 |
Для смерти и скорби есть белый цвет, 12 глава
|
|
|
|
Она вернулась обратно в спальню.
Джейс сидел на краю постели в джинсах и чистой расстёгнутой рубашке, его растрёпанные волосы очерчивались лунным светом. Он был похож на статую ангела. Только ангелы обычно не измазаны кровью.
Она подошла к нему.
— Хорошо, — сказала она. — Сними свою рубашку.
Джейс поднял брови.
— Я не собираюсь на тебя нападать, — нетерпеливо ответила она. — Я могу смотреть на твою обнажённую грудь и не падать в обморок.
— Ты уверена? — спросил он, покорно снимая рубашку с плеч. — Потому что вид моей оголённой груди заставляет многих женщин травмировать себя, когда те пытаются до меня добраться.
— Да ну, я не вижу здесь никого, кроме меня. И я просто хочу смыть с тебя кровь.
Он послушно откинулся на руках.
Кровь просочилась сквозь рубашку и покрыла всю его грудь и плоские места на животе, но, когда она бережно прошлась по нему пальцами, то поняла, что большинство из разрезов были чисты. Иратце, которую он нанёс себе ранее, уже заставила их исчезнуть.
Он повернулся к ней лицом и закрыл глаза, когда она пробежалась полотенцем по его коже, которое становилось розовым от крови. Она отмыла засохшие мазки на его шее, отжала полотенце, окунула его в стоящий на ночном столике стакан с водой и вернулась к его груди. Он сидел, откинув голову назад, и смотрел, как полотенце скользило по мышцам его плеч, гладким линиям рук, предплечьям, испещренной белыми линиями груди и чёрным линиям постоянных Меток.
— Клэри, — сказал он.
— Да?
Юмор в его голосе исчез.
— Я не вспомню об этом моменте, — сказал он. — Когда я вновь стану… кем я был, я не буду помнить, как был собой. Я не буду помнить, как был с тобой, или говорил с тобой. Так просто скажи мне… она в порядке? Моя семья? Они знают…
|
|
|
— Что случилось с тобой? Немного. И нет, они не в порядке. — Его глаза закрылись. — Я могла бы соврать тебе, — сказала она. — Но ты должен знать. Они тебя очень сильно любят, и хотят тебя вернуть.
— Не таким, — сказал он.
Она коснулась его плеча.
— Ты собираешься сказать мне, что произошло? Как ты получил этот порез? — он глубоко вдохнул, и шрам на его груди выделялся, багровый и темный.
— Я убил кое-кого.
Она почувствовала шок от его слов, как он прошел сквозь её тело, подобно отдаче от оружия. Окровавленное полотенце выпало из рук, и ей пришлось наклониться, чтобы поднять его.
Когда она подняла глаза, он смотрел на нее. В лунном свете линии его лица были тонкие и острые, и печальные.
— Кого? — спросила она.
— Ты встречала её, — Джейс тщательно подбирал каждое слово. — Женщина, которую вы с Себастьяном посещали. Железная сестра. Магдалена. — Он отвернулся от нее и протянул руку за чем-то, запутавшимся в простынях. Мускулы его рук и спины шевелились под кожей, когда он что-то схватил и развернулся обратно к Клэри, предмет блестел в его руке. Это был зеркальный, пергаминовый кубок — точная копия Смертельной Чаши, разве что, оригинал был покрыт золотом, а данная копия пока была серебристо-белого цвета адамаса. — Себастьян послал меня забрать Чашу у нее, — произнес Джейс. — А также он дал мне приказ ее убить. Она не ожидала этого. Она не ожидала какой-либо расправы, просто обмен и оплата. Она думала, что мы были на одной стороне. Она отдала мне Чашу, затем я взял свой кинжал и я… — Он резко вздохнул, словно воспоминания причиняли ему боль. — Я заколол ее. Я должен был попасть в сердце, но она увернулась, и я промахнулся на несколько дюймов. Она пошатнулась и ухватилась за свой рабочий стол, на нем был порошок из адамаса, она кинула его в меня. Мне кажется, она полагала ослепить им меня. Я отвернулся, а когда вновь бросил на нее взгляд, у нее в руках была эгида. Мне кажется, я знаю, что это было. Свет обжег глаза. Я закричал, когда она поднесла ее к груди, я ощутил жгучую боль на Метке, а затем лезвие разрушилось. — Он посмотрел вниз и издал невеселый смех. — Самое смешное в том, если бы я был в защите, этого бы не произошло. А я не сделал этого, поскольку не видел повода для беспокойства. Я не думал, что она сможет причинить мне вред. Но эгида сожгла Метку, Метку Лилит, и внезапно я стал самим собой, стоящим над трупом мертвой женщины с окровавленным кинжалом в одной руке и Чашей — в другой.
|
|
|
— Я не понимаю. Почему Себастьян сказать тебе убить ее? Она собиралась отдать Кубок вам. Себастьяну. Она сказала…
Джейс издал неровный вздох.
— Ты помнишь легенду о часах на Старой Городской Площади? Той, что в Праге?
— Король лишил часовщика зрения, дабы тот не смог создать нечто подобное по красоте, — ответила Клэри. — Но я не понимаю…
— Себастьян хотел, чтобы Магдалена умерла и никогда больше не создала Чаши или чего-то подобного, — сказал Джейс. — И так она никогда не смогла бы рассказать.
— Рассказать о чем?
Она подняла руку и взяла Джейса за подбородок, опустив его лицо вниз, чтобы он смотрел на нее.
— Джейс, что на самом деле замышляет Себастьян? История в тренировочной комнате о том, чтобы призвать демонов, которых он потом уничтожит…
— Себастьян действительно хочет призвать демонов. — Голос Джейс был мрачным. — Одного демона в особенности. Лилит.
— Но Лилит мертва. Саймон уничтожил её.
— Высшие демоны не умирают. Не по-настоящему. Высшие Демоны обитают в пространстве между мирами, великая Бездна, пустота. Из-за того, что Саймон сделал, разрушилась ее власть, и она была отослана обратно в небытие, откуда она родом. Но она будет медленно восстанавливаться там. Возрождаться. Это бы заняло века, но не тогда, когда Себастьян помогает ей.
Ощущение холода росло у Клэри под ложечкой.
— Как ей помогает?
— Призвав ее обратно в этот мир. Он хочет смешать свою кровь с ее в Чаше и создать армию темных Нефилимов. Он хочет стать реинкарнацией Сумеречного Охотника Джонатана, но от лица демонов, а не ангелов.
— Армия темных Нефилимов? Вы оба достаточно сильные, но этого недостаточно для того, чтобы зваться армией.
|
|
|
— Есть 40–50 Нефилимов, часть из которых когда-то служила Валентину, а другие ненавидят нынешнее положение дел в Конклаве, и это делает их открытыми для идей Себастьяна. Он в контакте с ними. Когда он возродит Лилит, они будут там. — Джейс сделал глубокий вдох. — А что будет после? С теми силами, что даст ему Лилит? Кто знает, кто еще присоединится к нему? Он жаждет войны. Он убежден, что он выиграет, и я не уверен, что он ошибается. С каждым темным Нефилимом он будет становиться сильнее. Добавить к этому тех демонов, которые уже согласны сотрудничать, и я не уверен, что Конклав сможет противостоять ему.
Клэри сжала его руку.
— Себастьян никогда не менялся. Твоя кровь не изменила его. Он в точности такой, каким всегда был.
Ее взгляд метнулся к глазам Джейса.
— Но ты. Ты тоже мне лгал.
— Он врал тебе.
Её мышление закрутилось.
— Я знаю. Я знаю, тот Джейс — не ты…
— Он думает, что это для твоего блага, ты будешь счастливей в конце, но это он солгал тебе. Я бы никогда не сделал этого.
— Эгида, — сказала Клэри. — Если она поранила тебя, но Себастьян этого не почувствовал, может, мы сможем убить его, но не тронуть тебя?
Джейс покачал головой.
— Я так не думаю. Если бы у меня была эгида, я мог бы попытаться, но — нет. Наши жизненные силы связаны между собой. Раны — одно дело. Если он умрёт… — Его голос ужесточился. — Ты знаешь самый простой способ это остановить. Воткнуть кинжал мне в сердце. Я удивлён, что ты не сделала этого, пока я спал.
— Ты бы смог? Если бы это была я? — её голос дрожал. — Я верю, что поступила правильно. Я до сих пор верю в это. Дай мне свое стило, я сделаю портал.
— Ты не можешь сделать портал внутри дома, — сказал Джейс. — Не сработает. Единственный вход и выход — сквозь стену вниз по лестнице, в кухне. Это единственный способ выбраться отсюда.
— Ты сможешь отправить нас в Голод Молчания? Если мы вернемся, Безмолвные Братья могут найти способ разделить вас с Себастьяном. Если мы расскажем Конклаву план Себастьяна, они будут готовы…
|
|
|
— Я могу отправить нас к одному из входов, — ответил Джейс. — И я сделаю это. Я пойду. Мы пойдём вместе. Но просто, чтобы между нами не было недопонимания, Клэри, ты должна знать — они убьют меня. После того, как я им расскажу все, что знаю — они убьют меня.
— Убьют тебя? Нет, они не…
— Клэри. — Его голос был нежным. — Как хороший Сумеречный охотник я должен добровольно умереть, чтобы остановить то, что Себастьян собирается сделать. Как хороший Сумеречный охотник, я должен.
— Но в этом нет твоей вины. — Она повысила голос и пыталась его снизить, не желая, чтобы Себастьян внизу услышал. — Ты был беспомощен, ты не мог справиться с тем, что с тобой произошло. Ты в этом случае — жертва. Это не ты, Джейс; это кто-то ещё, тот, кто носит твоё лицо. Тебя не следует наказывать…
— Это не вопрос наказания. Это практичность. Убьют меня — Себастьян умрёт. Это не отличается от того, чтобы пожертвовать собой в бою. Это хорошо звучит, чтобы сказать, что я не выбирал подобного. Это случилось. И настоящий я вскоре опять исчезнет. И, Клэри, я знаю, что это не имеет смысла, но я помню это… я помню всё. Я помню прогулку с тобой по Венеции, и ту ночь в клубе, и, как мы спали в этой кровати, и ты не понимаешь? Я хотел этого. Это всё, что я когда-либо хотел, жить с тобой, как сейчас, быть с тобой, как сейчас. Что я должен думать в ситуации, когда самое худшее, что со мной произошло, дало мне все то, о чем я мечтал? Возможно, Джейс Лайтвуд и счел бы это неправильным и испорченным, но Джейс Вэйланд, сын Валентина… любит эту жизнь. — Его глаза были широко открыты и сияли золотом, когда он посмотрел на нее, и она вспомнила Разиэля, о том, что в его взгляде содержалась вся свобода и вся печаль мира. — И именно поэтому я должен идти, — сказал он. — Пока это не прекратило действовать. До того, как я снова стану им.
— Идти куда?
— В Город Молчания. Я должен вернуться и вернуть Чашу.
Часть 3: Все меняется…
Всё меняется, меняется вконец: Рождается ужасная красота.
Уильям Батлер Йейтс, «Пасха 1916 года».
Глава 18. Разиэль
«Клэри?»
Саймон сидел на заднем крыльце фермы, глядя на тропинку, что вела сквозь яблоневый сад и спускалась вниз к озеру. Изабель и Магнус были на тропинке, Магнус смотрел на озеро, затем на низкие горы, оценивая местность. Он делал заметки в небольшой книге ручкой, конец которой светился сверкающим сине-зеленым светом. Алек стоял поодаль, глядя на деревья, выстилающие гряды холмов, которые отделяли дом от дороги. Он, казалось, старался оставаться как можно дальше от Магнуса, но при этом в зоне слышимости. Казалось, Саймон — первый, кто признался, что он не наблюдательный в таких вещах — что, несмотря на шутки в машине, между Магнусом и Алеком недавно появилось заметное расстояние, он не был полностью уверен в этом, но знал, что это так.
|
|
|
Правая рука Саймона качалась, словно в колыбели, в его левой руке, его пальцы сомкнуты вокруг золотого кольца на его пальце.
«Клэри, пожалуйста».
Он пытался связаться с ней каждый час, с тех пор, как получил сообщение от Майи по поводу Люка. И ничего в ответ. Ни намека на ответ.
«Клэри, я на ферме. Я помню, как ты была здесь, со мной».
Это был не по сезону тёплый день, и слабый ветерок шелестел в последних листьях в ветвях деревьев. Слишком долго раздумывая, какую одежду следовало надеть для встречи с ангелами — костюм казался излишним, даже если у него был один, оставшийся после вечеринки по поводу помолвки Джослин и Люка — он выбрал джинсы и футболку, его руки были обнажены в солнечном свете. У него было так много счастливых солнечных воспоминаний, связанных с этим местом, этим домом.
Он и Клэри приезжали сюда вместе с Джослин каждое лето, сколько он себя помнил. Они бы купались в озере. Саймон загорел бы до коричневого цвета, а светлая кожа Клэри сгорела бы много раз. Она страдала бы от ещё миллиона веснушек на её плечах и руках.
Они играли бы в «яблочный бейсбол» в саду, во время игры в который было грязно и смешно; Скраббл и покер в доме, в котором всегда побеждал Люк.
«Клэри, я собираюсь сделать что-то глупое и опасное, и может быть смертельное. Разве это плохо, что я хочу поговорить с тобой в последний раз? Я делаю это, чтоб ты была в безопасности, но я даже не знаю, жива ли ты, чтоб помочь. Но если бы ты умерла, я бы знал это, правда? Я бы почувствовал».
— Все в порядке. Давай, пошли, — сказал Магнус, появляясь у подножия ступеней.
Он посмотрел на кольцо на руке Саймона, но ничего не сказал. Саймон встал и отряхнул джинсы, а затем пошёл вниз по извилистой тропинке через сад.
Озеро сверкало впереди, словно холодная голубая монетка.
Когда они приблизились к нему, Саймон увидел старый пирс, торчащий из воды, где они когда-то связали байдарки перед большим оторвавшимся куском пирса и уплыли. Он думал, что мог слышать ленивый гул пчёл и чувствовать тяжесть лета на своих плечах.
Когда они дошли до края озера, он обернулся и посмотрел на дом, выкрашенную белой краской вагонку с зелёными ставнями и старую крытую застеклённую террасу с усталой белой плетёной мебелью на ней.
— Тебе правда здесь нравится? — сказала Изабель.
Ее черные волосы развивались словно флаг от ветра с озера.
— Как ты это поняла?
— По твоей реакции, — сказала она. — Словно ты вспомнил что-то хорошее.
— Было хорошо, — сказал Саймон. Он потянулся, чтобы надеть очки на нос, вспомнил, что уже не носит их и опустил руку. — Я был удачлив.
Она смотрела вниз на озеро. На ней были небольшие серьги-кольца; одна запуталась в пряди волос, и Саймон хотел добраться до неё и освободить, чтобы прикоснуться пальцами к части её лица.
— А сейчас нет?
Он пожал плечами. Он смотрел на Магнуса, который держал в руках нечто похожее на длинный, гибкий стержень и рисовал на мокром песке у самой кромки озера. У него была открыта книга заклинаний, и он бубнел, пока рисовал. Алек наблюдал за ним с выражением человека, смотрящего на незнакомца.
— Ты боишься? — спросила Изабель, двигаясь чуть ближе к Саймону. Он мог ощутить тепло ее руки поверх своей.
— Я не знаю. В основном страх это физическое его ощущение. Сердцебиение ускоряется, потеешь, твой пульс увеличивается. У меня нет ничего из этого.
— Это плохо, — пробормотала Изабель, глядя на воду. — Мокрые от пота парни это горячо.
Он стрельнул в неё полуулыбкой, он был сильнее, чем, он думал, будет. Может быть, он напуган.
— Хватит вашей дерзости и обратных разговоров, барышня.
Губы Изабель дрожали, словно она пыталась подавить улыбку. Затем она вздохнула.
— Знаешь, мне даже не приходило в голову, чего я хотела? — произнесла она. — Парня, который может заставить меня смеяться.
Саймон повернулся к ней и потянулся к её руке, не заботясь о том, что её брат сейчас наблюдает.
— Иззи…
— Всё готово, — крикнул Магнус. — Я сделал. Саймон, сюда.
Они обернулись.
Магнус стоял в кругу, который сиял слабым белым светом. В действительности, там было два круга, небольшой в большом, в пространстве между ними небрежно написаны десятки символов. Они тоже светились стальным сине-белым, словно отражение озера.
Саймон услышал слабый вздох Изабель и отошёл дальше, прежде чем посмотреть на неё. Это бы только всё усложнило.
Он двинулся вперёд, через границу круга, в его центр, рядом с Магнусом. Взгляд из центра круга походил на взгляд сквозь толщу воды. Остальной мир казался колеблющимся и неясным.
— Вот. — Магнус сунул ему в руки книгу. Бумага была тонкой, покрытой нацарапанными рунами, но Магнус записал распечатки слов, изложенных фонетически, на самих заклинаниях. — Просто озвучь их, — пробормотал он. — Должно сработать.
Держа книгу напротив груди, Саймон снял золотое кольцо, которое соединяло его с Клэри, и отдал Магнусу.
— Если нет, — сказал он, спрашивая себя, откуда это странное спокойствие, — кто-то должен взять это. Это наша единственная связь с Клэри и с тем, что она знает.
Магнус кивнул и одел кольцо на палец.
— Готов, Саймон?
— Эй, — произнёс Саймон. — Ты запомнил моё имя.
Магнус бросил ему нечитаемый взгляд своих зелёно-золотых глаз и вышел из круга. Он тоже сразу стал расплывчатым и нечётким.
Алек присоединился к нему с одной стороны, Изабель — с другой, Изабель обхватила свои локти, и даже сквозь колебания воздуха, Саймон мог сказать, какой несчастной она выглядит.
Саймон откашлялся.
— Я думаю, вам, ребята, лучше уйти. — Но никто не двинулся с места. Казалось, они ждали, что скажет что-то ещё. — Спасибо, что пришли сюда со мной, — сказал он, наконец, ломая голову над тем, чтоб сказать то, что они, казалось, ждали то него. — Он был не из тех, кто произносил большие прощальные речи или делал ставку на драматические прощания. Сначала он посмотрел на Алека. — Хм, Алек. Ты всегда нравился мне больше, чем Джейс. — Он повернулся к Магнусу. — Магнус, жаль, что у меня не хватало смелости носить брюки, как у тебя. — И, наконец, Иззи. Он мог видеть, как она наблюдала за ним через туман, её глаза, очень чёрные, как обсидиан. — Изабель, — сказал Саймон. — Он посмотрел на неё. Он видел вопрос в её глазах, но он, казалось, не мог сказать ничего перед Алеком и Магнусом, ничего, чего хватило бы описать то, что он чувствовал. Он попятился к центру круга, опустив голову. — До свидания, я думаю.
Он думал, что они говорили ему что-то, но колеблющийся туман заглушал их слова. Он смотрел, как они отступают назад, через сад, к дому, пока их силуэты не стали тёмными пятнышками. До тех пор, пока он не смог видеть их вообще.
Он не мог понять, как это — не поговорить с Клэри в последний раз перед смертью, он даже не мог вспомнить последние слова, которыми они обменялись. И всё же, если бы он закрыл глаза, он мог бы услышать её смех, дрейфующий по саду; он мог помнить, на что это походило, прежде чем они выросли, и всё изменилось. Если бы он умер здесь, возможно это было бы символично. Некоторые из его лучших воспоминаний связаны с этим местом, в конце концов. Если Ангел сразит его огнем, то его пепел можно будет рассеять через яблоневый сад и над озером. Что-то в этом внушало спокойствие.
Он подумал об Изабель. Потом о его семье — его матери, его отце и Бекки.
Клэри, подумал он, наконец. Где бы ты ни была, ты — мой лучший друг. Ты всегда будешь моим лучшим другом.
Он поднял книгу заклинаний и начал петь.
* * *
— Нет! — Клэри встала, отбрасывая мокрое полотенце. — Джейс, ты не можешь. Они убьют тебя.
Он потянулся за свежей рубашкой и натянул её, не глядя на неё, пока застегивал пуговицы.
— Они попытаются отделить меня от Себастьяна сначала, — сказал он, хотя это прозвучало, будто он и сам до конца в это не верил. — Если это не сработает, они убьют меня.
— Не очень хорошо.
Она потянулась к нему, но он отвернулся, засовывая ноги в сапоги. Когда он повернулся, его лицо было мрачным.
— У меня нет выбора, Клэри. Это правильное решение.
— Это безумие. Ты в безопасности здесь. Ты не можешь бросить свою жизнь…
— Спасение меня — измена. Это то же самое, что положить оружие в руки врага.
— Кого волнует измена? Или Закон? — спросила она. — Я позабочусь о тебе. Мы выясним всё вместе…
— Мы не сможем выяснить это. — Джейс положил в карман стило с тумбочки и взял Чашу Смерти. — Потому что я собираюсь побыть собой несколько дольше. Я люблю тебя, Клэри. — Он наклонил её лицо и поцеловал, медленно. — Сделай это для меня, — прошептал он.
— Категоричное нет, — сказала она. — Я не буду пытаться помочь тебе убить себя. — Но он уже шагал к двери. Он притянул её к себе, и они споткнулись в коридоре, говоря шёпотом. — Это сумасшествие, — зашипела Клэри. — Встать на пути опасности…
Он раздражённо вздохнул.
— Как будто ты это не делаешь.
— Да, и это приводит тебя в бешенство, — шептала она, пока мчалась вслед за ним по лестнице. — Помнишь, ты сказал мне в Аликанте…
Они уже пришли на кухню. Он поставил Чашу на стол и потянулся за стило.
— Я не имел права говорить это, — произнёс он ей.
— Клэри, мы те, кто мы есть. Мы Сумеречные охотники. Это то, что мы делаем. Есть риск, который мы можем взять на себя, даже не находясь в бою.
Клэри покачала головой, сжимая оба его запястья.
— Я не позволю тебе.
Его лицо исказила гримаса боли.
— Кларисса, — он глубоко вздохнул, с трудом веря в то, что она собирается делать.
Но у неё в голове был образ морга в Безмолвном городе, тела Сумеречных охотников на мраморных плитах, и она бы не перенесла, если бы Джейс оказался одним из них. Всё, что она сделала, появляясь здесь, перенося всё, что ей пришлось пережить, было для того, чтоб спасти его жизнь, а не свою.
Она подумала об Алеке и Изабель, которые помогли ей, о Маризе, которая любила его, и не зная толком, что она собирается делать, крикнула:
— Джонатан! Джонатан Кристофер Моргенштерн!
Зрачки Джейса расширились.
— Клэри… — начал он, но было слишком поздно.
Она отпустила его и отступила.
Себастьян мог уже прийти; не было возможности сказать Джейсу, что она не доверяла Себастьяну, но Себастьян был её единственным оружием, которое она имела в своём распоряжении, которое могло заставить его остаться.
Вспышка движения, и Себастьян уже здесь. Он не возился с проходом по лестнице, просто перепрыгнул за край и приземлился между ними. Его волосы спутались после сна, он был в тёмной футболке и чёрных штанах, и Клэри встревоженно подумала, что он спал в своей одежде.
Он посмотрел между Клэри и Джейсом, его чёрные глаза пытались понять в чём дело.
— Любовная размолвка? — спросил он. Что-то блеснуло в его руке. Нож?
Голос Клэри дрожал.
— Его руна повреждена. Здесь. — Она положила руку себе на сердце. — Он пытается вернуться, чтоб сдаться Конклаву, — рука Себастьяна вытянулась и схватила Чашу из рук Джейса.
Он стукнул ей по кухонному столу.
Джейс, всё ещё бледный от шока, наблюдал за ним; он не двигался, когда Себастьян подошёл ближе и взял его за грудки. Две верхние пуговицы рубашки шумно расстегнулись, обнажая ворот, и Себастьян резко провел концом стило по нему, глубоко нанося иратце на кожу. Джейс смотрел на его губы, его глаза, полные ненависти, когда Себастьян отпустил его и отступил, держа стило в руке.
— Если честно, Джейс, — сказал он. — Мысль о том, что ты думал, что тебе сойдёт с рук что-то подобное, выводит меня из себя.
Руки Джейса сжались в кулаки, когда иратце, чёрная, как уголь, начала проникать в его кожу. Он влачил слова, задыхаясь.
— В следующий раз… когда захочешь быть нокаутирован… я буду рад помочь тебе. Может быть, кирпичом.
Себастьян издал звук раздражения.
— Ты будешь благодарить меня потом. Даже ты должен признать, что смерть — это желание весьма экстремального назначения.
Клэри ожидала, что Джейс ухватится за эти слова. Но он не сделал этого. Его пристальный взгляд медленно путешествовал по лицу Себастьяна. В этот момент в комнате их было только двое, и когда Джейс заговорил, голос его звучал холодно и ясно.
— Я не вспомню этого потом, — сказал он. — Но ты будешь помнить. Тот человек, который действует как друг… — он шагнул вперёд, сокращая пространство между собой и Себастьяном. — Тот человек, который делает так, как нравится тебе. Этот человек не настоящий. Вот настоящий. Это я. И я ненавижу тебя. Я всегда буду ненавидеть тебя. И нет ни магии, ни заклинаний, ни в этом мире, ни в любом другом, которые когда-либо это изменят. — На мгновение усмешка Себастьяна дрогнула. Но Джейс нет. Вместо этого он оторвал взгляд от Себастьяна и посмотрел на Клэри. — Мне нужно, чтоб ты знала, — сказал он, — правду… я не сказал тебе всей правды.
— Правда опасна, — произнёс Себастьян, держа стило перед ни, словно нож. — Будь осторожен в словах.
Джейс поморщился. Его грудь быстро поднималась и опадала; теперь понятно, исцеление руной вызвало в нём физическую боль.
— План, — сказал он. — Для возрождения Лилит, создание новой Чаши и тёмной армии — не было планом Себастьяна. Это был мой план.
Клэри замерла.
— Что?
— Себастьян знал, чего хочет, — сказал Джейс. — Но я выяснил, как он может сделать это. Новая Чаша Смерти — я подал ему эту идею. — Он дёргался от боли; она могла представить, что сейчас происходит под его рубашкой: срастающаяся кожа, исцеление, руна Лилит, целая и яркая снова. — Или, я должен говорить, что он это сделал. Это та вещь, которая похожа на меня, но это не так? Он сожжёт мир дотла, если Себастьян захочет, и будет смеяться, когда это сделает. Это то, что ты спасаешь, Клэри. Это. Разве ты не понимаешь? Лучше бы я был мёртв… — его голос захлебнулся, когда он согнулся.
Мышцы его плеч напряглись, и через них прошла судорога боли. Клэри помнила, как его держали в Безмолвном городе когда Братья копались в его голове в поисках ответов — теперь он поднял глаза, выражающие его растерянность. Он сначала перевел взгляд не к ней, а к Себастьяну. Она почувствовала, как её сердце упало, хотя это дело её собственных рук.
— Что происходит? — спросил Джейс.
Себастьян улыбнулся.
— Добро пожаловать обратно.
Джейс моргнул, глядя на мгновение растерянно, а потом его взгляд, казалось, ушёл в себя, так он делал всегда, когда Клэри поднимала тему, которая давалась ему тяжело — убийство Макса, война в Аликанте, боль, которую он причинял своей семье.
— Уже пора? — спросил он. Себастьян демонстративно посмотрел на часы.
— Не совсем. Почему бы тебе не пойти вперед, а мы пойдем следом? Ты можешь начать получать готовые вещи.
Джейс огляделся вокруг
— Чаша… где она? — Себастьян взял ее на кухонном столе.
— Здесь. Чувствуешь себя немного рассеянным?
Рот Джейса изогнулся в углу, и схватил Чашу обратно. Добродушно. Не было никаких признаков парня, который стоял перед Себастьяном минут назад и сказал, что он его ненавидит.
— Все в порядке. Я встречу тебя там. — Он повернулся к Клэри, которая по-прежнему застыла в шоке, и поцеловал ее в щеку. — И тебя.
Он отстранился и подмигнул ей. В его глазах была любовь, но это не имело значения. Это был не ее Джейс, явно не ее Джейс, и она смотрела, оцепенев, как он пересек комнату.
Его стило вспыхнуло, и открылась дверь в стене, она увидела небо и каменистую равнину, он вошел в нее и исчез. Она впилась ногтями в ладони.
«Это та вещь, которая похожа на меня, но это не так? Он сожжёт мир до тла, если Себастьян захочет, и будет смеяться, когда это сделает. Это то, что ты спасаешь, Клэри. Это. Разве ты не понимаешь? Лучше бы я был мёртв».
Слёзы жгли ей горло, и это всё, что она могла сделать, чтоб удержать их, как её брат, обратился к ней, его чёрные глаза были очень яркими.
— Ты позвала меня, — сказал он.
— Он хотел сдаться Конклаву, — прошептала она, не уверенная, кого защищала. Она сделала то, что должна была, даже если использовала оружие под рукой, которое она презирала. — Они бы убили его.
— Ты позвала меня, — повторил он, сделав шаг к ней. — Он поднял руку и убрал длинную прядь волос с её лица за ухо. — Он сказал тебе раньше? План? Всё это?
Она сопротивлялась дрожи отвращения.
— Не всё. Я не знаю, что произойдёт сегодня вечером. Что Джейс имел в виду, говоря: «пора»?
Он наклонился и поцеловал её в лоб; она почувствовала, как поцелуй горит, как марка, меж её глаз.
— Ты узнаешь, — сказал он. — Ты заслужила право быть там, Кларисса. Ты можешь стоять там, рядом со мной, наблюдать, сегодня вечером, в Седьмом Священном Месте. Оба детей Валентина, вместе… в конце концов.
* * *
Саймон не отрывал глаз от бумаги, напевая слова, записанные для него Магнусом. У них был свой ритм, как музыка: светлая, отчетливая и изящная.
В то время как пение продолжалось, он чувствовал, как воздух вокруг становится плотнее и тяжелее. Он давил на его грудь и плечи. Ещё воздух становился теплее. Если бы он был человеком, то это тепло, возможно, он бы не вынес. Это было словно ожог на его коже, он опалил его ресницы и рубашку. Он не отрывал глаз от бумаги перед ним, когда капельки крови потекли из-под его волос, чтоб потом упасть на бумагу.
И затем всё закончилось.
Он произнёс последнее из слов — «Разиэль» — и поднял голову. Он мог чувствовать, как кровь бежала по его лицу. Туман вокруг него рассеялся, и перед собой он смог увидеть гладь озера, синего и сверкающего, столь же спокойного, как стекло. И потом оно взорвалось.
Центр озера, казавшийся золотым, почернел. Вода убежала от него, наплывая на края озера, пока Саймон смотрел на кольцо воды, как круг непрерывных водопадов, мерцающих и льющихся вверх и вниз — причудливый и странно красивый эффект. Капли воды дрожали, падая вниз по нему, охлаждая его обожжённую кожу.
Он приподнял голову, когда небо потемнело — вся синева ушла, заменившись внезапным ударом тьмы и шумом серых облаков. Расплескавшаяся вода отступала в озеро, и в его центре, казавшемся из серебра, выросла фигура из золота.
Во рту у Саймона пересохло.
Он видел бесчисленное множество картин с ангелами, верил в них, слушал предупреждение Магнуса. И всё же, ему показалось, что он поражён копьём, когда перед ним развернулись крылья. Казалось, что они охватили всё небо. Они были огромными, белыми, золотыми и серебряными, перья были с золотыми горящими глазами. Глаза смотрели на него с презрением. Затем крылья поднялись, рассеивая облака перед ними, и сложились назад, и человек — или форма человека, — возвышаясь на несколько этажей, развернулся и стал.
|
|
|
