 |
Где ты сейчас?. Голограмма. Гончие псы. Городская легенда
|
|
|
|
Где ты сейчас?
Где ты сейчас, мой полузабытый смех?
В ясный осенний день ты меня покинул.
Сполохи листьев – рыжей лисицы мех,
Иней на шпилях – тонкий, как небо синий.
Где твои песни, звонкие, как роса?
Где я в багряном платье твоей невесты?
Ржавые шестерёнки в моих часах
Вот уже век не смеют сорватся с места.
Где ты, мой город – джентльмен и матрос,
Полный кабриолетов, двуколок, кэбов?
Тонкий ажур решёток в объятьях лоз,
Где поезда, летящие прямо в небо?
Где твой модерн, глядящий в окно жасмин,
Старый отель, пропахший горчащим кофе,
Пряный букет пьянящих французских вин?
Где ты сейчас? Читаешь ли эти строфы?
Где граммофон, что режет тоску иглой?,
Где музыкант, чьи пальцы терзали скрипку?
Город, ты стал другим. Ты холодный, злой,
Полный тоски промозглой, тревоги липкой.
Ты застываешь в крепких объятьях льда,
Ты умираешь в дыме своих заводов.
Где ты, моя взорвавшаяся звезда?
Где ты, моя придуманная свобода?
Говорят, что дорога не знает конца…
Говорят, что дорога не знает конца –
Цель, как феникс рождается вновь из огня,
Жизнь причудливой строчкой по краю кольца
Прочь от карточных замков уводит меня.
Я уйду, оставляя на том берегу
Горделивые лица валетов и дам,
Я за кроликом белым уже не бегу,
И с совою письма не дождусь никогда.
Я смирилась, остыл мой нетронутый чай,
За окном моим вечер, всегда пять часов,
На душе моей март, только осень-печаль
Рвёт дыханием крылья моих парусов.
В Серой Гавани так же стоят корабли,
Ожидая меня… и кого-то ещё,
Я бреду, утопая в дорожной пыли,
Отбиваясь от скуки булатным мечом.
Я ведь маг-недоучка, прогульщик и хам,
На уроках взрывала котлы и столы,
Я пила огневиски, всегда была вхлам,
И не мыслила жизни без лёгкой метлы.
|
|
|
Но теперь это всё далеко позади,
Лебединые лодки лесных королей,
Чёрно-белая рать – королевы, ладьи,
Капли краски на розах бумаги белей.
Поезд сходит с платформы, меня позабыв,
Кролик юркнул в нору, в зеркалах – темнота,
Средиземье ликует, войну позабыв,
Я, конечно же, рада… да фляга пуста.
Где эльфийские хлебцы, где «Выпей меня? »
Где сливовое пиво? Припомнить бы вкус…
Гаснет солнце последнего летнего дня…
Вздох срывается с губ:
«Я однажды вернусь».
_______
Примечание: это стихотворение навеяно моими воспоминаниями о лете 2010 года. Тогда я прочитала всего «Властелина колец» и «Гарри Поттера», а так же находилась под большим впечатлением от фильма «Алиса в Стране Чудес» (что объясняет обилие отсылок к этим трём произведениям).
Голограмма
В дымном городе, пьяном от запаха гари,
Средь неоновых ламп и шикарных авто,
В виртуальной стране, в нарисованном баре
Ты зовёшь меня выпить, не ведая, что...
Свет мигающих вывесок льётся игриво,
Я не помню имён, мне слова не нужны,
Я рождаюсь из тьмы ослепительным взрывом –
Яркий сгусток фотонов на фоне стены.
Мир становится больше, безжалостней, строже,
Слишком много актёров и мало ролей,
Я меняю тела как змеиную кожу,
Под защитой чужого как будто теплей.
Я - простой реквизит, мне другого не надо,
Я могу форматировать память к утру,
Я была рождена подарить тебе радость -
Надеваю лицо, маскирую дыру.
Каждый чем-то богат, каждый что-то-да прячет:
Медный грош за душой, в гардеробе скелет...
Целься в сердце, давай, прострели - не заплачу,
Не надейся разбить – у меня его нет.
Ничего своего - пуля выйдет навылет,
Биография в строчку вместилась едва…
Но не будем об этом, танцуем - забыли! -
Ты поверишь (почти), что я вправду жива.
Я могу обмануть, между выдохом-вдохом
|
|
|
Пошутить, улыбнуться, поправить пальто,
И пока ты смеёшься, не видя подвоха,
Мы сливаемся в танце, не ведая, что…
Гончие псы
Не плачь, что минуло лето,
Что небо укрыла мгла,
Луна золотой монетой
В осенний туман ушла.
Не плачь, что бездушно время,
Что птицы летят на юг,
Что смертно людское племя –
Не плачь об ушедшем, друг.
Пусть вянут цветы, и гаснут
Огни полевых костров,
Пусть бьются сердца напрасно
Под плетью степных ветров.
Пускай человек ничтожен,
Нам, пешкам, не быть в ферзях,
Есть то, что сгореть не в может,
Есть то, что отнять нельзя.
Пусть быль обратится в небыль,
Пусть рухнет последний мост,
Никто не лишит нас неба
И света далёких звёзд.
Мы будем смотреть и слушать,
Как осень в груди поёт,
Очистив сердца и души,
От всяких мирских забот.
Укутайся тёплым пледом,
Взгляни – над грядой лесов
За месяцем мчит по следу
Созвездие гончих псов.
Городская легенда
Крик извозчика, лай собаки, несмолкающий шум столицы,
Хохот уличного мальчишки, звон монет у него в руке…
Покупайте, скорей, газеты! – зазывает людей девица
В шелестящей цыганской юбке и цветном кружевном платке.
Почитайте, какие страсти – зверь чудовищный тенью рыщет
По промозглым ночным аллеям, притворяясь одним из нас,
Укрываясь плащом дорожным, как заблудший озябший нищий,
Да не спрятать ему голодных огоньков изумрудных глаз.
Он скользит по безмолвным крышам на пружинистых лёгких лапах,
Караулит людей случайных на углах, где неверен свет:
Беспризорников, трубочистов, джентльме́ нов в высоких шляпах…
По утру ни один констебль не прочтёт его рваный след.
Остаётся лишь шелест листьев, капли крови на тротуаре,
Тень безумца с тяжёлой тростью, что уходит в ночной туман…
Покупайте, скорей, газеты! Нет свежее на всём базаре!
Ради этих вестей и сплетен стоит опустошить карман!
Только голос её затихнет в бесконечном потоке звуков,
И никто не задаст вопроса, где слыхала она про то,
Что чудовище, о котором продолжает молчать наука,
Ходит с тростью, зеленоглазо и привыкло носить пальто?
Крик извозчика, лай собаки, смех, ругательства, беспорядки,
Шелест листьев, игра шарманки, запах выпечки на лотке…
И не видит никто, как прячет когти острые под перчаткой
Та девица в цыганской юбке и цветном кружевном платке.
|
|
|
Горсть песка под пальцами – серебром…
Горсть песка под пальцами – серебром,
Свора туч над крышей – пиратский флаг,
Терпкий чай с лимоном – ямайский ром,
Рвёт изгибом чаячьего крыла
Золотисый месяц ночную тьму,
Млечный путь – как рябь на морской воде,
Я вернусь когда-нибудь по нему
В акварельно-солнечный летний день,
В ту страну, что всё ещё ждёт меня,
Не старея, не выцветая, не
Позволяя веку себя менять,
Что любого друга стократ верней.
Я вернусь – когда-нибудь, не сейчас,
На свою Тортугу, Цейлон и Крит,
Где сирены – локоны по плечам –
Стерегут флотилии до зари,
Где летают грозные птицы рух,
В гулкий рог протяжно трубит тритон,
Капитан ждёт ветра – к сомненьям глух
Мой Синдбад, Садко, Одиссей, Ясон.
Где в заливе дремлет гигантский спрут,
Пьют мескаль Нептун и Майауэль,
Я уже по карте черчу маршрут,
Каждый штрих на шаг приближает цель.
Я вернусь, пусть даже с морского дна,
Как Жакотта – рыжая Делайе,
Будет шхуна твёрдой руке верна –
Мой дракон в серебряной чешуе.
Я приду негаданной злой грозой
Средь небес безоблачных на заре,
Этот мир желаннее всех призов,
Атлантид, Лемурий, Гиперборей.
Я вернусь, меня приведёт компа́ с,
Я вернусь – измучена, но жива,
Я вернусь… Но только не в этот раз,
На моей планете сейчас январь.
На моей планете сегодня снег
Вышивает белым по скатам крыш,
Мой «Голландец» спит подо льдом на дне,
Алый парус выцвел, стал грязно-рыж.
Шелест пальм, скрип палубы, треск костров
Ходит эхом призрачным в голове,
Но течёт свет месяца серебром,
И горячим грогом горчит глинтвейн.
Но над крышей облаком реет флаг,
И под плеск волны, что стучится в грудь,
Треск огней бенгальских – скрещённых шпаг -
Я увижу море – когда-нибудь.
_______
Примечания:
Маяуэль – ацтекская богиня плодородия, почитается как создательница алкогольного напитка пульке, на основе которого испанцы впоследствии изобрели мескаль.
|
|
|
Жакотта Делайе – гаитянская пиратка семнадцатого века, прославилась, в частности, тем, что инсценировала собственную смерть, скрываясь от преследования правительственных войск, а позже, когда всё улеглось, «воскресла» и вернулась к прежней деятельности. За это она получила прозвище «Рыжеволосая, вернувшаяся с того света».
|
|
|
