 |
Морвенна и Элизабет, триптих.. Море лечит
|
|
|
|
Морвенна и Элизабет, триптих.
Часть третья (встреча)
Август смотрит в глаза застенчивым королём,
Ветер позднего лета пьян, как глоток вина,
У Морвенны Маккензи волосы будто лён,
И наощупь – что пряжа бархатного руна,
У Морвенны глаза – холодный аквамарин,
Кожа цвета слоновой кости, а на спине
Под доспехом корсета режется и горит
Раскалённый росток крыла – с каждым днём больней.
Ей всегда тяжело ложиться, ведь там, во снах,
Она видит, едва забывшись, другую жизнь,
В тёмном золоте кубков – вязкую кровь вина,
В окнах стрельчатых – разноцветные витражи,
Россыпь пёстрых цветов в душистой лесной траве,
Трепет полупрозрачных крыльев вблизи плеча,
Полнолуние, дым костров, хороводы фей…
Дверь скрипит, и служанка вносит зелёный чай.
Новый день бесконечно скучен, как дождь в окне,
Как урок пианино и подгоревший тост,
Как овсянка на завтрак, улицы в полусне,
Кипы мятых газет о жизни дворян и звёзд,
Высший свет, женихи, семейные вечера,
Скачки, карты, приёмы, сплетни, крокет и гольф…
Да растут у Морвенны крылья из серебра,
И набатом в висках – дурная лесная кровь.
Вот сентябрь идёт – багряный кленовый плащ,
Скоро царствовать будет зимний суровый двор,
У Элизабет косы воронова крыла,
И на платье зелёном – кельтский витой узор,
У Элизабет беззаботный весёлый нрав,
Потому она любит людные города,
Посиделки в трактирах, музыку до утра –
Ведь она ещё так безжалостно молода,
Ведь она не из тех, кто пляшет во мраке чащ,
Чью красу именуют царственно-неземной,
Крыльев нет за спиной – и даром, что горяча,
Ей ли, смертной, быть королевою и женой
Господину лесных болот и пустых холмов,
С кем она с юных лет без спросу обручена?
|
|
|
Говорят, что на пользу феям людская кровь,
Да не будет, увы, девица ему верна.
Ведь она влюблена неистово в шум таверн,
Краски ярмарок, трюки уличных циркачей,
Буйство жизни людской, да музыку в голове,
Не скакать ей в Самайн со стрелами на плече,
Не творить заклинаний, трон не делить с царём,
Ей милее простые радости – танцы, хмель,
Толпы бойких подруг, девиз – «Один раз живём! »,
Комплименты парней, весёлая карусель
Модных вальсов в столичных пабах и на балах.
У неё есть привычка ночью тайком сбегать,
Воровать пироги и яблоки со стола,
Никогда не бывает Лиззи к себе строга.
Этикет соблюдает – всё-таки, при дворе,
Но едва отвернёшься – вытворит что-нибудь…
У Элизабет коронация на заре,
Да надежда сбежать цветёт, распаляя грудь.
Утро, горький октябрь с привкусом волшебства,
Только в синих глазах – затравленная тоска,
У Морвенны болит и кружится голова,
Вот уж крылья порвали платья тугую ткань,
У Элизабет сердце бесится, как в силках,
Лес ей видится тёмным, сумрачным и чужим,
Бьётся птицей Морвенна в бархате и шелках,
Лиззи к людям бежит по грудь в золотистой ржи,
Спотыкаясь, Морвенна в косы плетёт цветы,
У Элизабет перья птиц в волосах пестры,
Так они и столкнутся у городской черты –
Два подменыша, почитай что почти сестры,
Элегантная леди и одичавший зверь,
Фея сумеречных лесов и дитя людей…
Так и ходят они по свету вдвоём теперь,
Помогая заблудшим душам в любой беде,
От зловещих холмов – к задумчивым городам,
Каждый раз исчезая, только придёт рассвет,
Эти девы бредут, не в силах сказать, куда,
По границе миров, в которых им места нет.
Море лечит
Море лечит порезы, ссадины и ушибы,
Горький ветер листает книгу в руках поэта.
Поспешим же, сестра, за стаей летучих рыбок,
Навестим Атлантиду, город богини Кето?
Море пахнет лавандой, солью и розмарином,
|
|
|
Нас – двух духов – не засекут моряки из порта.
Побежим по волнам – по клавишам пианино?
Не пугайся сирен – они не поют для мёртвых.
Растворившись в лазурных волн голубом уборе,
Средь воинственных мачт уснувших навек фрегатов,
Ты увидишь, как мёртвых чаек уносит море,
Превращая в медуз, рыб-ангелов и крылаток.
Мы заляжем на дно и будем смотреть на лодки –
Те, как стаи китов, мигрируют клином к югу.
Чешуёй по рукам рассыпятся самородки,
Ты готова покинуть сушу, моя подруга?
Слушай, море поёт в ракушке – легко, игриво,
Так доверься ему, сбеги от дурного люда,
Раздели мой покой, шагнув за черту прилива…
Или волны вольются сами в твои сосуды?
Морозный воздух обжёг нежданно…
Морозный воздух обжёг нежданно свинцом расплавленным из-под крана,
Стучится в окна, вскрывает раны, гадает, как нанести удар.
Мне снился город в весну влюблённый, да за окном опадают клёны,
Мои драккары и галеоны примёрзли к пристани навсегда.
Зима всё яростней и упрямей танцует, щёлкая каблуками,
Письмо закончу и брошу в пламя – читай, как водится, по слогам.
Читай до корки, ответ излишен, мне снились рельсы, модерн и крыши,
Узор по карте пунктиром вышит, да цепь следов замели снега.
Такая штука – метель любезно грызёт полотна дорог железных,
И год несётся по краю бездны, как сумасшедший взбешённый пёс.
Расправить крылья… Увы, куда там? Вмерзают перья в янтарь заката,
И поезда, как драконы в латах, должно быть, впали в анабеоз.
Но верю, вы там ещё живые, часовщики, арлекины, львы, и
Мне снились пёстрые мостовые и провожающая толпа.
В бутылке бьётся больной кораблик, как перестать танцевать на граблях?
Мне снились трубы кирпичных фабрик и бесконечные мили шпал.
Мне снился город в гнедом и алом, колонны, шпили, огни вокзалов,
Когда б умела – зарисовала, ломая в пальцах карандаши.
Мне снился шум многолюдных станций, фигуры кариатид и граций,
Да только не к кому возвращаться, и смысла нет никуда спешить.
А я б купила билет плацкартом, обрушив планы, да спутав карты,
Когда бы осень сменилась мартом, когда бы что-то пошло не так.
Но сдавит горло петлёй рутина, декабрь призраком дышит в спину,
|
|
|
И на стекле ледяной картиной застыл пейзаж в голубых цветах.
Я никогда тебя не покину – но, к сожалению, лишь в мечтах.
_______
Посвящается моей подруге, одно время жившей в Омске, и вообще этому замечательному городу.
|
|
|
