 |
Баллада о судьбе. Белая дама. Белый конь
|
|
|
|
Баллада о судьбе
Звенит тревога осколком звука, вспорхнувший грач оцарапал руку,
Скрипит крыльцо – я пришла без стука, покрылись копотью витражи.
Как поднялась на ступеньку выше – сковал мороз черепицу крыши,
Ты никогда обо мне не слышал – ни слова правды, ни слова лжи.
Голодным звоном поёт кольчуга, за мной приходят метель и вьюга,
За мной приходит зима-подруга, и осень плавится на костре,
На стали пальцы сомкнулись твёрдо вкусившей крови князей и лордов,
В лазури глаз – синева фиордов, в тугой косе – оперенье стрел.
Гряду столикой, гряду крылатой, в перстня́ х горят жемчуга, гранаты,
Я – колкий снег на железных латах, я – рвущий небо январский гром.
Запри засов за дубовой дверью, я – та, чьё имя хранят поверья,
Мой соткан плащ из вороньих перьев, корона кована серебром.
Сгорает нить, убывают луны, в ладони вянет подснежник юный,
Дубовый щит кольцевали руны, застряли в ране обрывки строк,
Исходит кровью в груди сквозная, поёт у сердца свирель резная,
Я ничего о тебе не знаю, шагая тенью за твой порог.
Я страх отвергла, я боль отторгла, ладони в кровь о железо стёрла,
Я задыхалась в дыму по горло, бросалась в пламя, звала прибой.
Оплыли воском кривые свечи, я воскресаю, расправив плечи,
Коль не боишься – шагни навстречу, венчайся, друг, со своей судьбой.
Бард
Как-то в городке небольшом и старом
В пьяный и насмешливый месяц март
В лавку одинокого антиквара
Заглянул потрёпанный жизнью бард.
«Вот свели нас вместе дороги-ленты, –
Молвил музыкант, – это свыше дар.
Я ищу волшебные инструменты…».
Мастер стал нахваливать свой товар:
Песни лечат души людей от века,
|
|
|
Взмолишься о золоте и вине –
Пригодится арфа парнишки Джека,
Что бывал в заоблочной стороне.
В битве, коль грех на душу брать не хочешь –
Счастье триумфатора коротко, –
Повели врагам – пусть поют, хохочут,
Как запляшут гусли купца Садко.
Коль печаль поднимет свою секиру,
Золото – ребром, сам Харон не брат,
В помощь тебе будет Орфея лира,
С нею ты ступай хоть в кромешный ад.
Бубен – верный спутник и друг шамана –
Всем ветрам и призракам господин,
Где-то тут была ещё дудка Пана –
Всё играл с ней мой непутёвый сын.
Славный парень, только стыда не ведал,
Придержать язык не умел никак,
Всё твердил, что людям несу я беды,
Будто мне подвластны туман и мрак.
Будто это я насылаю голод,
Будто это я привожу чуму,
Будто я колдун… был он глуп и молод.
Ладно, что берёшь-то? Готовь суму.
Бард достал кошель, не сказав ни слова –
Камни, жемчуга, горсть златых колец…
Я пришёл за флейтою крысолова,
За твоей душой, дорогой отец.
Белая дама
Где атласною лентой бьётся тропка витая,
Мечут бисер хрустальный снежной взвесью ветра,
Бродит белая дама, шлейфом шёлка сметая
Россыпь льдистых кристаллов с иневеющих трав.
Люди слышат, бывает, после ночи бессонной,
Как душа её стонет, будто виолончель,
Рвутся тонкие струны под смычком раскалённым,
Седина оплетает бархат кос на плече.
Вьются трещины в танце по фарфоровой коже,
Взгляд затравленой лани жжёт осколком стекла,
Ветер лист олеандра в тонких пальцах тревожит,
Только вспомни, подруга, ты не белой была.
Нет, была ты звездою, ярким сполохом света,
Бесприютным, заблудшим освещала тропу,
Оживали бутоны, на ладони согреты,
Птицы к солнцу спешили, расколов скорлупу.
Раздавала по капле, раздавала по нуждам,
Да нечаянный путник отплатил за добро
Отпечатком по горлу – нитью бусин жемчужных,
|
|
|
Ожерельем рубинов, да клинком под ребро.
Он лишил тебя цвета, краски выпустил с кровью,
Сердце выдернул с корнем, бросил, тёплое, в снег.
Впредь ты плачущий ангел, силуэт в изголовье,
Ветка белой сирени, капля яда в вине.
Впредь ты в саване ходишь вдоль по кромке могилы,
Караулишь прохожих, предвкушая бросок.
Трудно светом наполнить онемевшие жилы,
Больно пить из бокала горький ягодный сок.
В мире блёклых видений за оконною рамой,
Где окованы скалы голубым серебром,
Умирающей птицей стонет белая дама,
Тая в дымке рассвета лебединым пером.
Белый конь
Ультрамарин ночного неба густой вуалью лёг на крыши,
Лоснятся карты, гаснут свечи, в грудь куклы целится игла.
Осенний ветер лижет флюгер, над дверью вывеску колышет,
И три колдуньи замирают вокруг кипящего котла.
Горчит в вине дурной осадок, печаль, как яд, бежит по жилам,
Ночная темь сочится кровью - густа, смолиста, солона.
Я поднимаюсь по ступеням крыльца угрюмой старой виллы,
Стенают двери от удара - я отплачу тебе сполна.
Ты обманул мои надежды – не знать предателю пощады,
Так грей ладони у камина, накинь на плечи тёплый плед,
Могильный холод льётся в окна, по капле – в кровь безвкусным ядом,
И всадник в белом - вестник смерти уже почуял верный след.
Клубится дым в хрустальном шаре, распятья, анкхи, скарабеи,
Таро, пасьянсы, амулеты на бархат брошены легко.
Не веришь? Что ж, и я не верю, но меркнет свет, огонь немеет,
И бьёт копытом у порога дитя тумана - бледный конь.
Кричит петух, смеются брызги, застыл ажур узорных стрелок,
И маски корчатся по стенам, и отзвучал прощальный тост,
Танцует тень на рваных перьях, на окрававленном и белом,
Я поняла, что заигралась, когда сожгла последний мост.
Искрят подковы, пышет пламя, рассветным ветром дым встревожен,
И я прошу остановиться, изгнать войну, спровадить мор...
Но ставки сделаны, и таллий уже прожёг изнанку кожи,
Но ставки сделаны, и всадник уже летит во весь опор.
_______
Примечание: стихотворение навеяно романом Агаты Кристи «Вилла Белый конь».
|
|
|
