 |
Если ты не умрёшь. Законы жанра
|
|
|
|
Если ты не умрёшь
Считай свой учащённый пульс, слова, прошедшие насквозь,
Мгновенья горя и любви – считай, сбивайся и опять.
Разлей шампанское друзьям, пока вы вместе, а не врозь,
Вдыхай последний кислород, бег шестерней не торопя.
А после будет дождь из пуль, растает лёд на полюсах,
Границы стран сотрёт война, сердца людей сожжёт тоска,
Изранит битое стекло небес рассветных паруса,
Но если выживешь в огне – ты знаешь, где меня искать.
Когда твой мир сойдёт на нет, иссякнет воздух – будет яд,
И кости мёртвых городов врастут в осеннюю траву –
Ты приходи в мой тихий мир, свари горячий шоколад,
Сложи оружие и жди, когда все раны заживут.
Когда прольётся едкий снег на черепицу старых крыш,
Наполнит мир горячий дым, и в лёгких станет горячо,
Ты приходи, я буду здесь – беспечен, нежен, юн и рыж,
Зеленоглазый хитрый эльф, весёлый ангел за плечом.
Когда сквозь трещины в стена́ х кают погибших кораблей,
Что спят на выжженной земле как легионы мёртвых рыб,
Пробьются юные ростки – ты станешь чище и смелей,
Ты выйдешь в новый, светлый мир, давя в груди железный хрип.
Ну а пока – считай шаги, часы, минуты, фазы лун,
Смотри, как гибнут поезда и разбегаются пути,
И если ты увидишь свет прошивших землю тонких струн
И почему-то не умрёшь – ты знаешь, где меня найти.
Заводи меня, поворачивай ржавый ключ…
Заводи меня, поворачивай ржавый ключ,
Словно лезвие в ране, в скважине под лопаткой.
Штопай бреши в груди распаянной – я стерплю,
Заставляй танцевать – я буду до боли сладкой.
Можешь дать мне другое имя, стереть лицо,
Заменить моё сердце новым, из чистой стали,
|
|
|
Можешь бросить, когда сломаюсь, в конце концов,
Разве куклам знакомы горести и печали?
Разве куклам знакома ненависть и мечта,
Привкус слёз, отдающих горьким машинным маслом?
Изучай механизм, как книгу меня листай,
Всё равно не узнаешь, что у меня под маской.
Я была рождена в промозглый осенний час,
Ожила под рукой искусного кукловода,
Я играла с отцом в крокет, подавала чай,
Я была хороша… Пока он меня не продал,
Как в конец обнищал, в дешёвый бродячий цирк,
Где меня называли милой живой игрушкой,
Где за битву со мною опытные бойцы
Не жалели монет… Я долго была послушной.
Я сносила побои («Ты же не человек,
Разве может болеть латунь и саднить железо? »),
В тесной клетке своей ржавела в жару и снег,
Пряча в складках одежды трещины и порезы.
Но однажды мне надоело, и я ушла,
Показала клыки, устав притворяться кроткой,
Отпустила зверей, фургоны спалив дотла,
Дрессировщика отхлестала его же плёткой.
Я вернулась домой потрёпанной, но живой,
Пол-страны обошла, в пути не считая даты,
Да могила отца давно поросла травой,
А имущество поделили сестрица с братом.
Я осталась у них, звала их своей семьёй,
Помогала с хозяйством, но неизменны люди –
Промотали наследство – жадность взяла своё,
Я досталась высокомерной мадам Гертруде –
Герцогине кровей не красных, а голубых,
Что со скуки порола конюхов и служанок,
Продавала на мясо старых хромых кобыл,
По собакам своей же своры палила спьяну.
Я трудилась исправно, чистила серебро,
Намывала полы, стирая ладони в кровь, и
Подавала к столу индеек, да осетров,
Подливая мышьяк по капле в хозяйский кофе.
Что случилось потом – ты знаешь, конечно, сам,
С молотка её старший сын продавал наследство.
Ты купил антикварный стол, племенного пса
И меня – дорогую куклу, мечту из детства.
Что ж, теперь я твоя – как хочешь со мной играй,
|
|
|
Заставляй танцевать и петь на потеху людям,
Только помни, что я безжалостна и хитра,
Убиваю, когда приходится, без прелюдий.
Программируй меня до гроба тебе служить,
Угрожай переплавить, выбросить, сдать на свалку.
Я достигла больших успехов в искусстве лжи,
Я станцую тебе, пожалуйста – мне не жалко.
Разолью по бокалам розовое вино,
Буду в вальсе с тобой кружится послушным зомби…
Заводи меня. Я уже заточила нож.
Заводи меня. Я твоя часовая бомба.
Законы жанра
«Добрый день» – звучит безнадёжно мило,
Если ваша комната не тюрьма,
Этот мир любого сведёт в могилу,
Нам не выжить – разве что, из ума.
Я устала пить его как отраву,
Улыбаться в зеркало до ушей,
Персонажи сами имеют право
Выбирать историю по душе.
Реализм – это ужасно пресно,
Ни интриг, ни чёртова волшебства,
Я хочу фантастику или вестерн,
Чёрный флаг, Карибские острова.
Замок, полный стонущих привидений,
Звездолёт (на Сириус? По пути! ),
Я хочу комедию положений,
Старомодный чопорный детектив,
Я хочу нуар, чтобы джаз и виски,
Ренессанс – чтоб золото и парча,
Я хочу смеяться без тени риска
Дать почтенной публике заскучать.
Я хочу свободы, отнюдь не власти,
Был бы меч, как водится, по руке,
Я хочу наивный немой ужастик
Со смешным вампиром на потолке.
Я хочу чудовищ, хочу героев,
Киберпанк и роботов, ведьм и фей,
Мушкетёров, рыцарей и ковбоев,
Звон подков и музыку в голове.
Я хочу романтику путешествий,
Пистолет, поношенное пальто,
Я хочу волшебное королевство
Или хоть дешёвое шапито!
Если мне нельзя завести дракона,
Захватить когда-нибудь этот мир,
Господа, пора поменять законы
Или свергнуть автора, чёрт возьми!
Если в этой страшно серьёзной сказке
Я эпизодический персонаж,
Я не буду плакать и ждать разявзки,
Я уже почти собрала багаж:
Полосатый зонт, чемодан с вещами,
Леденец на палочке – даже два,
Господа, я с вами не попрощаюсь,
Многовато чести – и мне, и вам.
Пусть за дверью будущее туманно,
Повезёт ли выжить – ещё вопрос,
Я уйду, нарушив законы жанра,
В середине акта без лишних слёз.
Я уйду, пускай оно выйдет боком –
|
|
|
Но потом когда-нибудь, а сейчас
Я ныряю в готику и барокко,
Наугад, как скажет дурной компа́ с.
Заряжаю ствол, ко всему готова –
Абордаж? Дуэль? Легионы тьмы?
Хоть постапокалипсис, право слово,
Хоть средневековье в разгар чумы.
Всё куда заманчивей этой драмы,
Где из каждой строчки сквозит тоска.
Я со сцены в бездну шагну упрямо,
И никто не будет меня искать.
|
|
|
