 |
Пролог. Абордаж. Авалон. Автоматон
|
|
|
|
Пролог
Время – грозный судья, его дух вездесущ,
Осень тенью шагает на сцену,
Цвет теряют портреты, безжалостный плющ
По надгробиям ткёт гобелены.
Ты же, кудри седые откинув с плеча,
У огня согреваешь ладони,
У меня ещё есть пара стрел и колчан –
Не молчи, если ты меня понял.
Не молчи, если помнишь морские ветра,
Гулкий хохот схлестнувшейся стали,
Дым походных костров, гордый царственный мрак
Кельтских рощ и античных развалин,
Белизну парусов, отражённых в щите
Льдистых вод скандинавского фьорда,
Звон голодных клинков, стук игральных костей,
Присягнувших удаче как лорду,
Бархат алых знамён – кровь на пыльном плаще
Беспокойного зимнего неба…
Время всё ещё есть, пусть луна на ущерб,
Так дыши – и другого не требуй.
Так седлай жеребца, так гони его в рысь,
Пусть дорога вонзается в тучи,
Всё равно нас казнит, как ему не молись,
Бог безумцев по имени Случай.
Поднимай паруса, отдавай якоря,
Да за ветром пускайся в погоню,
Крысы прыгают за борт – и верно, не зря,
Торопись – если ты меня понял.
Абордаж
Не говори, что будет шторм, что я разбита и больна,
Мой мир и так уже в огне, мой разум – треснувший витраж,
Я воскрешаю корабли, я поднимаю их со дна,
Я поджигаю фитили и тороплюсь на абордаж.
Я объявляю смертный бой убийцам песен и китов,
Злодеям, рушащим дворцы, что я воздвигла из стекла.
Мои мечты – последний пост, вам не прорваться – ни за что!
Я зарядила пистолет, спущу курок – и все дела.
Пусть мачты падают, горят, пусть левый борт трещит по швам,
Пускай по правому – огонь, а в трюме течь, воды – по грудь,
Мой флот продержится в бою возможно, час, возможно – два,
|
|
|
Но я успею станцевать и не заплакать как-нибудь.
Но я успею сочинить для беспокойных моряков
Смешную песню о стране, где всех заблудших ждёт маяк,
А после – снова потонуть, сгореть, как стая мотыльков…
Я объявляю абордаж. Я поднимаю чёрный флаг.
Авалон
Жжёт рыжей медью шею витой кулон,
Как перетрётся нитка – ударит оземь,
Снова мне снится яблочный Авалон,
Снова горчащим мёдом сочится осень.
Кромка воды как дым от костра – сиза,
Запах полыни манит меня на север,
Вновь у моей тоски зелены глаза,
Вновь у неё в косице – ирландский клевер.
Где ты моя кудрявая Гранья-Грейс?
Ходишь по кромке моря в густой вуали?
Мой рыжекрылый парусник рвётся в рейс,
Да к берегам заветным придёт едва ли.
Где ты, Моргана-Морриган-Маха-Мэй?
Где твой дорожный плащ из зари закатной?
Нити дорог – клубок ядовитых змей,
Каждая – бесконечна и безвозвратна.
Арфа погнулась, струны – в следах когтей,
Ветер рассветный – голос моей печали,
Скоро замкнётся кельтский узор путей,
Я окажусь, как водится, на причале.
Настежь в каюте тесной раскрыв окно,
Буду смотреть, как ты не придёшь на пристань…
Там за кормою – остров из детских снов,
Прямо по курсу – море осенних листьев.
_______
Примечания:
Гранья-Грейс – имеется в виду ирландская пиратка шестнадцатого века Гранья О'Молли, которую англичане на свой манер называли Грейс.
Моргана, Морриган, Маха, Мэй – имена различных героинь кельтской мифологии (последнее правильнее произносить как «Мейв» или «Медб», но современное имя «Мэй» так же является его формой).
Автоматон
Иди на мой зов по осенним холмам,
По бронзе, изъеденной гнилью,
Коснись оперенья изорванных в хлам,
Расписанных копотью крыльев.
Иди на мой зов по холодной росе,
По травам на старом погосте,
Давай, расшнуруй на лопатках корсет –
|
|
|
Там лишь проржавевшие кости.
Прочти на запястьях царапин узор,
Названия маний и фобий,
Заплачь, уколовшись о битый фарфор
Изломанных кукольных рёбер.
Рукой проведи по стальному хребту,
Порежься об острые грани…
Когда я погибну, сгорю, отцвету,
Ты вспомнишь, как ты меня ранил.
Ты вспомнишь, как в ярости бросил слова,
Что мой механизм сломали,
Как грубая сталь расходилась по швам,
В огне оплавлялись детали.
Текла маслянистая вязкая кровь
По тонким латунным ключицам…
Тогда ты смеялся – теперь не злословь,
Попробуй по чести проститься.
Я – кукла, пустой манекен без лица,
Игрушка безвольная, только
Поверь – и у роботов бьются сердца,
Достань же цветные осколки.
Адлет
Я приду за тобой, как тронется хрупкий снег,
Буду биться в груди, как вал ледяной воды,
Хаски лают и скалят зубы, да только ввек
Не учуять им следа, не отвести беды.
Я приду за тобой, как только затлеет мох,
Как за стадом оленей к морю придёт пастух,
Я почую твоё тепло – только сделай вдох,
От отца мне достался острый собачий нюх.
Я приду за тобой, как только умрёт луна,
За упряжкой помчу, по имени буду звать.
Пей тоску мою злую, северную до дна,
Не тебе ли любить сестру завещала мать?
Я приду за тобой, как только займётся май,
И бог-ворон ударит в бубен двенадцать раз,
Обогрей у костра, как друга меня встречай,
Пусть запляшет огонь на дне моих жёлтых глаз.
Я приду, как меня заклятьями не трави,
Как не пой по ночам с шаманами у костра,
Буду гнать тебя, брат, захлёбываясь в крови,
От полярной морозной полночи до утра.
Я приду, как услышу гулкий совиный крик,
Треск ветвей и сухих лишайников в очаге,
Выходи мне навстречу с первым лучом зари…
Побежали вдвоём навстречу седой пурге?
_______
Примечание: адлет – в эскимоской мифологии чудовищные полу-люди, полу-собаки, произошедшие от человеческой женщины и пса-оборотня. Помимо адлет у этой пары были и чистокровные дети, к одному из которых (человеку) и обращается моя героиня.
|
|
|
