал, чего ожидать от нее в ответ.
|
|
|
Изабель использовала парней, а затем выбрасывала их. Изабель была красивой, жестокой и совершенной, ей не нужно ничего. Меньше всего ей может понадобиться вампир, у которого даже не очень хорошо получается быть вампиром.
Он мог чувствовать ее дыхание. Она пахла сладкими ароматами — кровь, смертность, гардении.
— Ты не ничто, — сказала она — Саймон. Пожалуйста. Позволь мне увидеть твое лицо.
Он неохотно опустил руки
Сейчас он мог видеть ее более четко. В лунном свете она выглядела нежной и восхитительной, ее бледная кожа была сливочного оттенка, а волосы были подобны черному водопаду.
Она расцепила руки вокруг его шеи.
— Посмотри на это, — сказала она, прикасаясь к шрамам, исцеленных метками, которые выделялись белым на ее посеребренной коже — на горле, руках, округлостях груди. — Они уродливы, не так ли?
— В тебе нет и не может быть ничего уродливого, Иззи, — ответил Саймон, честно говоря, шокированным тоном.
— Девушки не должны быть покрыты шрамами, — произнесла Изабель тоном, как само собой разумеющееся. — Но они не беспокоят тебя
— Они часть тебя… Нет, конечно, они не беспокоят меня.
Она коснулась его губ кончиками пальцев.
— Быть вампиром — это часть тебя. Я не стала бы просить тебя прийти сюда прошлой ночью, но я ни о ком больше не могла подумать. Я хочу быть с тобой, Саймон. Это чертовски пугает меня, но это так.
Ее глаза блестели и, прежде чем он успел задаться вопросом, были ли это слезы, он наклонился и поцеловал ее.
В этот раз не было неудобно. В этот раз она склонилась над ним и внезапно она оказалась сверху. Ее длинные черные волосы накрыли их обоих словно одеялом.
Она нежно шептала, когда он провел руками по ее спине. Он ощутил ее шрамы под пальцами и хотел сказать ей, что думал о них как об украшениях, знаках ее храбрости, делающих ее еще более красивой. Но это означало бы перестать ее целовать, а этого он явно не хотел.
Она застонала и задвигалась в его руках; ее пальцы были в его волосах, пока они вдвоем катались по кровати. И сейчас он был сверху, а его руки были полны ее мягкости и теплоты, рот — ее вкусом, и запахом ее кожи, солью, духами и… кровью.
Он снова весь напрягся, и Изабель это почувствовала. Она схватила его за плечи. Она светилась в темноте.
— Давай, — прошептала она. Он ощущал ее сердце, бьющееся в груди. — Я хочу этого.
Он закрыл глаза, прижавшись своим лбом к ее, пытаясь успокоиться. Его клыки вернулись, толкаясь в нижнюю губу, тяжело и болезненно.
— Нет.
Ее длинные, прекрасные ноги обернулись вокруг него, ее лодыжки замкнулись, прижимая его к ней.
— Я хочу этого.
Ее грудь прижалась к его груди, когда она выгнулась, прижавшись к нему, оголяя горло. Запах ее крови был повсюду, вокруг него, наполняя комнату.
— Ты не боишься? — прошептал он.
— Боюсь. Но все равно хочу этого.
— Изабель… я не могу… — он укусил ее.
Его зубы, острые словно бритва, скользнули в вену на ее горле, словно нож, режущий кожуру яблока.
Кровь брызнула ему в рот.
Ничего подобного он раньше не испытывал. С Джейсом он был едва жив, с Морин его сокрушало чувство вины, даже когда он питался ею. Он никогда бы не подумал, что кому-то из укушенных это может даже нравиться.
Но Изабель вздохнула, ее глаза приоткрылись, и тело выгнулось напротив него. Она мурлыкала словно кошка, гладя его волосы, спину, быстрые движения ее рук словно говорили — не останавливайся, не останавливайся. Жар, исходящий от нее, лился в него, освещая его тело; он никогда не чувствовал, не представлял чего-либо подобного.
Он ощутил сильный, уверенный ритм ее тела, бьющийся и переливающийся из ее вен в его, и в этот момент он ощутил себя вновь живым, и его сердце сжалось от чистого восторга — он оторвался от нее. Он не знал, как ему удалось, но он оторвался от нее и перекатился на спину, жестко вцепившись пальцами в матрас по обе стороны от него. Он продолжал дрожать, когда его клыки втянулись обратно.
В комнате мерцало все вокруг него, это произошло через несколько мгновений после того, как он выпил человеческую, живую кровь.
— Иззи… — прошептал он.
Он боялся смотреть на нее, боялся того, что теперь, когда его клыки не находятся в ее горле, она будет смотреть на него с отвращением или ужасом.
— Что?
— Ты не остановила меня, — сказал он.
Это прозвучало как наполовину обвинение, наполовину надежда.
— Я не хотела.
Он взглянул на нее.
Она лежала на спине, ее грудь быстро вздымалась и опускалась, как будто она только что бежала. На ее горле виднелись два аккуратных прокола, и две тонкие струи крови сбегали от шеи к ключице.
Повинуясь инстинкту, который, казалось, находился глубоко под его кожей, Саймон наклонился и слизал кровь с ее горла, пробуя соль, пробуя Изабель. Она вздрогнула, ее пальцы коснулись его волос.
— Саймон… — Он отстранился. Она смотрела на него большими темными глазами, очень серьезно, ее щеки вспыхнули. — Я…
— Что?
На одно безумное мгновение Саймон подумал, что она собирается сказать «Я люблю тебя», но вместо этого она покачала головой, зевнула, и просунула палец в одну из петлей для ремня на его джинсах. Ее пальцы играли с обнаженной кожей на его талии. Где-то Саймон слышал, что зевание является признаком кровопотери.
Он запаниковал.
— Ты в порядке? Я не выпил слишком много? Ты не ощущаешь усталости?..
Она скользнула к нему, чтобы прижаться посильнее.
— Я в порядке. Ты заставил себя остановиться И я — Сумеречный Охотник. Наша кровь восстанавливается в три раза быстрее, чем у обычного человека.
— А тебе… — Он едва смог заставить себя произнести вопрос. — Тебе понравилось?
— Да. — Её голос был хриплым. — Мне понравилось.
— Правда?
Она хихикнула
— Ты не мог сказать?
— Я думал, что ты притворяешься.
Она приподнялась на локтях и посмотрела вниз на него своими светящимися темными глазами — как могут глаза быть темными и яркими одновременно?
— Я не притворяюсь, Саймон, — сказала она.
— И я не лгу, и я не притворяюсь.
— Ты разбивательница сердец, Изабель Лайтвуд, — сказал он, настолько легкомысленно насколько мог с ее кровью все еще циркулировавшей в нем словно пламя. — Джейс сказал Клэри, что однажды ты растопчешь меня своими сапогами на шпильках.
— Это было тогда. Теперь ты изменился.
Она взглянула на него
— Ты не боишься меня? — Он дотронулся до ее лица — И ты ничего не боишься.
— Я не знаю. — Ее волосы упали вперед — Может быть, ты разобьешь мне сердце. — Прежде, чем он успел что-либо сказать, она поцеловала его, и он подумал, что она может ощутить вкус собственной крови у него во рту. — Теперь заткнись. Я хочу спать, — сказала она, и свернулась калачиком рядом с ним и закрыла глаза.
Каким-то образом, сейчас они подходили друг другу как никогда раньше. Не было неудобно, в него не врезались, не натыкались на его ногу. Это не было похоже на детство, солнечный свет или невинность. Это было странно, и обжигающе, и возбуждающе, и мощно и ощущалось… совершенно иным.
Саймон лежал без сна, уставившись в потолок, его рука рассеянно поглаживала шелковистые черные волосы Изабель. Ему казалось, что его подхватил торнадо и выбросил где-то далеко, где все было чужим.
В итоге он повернул голову и поцеловал Иззи, очень легко, в лоб, она пошевелилась и пробормотала, но не открыла глаз.
* * *
Когда Клэри проснулась утром, Джейс еще спал, свернувшись на своей половине, его рука была вытянута как раз настолько, чтобы касаться ее плеча.
Она поцеловала его в щечку и встала на ноги Она собиралась отравиться в ванную, чтобы принять душ, когда ее разобрало любопытство. Она тихо подошла к двери спальни и открыла ее.
Кровь на стене коридора исчезла, штукатурка была без пятен. Было так чисто, что ей показалось, что все это было просто сном — кровь, разговор в кухне с Себастьяном, все это. Она шагнула в коридор, провела рукой по стене, там, где был кровавый отпечаток руки…
— Доброе утро. — Она резко обернулась. Это был ее брат. Он неслышно вышел из своей комнаты и стоял посреди холла, рассматривая ее с кривой улыбкой. Он выглядел, словно только вышел из душа, его светлые волосы от воды были цвета серебра, практически металлического оттенка. — Ты собираешься так одеваться все время? — спросил он, разглядывая ее ночную сорочку.
— Нет, я просто… — ей не хотелось сознаваться, что она проверяла, осталась ли еще кровь в коридоре. Он просто смотрел на нее, удивленно и снисходительно. Клэри попятилась. — Я собираюсь переодеться.
Он что-то сказал ей вслед, но она не остановилась, чтобы расслышать, просто бросилась обратно в спальню Джейса и закрыла за собой дверь.
Немного спустя она услышала голоса в коридоре — снова Себастьяна и девушки, говорящие на музыкальном итальянском.
Девушка с прошлой ночи, подумала она. Та, которая, как он говорил, спала в его комнате. Только сейчас она поняла, как надеялась на то, что он лгал. Но он сказал правду.
Я даю тебе шанс, сказал он. Можешь ли ты дать мне шанс?
Может ли она? Это была тема их ночного разговора.
Она лихорадочно обдумывала это, пока принимала душ и одевалась. Одежда в шкафу была подобрана для Джослин, несколько далеко от ее повседневного стиля, поэтому было тяжело выбрать что-то для себя. Она нашла джинсы — дизайнерские, судя по ценнику, — и пятнистую шелковую блузку с бантом на шее, выглядящей в стиле винтаж, который ей нравился. Она одела ее собственный вельветовый жакет сверху и вернулась в комнату Джейса, но его уже не было, и было трудно не понять, где он.
Звон тарелок, звук смеха и запах еды подымался снизу.
В два счета сбежав по стеклянным ступенькам, она остановилась на последней из них, заглядывая в кухню. Себастьян стоял прислонившись к холодильнику, скрестив руки и Джейс готовил какое-то блюдо на сковороде, которое включало в себя лук и яйца. Он был босой, волосы в беспорядке, рубашка застегнута беспорядочно, и один его вид заставлял ее сердце переворачиваться.
Она никогда не видела его таким, только вставшим, все еще с той теплой золотой аурой сна над ним, и она почувствовала проникающую печаль от того, что все эти новые моменты произошли с Джейсом, который не был ее Джейсом в действительности. Даже если он выглядел счастливым, без теней под глазами, смеялся, готовя яйца в сковороде, и выкладывая омлет на тарелку.
Себастьян что-то сказал ему и Джейс посмотрел на Клэри, и улыбнулся.
— Тебе какую яичницу? Болтунью или глазунью?
— Болтунью. Я и не знала, что ты умеешь готовить яйца.
Она спустилась по лестнице и подошла к кухонной стойке. Солнце светило из окон — несмотря на отсутствие часов в доме, ей казалось, что уже позднее утро — и кухня сверкала стеклом и хромом.
— Кто не умеет готовить яйца? — поинтересовался Джейс вслух.
Клэри подняла вверх руку — и Себастьян сделал то же самое. Она удивилась и поспешила её отдёрнуть, но сделала это не раньше, чем Себастьян заметил это и усмехнулся. Он всегда усмехался. Хотела бы она стереть эту усмешку с его лица.
Она отвернулась и занялась приготовлением завтрака из того, что было на столе — хлеб, свежее масло, варенье и нарезанный бекон — требующего тщательного пережевывания. Там также был сок и чай. Они питаются здесь довольно хорошо, подумала она. Хотя, если судить по Саймону, молодые люди всегда голодны.
Она поглядела в окно… и взглянула еще раз. В поле зрения больше не было канала, но зато вдалеке была видна гора с возвышающимся на ней замком.
— Где мы сейчас? — спросила она.
— Прага, — ответил Себастьян.
— У нас с Джейсом есть здесь дело. — Он выглянул в окно. — На самом деле, нам скоро надо уходить.
Она мило улыбнулась ему.
— Можно мне пойти с вами? — Себастьян покачал головой.
— Нет.
— Почему нет? — Клэри скрестила руки на груди. — Это что, какое-то мужское дело, частью которого я не имею права быть? Вы решили сделать схожие причёски?
Джейс передал ей тарелку с яичницей, но при этом смотрел на Себастьяна.
— Может, она смогла бы пойти, — сказал он. — Я имею в виду, это особенное задание — оно не опасно.
Глаза Себастьяна были как леса из стихотворения Фроста[4], темные и глубокие. Они ничего не выражали.
— Все, что угодно, может оказаться опасным.
— Ну, это твое решение.
Джейс пожал плечами, потянулся за клубникой, закинул её в рот, и слизнул сок со своих пальцев.
Теперь, подумала Клэри, разница между этим и её Джейсом была ясной и абсолютной. Ее Джейс обладал сильным и всепоглощающим желанием разобраться во всем. Он никогда бы не пожал плечами и не согласился бы с чужим планом. Он был похож на океан, беспрерывно бросающийся на скалистый берег, а этот Джейс был… спокойной рекой, блестящей на солнце.
Потому что он счастлив?
Рука Клэри на её вилке напряглась, костяшки побелели. Она ненавидела этот тихий голос в её голове. Как королева Летнего двора, он зародил сомнения там, где не должно быть сомнений, задавал вопросы, которые не имели ответа.
— Пойду, соберу свои вещи.
Схватив еще одну ягоду с тарелки, Джейс засунул ее в рот и рванул наверх.
Клэри вытянула голову. Прозрачные стеклянные ступени казались невидимыми, и казалось, что он не бежит, а летит наверх.
— Ты не ешь яйца, — произнес Себастьян.
Он обошел стойку — по-прежнему бесшумно, черт возьми — и смотрел на нее, приподняв брови. У него был небольшой акцент, смесь акцента людей, живущих в Идрисе, с примесью британского. Она задалась вопросом, скрывал ли он его прежде или она просто не замечала.
— Вообще-то, я не люблю яйца, — призналась она.
— Но ты не захотела сказать это Джейсу, потому что, казалось, он рад делать для тебя завтрак. — Поскольку это было так, Клэри ничего не ответила. — Забавно, не правда ли? — спросил Себастьян. — Хорошие люди лгут. Возможно, он будет готовить яйца каждый день, в течение всего твоего пребывания здесь, и ты будешь с трудом проглатывать их, потому что не можешь сказать ему, что ты их не любишь.
Клэри подумала о королеве Летнего двора.
— Любовь делает лжецами всех нас?
— Верно. Быстро учишься, не так ли? — Он сделал шаг к ней, и тревожное покалывание опалило её нервы. Он пользовался тем же одеколоном, что и Джейс. Она узнала цитрусово-перечный запах, но на нем он пах иначе. Как-то неправильно. — У нас есть что-то общее, — сказал Себастьян и начал расстегивать рубашку.
Она торопливо встала.
— Что ты делаешь?
— Спокойно, сестрёнка. — Он расстегнул последнюю пуговицу и его рубашка распахнулась. Он лениво улыбнулся. — Ты же у нас «Повелительница Рун», не так ли? — Клэри медленно кивнула.
— Я хочу руну силы, — сказал он. — И если ты лучшая, я хочу, чтобы ее нанесла именно ты. Ты не можешь отказать своему старшему брату в руне, правда? — Его тёмные глаза рассматривали её. — Кроме того, ты обещала дать мне шанс.
— А ты обещал дать шанс мне, — ответила она. — Итак, я предлагаю тебе сделку. Я сделаю тебе руну силы, если ты позволишь мне пойти с вами на задание.
Он полностью снял рубашку и кинул ее на стойку.
— По рукам.
— У меня нет стило.
Она не хотела смотреть на него, но трудно было этого не делать. Казалось, он сознательно вторгался в её личное пространство. Его тело было похоже на тело Джейса — крепкое, ни грамма лишнего жира, мускулы ясно виднелись под кожей. У него было много шрамов, как и у Джейса, правда, Себастьян был столь бледным, что белые метки выделялись намного меньше, чем на золотистой коже Джейса. На ее брате они выглядели словно серебряная ручка на белой бумаге.
Он достал стило из-за пояса и передал его ей.
— Воспользуйся моим.
— Хорошо, — сказала она. — Повернись.
Он повернулся.
Она втянула в себя воздух.
Его обнаженная спина была исполосована рваными шрамами, одним за другим, их было слишком много, чтобы считать их травмами от несчастного случая. Следы от кнута.
— Кто сделал это с тобой? — спросила она.
— А как ты думаешь? Наш отец, — ответил он. — Он использовал хлыст из демонического металла, поэтому иратце не может исцелить их. Их смысл — служить напоминанием для меня.
— Напоминанием о чем?
— Об опасности подчинения.
Она дотронулась до одного из шрамов. Она ощутила жар под кончиками пальцев, как будто это были свежие следы от ударов, и шершавую кожу, в то время как вокруг нее кожа была гладкой.
— Ты имеешь в виду непослушание?
— Я имею в виду то, что я сказал.
— Они болят?
— Постоянно. — Он нетерпеливо оглянулся через плечо. — Чего ты ждешь?
— Ничего.
Она приставила наконечник стило к его лопатке, стараясь держать свою руку ровно. Часть ее разума умчалась вперед, размышляя о том, как легко было бы нанести ему руну, причиняющую вред, вызывающую у него болезнь, скручивающую его внутренности… но что тогда может произойти с Джейсом, если она так поступит?
Откинув волосы с лица, она внимательно нарисовала руну Силы на соединении лопатки и спины, именно на то место, где у него находились бы крылья, будь он ангелом.
Когда она закончила, он повернулся и забрал у неё стило, а потом натянул рубашку обратно. Она не ожидала благодарности… и этого не произошло. Себастьян расправил плечи, пока застегивал рубашку, затем ухмыльнулся.
— Умница, — вот и все, что он сказал.
Мгновением позже заскрипели ступеньки — Джейс вернулся, натягивая замшевый пиджак. Так же он прикрепил свой оружейный пояс и надел беспалые тёмные перчатки. Клэри улыбнулась, изображая теплоту.
— Себастьян говорит, что я могу пойти с вами.
Джейс вскинул брови.
— Схожие прически для всех?
— Надеюсь, что нет, — ответил Себастьян. — Я ужасно выгляжу с кудрями.
Клэри оглядела себя.
— Мне нужно переодеться в форму?
— Необязательно. Это не та разновидность задания, где нам придётся драться. Но лучше быть готовой ко всему. Я принесу тебе что-нибудь из оружейной комнаты, — произнес Себастьян и пропал наверху.
Клэри тихо отругала себя за то, что не нашла оружейную, пока проводила свой поиск. Несомненно, там было что-то внутри, что могло дать зацепку о том, что они планировали… Джейс коснулся её лица, и она подскочила. Она почти забыла, что он был здесь.
|
|
|
